Моя история не из тех, которые рассказывают, ибо мой мир замкнут и хрупок. Без своих тайн он погибнет. ("Мемуары Гейши"/"Memoirs of Geisha")
Я никогда не считала себя королевой. И пусть сейчас на моем челе поблескивает корона, а в руках моих скипетр мысленно я все равно не могу это принять. Королева - всего лишь титул, название, девушка, возраст, морщинки и слезы. Помнится мне, что все это было когда-то моей заветной мечтой. А сейчас... сейчас я воспринимаю свой титул так, будто бы он просто приставлен к моему имени. Моё проклятье. Слово в нашем мире много значит: оно может заставить страдать, легко убьет или кардинально изменит всю твою жизнь. Поверьте, я знаю о чем говорю, это произошло со мной. Помнится мне, что когда-то я сказала то самое единственное слово, способное изменить все. Его услышал человек без души и лица, хотя и человеком это существо назвать трудно. Он фантом - дух, который прожил всю свою длительную жизнь под чужими масками. Я заключила сделку, поставила на карту свою жизнь ради сверхъестественных способностей, которые впоследствии сыграли со мной злую шутку. Мой дар камней настроения фееричен и красив, но мне все чаще кажется, что он лишает меня тайны и держит перед всеми как на ладони. Он был дарован мне самой природой, но Нортон предпочел поверить Астрагору, нежели мне... Я никогда не забуду тот самый день, когда я утратила чувство счастья. Ровно тринадцать лет назад, в такую же грозовую ночь как и сейчас, я позволила матушке забрать мою дочь. Каждый раз закрывая глаза, я возвращаюсь в прошлое и понимаю, что исправить свою ошибку невозможно. Сегодня, в первый и последний раз, я открою правду, но только всю до конца. Всю эту чертову тонну правды, которая душит и тянет меня на дно с того самого злосчастного дня. Гром, молния и ветер, вырывающий деревья с корнем, сопровождали меня в пути в тогда. Я ехала в Черновод уже зная о том, что повелительница Лютов решила дальнейшую судьбу моей малышки, и от её решения у меня на душе скреблись кошки. В течение всей дороги я никак не могла отделаться от мысли, что предаю собственную дочь, я пыталась придумать себе оправдание, представляла разные варианты развития событий, но это не помогало. Оставить её у себя я не могла, ибо в тот момент считала, что корона важнее. К тому же, феи не дали бы ей жить спокойно, а это очень важно для меня. Тогда я уже подумала оставить малышку на Нортона, но и в этом случае нашлись два пункта "против": во-первых, после того как я стала королевой у него появилась Нира, а значит и своя семья. Второй причиной была Елена. Я никогда особо не доверяла этой взбалмошной особе и доверять не собираюсь. У нас с ней, как говорится, взаимная "симпатия" друг к другу. Посему осталась лишь матушка. Но признаться честно я не рассматривала её кандидатуру.***
Я не заметила как мы приехали, поэтому ещё глубже ушла в раздумья. Из моих размышлений меня вывел Миракл, он уже минут пять стоял с протянутой ко мне рукой и ждал. Его появление здесь меня нисколько не удивило. Нортон всегда доверял ему, а значит, он имел право знать все. Честно говоря, я тоже к нему всегда хорошо относилась и поэтому не возражала. Наконец, я вышла из часолета и направилась прямиком в комнату своей малышки. Это была все та же зеленая комната, только с колыбелью у камина. По-моему, это очень символично. Когда Василиса вернулась на Эфлару, он дал ей именно её. Я невольно улыбнулась. Так, я немного отвлеклась. Поднявшись в башню, я вошла в комнату и увидела множество знакомых лиц. Похоже, что матушка собрала здесь почти всех. Ведь в тот вечер нас посетил не только Миракл, но и сам господин Астариус. Перешагнув через порог, я тут же поймала на себе взгляд Нортона. Моё сердце чуть не вырвалось наружу, ведь в тот день он в первый раз посмотрел на меня с презрением. По лицу промелькнула тень сожаления. Набравшись смелости, я ответила мужчине простой, но искренней улыбкой. Я не могу его ненавидеть, не имею права. Матушка стояла посреди комнаты и о чем-то беседовала с господином Астариусом. Она не замечала меня, а может просто делала такой вид. Этого я не узнаю. Во всей шумной суете лишь один Миракл смотрел на меня ласково и понимающе. Под прожигающим взглядом Нортона я приблизилась к колыбели. Моя Василиса, моя маленькая принцесса лежала и смотрела на меня глазами своего отца. Это, безусловно, были его глаза. Я склонилась над ней и аккуратно взяла на руки. Моя маленькая принцесса ответила мне лучезарной улыбкой. Непрошенные слёзы так и норовили хлынуть ручьями. Я не могла её предать, я не могла просто взять и отказаться от моего собственного ребёнка. Астариус, внимательно изучающий мою реакцию, предложил всем гостям покинуть комнату. Мысленно поблагодарив его, я страдальчески упала на колени как только входная дверь закрылась. Теплый маленький комочек по имени Василиса тихо посапывал от любопытства. Как же приятно прижимать родное дитя к своей груди. - Прости меня, пожалуйста, - шептала я дочери.- Я очень не хочу этого делать, ты самое дорогое, что у меня есть, но я не могу остаться с тобой. Я посмотрела ей в глаза и ужаснулась: девочка смотрела на меня настолько серьезно и по-взрослому, что на мгновение мне показалось будто бы она слишком быстро вырастет. Да, она станет взрослой, но не будет мне принадлежать... Никогда. Тогда я понимала, что во всем этом виновна только я, но мою душу все ещё терзала боль, ведь Василису предал и собственный отец, который так легко и быстро нашёл мне замену. Осознавать это, а тем более принять всегда было слишком тяжело. За те два часа, которые дал мне Астариус, я выплакала столько слез, сколько могла бы выплакать только мать, которая не смогла сберечь собственное дитя. Я много чего сказала в тот день Василисе, но самое главное я поклялась, что когда-нибудь обязательно заберу её из того злого и беспощадного мира, в который её наверняка отправит матушка. Оставшиеся полчаса я старалась провести с улыбкой, но слёзы все равно брали надо мной верх. Я с тоской понимала, что никогда не услышу первое слово дочери, не увижу её первые шаги, что все это увидит кто-то другой, совсем чужой человек. Я не могла поверить, что Нортон так просто взял и отказался от меня и Василисы, он забыл все, что нас связывало. Спустя два часа в дверь постучались, комната снова наполнилась шумной толпой. В этот момент я поймала на себе четыре совершенно разных взгляда, которых объединяло лишь одно - сочувствие. После долгих минут молчания и бездействия матушка пересекла комнату и забрала у меня Василису. Я молча ответила ей обреченным взглядом, но не увидела в её лице ничего кроме презрения. В этот момент время как будто остановилось. Я потеряла счет секундам и часам, когда все разошлись, оставляя меня в одиночестве горевать и оплакивать собственное ничтожество. Я потеряла её... я потеряла себя на долгие тринадцать лет.