В петле

Муторное чувство, едва зародившись, клокочет в груди холодящей беспомощностью. Сегодня годовщина смерти её отца — Люси может позволить себе немного вина и немного хлёстких воспоминаний, пробуждаемых алкоголем. Люси бездумно смотрит на бокал и спрашивает себя: кто ты, незнакомка в искажённом отражении? Внутренний голос, опоенный вином, знает ответ, но таинственно молчит. У Люси и незнакомки из отражения похожие судьбы, но в выражении их лиц нет ни единого сходства. — Я такая дрянь. Люси ставит недопитый бокал на барную стойку и бездумным взглядом смотрит на свои сомкнутые колени. Кана отвлекается от пойла и со смехом перекидывает её ослабшую руку себе на шею. Говорит: «О-о-о, подруга, хватит с тебя сегодня!». Говорит: «Когда вернемся домой, я смогу предложить тебе кое-что погорячее вина». И безапелляционно тянет её, вяло сопротивляющуюся и едва передвигающую ноги, к выходу из гильдии. Недавно её дом приобрёл статус их общего и сразу стал как будто бы пустым. Свободные комнаты горчат исчезающими отпечатками теней друзей, и день за днём плавятся их миражи вместе с узами, а улыбки светят ослепительно ярко, по-прежнему, но только не могут согреть. Эрза теперь поджимает губы и заговаривает с натяжкой, выдавливая слова, как яд из раны, — её каменные устои так легко истощить до песчаного пепла. Грей будто бы и не изменился вовсе — обманчиво-прежний, да только у него всё меньше времени на встречи и всё больше осторожности в глазах. Нацу отводит растерянный взгляд, не понимая, не принимая, не смирившись с их связью, всё еще пытаясь обернуть время вспять и возвратить недалёкое прошлое. Его упёртость кажется Люси несусветной глупостью, но иногда и ей приходится отмечать про себя, что до смертной тоски не хватает его внезапных вторжений в распахнутое окно, когда она, ни о чём не подозревая, принимает ванну. Кане будто бы и плевать на прошлое. — У тебя есть я. Как-нибудь справимся, — и достаёт непочатую бутылку вина из тайника. Люси молчит, прижимаясь виском к её плечу. Это она виновата, другая Люси, отъявленная дрянь с чёрным сердцем, что живет внутри и прячется под её кожей. — Дай мне выпить. Сегодня можно. Сегодня особенный день. Чёрствая дрянь внутри захлёбывается собственным ядом и стягивает траурные одежды — ей и не больно ни капельки; она празднует свои победы. Люси вертит бокал в руке и не верит: было ли у неё настоящее прошлое или это просто череда пьяных галлюцинаций. Прошлое, в котором был свет, канувший в небытие. Сейчас пространство её реальности заполнила собой прогнившая душонка, жаждущая запереться в мёртвой пустынной клетке и связать себя узами с женщиной, чьё мрачное прошлое, настоящее и будущее растворяется в бесконечном разнузданном веселье. Стоило ли оно всего, чем пришлось пожертвовать? «Заслужила», — думает Люси, сплетая её пальцы со своими. Взгляд напротив — мутный, словно горячий шоколад, и безумный, притягивающий. Свой. У судьбы своя расстановка ставок на минном поле, ей не чужд равноценный обмен, но и обобрать партнёра до нитки в неравноправной игре она не брезгует. Отражение незнакомки на дне бокала со вдребезги разбитой улыбкой и опустошенным взглядом насильно испаряется с последним глотком.