С праздником!

Куда-то за горизонт заходило яркое и ещё палящее солнце, прячась на ночь в своё тихое и укромное местечко, однако не прощаясь с уже почти уснувшим городом. Будто постелью, небо окрасилось в цвета невообразимо яркие и нежные: тёмный лазурный, дивный пурпурный, нежный вишнёвый и чудесный малиновый, мягко переходящий в караловый и даже золотистый оттенок. Яркие, но не навязчивые и вовсе не тяжёлые цвета, безудержно радовали глаза, успокаивали всё вокруг и создавали неповторимую атмосферу, словно из сказки, прочитанной перед сном. Лёгкие, буквально призрачные облака, небрежно нависали над уходящим вглубь солнышком, создавая нечто таинственное и лёгкое. Притих дневной порывистый ветер, уступая место лёгкому и прохладному ветерку, что проносился вдоль спящий деревьев. Листики на раскидистых ветвях ещё сонно шуршали между собой, беседуя о чём-то после дивного дня. Кажется, природа готовилась и долгожданному сну, однако жизнь не умолкала, частенько отзываясь то в стрекоте усталых кузнечиков, то в голосах ночных птиц, то в шуршании мягкой травки, покрытой мелкими изумрудами прошедшего дневного дождя. Ещё один ярким признаком того, что природа ещё бодрствовала, являлись тихие шаги, доносящиеся с дороги. Под тусклым светом фонарей по дорожке в парке показались два приметных силуэта, шествующих лёгко и непринуждённо. Едва упал лучик света на лица путников, и мы узнаем наших давних знакомых, состоящих в известном Сопротивлении. Эйб, будучи влечённым своими грузными воспоминаниями и различными странными мыслями, решил покинуть остальных друзей, дабы посвятить вечер раздумьям, что уже давным-давно томятся в его несчастной голове. Он ушёл прочь с базы, где проводилось торжественное мероприятие, устроенное в честь его собственного дня рождения. Почему-то не хотелось находиться среди беззаботно веселящихся друзей, отчего-то хотелось только одиночества. Как бы то не пытался избежать лидер знаменитого Сопротивления, вместе с ним увязался один из его друзей – Мэдмен, который являлся совсем не той личность, что сейчас бы могла понять главного героя. То и дело Мэдмен пытался «удивить» друга, бросаясь на него сзади или выпрыгивая из-за кустов. - Ты удивился? – вновь и вновь задавал он вопрос, в то время, как Эйб, погружённый в свои весьма невесёлые раздумья, молча мотал головой. Так они проследовали от базы до самого парка, шествуя бесцельно, попросту занимая вечернее время. Сложно было сосредоточиться на раздумьях, в то время, как за спиной то и дело бренчало весьма расстроенное банджо, доносились споры с неким Густавом или же философские раздумья на тему цветной капусты. Резко развернувшись, Эйб состроил на своём лице нечто на подобии улыбки и в знак гениальной идеи, случайно посетившей его голову, поднял указательный палец вверх, произнеся: - Послушай, Мэдмен. Ты бы не сыграл со мной… в прятки?! - Обожаю прятки! – весьма предсказуемая реакция Мэдмена не заставила себя долго ждать. - Отлично. В таком случае, закрой глаза и сосчитай до ста, а я пока спрячусь, - не медля, он отвернулся и мигом побежал прочь на встречу долгожданному одиночеству, время от времени что-то бормоча себе под нос. За его спиной донеслось что-то вроде «Раз-Миссисипи, два…», однако он старался сейчас ничего не слушать. Пробежав значительное расстояние и оказавшись практически в центре парка, путник остановился. Впервые он поднял голову вверх, узрев чудесный закат. Лёгкий ветерок дул в лицо, пробуждая желание спать. Немного передохнув и заглядевшись вечерним небом, Эйб пошёл вперёд, волочась теперь медленно и крайне устало. Его голову вновь заняли тяжёлые мысли, что были связаны с событиями, произошедшими три месяца назад. Дело в том, что война, царившая между ним и его братом, кончилась его победой. Его весьма нерадостной победой. Все кроме Эйба были счастливы, что удалось избавиться от диктатора. Он смеялся и казался счастливым тогда вместе со всеми, скрывая истинный чувства, одолевающие его. После этого Кен пропал без единой вести, и уже в течении трёх месяцев никто не видел его в квартале и даже за его пределами. Эйбу было невероятно тяжело, ведь чувство вины и неизвестность, касающаяся его родного брата, засела в его сердце, вновь и вновь делая ему невыносимо больно. Мысли об этом ничуть не улучшали его положение, однако иногда заставляли поверить в то, что не всё так плохо, как кажется ему на первый взгляд. Однако сегодня боль была ещё сильнее, чем ранее, ведь сегодня было их день рождения. Их общее день рождения. Короткие и порой приятные воспоминания заставляли Эйба разбавлять грусть редкой, но искренней улыбкой. Хотелось верить, что всё хорошо. Ещё раз взглянув на небо, Эйб заметил как исчезают яркие полоски чудесного заката, сливаясь во что-то более однотонное и мрачное. Лишь маленький краешек почти потухшего солнца виднелся за горизонтом. Подул холодный ветер, навевая грядущую ночь. Только тусклый свет фонарей позволял идти вперёд, не теряясь в темноте. Довольно долго бродил герой по дорожкам городского парка, наблюдая за тем, как темнее становится небо и какая-то тучка закрыла собой последние признаки вечернего солнца. Он шёл, подняв вверх голову и погрузившись полностью «в себя», следуя в неизвестность и даже не глядя себе под ноги. Должно быть, не услышав тихие незнакомые шаги, Эйб шёл вперёд и столкнулся с бежавшем ему на встречу таким же блуждающим путником, оказавшимся здесь по воле судьбы. Тут же Эйб поглядел вперёд перед собой, однако, не заметив никого, он опустил свой взор чуть ниже, и им был замечен некто в плаще, лежащий на земле после нежданного столкновения. Незнакомец потирал ушибленную голову и проводил попытки подняться, которые, впрочем, не увенчались успехом. Некто был в капюшоне, так что нашему горою не удалось разглядеть его лица. - Простите, я вас не заметил. Давайте помогу, - он протянул ему руку, чуть наклонившись вперед. Желая скорее подняться, незнакомец сделал то же самое, с трудом поднявшись на ноги. Оказавшись перед Эйбом, ему пришлось взглянуть вперёд, после чего он тут же отпрянул, отворачивая и больше натягивая на себя плотный капюшон. Несмотря на столь быстрые действия, Эйб успел заметить для себя нечто очень важное – глаза неизвестного. Он вдруг поймал того за руку, притянув к себе. Как только незнакомец оказался практически прижатым к нему, он стянул с него капюшон. За ним показалось лицо, известное с малых лет – лицо его родного брата, пропавшего три месяца назад – Кена. Брат его мигом попытался оттолкнуть его и побежать прочь, однако до боли знакомый голос заставил остановиться. - Кен?.. – произнёс повстанец. - Отпусти, - не поднимая головы и глядя куда-то вниз, прошептал бывший диктатор. - Где ты был? Что ты здесь делаешь? - посыпались вопросы в то время, как Эйб невольно ослабил хватку, а второй сумел выбраться из своего «заточения». - Послушай, - проговорил Кен, - Я не хочу разговаривать с тобой. Я не хочу тебя видеть! То, где я был и что делаю я здесь, тебя не касается! Пожалуйста, просто оставь меня в покое и иди своей дорогой… - Погоди, брат, постой. Что с тобой?.. Что-то случилось? Ты… - Да, случилось, - прервал его собеседник, - Случилось три месяца назад, если ты помнишь, конечно. Ты испортил мне жизнь, уничтожил то, ради чего я жил! Я… Я ненавижу тебя, - его глаза заметно намокли, однако он сдерживал все порывы отпустить свои чувства и эмоции наружу. Он сделал несколько шагов назад, отступив и вытянув в знак обороны перед собой руки, - Просто оставь меня в покое… Эйб, поняв, что сейчас говорить что-либо бесполезно, замолчал. Он пытался подобрать такие слова, что смогли бы хоть как-то улучшить ситуацию, однако всё было четно. Он точно не знал, как следует поступить: дать Кену уйти и со спокойствием быть уверенным в том, что он жив и просто желает одиночества, что казалось весьма рассудительным, или же заставить брата говорить с собой и, возможно, ему помочь. Эйб бы долго ещё пытался прийти к верному рушению (и не факт, что пришёл бы), однако в голове его зародились некие подозрения, касающиеся прибывая его брата в этом месте. - Что ты здесь делаешь? – немного холодно произнёс он. - Не твоё дело! – всё ещё тяжело дыша от прилива различных эмоции, отвечал брат. - Почему же? Мне очень интересно, что ты делаешь здесь в такой поздний час, - медленно он наступал, приближаясь к брату. - Что тебя надо? Эйб крепко схватил собеседника за руку, потащив его за собой ближе к свету. - Ты уже победил! Если хочешь отомстить мне, то давай, бей, мне уже всё равно! – на эмоциях Кен кричал, пронзая тишину. - Зачем мне это? – не оставлял спокойствия повстанец, - Я просто хочу с тобой поговорить. Я тебя бить не буду. Успокоившись, Кен взглянул брату в глаза. Он увидел в них что-то такое, что не видел уже очень давно, однако понять хорошо это или же плохое не смог. Больше он не открывал рта, так что в парке вновь могла бы воцариться тишина. Молча, он простоял так почти с минуту, опустив взгляд куда-то вниз. - Не будешь говорить?.. Молчать будешь?.. Что ж, давай помолчим. Эйб, не выпуская руки брата, провёл того следом за собой к скамейке, стоящей неподалёку. Присевши, оба замерли. Кен от странного чувства, посетившего его, а Эйб, ему подражая. Так они сидели довольно долго в полной тишине и спокойствии. Тихонько дул холодный ветерок, теперь уже подавляющий желание спать. Всё тускнея и тускнея горели фонари, к лампам которых слетелись маленькие мошки, причудливо кружась и танцуя вокруг них. Совсем скоро должна была наступить ночь, завершающая этот день. И вот она уже подкрадывалась и тихонько бродила где-то по парку, вынуждая засыпать всё и всех на своём пути. Мрак покрыл когда-то разноцветное небо, сопровождаясь бесконечной тишиной. Её нарушал лишь стрекот беспокойных кузнечиков где-то в траве. - Кен, посмотри, какие звёзды… Кен посмотрел. И правда, звёзды, как и всё небо были просто неотразимы. Миллиарды крохотных светил озаряли небеса чудесным светом. Словно золотом было покрыто чёрное полотно. Это было настолько красиво, что, казалось, невозможно было оторвать глаз. Оба героя как заворожённые глядели ввысь, подняв головы. Ещё с минуту так просидев, Кен закрыл глаза и устремил свой взгляд куда-то вниз. Вздохнув, он перевёл дух и взглянул на рядом сидящего брата, всё ещё смотревшего на звёздные красоты. - Я хотел покончить с собой, - чуть ли не шёпотом сказал Кен, заставляя брата уделить ему своё внимание. - Как? Зачем? – смог лишь спросить брат, который, в принципе, догадывался об этом. - Я… Я точно не знаю. Не решил. Просто мне так надоела это жизнь, которую и вовсе жизнью назвать нельзя. Я потерял всё, я потерял смысл всей своей жизни, я… - не в силах больше продолжал, он вновь замолчал. По щеке его скользнула слезинка, и он с дрожью сжал кулаки. Что-то больно закололо в сердце. - Знаешь, если всё то, что ты потерял – это и есть смысл твоей жизни, то я счастлив, что это произошло, - холодно сказал Эйб, тут же смягчившись, - Поверь, так будет лучше. - Для кого? - Для всех. И для тебя в том числе, братишка,- повернувшись, он потряс Кена за плечи, - Не для такой жизни ты рождался, Кен! Собеседник ничего не ответил, он лишь опустил голову, не желая смотреть тому в глаза. Последний отпустил, отвернувшись. - И ты решил покончить с собой именно в свой день рождения?.. Ответом был лишь неуверенный кивок головой. Эйбу стало очень жаль брата, ведь он прекрасно понимал, что он сейчас ощущает. Это чувство, когда жить не хочется, так было схоже с тем, что не первый месяц повстанец ощущал после своей победы. После того, как Кен пропал, он чувствовал тоже самое. - Эй, а помнишь, как мы праздновали в прошлом году? Мы тогда играли в прятки, и Наджел бросил меня в бочку с протухшем супом. Вы все вместе тогда делали противоядие для меня… А как было в позапрошлый раз? Ты помнишь? - Да, как такое можно забыть?.. – невольно Кен улыбнулся, добро прищурив глаза. - Вот видишь, были же яркие моменты в твоей жизни. И ещё будут. - Не знаю… А помнишь, как в детстве? К нам приходили друзья, а папа возвращался из командировки, и мы праздновали тогда все вместе. Были клоуны, и ты однажды попытался оторвать одному красный нос, а потом оказалось, что он просто простыл и нос был настоящим. - Да… Было дело, - точно с такой же улыбкой вспоминал Эйб. - А потом мама делала вкусный торт и ставила туда свечки. На счёт «три» мы загадывали желание, а оно обязательно исполнялось, чтобы мы не желали. Но когда выросли, чудо больше не происходило… По крайней мере, у меня. Вновь тишина и только вздох со стороны Кена. Эйб опять посмотрел на небо и заметил, как падают звёзды. - Эй, Кен, - окликнул он его, - за неимением маминого торта, можешь загадать желание на звезду, и я уверен, что если оно хорошее, то обязательно сбудется. Дождавшись очередной падающей звезды, Кен, словно в детстве, крепко зажмурил глаза, сморщил лоб и что-то загадал. Сделав это, он ещё раз посмотрел на брата и слегка улыбнулся. - А у меня есть для тебя подарок, - улыбнулся Эйб в ответ. - Правда? Для меня? - Да. Закрой глаза. Недоверчиво Кен сделал это, с удивлением ожидая чего-то. Пока Эйб доставал что-то из кармана, он даже затаил дыхание. - Протяни руку. Он так и сделал. Что-то металлические опустилось на его ладонь. - Открывай. В своей руке Кен увидел медаль Флинта Роугбера, что досталась Эйбу ещё от матери. - Это… мне? – с невообразимым удивление произнёс Кен, глядя на брата, кажется, делающего вид, что ничего не произошло. В ответ – кивок. - Я уверен, ты ещё докажешь, что заслужил её, - заявил повстанец, - Вот увидишь. Буквально сию же секунду счастливый владелец медали принялся осматривать подаренное, озарив своё лицо самой чудесной улыбкой. Кену казалось, что не только медали он был рад, а чему ещё – сложно было понять. - Так-то лучше, - весьма нежно произнёс Эйб, слегка обняв братца, - С праздником тебя. С днём рождения. Ну что, суицидальных мотивов больше нет? Ответа не последовало, однако не сложно было догадаться, какой бы он был. - Сюрприз! – вдруг выпрыгнул из-за скамейки Мэдмен, нарушив полнейшую тишину и спокойствие. В ту же секунду оба именинника, сидящие на скамейке, можно сказать, подпрыгнули на месте, сопровождая это испуганным криком. - Удивился? О, Кен, Густов так рад тебя видеть! – заявил новый «гость», тыча в бывшего диктатора пластмассовой свиньёй. - Ну, хоть кто-то меня видеть рад… - Мэдмен! Что ты здесь делаешь?! – возмутился лидер Сопротивления, обращаясь к другу. - Я тебя нашёл. Теперь ты водишь! - Что? Вы в прятки играли? – спросил Кен, не совсем понимая, что творится сейчас вокруг него. - Ну, да… - Эйб почесал затылок, немного виновато щуря глаза. В парке послышался смех, зажигая в душе каждого там находящего огонёчек счастья и надежды. На лице каждого сияла улыбка, вызванная чем-то своим, чем-то особенным. На чёрном небе то и дело зажигались золотые огоньки, превращая небесное полотно в сказочное. Уже почти наступила ночь, но день рождения двух братьев ещё не прошло, и, должно быть, именно по этой причине было возможным услышать радостное: «С праздником!»