Akatsuki. Saga. Forever

Год прошел с тех пор, как ушли Акацуки. Романова, в тайне надеясь, что они придут, ждала их. День, неделю, две недели, месяц… А потом стало ясно, что они уже не придут. Никогда. Евангелина точно поняла, что они уже не вернутся. Оставалось просто жить и радоваться жизни, только… Как жить вот так просто, если знаешь, что люди, к которым ты так привык, будто умерли? А, собственно, почему «будто»? Они и так умерли. Все. Впрочем, отвлекаясь от грусти и Лининой тоски, можно сказать, что они оставили о себе и кое-что неприятное. К слову, девушке пришлось объяснять, куда делись бабушкины золотые серьги, которые подарил ей дедушка на серебряную свадьбу. Правду Лина сказала только Зосе, догадавшись, кто мог их взять. Бабуле же она сказала, что дом ограбили. На вопрос, почему унесли только серьги, Лина пожала плечами и отвела глаза. Это все случилось уже 27 июля того года, когда родители с бабулей вернулись домой из отпусков. Лина пошла на второй курс химического факультета в сентябре. Учеба понемногу начала выветривать воспоминания о чудесных каникулах, Романова даже с улыбкой начала вспоминать прошлые моменты. Даже в скором времени собиралась написать фанфик, но… В ноябре, семнадцатого числа, внезапно скончалась бабушка Лины. Врачи поставили диагноз – рак поджелудочной железы. Они уже ничего не могли сделать. Это было вторым потрясением для Евангелины. Мама сказала, что бабушка уже давно жаловалась на боль в области желудка, но не придавала этому должного значения, считая, что все пройдет само – в конце концов, в шкафу были рецепты Малахова и куча баночек с сушеными травами. Но ничего не помогло. Бабушку похоронили на деревенском кладбище. По завещанию дом переходил почему-то Лине, но родители, опять же почему-то, ничего против не имели. Как там? Бог троицу любит? Третий удар свалился на Лину с той стороны, откуда она не ждала. *** Это случилось двенадцатого декабря. На городской квартире, где всегда жила Лина во время учебы, внезапно в одно и то же время пришли мама с папой, а обычно их работа не позволяла им пересекаться у лестничной клетки. Лина сидела в своей комнате и решала физику. - Галочка, ты дома? – голос матери. - Да, мам, - откликнулась девушка из комнаты. - Выйди сюда, нам нужно с тобой поговорить. Ничего особого не подозревая, девушка, заложив учебник тетрадью и ручкой, вышла из комнаты и прошла на кухню, где за столом сидели родители с сосредоточенными и отрешенными лицами. Неуверенно улыбнувшись, девушка застыла в дверях, пытаясь угадать, кто еще умер. - Что случилось? – спросила она. Мать подняла на нее взгляд и кивнула на стул: - Садись. Лина подошла, отодвинула стул и опустилась на краешек. На столе перед родителями лежала красная непрозрачная папка с какими-то документами. - Галочка, милая, ты только не волнуйся и не переживай, - пыталась заранее успокоить свою и так вроде спокойную дочь женщина. Отец недовольно покосился на нее. - Что случилось? – уже нахмурившись, спросила Евангелина. Покусав губы, так и не решившись сказать, мать раскрыла папку и, достав оттуда лист А4, подвинула к ней. - Прочти. Лина пробежала мельком взглядом по строкам. Эта бумага говорила о том, что ее мать на самом деле мачеха. К документу прикладывалось свидетельство о смерти настоящей матери Лины и свидетельство о браке отца с мачехой. Лина аккуратно отложила документ. Последние полгода научили ее не делать поспешных выводов и не кидаться в омут с головой. - И? – спокойно спросила она. – Вы только это хотели мне сказать? Мать выдохнула с облегчением, ожидая от нее всего что угодно, но только не такого. Затем, покусав губы, женщина сказала: - Нет. Не только это. Понимаешь, Галочка… Мы… В общем… На помощь пришел отец: - Мы решили развестись, Лина. - В последний год нас уже ничто не держало вместе, только бабуля говорила нам подождать еще пару лет. Ну, а после ее смерти нам уже невозможно было бы быть вместе, - затараторила мать. – Нет, я, конечно, очень тебя люблю, Галочка, но ты ведь уже выросла, я как мать тебе уже не нужна, поэтому мы и решили с Валерой развестись… Так будет лучше для всех, понимаешь? - Да, - не слушая ее, медленно кивнула девушка, пытаясь понять собственные чувства. - Ты не волнуйся, я все также буду тебя любить, - продолжала женщина. – Ты только не расстраивайся, ладно? Галочка, миленькая, ну скажи хоть слово! - Все хорошо, - принужденно улыбнулась Лина. - Я оставляю квартиру матери, Лина, - заговорил отец. – У меня уже давно есть своя квартира, а ты получила в наследство загородный дом. Ты там выросла, так что тебе там привычнее. - Я так понимаю, мне нужно будет съехать с квартиры? – все еще пытаясь понять свои чувства, спросила Лина. - Ты уже взрослая, так что поживешь во время учебы в общежитии, а на лето можешь ехать в деревню. - Ясно. Это все? - Да. - Галочка, - мачеха утерла слезы. – Галочка, миленькая, прости нас. - Ничего страшного, - вставая со стула, ответила Лина. – В конце концов, рано или поздно мне бы пришлось жить отдельно, - и ушла в свою комнату. Из кухни послышались громкие рыдания: женщина, закрыв лицо руками, плакала, жалея себя, падчерицу и бывшего мужа. Валерий, не выдержав и минуты, встал и ушел из дома. Как оказалось потом, у них у каждого уже были любовники, так что им было совершенно не до взрослой и практически самостоятельной дочери. Зато Лина вместо того, чтобы праздновать Новый год, как все нормальные дети и студенты, обивала пороги собеса, деканата и коменданта общежития. В конце концов, в январе ее временное жилье в общаге стало постоянным. Ради нее даже сделали исключение – заселение заканчивалось уже в ноябре, но ради ее положения и ради ее успеваемости ей пошли навстречу. Ее поселили на девятом этаже в самой угловой комнате. Все это время Зося была где-то рядом, но в то же время дальше, чем хотелось бы. Лина, пребывая в какой-то меланхоличной прострации, уже не видела вокруг себя ничего, кроме учебы. Сама же Зося, переживая за подругу, но слишком внешне незаметно, просто была рядом и в большинстве случаев молчала, считая, что слова были бы глупостью. В итоге, как посчитала Лина, их дружеские отношения несколько поостыли, а Зося со своим истинно флегматичным характером только согласилась с этим, посчитав, что так будет лучше для подруги. *** Снова лето. Отлично сданная сессия влияла только на стипендию, которая нужна была Лине для того, чтобы прокормиться. 28 июня Романова приехала в свой деревенский дом и, по привычке застав его пустым, уже не обратила на это никакого внимания. Заросший участок, где раньше был огородик, сейчас производил богатый урожай полыни, щирицы, спорыша и амброзии. Вот, где можно было отдохнуть от умственных трудов! Романова за эти полгода почти оправилась ото всего, что ей пришлось пережить. Осталась только странная смиренность с жизнью, будто ее смысл был потерян, но инерция, заданная годами счастливой жизни, была настолько велика, что не дала ей просто упасть в бездну отчаяния и разочарования в жизни. Ей несколько претило жить в этой деревне, которая напоминала о многом, плохом и хорошем, приятном и неприятном. Но она все же жила. Просыпалась ночами от собственного плача, но жила. И делала вид, что радовалась жизни – так, по крайней мере, казалось соседям. Кстати, о них. Соседи с правой стороны, что в прошлом году уезжали на море, живут дружной семьей из четверых человек: папа, мама, дочь-шестиклассница и трехлетний избалованный сын. Мать, Людмила Андреевна Гусева, работает в школе секретарем. Работенка не пыльная и не прибыльная, поэтому на полставки трудится учителем информатики в старших классах – она еще Лину учила. Отец, Алексей Гусев, работает в почти развалившемся колхозе летом, а зимой чинит крыши в городках. Дочка, Елена, избалованная родителями непослушная лентяйка, учится из рук вон плохо, зато смазливая и уже имеет парня. Мелкий Данила все время купается в воде, чем задолбал всех: и родителей, и сестру, которая орет на него круче, чем местная шпана. Лина только молча наблюдает за плескающимся пацаненком в ведре, поставленном для водяного насоса. По крайней мере, было не так скучно. Скучать не давала и соседка с левой стороны, Верка, которая, правда, плохо себя чувствовала в последнее время из-за операции, но все еще продолжала терроризировать обоих сыновей: старшего Сергея, который в этом году шел в девятый класс с надеждой избавиться от надоедливой матери, и младшего Никиту, который был травмирован при рождении и от этого был гиперактивным. Так и жила Лина целую неделю, слушая маты с левой стороны и визгливый крик с правой. Зато двор был очищен от травы. *** Что может быть хуже кошмара, который снится каждую ночь? Только мечта о самом сокровенном и мысль о том, что она больше никогда не исполнится. Какое же страшное это слово «никогда»… «Жаль, что я ни разу не сфотографировала их, - с грустью думала Лина, прогуливаясь нежарким вечером пятого июля по той дороге, что вела к тополям. – Сейчас бы сидела и смотрела на них. – Затем, поглядев по сторонам и полюбовавшись на растущий подсолнечник, хмыкнула: - Хотя нет, в моем нынешнем состоянии так гораздо лучше, иначе бы опять принялась лить слезы и просить их вернуться». На деревьях были зеленые жердёлы и абрикосы. Негромко шумели листьями вязы и клены. Деревенская идиллия – что может быть лучше! Романова приблизилась к тому месту, на котором меньше года назад попрощалась с дорогими ей людьми. Встала и, смотря на тополя, возвышавшиеся над ней, крепко задумалась о том, что бы было, если бы задержала их здесь. Солнце было уже за деревьями и всем своим видом показывало, что хочет на покой, дабы настал очередной вечер, а за ним – звездная ночь. «Пожалуй, ничего хорошего, - оглядываясь на весь год и не находя им места в нем, подумала Лина. – В конце концов, они, должно быть, счастливы… - Глаза застлало слезами. – Да, счастливы. Они же все мертвы. Хм… - Она еще кинула взгляд на тополя. – Должно быть, мне все это приснилось». А заодно приснилась смерть бабушки, развод родителей, разлад отношений с лучшей подругой… Да, хороший сон. Горько хмыкнув, Лина собралась уже уходить, как вдруг у развилки, у самого основания тополей появилось такое яркое сияние, что девушка зажмурилась и закрыла лицо руками. Свет угас спустя мгновение. Романова, отняв руку от лица, жмурясь, всмотрелась в то место, где он был. Всмотрелась и остолбенела. У тополей стояло десятеро человек в самой обычной одежде, свойственной обычным людям. Итачи, Кисаме, Сасори, Дейдара, Хидан, Какудзу, Нагато, Конан, Яхико и Обито, бывший без маски – все они стояли на некотором расстоянии друг от друга, смотря в сторону отсутствующим и непонимающим взглядом. Почему Яхико? Почему Обито? И куда девался Зецу? И… «Почему… они здесь…» - проговорила про себя Лина, еще не осознавая реальности происходящих событий. Все они молчали. Молчал Дейдара, молчал и не улыбался Кисаме. Молчал Яхико, абсолютно не понимая, что происходит и куда он попал. Молчали Нагато, Сасори и Конан, не понимая, за что им такое счастье. Молчал Какудзу и только смотрел в сторону, узнавая пейзажи. Молчал Итачи, чувствуя знакомое приятное ощущение здоровья. Молчал Обито, который выстрадал из них больше всех. У Лины сжалось сердце от страха, потому что она не знала, чего от них ожидать, и в то же время от жалости, и потому что она понимала, что могут чувствовать возвращенные в ее мир с того света. Самое примечательное в прибывших (или вернувшихся?) было то, что они были… подросткового возраста. Все. На Дейдаре это никак не сказалось, впрочем, как и на Итачи с Сасори, а вот остальные заметно помолодели. Странно было видеть их такими, особенно Какудзу – зеленоглазый брюнет в джинсах и бордовой рубашке смотрел хмурым взглядом, от которого писались бы кипятком все фанатки. Впрочем, не от него одного. Плащей, скрывающих как обычно их фигуры, не было, впрочем, как и шляп. В руках каждый из них держал непрозрачную папку своего цвета с документами. Единственное, что объединяло всех десятерых – удивленный и растерянный взгляд по сторонам, будто они не ожидали увидеть того, что видят сейчас. Девушка не знала, что сказать. В прямом смысле. Ей нечего было говорить. Но на помощь, как и всегда, пришли сами Акацуки. - Я жив… вот это да, хм… - наконец сказал Дейдара, и остальные будто проснулись: оглянувшись по сторонам, они увидели знакомые лица, и несколько озадачились. Не обернулись трое: Какудзу, Итачи и Обито. Какудзу и так уже понял, куда они попали – а сюда они попали не просто так, значит, снова все вместе (кроме того, он просто стоял позади всех). Итачи, стоявший впереди всех, смотрел на Лину, помня ее жест, когда они прощались в прошлый раз. Обито же вообще ничего не интересовало: он, стоя в стороне от остальных, смотрел на линию горизонта, сходящуюся у дальних полей, и… ни о чем не думал. Ему было плевать на все, что творится вокруг, ведь все осталось в том мире, а этот лишь иллюзия… Обито дернулся и сжал зубы. - Я тоже жив, черт возьми, - откликнулся Хидан, и в его глазах снова загорелся боевой задор. – Великий Дзясин не оставил меня! Он дал мне второй шанс в этом мире!!! Лина поджала губы и сложила руки под грудью, будто пытаясь спрятаться от вечерней прохлады. - Лина? – изумленно спросил Дейдара, будто не веря своим глазам, и тут же остальные посмотрели на девушку. – Лина, неужели это ты призвала нас особой техникой?! - Нет, Дейдара, - ответил ему Итачи. – Лина не имеет чакры и не владеет никакими техниками. Кисаме, услышав его, посмотрел на бывшего напарника. Этот мир… что это? Испытание или незаслуженное счастье? - Тогда… Хм, я не понимаю, что это? – блондин недоуменно посмотрел по сторонам и вдруг воскликнул: - Эй! Почему вы все такие молодые?! Итачи обернулся из интереса и тоже это заметил. Троица из дождя будто пришла прямиком из того времени, когда боролась за справедливость еще в полном составе. Кисаме – молодой загорелый мальчишка со светлыми глазами и темно-русыми волосами… даже интересно видеть его таким. - Я надеялся, что мне больше никогда не придется видеть этот свет, - негромко сказал Сасори, посмотрев на Лину. – Мы уже были мертвы в своем мире. Все. - Прости, - выдохнула девушка, смотря ему в глаза. – Клянусь тебе, в этом нет моей вины. – Она замолчала, потому что это было отчасти ложью, ведь она изо всех сил желала только этого. Но она не ждала этого – время чудес прошло, осталась только суровая реальность. - Ты как всегда не рада нас видеть, Лина, - Дейдара недовольно сдунул теперь уже мешавшуюся челку с глаза. – Такое чувство, будто те три года и не прошли здесь вовсе. - Три? – Романова усмехнулась. – Не знаю, как у вас, но здесь прошел всего год. Суровость – лучшая защита ото всего. Строгость – лучший помощник в разговоре, а отчужденность не выдаст твоих чувств. Так решила Лина, вновь нахмурившись и посмотрев на них. - А нас за это время уже успели убить, хм! – воскликнул Тсукури, раздраженный, что ему будто не верили. У него было такое чувство, будто на выложенную исповедь ему ответили: «И что?» - То есть, вам возвращаться некуда, верно? – Лина повела плечом от холода и посмотрела в сторону села. - Похоже на то, - ответил Сасори. - Ясно. Конан хотелось умереть вновь. Быть мертвой и ни о чем не беспокоиться, ведь этот мир снова испытывает ее. Жестоко и бессердечно. - Конан, - Нагато на фоне беседы бывших подчиненных тронул девушку за плечо. – Мы здесь. - Я вижу, - чуть кивнула она. Кроме этого она видела и Яхико. Того, кого хотела видеть столько лет, – теперь она даже не могла посмотреть в его сторону, хотя сам юноша смотрел и не верил своим глазам. Весь мир сомкнулся для него вокруг двух людей, которые были ему дороже всех. И, боясь, что этот мираж быстро развеется, Яхико подбежал к ним и сдавил их обоих в объятиях. - Конан… Нагато… - прижав их к себе, прошептал он. Все замолчали. На село медленно опускались сумерки, и тишина нарушалась только легким шелестом листьев и стрекотом сверчков в траве. Чуть погодя, Кисаме, хмыкнув, подошел к Итачи и положил ему руку на плечо. - Я рад, что ты жив. И что мы оба вернулись именно сюда. Только обнимать я тебя не буду, - ухмылка стала шире. - Точно! – Хидан обернулся и нашел взглядом напарника. – Какудзу!!! Давай обнимемся в знак старой дружбы! - Отвали от меня, - прошипел тот в ответ, но не успел он и глазом моргнуть, как оказался в крепких мужских объятиях. – Хидан, твою мать! - Я чертовски рад тебя видеть, Какудзу! Хоть ты и старый пень… Ой, ты сейчас молодой пень… Аха-ха! Все равно рад, епте! - Я убью тебя, - вырываясь из его хватки, шипел Какудзу. Обито на происходящее никак не реагировал – он продолжал смотреть вдаль на сгущающиеся у полей сумерки. Итачи, наконец, заметив и его, принял на себя привычный покерфейс и подошел к троице из Дождя. - Не хочется вас прерывать, но есть кое-что, что требует вашего внимания, - сказал он им, встав рядом. Яхико, отпустив своих друзей, посмотрел на Учиху непонимающим взглядом: ну, разумеется, возвращение всех их к жизни, тем более без единого намека на чакру, требовало внимания. - Произошло очень многое после того, как тебя не стало, - ответил другу Нагато. – Это – последний состав организации Акацуки. А местность – не наш мир, а мир той девушки, - он кивнул в сторону Лины, которая чуть склонила голову в знак приветствия. – В прошлый раз она помогла нам… - Нагато, - остановил его Яхико. – Ведь это не та проблема, о которой ты говоришь? – он посмотрел на Итачи. - Вместе с нами в этом мире оказался Мадара Учиха, - ответил тот, и Яхико вмиг посерьезнел, - настоящее имя которого Обито Учиха. Акацуки посмотрели сразу налево, где стоял Обито. Хидан, посерьезнев, отпустил Какудзу и со злобой уставился на почти-что-властелина-мира. - Так вот, значит, кто геморрой в заднице всего мира! – сказал он. - Хидан, стой. - Отпусти, Какудзу! Плевать мне! Я сейчас его тут прикончу и скажу, что так и было! – и блондин двинулся к нему, действительно намереваясь его убить. Впрочем, Обито даже и не думал сопротивляться – он продолжал стоять на месте. Внезапно между ним и Хиданом встала Евангелина. - Отойди, Лина, - глухо проговорил парень. – Ты не знаешь, что он натворил в нашем мире. - Знаю. Вообще-то… - отвела она глаза. - Что?! – остановился он, и все удивленно посмотрели на нее. Не удивились только Учихи – они почему-то догадывались еще тогда. - Уже вечер. Почему бы нам не пойти домой? – попыталась ускользнуть от ответа Лина, хотя и знала, что рассказывать все равно придется. - Откуда ты о нас знаешь? – сжав в руках папку, спросил ее Сасори. – Или ты знаешь только о нем? - Обо всех, верно, - кивнула Лина, взглянув на него. – И это очень долгий разговор, а здесь не место для него. - Я что-то не понял, хм… - Дейдара встал рядом с Хиданом. – Ты все о нас знаешь? И как давно, хм? - На самом деле, раньше, чем вы появились здесь, я уже знала о вас. - Что?! – воскликнули оба. - Хех, теперь понятно, почему ты устояла перед ними, - хмыкнул Кисаме. - Да, так и есть, - не стала отрицать Романова. - Ты лгала нам, хм. Ты просто обыкновенная шлюха, - Дейдара с презрением посмотрел на нее. - Я лгала? – Лину внезапно взяла лютая злоба на них всех. – То есть, это я пришла в чужой мир и представилась туристом, отставшим от своих. Это я вытянула все деньги, с трудом накопленные, у бедного студента. Это я обчистила дом, стянув золотые серьги, да? Это была я? Отвечай, Дейдара! – Злой громкий голос, но не крик. Жуткая обида сквозила в нем, и это слышали все, особенно Итачи. - Мы спасали твою жизнь, хм! – повысил голос и Тсукури. - А я спасала свою. Мы квиты. - Ты всегда нас ненавидела, да, - Дейдара прищурил голубые глаза. – Ты больше всех желала, чтобы мы поскорее свалили, хм. И мы исчезли из твоей жизни, как ты и желала, хм. Довольна? - Да что ты можешь знать. Ты, испорченное избалованное дитя. - Да это ты ничего не знаешь! – Дейдара подступил к ней, даже еще не зная, что ей сделает. Но Лина, схватив его за руку, вывернула ее и схватила парня пальцами за заднюю часть шеи, заставив его согнуться. Как настоящей русской девушке, Лине было не занимать силы. Хотя, впрочем, дело было в том, что парень был слегка дистрофичен. – Ай-ай! Отпусти, ты что делаешь! Акацуки молча смотрели на это. Все понимали, что Дейдара обижался на Лину и что ему нужно было это. Силы девушки хватило на то, чтобы поставить Тсукури на колени. Злоба прошла, вместо нее пришла меланхолия. Как там было написано? Сероглазых злить нельзя; злость быстро проходит, и тогда серым становится все вокруг – депрессивное настроение заразно. - Ты ничего не понимаешь, Дейдара, - сказала она ему. – И не знаешь. А если бы понял, то и знал бы сейчас. И не молол бы всякой ереси. – Лина смотрела на светлую макушку. – Я опасалась вас, да, потому что знала, кто вы есть. Но ненависти не испытывала никогда. Да и не по моей это части, хех, - саркастично усмехнулась девушка. – Если ты возненавидишь меня за то, что я превзошла тебя сейчас по силе, - она отпустила его, - то это лично твои проблемы. Дейдара медленно поднялся с колен и посмотрел ей в глаза. Он был лишь на несколько сантиметров выше ее, так что неудивительно, что она так легко с ним справилась. Его действительно бесило это, и голубые глаза пылали жаждой отмщения, но меланхоличный взгляд Лины заставил его успокоиться. А затем, так ничего и не сказав, отошел назад, к Сасори, по старой привычке. - Чет я теперь очкую с тобой связываться, епте, - ухмыльнулся Хидан. - Почему ты за него заступилась? – к ней приблизился Яхико вместе с Нагато и Конан. - Этот мир совершенно другой, не такой как ваш, - не отходя со своего места, ответила Романова, глядя ему в глаза. – Здесь все другое. И каждый из вас уже получил шанс убедиться в этом в прошлом году… Хм, три года назад. Так что, по моему мнению, для этого мира человек, стоящий за моей спиной, достоин второго шанса. - Ты… Мудро говоришь, - несколько удивленно заметил Яхико. – Хорошо, пусть будет так, как ты сказала… - осекшись, он зашептал в сторону Нагато: - А ничего, что я за тебя решения принимаю? - Все в порядке, - не сдержал улыбки тот. - Мое имя Яхико, - он протянул Лине руку для знакомства. - Евангелина Романова, - крепко сжав его руку, ответила девушка. А затем внезапно подошла и обняла Конан: - Я так по тебе скучала, если бы ты знала… - Правда? – удивленно спросила та. - Очень скучала. У меня до сих пор в комнате стоят твои цветы, помнишь? - Да, помню. Лина отстранилась от Конан и посмотрела в глаза сначала ей, потом Нагато. - Раз уж вы снова пришли, не откажите мне в визите в мой дом, - со странной смесью мрачной веселости и вежливости вздохнула Лина. - Отдохнете, а потом и поговорим. Спешить уже некуда. - Э… постойте… А где Пейн? – вдруг вспомнил Хидан. – Ты что, его брат-близнец, епте? - Нет, кретин, - к нему подошел Какудзу и стукнул его по плечу. – И не спрашивай об этом. - А-а-а, так ты все объяснишь, да, Лина? - Ну, как получится вообще-то… Идемте быстрее, видите, уже как темно. - Идем, идем, - кивнул Нагато и первым пошел по знакомой на уровне узнавания дороге. Рядом с ним шли Конан и Яхико, счастливые, но молчаливые и спокойные. А Итачи Лина даже и взглядом не удостоила. И дело было не в том, что она его разлюбила – такое не проходит. Сейчас все было гораздо сложнее, и чтобы не проиграть себе, Лина решила не напоминать о своей привязанности всуе – мало ли чем это могло обернуться, ведь все уже было не так, как раньше, хоть и осталось прежним. Романова шла позади всех и с теплым чувством в сердце думала о том, что они остались такими же, какими и были. Лишь внешне младше стали и приоритеты после смерти слегка изменились. «Представляю, как их приоритеты изменятся, когда они услышат всю правду», - помрачнев, девушка глянула в звездное небо. - Зачем? – вдруг услышала она с правой стороны от себя. Посмотрев туда, Евангелина увидела Обито, смотрящего перед собой. Он уже давно шел рядом с ней, только молчал и думал о своем. - Я уже сказала, зачем, - вздохнула она. - Лицемерка. - Я не считаю зло относительным понятием. Я знаю, что такое зло и что такое добро. Но мы всего лишь люди, даже ты, Обито, сколько бы это ты не отрицал. - Я и не отрицаю. - И именно потому, что мы люди, между нами не существует идеального зла. – Лина снова взглянула в небо, будто ища у него поддержки. – Я верю в вас всех. Именно поэтому и не сказала ничего о том, что знаю, кто вы. - А если мы убьем тебя? - Что мешает тебе сделать это сейчас? – Лина посмотрела на него, и они пересеклись взглядами, но тот, ничего не сказав, вновь уставился перед собой. – Я верю, что ты не такой. - Я был не таким. - Не имеет значения. То, что было с нами, остается с нами всегда, даже если мы забываем об этом. Я верю в вас всех. А если обманете… - Она шумно выдохнула и усмехнулась: - Значит, я сама и виновата. Обито промолчал. Ее слова заставили его задуматься, но не одуматься. ===================== Короче, я уже и сама не могу ждать =.=