Всё сначала

Ещё с четвёртого курса Дерек знал, кто его пара, и слова о том, что он оказался не готов, звучали сущим преуменьшением. Первые несколько недель в начале семестра сами по себе оказались тяжёлым испытанием. Путешествие от Ущелья Бикон до Хогвартса сбивало с толку вервульфскую сущность Дерека, и, помимо прочего, утомляло. Волк сбивался, переходя из стаи Хэйлов в стаю Хаффлпаффа, тревожился, страдал. Отсутствие Лауры чуть утешало: Дерек обожал сестру, несмотря на её страсть мутить воду, но её присутствие в Гриффиндоре лишь больше запутывало сложившийся порядок подчинения. В первую ночь нового учебного года в Большом зале всегда было слишком много людей, слишком много движения, и оборотень изо всех сил старался вновь очаровать Хаффлпавцев, с которыми давно не виделся. Поддерживал пустые разговоры, беседы о том о сём, пытался понять новую иерархию своего факультета. Наконец профессор Дитон ввёл в Зал маленьких первокурсников: крошечных и смущённых, взволнованных и испуганных, сбившихся в одну стайку. Их поскорее подвели к Сортировочной шляпе, и Дерек, из чувства вежливости, слегка поднялся, аплодируя каждому новому прибавлению в семейство Хаффлпаффцев. Когда нераспределённых новичков почти не осталось, Дитон вдруг замялся: - Дженим Стилински, - провозгласил он неуверенно. И под дружное хихиканье шаг вперёд сделал чуть ли не самый маленький первогодка. В глазах мальчика отражался свет луны. - Просто Стайлз. Дитон кивнул в своей присущей всё-вижу-всё-знаю манере. «Стайлз так Стайлз», - и он указал в сторону Сортировочной шляпы. Стоило лишь той дотронуться до головы мальчика, решение прозвучало незамедлительно. «Хаффлпафф!». Дерек, скорее всего, тоже хлопал, но без должного энтузиазма, ожидая скорого пира. Аромат он почувствовал где-то на полпути к столу. Сразу, словно накатилась волна. Пахло той совой, что чуть раньше гладил Стайлз, полурастаявшей шоколадкой в его кармане. Чем-то насыщенным, неизменным, домом или человеком, с которым он жил… С мужчиной, с отцом, решил Дерек, скорее всего, в маленьком домике около леса, тёмного, зелёного… И пахло самим Стайлзом, пряно и одновременно успокаивающе, словно корицей, чем-то тёплым, немного древесным, острым, но не до дискомфорта; мальчиком, который ещё не достиг зрелости. Дерек, словно как в тумане, увидел те трещины, что остались на столе от его хватки, те царапины на дереве от его ногтей. Подумал о своих глазах, которые заискрятся, люминесцентно, голубым, слишком очевидно… Дерек пулей выскочил из зала, и, наверное, единственным благом его репутации человека не в себе стало то, что догонять его не стали. Он никак не ожидал, что найдёт себе пару. Дерек был к этому не готов. Той ночью он пытался написать письмо матери, но не мог подобрать точных слов и боялся ответа. Родители повстречали друг друга, когда им было за двадцать, в давке на квиддичном матче между «Пушками Педдл» и «Фальмутскими соколами»; то оказалось любовью с первого взгляда, как в романах с витрин «Флориш и Блоттс». Дядя Питер повстречал свою пару однажды летом, путешествуя по Италии, и перевёз Иви к себе после их стремительного европейского романа. Все в семье Хейлов, похоже, встречали свои вторые половинки в нужное время в нужном месте. Достойно подражания. В то время как Дерек был в трёх шагах от того, чтобы напасть на ребёнка. В общем, нет, письмо он не написал. Ни этой ночью, ни следующей, ни какой-либо другой в тот первый месяц. Благодаря возрасту с первогодками ему общаться не приходилось (не староста же, с таким-то отношением), да они сами всё время ходили в стайках. Поэтому, не встречаться с ними оказалось проще простого. И не встречаться с ним. Дерек хотел… был просто обязан понять, что творилось у него внутри. Вернуть себе душевное спокойствие. Хотя бы его, раз о самоконтроле мечтать не приходилось. Нет, Дерек, конечно, понимал свои недостатки. Хотя волк, по сути, был и всегда останется его частью (не как у отца, укушенного в детстве, который порою из-за этого ненавидел себя), всё же между миром оборотней и миром людей существовали различия. И именно они порою мешали Дереку сосредоточиться. Но не Лауре, которая, похоже, всегда умела держать свою вторую сущность в узде. Дерек же хотел перерыва. Хотел подумать. Он не любил перемены, всё то, что нарушало статус-кво. Когда Лаура отправилась в Ту самую школу, а Дереку было ещё семь, он без конца мерил шагами её комнату, спал в её постели, хранил у себя всякие штучки-дрючки, которые она не взяла с собой. Родители беспокоились, но дядя Питер лишь смеялся. Сказал, нельзя обвинять мальчика за то, что он защищает свою территорию. Да, Дерек защищал свою территорию. Злился, неистовствовал, когда прикасались к его вещам. Он был гадким щенком их стаи, которого никто не щелкал по носу с самого отъезда Лоры. А теперь, когда появился Стайлз… Дерек боялся. Боялся того, что может натворить. *** В первый месяц их знакомства Дерек почти не вылезает из Выручай-Комнаты, своего убежища, которое ему показала Лора в те времена, когда он сам ещё был первогодкой. Честно говоря, там проще всего скрываться от остальных хаффлпаффцев. Не поймите неправильно, Дереку очень нравится на этом факультете. Правда. Как бы он не ворчал из-за нескончаемой жизнерадостности своего факультета, ему всегда казалось, они больше похожи на стаю, чем все остальные. В любое время дня и ночи общая комната ломилась от народа: они ели, корпели над книгами, играли в шахматы и каждый из них с радостью бы распахнул Дереку объятия. Даже те, кто считал его непроходимо мрачной личностью… что, если подумать, не совсем не правда. Хаффлпафф напоминает нору, где все дружат, напоминает семью. Хотя есть то, что они не могут ему дать, да и он не попросит. В общем, необходимо пространство для одиночества. Где можно успокоиться. Отдышаться. Дома Дерек тоже его ищет, но в Хогвартсе остаться одному куда сложнее, всегда кто-то есть в спальнях, в ванных, в кабинетах. Если бы не Выручай-Комната, скорее всего, пришлось бы попытать счастья в Запретном лесу. Дерек способен напугать любого, кто встретится ему там ночью. Особенно, когда захочет. В общем, первый месяц их знакомства проходит с трудом, но всё равно сносно. Приводя в замешательство, но хотя бы не в уныние. Дерек избегает Стайлза, когда есть возможность, но от запаха, пропитывавшего общую комнату, не скрыться. Приходится полагаться на новости из вторых рук. По понятным причинам слухи обычно вертятся вокруг старших, но и первогодки порой умудряются совершить нечто примечательное. Забавно следить за ними с самого начала – вдруг кто выделится среди толпы. Понять Стайлза не составляет труда. Он шумливый, разговорчивый, дружелюбный, милый, быстро сходится с людьми, без ума от своей рыжевато-бурой совы, явно преуспевает в Трансфигурации, дружит со всеми первокурсниками, но особенно одним из Гриффиндора (это становится понятно по аромату горящей древесины, взрывающихся хлопушек, свежему ветру, который овевает лишь башню Львов, ), и умён, раз от него веет ингредиентами зелий, книгами, чернилами, будто не вылезает из библиотеки. Стайлз почти никогда не успевает на завтраки, но всегда – на обеды и ужины, и, коллекционируя карточки, подкупает учеников, чтобы они приносили ему шоколадных лягушек из Хогсмита. Наступает осень, когда Дерек решает, что готов… хотя бы поговорить со Стайлзом, понять каков он в жизни, подобраться поближе, наконец, вдохнуть его запах полной грудью; Дерек готов отправить маме письмо, попросить совета, что делать, что делать оборотню, которому только четырнадцать… Только вот в то время от Лауры прилетает сова с тяжёлым, толстым, свёрнутым пергаментом, не оставляя шансов хоть когда-нибудь написать то письмо. У Дерека вообще тогда не остаётся шансов почти ни на что. Когда он возвращается в Хогвартс после похорон, его волк воет, зовя Стайлза, так, что земля уходит из-под ног. Hо Дерек эту часть сeбя не винит; всё-таки он потерял почти всё (Лаура, бледная, изнурённая, уже вернулась на работу, а Питера заперли в Мунго) и, наверное, единственный способ почувствовать себя лучше – свернуться калачиком рядом с этим хаффлпаффцем, спать рядом с ним. Но и нет ничего опаснее этого способа подобраться поближе, желая многого, желая того, что Стайлз испугается дать, а ещё больше – не дать ему. Можно поддаться желанию укусить этого мальчика и никогда не отпускать. Легче не придумать. Абсурднее не придумать, и потом придётся жалеть всю жизнь, делая и так отвратительную жизнь ещё ужаснее. Так что Дерек хоронит и это желание, и много других, и движется дальше. --------------------------- По дороге в общую комнату Стайлз всё время теряется. И страннее, наверное, с ним ничего в этой жизни не случалось. Он ведь уже четверокурсник и способен найти дорогу в чёртову общую комнату! Вот только вообще непонятно, почему коридоры то и дело перепутываются. Ну ладно лестницы, все знают, они меняют своё направление порой по вторникам или из-за солнцестояния, но коридоры? После третьего «неправильного» поворота Стайлз поднимает руки вверх. - Я понял! – кричит он. – Ты куда-то меня ведёшь! Ладно, сдаюсь! Трудно объяснить словами, но стены, вроде как, источали… хорошие флюиды. Хогвартс. Магия. Пойди-ка разбери. - Куда? – спрашивает Стайлз и храбро идёт по коридору, заворачивающему за угол. Хогвартс хоть как не убьёт студента. Монстр в озере может, но коридоры? Слишком уж круто. Тем более, что окружающая обстановка должна располагать к учёбе. В конце коридора дверь. Большая, дубовая, тяжёлая, и даже приходится пару раз навалиться, чтобы она открылась. Стайлз проскальзывает внутрь и морщится, когда дверь захлопывается, сливаясь со стенами. По-видимому, обратного пути нет. Его взору открывается красивая комната с длинными факелами на стенах. Не такая большая, как можно было ожидать, учитывая пристрастие Хогвартса к помпезности. Внутри – низкий, длинный диван, набитый подушками, в которых можно затеряться, если захочется. Красный бархат или что-то похожее. Большие резные ножки. Самая странность в том, что на нём, растянувшись, лежит Дерек Хейл и, похоже, ужасно расстроен. Стайлз вдруг чувствует себя Мальчиком-Который-Зашёл-Не-Туда. - Хм, - говорит он, красноречивый, как обычно. – Привет? Секунду кажется, Дерек не слышит, потому что не поднимает головы. Ничего не отвечает. - Дерек? Когда Дерек поднимается, то только и делает, что смотрит на Стайлза. Слегка поморщившись, будто не веря своим глазам. Стайлз не против, ведь – эй! - он сам не понимает, зачем сюда пришёл. Но глаза Хейла сверкают голубым и… послушайте, уже давно не секрет, что он вервульф… Просто об этом предпочитают не говорить, и, кажется, сейчас не время восставать против этого обычая. - Уходи, - рычит Дерек, и – ух ты! - Стайлз и сам не прочь. - Я… только за. Но не могу. - Не можешь, - повторяет Дерек медленно, и Стайлз понимает, пояснения необходимы, иначе заклинания не избежать. - Да… Я могу, но не могу. Потому что там нет дверей. Хотя даже будь они там, я, наверное, всё равно бы вернулся сюда. В последнее время примерно так всё происходит. Я уже как двадцать минут пытаюсь добраться до Общей комнаты, честное слово. Он ожидал, что Дерек обалдеет, придёт в замешательство, может, даже рассмеётся - так обычно реагируют на Стайлза большинство людей, когда надо и не надо, - но никак не рассчитывал на злость. - Твою мать… - сказал оборотень и провёл рукой по подбородку. Стоит упомянуть, по прекрасному и точёному. Никто не посмеет утверждать, что на Дерека Хейла неприятно взглянуть. - Ты не виноват, - говорит Стайлз, не понимая, почему оборотень поморщился вновь. - Ты… да забудь… - Дерек произносит это так устало, что младший Стилински начинает чувствовать себя полным ослом, хотя прекрасно понимает, его вины здесь нет. Просто не понятно, зачем всё это. Может, Хогвартс не хочет, чтобы Дерек оставался в одиночестве? Странно, конечно, замок всё-таки не человек, но опять же… Волшебство! Антропоморфизм замка – не самое странное, с чем приходилось сталкиваться Стайлзу за последние четыре года. Возможно, даже в первую десятку бы не вошло. Не лучше ли спросить, почему именно Стайлз? У Дерека есть друзья – девочка Рейс из Слизерина, Айзек. Наверное, Бойд, только, скорее всего, между ними больше не дружба, а напряжённое спортивное соперничество. Сложно сказать, где кончается одно и начинается другое. Может, Стайлз просто оказался поблизости? - Ничего страшного, - произносит он. – Мне всё равно нечего делать. Скотт бросил меня ради Эллисон (в который раз, позволю напомнить), а Дитон, похоже, решил, что полночь – подходящее время для астрологии и общения со звёздами. Поэтому некоторое время я совершенно свободен. Дерек по-прежнему таращится на него. В самом буквальном смысле. Наверняка они побили свой последний зрительный контакт примерно секунд на тридцать. И счёт продолжается. - Итак… - никто не умеет поддерживать одностороннюю беседу лучше Стайлза. – Что там? – спрашивает он, кивая в сторону письма, зажатого в руке у оборотня. Дерек смотрит на смятый пергамент так, будто давно о нём забыл. Брови его исполняют нечто… запутанное, и секунду кажется – ответа не дождёшься. - Письмо из Министерства. Стайлз описал бы лицо оборотня как каменную маску, настолько там отсутствовали хоть какие-то эмоции, но вдруг эта маска не просто треснула, она разбилась вдребезги. - Лаура мертва. О, твою ж мать, подумал Стайлз, ведь в округе не существовало волшебников, которые не понимали бы, что это значит, следя за событиями Убийства Хейлов с болезненным, безудержным интересом. У Дерека осталась лишь его сестра. Все об этом знали. Она раз в месяц, как по часам, отправляла ему посылки, и однажды даже Вопилку, когда после особенно зверской квиддичной игры Дерек загремел в лазарет. Лора любила его, и он отвечал взаимностью. Это видел даже слепой. Вот чёрт. Стайлз-то прекрасно всё понимает, естественно. Когда умерла его мама, словно из-под ног уплыла земля. Но у него ещё оставался отец… У Дерека же… Стайлз так и не понял, как решился. Он ведь не Дереку не лучший друг. Нет, конечно, они разговаривали (ведь учились на одном факультете, и вроде как он однажды попросил оборотня передать чашку с горохом), но пересчитать то, что Стайлз знал о Дереке, можно на пальцах обеих рук, хотя большинство фактов пришло из статей «Дейли Профит» тех времён, когда они освящали убийство Хейлов. Так что, возможно, это даже не считается. Глупость, конечно, но Стайлз, всё же, делает. Может, потому что он Тот-Парень-Который-Не-Может-Уйти-Когда-Надо. Ударьте его по одной щеке, он подставит другую. Стайлз делает два шага вперёд и обнимает Дерека так, будто завтра наступит Апокалипсис. Так, как когда миссис Маккол выпнула наконец-то мужа, а Скотт вычеркнул имя отца из всех своих документов. Так, как когда отец Стайлза узнал, что сын, оказывается, волшебник. Так, как когда родители Лидии в очередной раз покупают ей мантию из французского щёлка, а не книгу заклинаний; когда родители Денни спрашивают, не нашёл ли он чистокровного парня; или когда Джексон начинает смотреться в зеркало и больше не может остановиться. Будто случилось сразу всё плохое, да ещё отменили рождество. Стайлз обнимается так, будто завтра не наступит, ведь он всегда готов к плохому. Дерек - горячая, злая, сплошная сконцентрированная ярость, и Стайлз будто хватает ураган, сдерживая его голыми руками, и на какую-то секунду думает: «О, грёбанный Мерлин», ведь, скорее всего, всю следующую неделю будет страдать о какого-нибудь заклятия, если только Хейл не решит убить его сразу на месте. Но вдруг оборотень обмякает, расслабляет все мускулы сразу, и приходится напрячься слегка, чтобы не покачнуться от внезапной тяжести. Дерек лицом зарывается в шею Стайлза, слегка задевая щетиной его щеку, и не плачет, в общем-то, но издаёт какие-то тихие звуки, к которым лучше не прислушиваться. Меньше неловкости потом будет. - Это дерьмово. Знаю. Мне жаль. Стайлз не понимает уже, что несёт. Слова превращаются в непрекращающийся, бурлящий поток успокаивающей ерунды, которую только можно придумать. Но они не бессмысленны. Слова не так важны, как само их звучание, как знание, что кто-то рядом, что кто-то их произносит. Трудно сказать, сколько они стояли так, прижавшись друг у другу: Дерек дышал в шею Стайлза, слушал его очумелую болтовню, чувствовал, как тот одной рукой гладит его по волосам, а другой – по всей длине спины. И оборотень прижимается, пускай даже не сильно, пускай даже и начинает отпускать. Наверное, это можно списать на накал страстей, но чёрт… кто бы мог подумать, что Дерек любит обниматься. - Спасибо, - говорит оборотень, и благодарность вовсе не звучит так, будто из него её выбил бесноватый кентавр. Дерек делает пару шагов назад, похоже, смутившись произошедшим. И Стайлз понимает, правда, ничего страшного. Он ведь необычно смекалист для подростка своего возраста. - Мне правда… Мне правда это было нужно. - В любое время, - говорит Стайлз от чистого сердца. Он ведь бесспорный лидер по обнимашкам. Все знают. Каждый четверг до и после обеда в Общей комнате для Стайлза всегда настаёт время обнимашек. Даже Джексон принимает участие - и если это не говорящая за себя реклама, то что тогда? - Не каждый бы… - на секунду Дерек, похоже, смущается. – Многие бы не стали. - Мы же Хаффлпаффцы, да? – отмахивается Стайлз. После паузы Дерек кивает. - И это значит, мы крепко слиплись вместе. Любители мёда форева! Йо! Не скажешь, конечно, что Дерек – образец хаффлпаффства (Стайлз сам придумал это слово, апплодисменты, пожалуйста!), но никто, вообще-то, и не требует этого. Как понял младший Стиллински, порой факультеты – вовсе не то, куда ты подходишь, а то, где тебе место. Трудно найти человека, который бы нуждался в дружбе и понимании больше, чем Дерек Хейл. Ну разве только… Джексон Уиттмор. Этот козёл! Дерек опять лишь смотрит. - Над этим надо ещё поработать, - Стайлз секунду разглядывает свои ботинки, потом на обтрёпанную кромку мантии, на которую он всё время наступает. – Всё нормально? В смысле, сейчас? Дерек смотрит опять. Но глаза хотя бы перестали сверкать голубым. Хороший знак, да? - Дверь вернулась, - произносит оборотень. И это Стайлз принимает за очередной намёк о том, что можно уходить. - Прекрасно, - он думает о домашке по астрономии, о эссе по Зельям, и о том, насколько сильно Лидия размажет его завтра на Древних рунах. - Пойдём на ужин вместе? Потому что я, должен сказать, морально вымотан. Сегодня четверг – значит, будет пуддинг. Короткое мгновение Дерек медлит (Стайлз думает: «Вау! Ого!»), но потом качает головой. - Нет. Нет, мне нужно… - Побыть одному, понятно. Негоже Стайлзу указывать людям, как нужно горевать. Ему просто хочется удостовериться, что в коридорах Хогвартса не станет на одного призрака больше. - Только не долго, договорились? Я за свои обнимательные услуги три шкуры не деру. Одна шоколадная лягушка – и я весь твой! – говорит он и убегает. Похоже, доброе дело Стайлз сегодня свершил.