Дыхание стекла

Нельзя сказать, что не чувствующий человек счастлив. Лишение абсолютно всех эмоций может погубить душу. А чувства, типа радости от сбывшейся мечты и любви – это, словно недосягаемое, но приятное нечто. Любовь… Обманчивое чувство. Сложно определить, что оно приносит. Конечно, это не касается того взаимного редкого чувства, воспеваемого в дешевых романов. Банально и измызгано. Есть люди, и их большинство, которые любят страдать от неразделенной любви, короче говоря, мазохисты. А где-то под кроватью валялась полупустая толстая тетрадь. Пылилась. На обложке было написано «Личный дневник Екатерины Шнайдер». И никаких типичных «Не открывать!» или «В руки не брать!». Да и зачем? Ведь все равно смотреть некому и нечего. Не было каких-либо воспоминаний из прекрасной и разнообразной жизни. Так же, как и разнообразной жизни. Ее тоже не было. Только долгие, унылые, мертвые дни, отравители души, напоминали ей о прискорбном существовании. Просто Кэт. У нее на фотографии детства была подпись «Кэт от Вик». Правда, слегка корявая. Подруга подписала ей ее в один из самых последних часов жизни. А после они в слезах прощались. Сжимая руку Вик, она проклинала онкологическое отделение. Так из Катьки она превратилась в Кэт. Что-то вроде выражения вечной памяти и любви к тому доброму существу, возможно и единственному, к ней хорошо относившемуся. И дочь она назовет Кэт. Для еще лучшей связи. А фотография была в яркой рамке с бардовыми бабочками. И стояла на самой видной полке книжного шкафа, густо заселенного книгами. На этой же полке послушно стояли четыре тетрадки со стихами Вик. Каждый год Кэт получала от нее по толстой тетрадке. Каждый год. По праздникам. И каждый раз были наставления, призывы к терпению, труду. Вера, надежда, любовь. В каждом из стихов. «И где толк от веры», - Кэт угнетенно вчитывалась в первый стих. Строчка за строчкой медленно царапали что-то внутри. Ностальгия. «Вот ты верила, а я – нет». Светлые занавески делали из комнаты более менее отличное от склепа жилище, в котором она жила до этого. Превратила в Царство мрака. Благородная скорбь. Родители еле-еле уговорили ее снять черный бархатный халат. Он их угнетал. «Скучаю». Кэт потихоньку поползла с кресла на пол. Нет слез, чтобы плакать. Кончились. «Тебе было всего 13. Несправедливо». Встав к окну, она устремилась взглядом в соседний дом. Неизящные пальцы жадно впились в подоконник, Кэт медленно на носочках приподнялась. Ей нравилось это чувство, словно ощущение полета. «Я помню, как мы любили так делать». После подъема был плавный спуск «с небес на землю». «Подумать только, мы тогда еле дотягивались головами». Это было приятное воспоминание, тепло от которого заполнило каждую скорбящую клетку тела Кэт. «Ты была очень красива. Не то что я», - Кэт смущенно подошла к зеркалу. Слегка полноватая, с близко посаженными глазами, тонкими, но острыми губами. Длинная шея, светлые короткие волосы. Обычные ноги. Темная кожа. И несколько незаживающих шрамов на руках, как подарок прошедшей безбашенности детства. Не красавица, но и не чудовище. Больше всего Кэт раздражали ее глаза. Светло-зеленым оттенком, короткими ресницами и близкой посаженностью. Совершенной ее противоположностью была Вик. В свои 13 у нее был достаточно высокий рост. А еще она была счастливой обладательницей огненно-рыжих волос и светло-серых глаз. Она очень любила платья. Скромные, по колено; винтажные. «Я бы все отдала, чтобы опять быть с тобой». Сейчас уже практически не осталось примеров такой чистой дружбы. Кэт хотела что-то еще прокрутить в своей голове, но все мысли были только об одной фразе. Она пристально посмотрела в свои глаза в зеркале и ее губы шевельнулись. «Даже, возможно, душу». После этого стало очень легко на душе. Кэт наслаждалась своим томным одиночеством. Свободна и независима. Одноклассницы все перемены обсуждали их предстоящий поход в ночной клуб. «И как только их отпускают родители?». Не то, чтобы она была такой занудой. Просто. Не с кем было веселиться. «Вик», - нарисовала Кэт на окне. Девочки нервно ухмыльнулись. «Они никогда меня не понимали». День прошел, как обычно. С последнего урока даже отпустили. Кэт поплелась в туалет. Она облокотила сумку к холодно-мраморной стене и зашла в кабинку. Было на удивление слишком тихо. И холодно. «Проветривают чуть ли не до минусовой температуры». Толпа девочек с хохотом ввалилась в туалет и разошлась по кабинкам. Уже потеплело. «Наверное, у них лучше получается закрывать дверь». Сумка. С ней что-то было не то… Она была полуоткрыта и слегка сдвинута с места. Противное предчувствие чего-то паранормального, недоступного разуму. Кэт неуверенно подошла к сумке и приоткрыла ее. Ничего не произошло. Не вылетела летучая мышь, ворон или другое олицетворение темной стороны мира. «Чертовщина», - Кэт быстрым шагом направилась из школы. Холодный ветер и собирающийся обрушиться на многочисленные головы дождь сопутствовали ей. «Какая противная погода». Кэт как назло забыла зонт дома. Капли падали с еще большей силой, вся одежда была мокрой, волосы склеились, лицо ныло. «И скрыться негде», - она была готова лечь около какого-нибудь дерева и ждать таким образом свой конец, мокрый и бессмысленный. «Где-то тут должен был быть бильярд-клуб!». А он и вправду был совсем недалеко. Практически за поворотом. Одноэтажное здание с тонированными окнами, тяжелой дверью и большой темной вывеской. Бильярд-клуб был очень похож на башенку, с интересной конусообразной крышей и кирпичными стенами. «Я помню, там когда-то одноклассники Новый год праздновали». Дойдя до входа и еле открыв увесистую дверь, Кэт расслабилась. До того была приятная обстановка: приглушенный свет, диванчики неярких цветов и шоколадного цвета жалюзи до пола. Кроме бильярдных столов был также и маленький бар. «Надо бы немного согреться». Кэт подошла к стойке. - Латте, пожалуйста. Барменом оказалась густоволосая блондинка лет 40 с ярко-голубыми глазами. Она раздвинула пухлые алые губы в едва заметной улыбке. - Весь ассортимент состоит из алкогольных напитков. «Только я могла сразу не догадаться», - Кэт сморщенно отвела глаза на пол. - Извините. Из посетителей почти никого не было. Лишь пара за самым дальним столиком и несколько игроков. - Не стоит. Кэт совсем не хотела уходить из теплого помещения. Правда, за жалюзи не было видно обстановки на улице. Но каждый раз новые мурашки пробегали по ее спине и заставляли вздрагивать. - А что говорят синоптики по поводу завтрашней погоды? – Кэт хотела продолжить разговор. - Не стоит верить прогнозам, все равно они редко сбываются, - бармен снова отпустила в адрес Кэт сдержанную улыбку. Затем взяла несколько бокалов и тщательно протерла их полотенцем. Какие изящные пальцы! Кэт с восхищением и завистью смотрела на них, а особенно на ухоженные длинные ногти. «Как ей удается содержать ногти в таком состоянии? Она же работает с водой!». - Тебе есть 18? – бармен посмотрела на Кэт. - Нет. - Но думаю, тебе все равно можно это, - блондинка скрылась за стойкой, доставая бокалы. Кэт в недоумении оглядела зал. - Им до этого дела даже нет. Они заняты только собой, - раздалось за стойкой вместе со звяканьем бокалов. «Хоть это и противозаконно, но согреться надо». - Марго, - бармен выглянула из-за стойки, - Во всяком случае, можешь меня так звать. Кэт кивнула и посмотрела на бейджик. «Маргарита Цепеш». - Мои предки были венграми, - барменша поставила на стойку бокал, - Держи, за счет бильярд-клуба. Кэт неуверенно вылакала весь напиток и поморщилась. - Мохито, - пояснила Марго, - Один из моих самых любимых видов напитков. У Кэт словно разрывало голову. Сожмурив глаза, она сидела за стойкой и покачивалась. - Не волнуйся, в первый раз всегда так, - Марго подмигнула. - Что ж, спасибо. Я думаю, мне пора идти. Вроде дождь закончился, - Кэт сползла с сидения и направилась к выходу, - До свидания, Марго. - А знаешь, ты мне понравилась, - бармен пустила последнюю улыбку Кэт, стоящую у выхода. Затем дверь захлопнулась, и Марго снова принялась за протирание бокалов. «На плите суп», - донеслось из кабинета матери Кэт – Ольги. «Ее не смущает, что я задержалась на три часа неизвестно где?». Кэт бросила кеды на обувную полку. - Привет, мам. Молчание. Кэт вздохнула и почувствовала себя самым несчастным человеком. Пройдя в комнату, она вспомнила о тонне домашнего задания и вернулась в коридор за сумкой. Сумка. Как она вмещала в себя столько учебников, и куда больше косметики и аксессуаров для телефона, Кэт не понимала. «Наша с тобой участь, моя дорогая, сгнить в этом мире, - Кэт взяла сумку за ручки, - Я думаю, мы уже начинаем». Как только сумка стала расстегнута, из нее повеяло холодом. Мурашки пробежались по неидеальной коже Кэт и дошли до головы. «Что с тобой не так?». После того, как она выложила все содержимое сумки на стол, стало понятно, что что-то не так. Книга в бардовой кожаной обложке с множеством царапин. Потрепанный переплет. Торчащая из середины черная атласная закладка. «Видимо, мне ее в туалете и подкинули». Кэт с любопытством раскрыла книгу. «Похоже, что это дневник». На пожелтевших толстых страницах сияли черные чернила. Аккуратный, округлый почерк. Внутри Кэт что-то перевернулось. Видимо, совесть начала твердить о том, что чужие дневники читать ни в коем случае нельзя. «Значит, мне нужно это прочитать. Иначе бы мне не подкинули это». Кэт затолкнула совесть еще дальше. Изогнутый палец нырнул под обложку. Страница за страницей, бегущие буквы, непонятный язык. «Черт возьми!» - любопытство внутри Кэт застонало и повержено зашагало вдаль. «Не судьба мне его прочитать, видимо». Сочувственно положив дневник в один из верных тайных отсеков стола, она легла на кровать и начала читать учебник по биологии. «Но я все равно до тебя дойду», - Кэт сжала и до того тонкие губы в ухмылке. - Прости, Артур, случайно так вышло. Я принесу завтра твою тетрадь по химии, - недовольно и высокомерно просопела Кэт в телефонную трубку. - Я очень надеюсь, - бас на той стороне провода разнесся по всему коридору квартиры Кэт. «Какой же он назойливый!», - ее явно раздражал одноклассник Артур, - «Как только нас додумались посадить вместе!». - И пожалуйста, - процедила Кэт, - Не звони мне на домашний. Ты прекрасно знаешь, что у меня есть мобильный. - Извини… - Вот и славно, - Кэт с сарказмом причмокнула. - Слушай, Кэтти, а как ты относишься к идее пойти в кино? «Как муха!». - Отрицательно. До встречи. - Постой… Кэт повесила трубку. «Он мне противен! Хотя я даже не знаю, почему» - Кэт облокотилась о стену, - «Думаю, я себя слишком высокомерно с ним веду». Темные волосы. Высокий рост. Серые глаза. Умеренно мускулистое тело. Очки с прямоугольной оправой. Кэт прослезилась. «Почему я так тебя недолюбливаю, Арчи?..» Кэт часто приходилось сожалеть о сказанном или сделанном. После этого всегда душа терзалась муками совести… Маленькие осколки разрывали ее изнутри, словно тысяча осколков разбитого зеркала. «Ай!» - слезинка Кэт больно уколола ей щеку, - «Что это?». Она неуверенно смахнула указательным пальцем льдинку. «В чем дело?», - Кэт подошла к зеркалу и посмотрела на свое лицо. Ничего необычного. Только более ясное очертание кругов под глазами и контура губ. «Я устала». Последние дни каждый учебный день становился все сложнее, утомляющих контрольных все больше, времени на отдых все меньше. Да и каждую ночь ей снились сны о том, как они с Марго гуляют по вечернему городу. «Надо будет завтра к ней зайти», - Кэт улыбнулась отражению, - «Я уже скучаю по ее улыбке». Кэт вспомнила о дневнике с бархатной обложкой, который уже четыре дня лежал в ее столе, а она так и не взялась за его перевод. «Надо будет и его почитать». Каждый раз, когда Кэт приходила в бильярд-клуб, Марго угощала ее мартини. Нельзя не признать, что обеим нравились их приятельские отношения. Ни одна из них не знала ничего о другой, но в тоже время они обе обменивались тишиной и улыбками, как последними новостями из жизни. «Может показать Марго дневник?» - Кэт, уже было, собралась достать его из стола, но потом передумала. – «Зачем загружать человека своими проблемами?». Внезапно в окно влетела темная птица с серыми пятнами. - Здравствуй, птица, - Кэт никогда не видела ничего подобного и поднесла кисть к изогнутому клюву, - Ну-ну. Никаких «Кыш!» и «Пошла вон!». Что-то поразило Кэт в этой птице, позволило ей довериться темному перьевому комочку. «Наверное, ворона», - Кэт оглядела гостя. - Ну, скажи же «Кар!», - она придвинула руку еще ближе, - Какая ты хорошая. Ну же, скажи! Кэт так хотела это услышать, словно от этого зависела жизнь. Ворона молчала и лишь блестела черными бусинками. - Ты меня совсем не понимаешь! – Кэт едва убрала кисть, как ворона больно ущипнула ее за палец. - Глупая птица! Ворона качнула головой и отошла к карнизу. «Кажется, у нее что-то с крылом. Она не может улететь». Кэт сочувственно посмотрела на черную птицу. «РАЗВЕ ТЫ МОЖЕШЬ ЕЕ ОТПУСТИТЬ? ТЫ ЗАБЫЛА, КАК ОНА БОЛЬНО ТЕБЯ УКУСИЛА? ТВОЙ ПАЛЕЦ ДО СИХ ПОР В КРОВИ!», - голос внутри Кэт разорвал ее сочувствие на крупные лохмотья. Кэт в ужасе прислушалась. Голос гипнотизировал, поглощал все чувства и проделывал пустошь в сердце. Она взяла швабру в углу комнаты и подкралась к подоконнику. Черные бусинки блеснули в последний раз и по комнате раздалось приглушенное «Кааарр!». - Вот, - Кэт протянула Артуру тетрадь по химии. - Спасибо… Артур был крайне удивлен. За целый день, проведенный вместе за партой, Кэт не отдала ее ему. А сейчас, стоя на лестнице между этажами, она протягивает ему несчастную, потерявшую надежду на возвращение, тетрадь. - Я уже было засомневался, - Артур устремил взгляд в глаза Кэт. Он облокотил свою руку о стену за спиной Кэт и приблизился к ней лицом. «Что он делает?». Она ощущала его теплое и частое дыхание на своих щеках и чувствовала отвращение к этому. Она пыталась дернуться с места, но словно была прикована. Артур с ловкостью змеи впился в губы Кэт. «НЕЕЕЕТ!». Она пыталась отвернуться, но поцелуй был настолько горячим, что неожиданно для себя она ответила взаимностью. Ее язык скользил по его языку, а своими зубами она покусывала его губы. «СТРАСТНЕЕ!». Кэт словно дышала его воздухом, вдыхала его вдох, страстным поцелуем не давала выдохнуть. Он закрыл глаза и предался ее поцелую… Она высасывала из него кислород, отдавая ему тепло своих губ. Артур сильно прижал к стене Кэт и раскрыл глаза. В них были страсть и страх. Поток чувств не давал ему выговорить и слова. «ТЫ ЕГО НЕНАВИДИШЬ!». В висках Кэт пульсировала кровь. Еще один вдох из неразомкнутых губ, и голова Артура отяжелела. Медленно она опустилась на грудь Кэт. Еще один вдох, и кожа Артура потемнела, веки впали. Еще один вдох, и Кэт высосала последний осколок жизни его кривого зеркала. На его губах еще остался ее алый оттенок помады и вкус горького поцелуя. «ОН БЫЛ ТЕБЕ ПРОТИВЕН». Кэт осторожно положила его бездыханное тело на пол и надела на него спавшие очки. Его глаза были широко открыты. В них читался уже лишь только ужас. Полураскрытые губы Кэт затвердели и приняли бардовый оттенок, на носу появилась изящная горбинка… Она стояла перед зеркалом в женском туалете и разглядывала свое обезумевшее, холодно аристократическое лицо. «Я изменилась…». Тень происшествий легла на ее внешность. Уже не было той неуклюжей и замкнутой Кэт в отражении. Даже светло-зеленые глаза приняли более темный оттенок, а их близкопосаженность была скрыта темными очертаниями и четким контуром век. «Я уже не такая». Пальцы вытянулись и стали более тонкими. Спина выпрямилась, исчезла сутулость. «Как странно, еще нет паники в школе». Несмотря на то, что к моменту того поцелуя в школе, кроме учителей, уже никого не было, Кэт испытывала некое неудобство. «Надо незаметно вылезти из окна». Взяв сумку в левую руку, она вышла из туалета и направилась к другой лестнице через коридор. Ловким прыжком Кэт достигла первого этажа. - Кэтти! – окликнул знакомый голос. - Мам? – Кэт резко развернулась и увидела сияющее лицо Ольги. - Меня ваша директриса пригласила провести завтра литературную викторину, - она протянула присланные по факсу листы, - Подскажи, пожалуйста, как пройти к ее кабинету. Просто охранника нет на входе. - Налево по лестнице, - Кэт оговорилась. «Там еще лежит Артур». - Я тебя могу проводить. Ольга улыбнулась. - Иди домой, уроки сделать не успеешь. Я сама. Кэт нахмурилась. - Давай провожу! - Что я, в школе заблужусь? - Маам. - Иди домой! Кэт нахмурилась и злобно посмотрела в лицо матери. Зрачки расширились и внутри блеснул огонек. - Мы идем домой вместе. Тебе ничего в школе не надо. Завтра же ты отправишь по факсу твой отказ в проведении викторины. - Что? – Ольга возмущенно сжала губы, - Что с тобой происходит?! Кэт сверкнула зрачком и снова заглянула в глаза матери. - Что с тобой, милая? Зрачок расширился и резко сузился. «Ты никуда не идешь. Поворачивай назад в дом. У тебя остался включенным утюг». - Кэт, хотя знаешь… Я забыла выключить утюг! Так торопилась, чтобы не опоздать, - Ольга задумалась. Куда она, собственно, опаздывала?.. - Ты кажется заболеваешь, мам. Я тебя провожу. «Неужели у меня получилось ее загипнотизировать?». Ей также непринужденно удалось убедить охранника в несчастном случае. Просто удалось стереть ему сознание. Как же это было легко. Кэт обняла свои ноги и выглянула в окно с подоконника. «Я превращаюсь в монстра». Ольга опять что-то строчила у себя в кабинете, на плите остывал ужин. Кэт на цыпочках прокралась в коридор и несколько раз повернула ключ в проеме. «Прости, мам». Немного подумав, Кэт все-таки схватила со столика в прихожей стикер и наскоро наскребла почти не пишущей ручкой «Прогуляюсь на ночь». - Здравствуй, - Марго улыбнулась, - Я ждала тебя. Кэт села за стойку. - Что ты со мной сделала? Бармен налила в бокал напиток красного цвета и поставила его перед Кэт. - Попробуй «Кровавую Мэри», - Марго подмигнула. Нехотя взяв бокал, Кэт поднесла к нему губы и сделала глоток. - Это КРОВЬ?! – Кэт с ужасом бросила бокал на пол, - ЭТО КРОВЬ?! Марго изящно перегнулась через стойку и ее язык коснулся уха Кэт. - Ты же помнишь того старичка за дальним столиком? – Марго оскалила зубы, - Он, как ты видишь, оказался очень сладким. Слегка наклонившись, она посмотрела в глаза ошарашенной Кэт. - Я уберу, - Марго улыбнулась и присела на пол убирать осколки бокала. «Он оказался сладким». В голове Кэт барабанили слова, сказанные Марго. «Что я наделала?». - Твое превращение закончится… через несколько часов, - Марго улыбнулась и провела пальцами по подбородку Кэт. «Холодные пальцы…». - Кто ты?.. – Кэт закрыла глаза, и по щекам потекли алые слезы, обжигающие кожу. Марго приподняла ее подбородок. - Кто МЫ? Создания ночи. Могущественные и независимые, - последние слова Марго произнесла медленно и настойчиво. Кэт всхлипнула. - Ты же сама понимаешь, что хочешь быть этим созданием. «Понимаешь…понимаешь…». - Вампиры лишены эмоций. Ты плачешь последний раз, - промурлыкала Марго, - Чтобы заплакать, нужны невозможные потрясения. Их практически не бывает в ночной жизни, - Марго осторожно провела острыми кончиками ногтей по своей шее, смахивая пряди светлых волос. На шее виднелись две почти зажившие раны от зубов. - Ты меня тоже укусишь?.. Марго подняла брови. - Зачем? Ты уже теряешь кровь. Кэт с ужасом оглянула свои руки, по которым ручьями струилась кровь. Ее рот невольно раскрылся и из него вырвался крик. - Ты поранилась бокалом, - Марго зловеще захохотала, - Тебе же не понравилась «Кровавая Мэри». Кстати, - бармен наклонила голову, - Тебя никто не слышит. Кроме меня. Кэт боролась с наступающей сонливостью. - Я подмешала тебе в напиток снотворное, - Марго снова улыбнулась, - А так я в алкоголь тебе подмешивала свою кровь, - она подставила ей свое запястье в шрамах, - Поэтому, сейчас ты заснешь и проснешься уже могучим существом. Кэт в последний раз посмотрела на свою руку и смирилась с участью. Закрыв глаза, она положила голову на барную стойку. «Я уже мертва?». Кэт бодро вскочила с дивана, на котором она лежала. Девушка осмотрела комнату, довольно мрачную для спальни, и направилась к двери. «Закрыта!». Страх снова наполнил грудь Кэт и подтолкнул к письменному столу. Что-то на нем было знакомо… «Бардовый дневник». Знакомые страницы, которые теперь были абсолютно чисты, зашелестели между ее пальцами. Кэт листала с такой страстью, словно пыталась отыскать пропавшие буквы из дневника. «ТЫ НЕ ТАМ ИЩЕШЬ. ИЩИ ОТВЕТ В СЕБЕ». Кэт удивилась настойчивости внутреннего голоса. Теперь он звучал более строго и громко. «Кто ты?..». Кэт упала на колени перед кроватью и зарылась лицом в покрывало, мрачное, холодное и гладкое. «ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ СЕЙЧАС ЗАПЛАКАТЬ». Кэт поджала коленки к груди и обняла их руками. Холодными, бледными и чужими руками… «Это не я! Где я нахожусь? Что происходит? Почему именно я?!». «ТВОИ СЛЕЗЫ – ЖАЛКИЕ СТЕКЛА». Кэт стерла с глаза нечто, похожее на льдинку. «Стекло. Раньше был лед, а теперь стекло, которое уже ничем не растопишь». На стене висели гобелены шоколадного цвета. Было еще глухо заделанное окно, сквозь которое рассеянно прорывался скудный пучок света. Нервно подойдя к мрачному гобелену, Кэт тяжело дыша пыталась сорвать его, ее руки обвивали грубую ткань, словно змеи. … Пучок света обжигал. Своим холодом. А за гобеленом стояло зеркало. «Я могу себя видеть!». В отражении Кэт увидела бледнокожую и сутулую девушку. «Но я же не кровосос… иначе бы я не увидела себя в зеркале!». - Тебя что-то удерживает, - внезапный женский голос взволнованно дрогнул. Марго стояла рядом с письменным столом. - Как ты здесь очутилась?.. – Кэт почувствовала, как ее глаза впадают все глубже и глубже в глазницы. - Через дневник, - Марго указала кивком на бордовую обложку, не сводя глаз с Кэт, - Это что-то вроде… моего телепорта. Присядь. Повинуясь спокойному голосу, Кэт села на кровать и облокотилась на колонну. Ей вообще не хотелось больше ничего слышать, она не была мертва, и это – главное. Она повиновалась лишь из-за того, что чувствовала себя марионеткой. - Цепеш, - начала Марго, - Моя фамилия, Цепеш. Мой дядя был графом. Мы жили в Трансильвании. Моих родителей загрызли волки, когда они были на охоте. После этого дядя забрал меня в свой замок. Было видно, что Марго волновалась. - Я не сразу узнала, что он вампир. В тот день я долго не могла уснуть, поэтому вышла из комнаты, чтобы немного почитать в библиотеке… Я помню, там стояло одно из самых роскошных кресел в замке, - Марго улыбнулась и уставилась на пол, не мигая, - Я любила там сидеть. Когда я проходила по левому крылу, я заглянула в приоткрытую дверь. Она вела на что-то вроде открытого балкона в замке. Там обычно стояла железная скамейка. Она всегда привлекала мое внимание. Но… в ту ночь я обратила внимание не на нее. На скамейке лежала обнаженная горничная… А дядя, стоя в накидке, проводил языком вверх от ее пяток и до спины… Она отчаянно стонала, и я только потом поняла, что он покусывал ее и посасывал кровь, как из трубочки… Когда дядя приблизился к ее шее, он скинул накидку, и я увидела его со спины. Он перевернул ее с живота и медленно настиг ее, как настигает лев антилопу. Она стонала и кричала, а я не могла оторвать ошеломленного взгляда и продолжала стоять за дверью. Марго поежилась и продолжала, не мигая, смотреть на пол. - Когда она, потерявшая сознание, сползла на каменный пол, дядя увидел меня. Его глаза были налиты кровью, а изо рта торчали два безобразных клыка. Он сорвал с меня одежду и обесчестил меня. Кэт равнодушно смотрела на свои бледные руки, а Марго подвывала и делала попытки заплакать. - Я была ребенком! Совсем ребенком! Мне было всего 13 лет! Как он мог так поступить со мной?!. Позже он извинился передо мной и подарил вот этот дневник, - Марго швырнула на коленке Кэт бордовую книгу, - За все то, что я пережила, живя с ним, он подарил мне только этот бордовый дневник и бессмертие, которое стало моим проклятьем. «ОНА СЛИШКОМ МНОГО ГОВОРИТ. ВЕРНО?». Кэт злорадно улыбнулась. - И поэтому ты решила, что наградишь и меня этим проклятьем? – девушка вызывающе раскинулась на кровати и истерически захохотала, - Я хотела смерти, а не бессмертия в результате нее! Марго медленно подошла к зеркалу. - Перед смертью ночью он укусил меня. Он знал, что на следующее утро его сожгут на костре и надругаются надо мной. Он даровал мне силу и лекарство от душевных ран. Белые волосы теперь обрамляли шею с укусом, а зрачки расширились до величины всего хрусталика. - Смерть и бессмертие – одно и тоже. Из голубых глаз выкатилась льдинка. - Прости меня, - она повернулась к лениво лежащей Кэт, - Ты мне тогда сразу понравилась, и я поняла, что ты также несчастна, как я. Я подкинула тебе дневник, чтобы ночью приходить и любоваться тобой. - На каком языке он был написан? – резко спросила Кэт. - Венгерский. Записи появлялись ровно в тот момент, когда меня наполняло отчаяние, грусть… и любовь. Кэт поморщилась. - Неужели такое чудовище, как ты, могло любить? Марго присела на пол и сжалась, словно маленький ребенок. Ее плечи бессильно опустились, и она зашептала какие-то слова на венгерском. - Да. Я любила. Я любила и убивала. До встречи с тобой я любила всего лишь один раз. Кэт привстала с кровати. - Что значит, до встречи со мной? - Я любила одного прекрасного человека, который умер от старости. Я видела, как на его лице появлялась каждая новая морщинка. Я видела, как он обессилевал, я видела, как он бродил по дому во время бессонницы. И я не могла укусить его и препятствовать его времени. Он не хотел бессмертия. Он улыбался и говорил, что хочет умереть человеком, а не жить чудовищем, - Марго приставила ладонь к щеке и сдавленно улыбнулась, - Потом я встретила тебя. Я поняла, что я полюбила снова. Кэт молча подошла к Марго и наклонилась к полу. - Теперь ты можешь отправиться на покой, - Кэт прерывисто выдохнула и приблизилась к губам сидящей на полу женщине. - После того, как ты поймешь, что я не чудовище, - Марго прикоснулась губами к Кэт и улыбнулась. - Чудовище я. Кэт медленно поднялась под взглядом провожающей ее Марго и подошла к заделанному окну. Оторвав несколько досок, Кэт впустила в комнату алчный свет. Марго свернулась калачиком и указала на дневник. - В нем написано все. Она растворилась в свету, а Кэт стояла перед зеркалом и наблюдала, как исчезала ее впалость глаз и изменялась форма губ. "ТЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ ЧУДОВИЩЕ".