История о том, как слепой мальчик вернул зрение видящему мужчине.

      Отлично проведя время, я вышел с очередной корпоративной вечеринки на прохладную улицу. Весенний дождик неприятно щипал за оголённые участки кожи, и я быстро засунул озябшие руки в карманы пиджака. Луна была крохотная, а половина фонарей не работала. Единственным источником света являлись мерцающие вывески и баннеры, типа "24 часа" или "У нас есть всё" и другие лживые слоганы. Ну кто станет утверждать, что у него есть всё? Неужели они найдут для меня деревянный арбалет со стеклянными стрелами? Или скажем, подушку с изображением пьяного Леонардо Ди Каприо? Лгуны.       Я подошел к краю тротуара и выставил руку на дорогу. Несмотря на поздний час, лондонские "кэбы" носились как угорелые, так и норовя запачкать липкой грязью мои новые брюки. Одному из такси всё-таки удалось достигнуть этой цели, и вот, из чёрных мои брюки превратились в расписные. Думаю, это было похоже на хохлому. - Черти! - выкрикнул я в след скрывающейся машине.       Перебирая все ругательства, которые знаю, я не заметил маленького мальчика, остановившегося рядом со мной. На тот момент я был уже изрядно выпившим. Именно поэтому, а не потому что я пугливый, заговорив, ребёнок меня напугал. - Вы счастливый, сэр, - вздрогнув, я бросил на него недовольный взгляд. - Прошу прощения, это шутка? - Нет, сэр, вы очень счастливый! - Слушай, парень, мне не до веселья. Видишь, что стало с моими брюками?.. И чего это ты один? - Простите, сэр, я не вижу вас. Я один, потому что... - ...Что значит не видишь? - опешил я. - Слепой, сэр, - мальчик пожал плечами.       Теперь я заметил: взор паренька был устремлён мимо меня, а глаза покрыты беловатой дымкой.       Мне вдруг стало стыдно. Никогда в жизни я не испытывал такого стыда. Я подошел к мальчонке и потрепал его волосы. - Как твоё имя? - Джейми, сэр, - лицо его было серьёзным, и лишь направленные вверх уголки рта давали понять, что он слегка улыбается. - Перестань называть меня "сэр". Меня зовут Оливер, - я расплылся в улыбке, искренней, бескорыстной. Возможно, впервые за долгие годы я так улыбался. И мне было очень жаль, что Джейми не видит улыбку, предназначенную для него. - Итак, смельчак, почему же я счастливый?       Он изменился в лице. Теперь он выглядел так, будто я спросил его, сколько углов в четырёхугольнике. - Глупый вопрос! Вот посмотри вокруг, Оливер, что ты видишь?       Я замешкался, не зная, что ответить. - Эм... Дома, звёзды, улицы, вывески, грязь, такси... - я называл все предметы, попадавшие ко мне в поле зрения. Наконец, Джейми остановил меня. - Неправильно. Ты не называешь самого главного. - Чего же? - удивленно спросил я. - Жизнь. Ты видишь её, видишь, как она течёт вокруг тебя, в тебе. Ты можешь видеть грязь, можешь читать рекламы, ловить такси... Тебе это кажется обыденностью, а я бы отдал всё на свете, лишь бы хоть одним глазком взглянуть на всё это.       Я замолчал, не в силах проронить ни слова. Мои глаза словно заново открывались. Вывески светились ярче, такси мелькали быстрее, грязь переливалась всеми цветами радуги. - Теперь видишь? - Джейми осторожно дотронулся до моего плеча. - Да, вижу, - я видел, видел! Я взглянул на мир так, словно вижу его впервые. И он оказался прекрасным. Мне не хватит слов, чтобы описать то великолепие, которое сочилось из каждого кирпичика на той улице.       Я отвёл Джейми в кафе и накормил мороженным. Мы говорили долго, словно два взрослых человека. Хотя, постойте, мы и были двумя взрослыми людьми. Джейми точно. Я чувствовал себя должником, мне казалось, я должен был сделать этого мальчика счастливым, за то что он вернул мне зрение. С этой мыслью я покинул его и пошёл домой пешком. Я потратил деньги на дорогу на мороженное для слепого мальчика и нисколько об этом не жалел.       Я шёл медленно, вглядываясь в каждый штрих улиц, и мою голову не покидала фраза "Вы счастливый, сэр". Чёрт возьми, ты счастливый, Оливер! Вернулся домой я под утро. Только зайдя в квартиру я сел на корточки и тихонько завыл. Моя жена проснулась и пришла на мой зов, но так и не узнала причину моего негодования. А этой причиной был маленький девятилетний мальчик, гуляющий один по ночам, открывающий людям глаза, несмотря на то, что не видит сам.