Мальчик из Александрии

- Садись. Молодец, всегда хорошо отвечаешь. А вам, ребята, нужно брать с Адольфа пример. Ничего ведь дома не учите, только бегаете весь день и играете в мяч. Адольф ничего не ответил, даже не улыбнулся. Он стал читать учебник наперёд, те темы, что они ещё не прошли. Рудольф мельком взглянул на одноклассника. Всего две недели прошло, как Руди с семьёй переехал в Австрию из Египта и поступил в это реальное училище, а он уже нашёл того, с кем хотел бы подружиться. Правда, пока у Руди не было друзей. Странный мальчик, который отказывался от пирожков с мясом и читал какие-то книжки про Венеру и Овна, не вызывал сильного желания пообщаться. Адольф тоже не очень интересовался новым одноклассником. И в тот день на перемене он опять сидел и листал учебник. Вдруг он почувствовал, что кто-то на него смотрит. Он отвлёкся от книжки и поднял глаза. На Адольфа не отрываясь смотрел Рудольф, стоя перед его партой. "Вы хорошо умеете говорить", - сказал он тихо. На это Адольф только неопределенно пожал плечом: такие похвалы он слышал часто, притом и от взрослых, и они ему порядком надоели. Он достал блокнот, сел рядом с Руди, ведь тут было достаточно светло и стал делать наброски-шаржи своих товарищей. Руди старался не смотреть через плечо, но всё-таки не выдержал. Рисунки были потрясающе талантливы, и он не мог сдержать свой восторг. "Как похоже!" - вырвалось у него. Адольф внимательно посмотрел на соседа: этого ему еще никто не говорил. Считалось, что у Адольфа совсем нет таланта рисовальщика. Все советовали ему идти в чиновники и делать там хорошую государственную карьеру. А он мечтал стать художником, поступить в Венскую Академию Художеств. Значит, кто-то им восторгается. Адольф не считал чем-то выдающимся умение красиво говорить или быстро запоминать факты. А рисование! Живопись! Искусство! - вот к чему он стремился и вот чем бы он в себе восхищался, если бы добился успехов. - У Тьядена и правда такие большие уши, - тихо захихикал Руди. - Только ты ему не показывай. Адольф улыбнулся. Странный мальчишка Руди ему понравился. - А... - Гесс замялся. - Что? - Да к тебе все, наверное, с этим пристают. Ладно, неважно. - Да нет, что? - Адольф заинтересовался. - Нарисуешь меня? - Рудольф явно ожидал отказа. Но Адольф просто просиял, взглянув на него: - Меня раньше не просили о таком. Но если ты правда хочешь, в школе это будет трудно сделать. Ты всё время меняешь положение, меняется освещение. На улице тоже не выйдет из-за солнца... А где же тогда? - вслух раздумывал Адольф. - Может, у меня дома? Хочешь, зайдёшь ко мне после школы. На том мальчишки и договорились. После занятий у Рудольфа дома Адольф подготовил свои листочки и карандаши. Объяснил, как сесть, и строго запретил вертеться и болтать. - Как в школе, понял? Серьёзно, не крутись, - заметил он, увидев, что Руди улыбается. - А то неровно выйдет. Рудольф сел смирно. Ему нравилось смотреть, как рисует Адольф. Какое у него становится одухотворённое и серьёзное лицо, когда он прорабатывает детали. Но больше всего Руди понравилось, что Адольф внимательно на него смотрел, изучая пропорции лица - с карандашом на вытянутой руке, закрыв один глаз. Ему было приятно внимание. Особенно если это внимание лучшего ученика класса. Адольф закончил нескоро, но Рудольфу это понравилось. Он поблагодарил одноклассника, и тот оставил ему рисунок. - Тебе не пора домой? - напомнил Руди. Адольф почему-то не очень хотел домой и ответил, что может остаться ещё; правда, он проголодался. Рудольф предложил хлеб с маслом и молоко. Адольф с благодарностью перекусил. Он заметил, что на улице тепло, можно и прогуляться. Итак, ребята оставили свои сумки дома у Руди и отправились на прогулку. Ади взглядом настоящего художника оценивал окружающие его пейзажи. Ничем не примечательный Штайр весной расцветал и становился идеальным местом для съёмки фотокарточек для открыток. Адольф поделился с приятелем своими планами насчёт будущего пейзажа: ему понравились сиреневые кусты на другом берегу речки. Руди тоже понравился этот вид, и он рассказал, что в Александрии весна тоже очень красивая. - Только там о-о-очень жарко, здесь гораздо лучше, - признался Руди. - Здесь? В Австрии? - Да. - Да ведь ты, кроме Штайра, и Австрии-то не видел. А вот я скоро закончу школу, - мечтательно рассказал Ади, - поеду в Вену! Поеду и стану студентом Художественной Академии! Вена - это не то, что этот городишко! Там есть опера! И дворцы! И фонтаны со статуями! - Мальчик зажмурился от удовольствия. Рудольф улыбнулся, по-доброму завидуя другу: тот уже знает наперёд своё будущее и имеет большие планы. Почему-то Руди был уверен, что Ади исполнит все свои задумки. Мальчики гуляли довольно долго, не до темноты, но они уже забыли, что им пора домой. Ади и Руди столько нового узнали сегодня друг о друге и за один день уже по-настоящему подружились. Они всё говорили и говорили и присели под дерево полюбоваться речкой. Ади пересказывал другу книгу, которую он недавно прочитал - Адольф увлекался романами про индейцев - и вдруг понял, что именно такого друга ему не хватало. Внимательного, делающего искренние комплименты. Одного того, что Руди разглядел его талант, Ади хватило, чтобы почувствовать тепло к этому странному мальчику. Он улыбался другу, и Руди отвечал ему своей улыбкой, смущался и почему-то опускал глаза. Но наконец ребятам пришлось расходиться по домам. Адольф что-то недовольно заметил про своего отца, который будет его ругать. Руди подумал, что его тоже не похвалят за долгое отсутствие дома. Когда Рудольф лёг спать, он убедился, что родители не услышат его из своей спальни, и стал себя трогать. Он не был слишком возбуждён, но всё-таки погладил свой член - сделал себе приятно. Вдруг он задумался - а что, если Адольф сейчас, в своей спальне, делает то же самое? Теперь мысли Рудольфа занял новый друг. Мальчик думал, что любит Адольф, что Руди может для него сделать. Почему-то у Рудольфа возникало это странное желание заботиться о друге. В то же время, он хотел, чтобы Ади тоже к нему притронулся, сделал приятно. Вот если бы можно было держать друга за руку, как девушку, обнимать его, знать, что он всегда поддержит и утешит... От таких мыслей у Руди кружилась голова, ему становилось жарко, и он раскрывался. Лежал так немного и глядел в потолок. Адольф - особенный мальчик, думал Руди. Они не прекратили своего общения, и всю следующую неделю мальчики гуляли вместе каждый день. Становилось всё жарче, ребята гуляли не только на природе, но и в городе. Они прогуливались по главному бульвару города, как это было принято у гимназистов того времени. Обычно мальчишки пытались обратить на себя внимание какой-нибудь девицы или даже замужней женщины, но два наших гимназиста на дам не смотрели. Ади обращал внимание нового товарища на архитектурные красоты города, а Руди рассказывал ему об Александрии и повседневности Востока. Тем не менее, Адольфу эта непринужденная беседа стоила неимоверных усилий. Он взешивал каждое слово. Старался произвести хорошее впечатление на Руди и боялся, что тот его отвергнет. Адольф почувствовал, что Руди - самый дорогой для него человек на целом свете. Что этот мальчик из Александрии вдруг завладел его сердцем и душой. Адольф колебался, открыть ли Руди свои чувства к нему или нет. Что сказать, а что скрыть? И как этот суровый юноша воспримет любое откровение? Адольф думал об этом все то время, пока рассказывал Руди об архитектуре. Наконец, он все-таки решился признаться товарищу в своих чувствах. Эта пытка была невыносима. Лучше уж решить все одним махом, чем промучиться неизвестностью еще хоть один час. Пусть Руди отшатнется, накричит, оскорбит или отвернется от него с брезгливостью и больше никогда не заговорит с ним, зато все будет ясно между ними. Чем потеть, дрожать и мучительно подыскивать слова, сдерживая свои любовь и нежность, желание броситься Руди на шею и страстно поцеловать его. Ади незаметно завёл друга в подворотню, где не было никого. Он остановился и сказал: - Руди, я хочу... Он не смог больше ничего сказать. Он просто сильно сжал плечи Рудольфа и крепко, сладко и горячо поцеловал его в губы. Раньше Адольф не целовал никого, и Руди это почувствовал. Но это чувство было просто шокирующим, настолько шокирующим, что Руди едва не лишился чувств. Когда Ади резко его оттолкнул и убежал, у Руди закружилась голова, он упал прямо на землю. Когда он очнулся, поблизости уже никого не было. С трудом припомнив, почему он лишился чувств, мальчик отряхнулся и побрел домой. Нет, болели не синяки, а его душа. Адольф его оставил, ничего не сказав, даже не дав никакого намёка на свои чувства. Когда Руди вернулся домой, родителей ещё не было. Он заметил, что под дверью какой-то листок, и подобрал его. Это был тот рисунок, который Адольф для него сделал. Руди прижал к сердцу этот рисунок. Он очень захотел поговорить с другом и всё выяснить. На следующий день Адольф даже не поздоровался с другом, весь день с ним не разговаривал. Но после уроков Рудольф всё-таки отвёл его в сторону, так, чтобы их никто не видел, и сказал, что Адольф ему нравится. Мальчик тут же сделал брезгливое и недовольное лицо. - Что ты сказал? - Ты мне нравишься, и мне понравилось, как ты меня поцеловал. И мне очень нравится, как ты рисуешь. Адольф тут же влепил ему пощёчину. Руди притронулся пальцами к щеке. - За что? - расстроился он. Но Ади не ответил ему, а крепко обнял и поцеловал. Руди стало приятно и хорошо, но он ничего не понимал. По крайней мере, Ади успокоился и предложил ему прогуляться. - Тебе понравился мой рисунок, да? - спросил он с улыбкой. Кажется, одних этих слов для Адольфа было достаточно. Он хотел ещё раз поцеловать Руди, потому что это было приятно для них обоих, но стеснялся. Как бы ни был хорош Руди, он был парнем, а это смущало Адольфа. Мальчикам было хорошо на прогулке, весна цвела, на улице всё теплело. Им не хотелось идти домой. Они просто шли, наслаждаясь обществом друг друга. Они даже не держались за руки, а просто шли рядом и говорили о чём-то... О чём? Ребята и сами не понимали; Рудольф испытывал только одно сильное желание - упасть с другом в душистую сладкую медовую траву и полежать так, тесно обнявшись. "И пусть он меня ещё раз поцелует, меня ещё никто не целовал!" - думал Руди. Адольф проводил друга домой и пожал ему обе руки на прощание, ужасно стесняясь поцеловать его - никто не видел их, но Ади всё равно не смел поцеловать Руди. - Завтра увидимся в школе, mein Lieber, - в безумной любви прошептал Рудольф и зашёл в дом. Он был самым счастливым мальчиком на свете. На следующий день в школе Адольф не хотел говорить с Рудольфом и вообще не подходил к нему. Наконец, когда они вышли из школы и Рудольф сделал ещё одну попытку заинтересовать друга, он наконец ответил: - Если хочешь, я могу с тобой погулять. Руди тут же засиял и смущённо спросил: - А... Ты меня ещё поцелуешь? Ади его тут же осадил: - Я не твой мальчик и не обязан этого делать! Тем не менее они ещё погуляли. Ади не разрешал другу обнимать его или брать за руку; это даже как бы подстёгивало Рудольфа - любимого друга хотелось обнять ещё больше. Ребята просто говорили, как обычно говорят друзья, но Адольф рассказал другу о своей семье, о слишком строгом отце. - Он бьёт тебя, да? - сочувственно спросил Руди. Ади ему не ответил, но мальчику стало неприятно оттого, что его любимого друга кто-то бьёт. - Зато ты съедешь от него, когда вырастешь, и сможешь жить один. - Одному жить дорого - я имею в виду, снимать комнату. Вот если бы с другом на двоих, было бы дешевле. - Я хотел бы жить с тобой в одной комнате, - смущённо прошептал Руди. - И у нас была бы одна кровать на двоих. Адольф не знал что на это ответить. Ему хотелось свободы, Венская Академия Художеств звала его, перед ним вот-вот откроется дивный новый мир. С другой стороны, Руди притягивал его каким-то таинственным образом и он не мог сопротивляться этому притяжению. Может быть, они и правда бы чудесно жили в одной комнате... и спали бы в одной постели? "Интересно, я смог бы сделать это с Руди?" - задумался Адольф. Он чувствовал, что просто боится проявления страсти к милому другу. Даже не страсти, а романтических жестов. Ударить Рудольфа, показать свою грубость было гораздо проще, чем проявить нежность и заботу. Рудольф совсем загрустил в последнее время. Ади не обращал на него внимания, а в их редкие прогулки даже не прикасался к нему. Мало того, он даже недовольно хмурился, когда Руди пытался его приласкать. Скидывал со своего плеча руку Рудольфа, вырывался, когда тот его обнимал. Ади даже не замечал, что его другу это неприятно и даже больно - у Руди и так не было друзей. А со своим лучшим другом он не мог даже обняться, как того хотел. Адольф что-то рассказывал; Руди было интересно, но он был сильно обижен недостатком внимания. В последнее время он часто "накручивал" себя, придумывал себе грустные мысли: а что, если он завтра умрёт, будет ли Ади до него какое-то дело? "Он меня совсем не любит", - расстроился мальчик. Руди загрустил ещё больше, чем всегда. Он так и не нашёл себе друга в этой школе. Он теперь всегда будет один, и хуже всего то, что теперь Рудольф будет страдать от нежности к любимому мальчику, которому он безразличен. Они сидели под деревом; было жарко и солнечно. Руди так невыносим был этот контраст между чудесной погодой и пасмурными облаками в его душе, что он невольно заплакал: слезы потекли по его лицу. "Да что с тобой?" - услышал он голос Адольфа. "Это ты из-за меня? Да брось ты. Милый Руди, ну не плачь, что мне сделать, чтобы ты не плакал?" Адольф крепко обнял друга и от этого Руди расплакался еще пуще. "Ну вот опять, послушай, отчего ты плачешь? Я же люблю тебя," - и Адольф прижал Руди к себе. Мальчики, всё так же обнимаясь, взялись за руки, и их пальцы переплелись. Рудольф почувствовал запах медовой травы и тёплый ветерок. Руди крепко обнял Адольфа за талию, будто боялся его потерять. Теперь они всегда будут рядом, и Рудольф не оставит своего друга, что бы ни случилось. Ади стал для него дороже всех и всего на свете. Теперь Руди должен беречь его и всё для него делать. Он мог бы принимать от друга и поцелуи, и пощёчины и всегда оставаться верным ему.