Akatsuki. Saga. Forever

Кому сила юности дает силы, а мне – сны подруги =__= И вообще… Хочу себе такие сны Т.Т Аха-ха-ха, вот вам, плять, обоснуй всех обоснуев. (вырезанные мысли) И только попробуйте увидеть в каком-то из дуэтов яойный намек >.< И… я прислушаюсь к словам одного из моих дорогих читателей (Алех), и скажу: комментируйте, я приветствую критику, ибо здесь, в этой главе, я всех конкретно сООСила. ———————————————————————————————— Выйдя из дома Лины, Акацуки, что называется, пошли куда глаза глядят, несмотря на ночь и практическую неосведомленность об этой деревне. Хидан, злой, но уже не настолько сильно, все еще сидел в беседке, провожая взглядом проходящих мимо виноградника Акацук. Блондин фыркнул и повернул голову вправо, разглядывая сквозь листья винограда горящий в конце двора фонарь. - Эй, Хидан, - у беседки стоял Какудзу. – Пошли. - Нахер? – снова фыркнул он, повернув голову к нему. - Ну ты можешь и туда, - напарник посмотрел поверх виноградника. - А че, куда все сваливают? – бывший дзясиновец лениво поднялся с места. – Я так думал, все с ней останутся, чтоб сопли ей подтирать, хэх. - По-моему, им самим нужно сопли подтирать, - заметил Какудзу, переводя взгляд на Дейдару, который шел понурив голову и не желая смотреть по сторонам. Вот блондинистая голова сверкнула в свете фонаря и скрылась за калиткой. Все ушли. Хидан тоже посмотрел туда, выйдя из беседки. Затем мрачно сказал: - Если все так, как сказала она, то это полная жопа. - Слабо. - Да, полный пиздец. - Самое то. Напарники пошли по дорожке мимо фруктовых деревьев. Впереди шел, конечно же, брюнет. Хидан с несвойственной ему задумчивостью на лице рассматривал пейзаж в свете фонаря, но думал он обо всей это ситуевине. Он, как и в тот раз, не чувствовал присутствие Дзясина в этом мире. Впрочем, собственно, как и остальные, он не чувствовал и чакры. Чувства всесилия и свободы действия, что были отчетливо заметны в том мире, в этом заменялись другими, как и в тот раз. Хидан знал, что это так, злился, но ничего поделать не мог. Будто тот, кто дал им новые тела, личности и даже место в этом мире, наделил их также и чистыми сердцами, которые могла очернить память о прошлом. Хидан неосознанно приложил руку к груди, туда, где билось горячее сердце. Он вдруг почувствовал укор совести за то, что нагрубил Лине – той, которая лишь сказала правду и всегда старалась им помочь. Хидан раздраженно цыкнул и остановился. Они вдвоем были уже за пределами Лининого огорода, стояли на дороге и смотрели на засыпающее село и редкие фонари в хоздворах. - Что ты собираешься делать дальше? – спросил он у Какудзу. - Однозначно не то, что хочешь сделать ты, - покосился тот. - Ты о чем? – недоуменно нахмурился Хидан. – Блять, я вообще еще ничего не решил, нахрен! – тут же психанул он. – Или ты не будешь мне ничего говорить, потому что время - деньги, и прочая херня? – успокоившись, сварливо сказал блондин. Какудзу кинул взгляд на деревню, а затем пошел по дороге, направляясь к реке. Напарник от нечего делать пошел за ним. - В прошлый раз ты не был с нами на реке, откуда ты, блять, знаешь дорогу? – Хидан поравнялся с ним. - Потому что сюда пошли все. - А… - кивнул тот. – Че, правда? - Раз уж ты вспомнил прошлый раз. Хидан, помнишь, как нас отделал тот пацан? - Да, гребанный джинчуурики Девятихвостого, - кивнул тот. – К тому же это тебя он отделал. - Тебя и вовсе какой-то слабак неизвестный уложил, - фыркнул в ответ Какудзу. - А, блять, проехали, в жопу такие воспоминания, - махнул рукой Хидан. - Лина принесла мангу, чтобы показать нам. Ты помнишь, как называлась эта манга? – Они уже шли мимо огородов, иногда в темноте натыкаясь на ветки и попадая в ямы. Небольшая луна освещала путь, но все же не так хорошо. - Твою мать, - вспомнил Хидан. – Она называлась «Наруто». Вот же пиздец… - Поэтому этот недоносок так легко сумел уложить всех. Он даже Пейна победил, что не могло быть в принципе, учитывая ринненган Нагато, которым когда-то подчинил себе Десятихвостого Рикудо Сеннин. - Постой, - Хидан остановился посреди дороги. Какудзу тоже остановился и обернулся на него. – Это че, блять, получается… Мы персонажи той самой иллюзии, которая создана для того пацана? Так, блять? – он посмотрел на напарника. - Да, так и есть. Но нас пожалели и вытащили оттуда, дав новую жизнь в реальном мире, - закончил свое объяснение Какудзу. – Дошло? - Да пиздец, лучше б не доходило, - хмуро сказал Хидан, подходя к нему. Дальше они продолжили путь в тишине. *** Остальные догадались об этом сразу же, как только Лина ввела их в курс дела. Но у них были свои мотивы уйти в раздумья в буквальном смысле. Дейдара мог бы собой гордиться: ведь не только он сам, но и вся его жизнь стала частью искусства. Причем двойного искусства: как изобразительного, так и мгновенного – ведь его жизнь в том мире теперь ничего не стоила, ровно как и он сам, и его искусство. Оказалось, что все это выдумал человек из этого мира. Тсукури остановился на середине дороги и поднял голову. Ветер необычно холодил щеки, а растущая луна осветила блестящие от слез дорожки на щеках. Чувство ненужности выплеснулось из груди, не удержавшись там, – настолько оно было сильно сейчас. Все, к чему стремился Дейдара, все, чего добивался, оказалось ничем, простой пылью, мазком кисти в палитре художника, который покрыли новым слоем краски. Он никому не был нужен со своим мгновенным искусством, он был лишь частью декораций в сценах показания силы джинчуурики Девятихвостого. Слезы закапали сильнее. Слезы злости, отчаяния и бессилия что-либо сделать в таких обстоятельствах. Дейдара закрыл лицо руками, не в силах сдержать их. Хотелось крушить, ломать и взрывать, но… но он ничего не мог. И это было самым страшным. Вскоре он почувствовал, как ему на плечо легла рука. Блондин отнял руки от лица и посмотрел вперед. Сасори стоял возле него и мягко смотрел на него серыми глазами. Луна освещала его рыжие волосы и молодежную одежду. - Данна… - Я уже не Данна, Дейдара, - покачал головой Акасуна. – В этом мире мы никто, и ты уже это понял. – Он опустил руку и теперь просто вглядывался в покрасневшее лицо бывшего подрывника. Его было искренне жаль, и Сасори остался рядом с ним только ради того, чтобы он не наделал глупостей. Теперь они должны держаться вместе. Все вместе. - Нам ничего не остается, как вернуться обратно к Лине, - Дейдара вытер слезы, и потускневшие было глаза вновь загорелись жаждой жизни. – Хм, мне кажется, будто я проснулся ото сна, - он обернулся вокруг, рассматривая местность, словно видя ее впервые. – Прошлая жизнь стала далекой и смутной, хм. А вы так не считаете, Данна? «Пожалуй, бесполезно ему говорить, чтобы он перестал меня так называть», - покачал головой Сасори, а вслух сказал: - Считаю. И, надеюсь, наш спор об искусстве исчерпал себя? - Да, хм. Не хочу следовать чужой указке, чтобы спорить с вами, Данна… Черт, - вдруг осенило его. – А то, что я называю вас «Данна», то, что хмыкаю, – это ведь тоже часть этой дурацкой манги? – изумленно воззрился он на Акасуну. – И волосы тоже, хм… А, бля, опять «хм»! – Затем Дейдара опасливо воззрился на бывшего напарника: - Судя по всему, я могу обращаться к тебе на «ты» и без «Данна», хм? Хм! – тут же разозлился он на себя за свое «хм». - Да, я тебе разрешаю. - Ну, мы тогда должны пойти домой к Лине? – блондин вопросительно выгнул светлые брови. - Нет, мы идем на реку, туда, где собрались остальные, - Сасори повернулся и зашагал в сторону реки. - Зачем? – Дейдара не тронулся с места. - Затем, что теперь мы должны держаться вместе, хоть и не привыкли к этому. И, Дейдара, - Акасуна остановился и, чуть обернувшись, кинул через плечо: - Поторопись – я все еще ненавижу ждать. И продолжил путь. Тсукури же, издав нечленораздельный звук изумления, поспешил его догнать. *** Итачи стоял у самой ближней к деревне кладке, на которой рыбаки ловили рыбу. Рядом никого не было – они ушли на то место, где все купались в тот раз. Река тихо шелестела волнами, разбиваясь о растущий по берегу камыш. Луна, отражаясь на речной глади, будто плыла к берегу на волнах, в то же время оставаясь на месте, лишь иногда чуть походя гребешками. Метрах в десяти клюнула щука, ловя мелкую рыбешку. На кладбище в заречной посадке громко ухал филин. С улиц села, разбросанных по берегам реки, виднелись редкие фонари, хоть как-то обозначающие, что здесь живут люди. Учиха все это видел и слышал. Он смотрел на речную гладь, серебрящуюся под луной, и ни о чем не думал. Хотелось подумать сразу обо всем: о деревне, за которую сражался, о клане, который вырезал, о брате, ради которого умер. Чувство очень жестокой шутки, которую сыграли не только с ним, но и со всеми из Акацуки, не покидало его. Он отошел от края кладки, развернулся и поднялся на берег. «Об этом можно было догадаться сразу, как только мы попали сюда в первый раз, - подумал Итачи, медленно идя к остальным. – Чакра и печати считаются тут сравнимыми с волшебными вещами. И я догадывался обо всем уже тогда. Были догадки и о том, откуда Лина знает, что нам грубить не нужно…» Но он даже и предположить не мог, что все настолько катастрофично. Был мир – и нет его. С условным присутствием брата и полным отсутствием клана он уже давно смирился. Саске его понял и простил – а что еще ему нужно было для счастья, чтобы с чистой совестью упокоиться в ином мире, даже если этот мир – реальный?.. Хм, пожалуй, маленькая толика грусти и тоски оттого, что он больше никогда не сможет увидеть его с небес. Только в манге… *** Сбылась мечта идиота - он всю жизнь прожил в иллюзии, правда, так и не понял, что это иллюзия. Да и хреновая она какая-то – настроена была явно не под Обито. Дорога привела горе-властителя мира иллюзий на кладбище, то самое, где ухал филин, таращившийся на незваного ночного гостя. Что бы вы сделали, узнав, что всю жизнь прожили в чьей-то иллюзии, в который вы – всего лишь часть декораций, фон для главного героя? Наверное, для каждого человека кто-то другой и есть тот самый фон, на котором ясно видны незаурядные способности и таланты того человека, вокруг которого якобы «крутится весь мир». Но ведь Обито не из таких. Он не знаком с философией великих мыслителей своего времени, начиная с античности. Он лишь хотел счастья, хотел жить и наслаждаться жизнью. С друзьями, предварительно их всех убив. В иллюзии, созданной им самим. Обито поднял голову и наткнулся взглядом на филина, который даже ухать перестал, то ли от страха, то ли от возмущения. «Верно…» - смотря на птицу, но не видя ее, подумал Учиха. Он много о чем подумал одним мгновением, и выход вместе с озарением пришли к нему сразу же. Филин, вдруг испугавшись чего-то, вспорхнул с дерева и неслышно улетел. *** Больше всех повезло четверым: Троице из Дождя и Кисаме. Они все сидели на том месте, куда в тот раз они ходили купаться, и просто молчали. Троица все уже давно решила – они были счастливы тому, что вновь оказались вместе, и несмотря на отпечаток темного кровавого прошлого, в котором хотели построить новый мир, в этом мире тяжесть ноши прошлой жизни существенно спала с их плеч. Теперь им ничто не помешает зажить заново… Точнее сказать, попытаться начать жить заново, насколько это смогут сделать убийцы класса S, даже если стали такими не по своей воле. Кисаме ничто не держало в том мире. И если уж здесь есть и Итачи, то более и желать ничего не нужно. Хошигаки поднялся с места – он сидел на бетонной плите, положенной возле берега, – потому что к ним подошел Итачи. - Ну и до чего ты додумался? – привычно ухмыльнулся Кисаме. Троица из Дождя хором повернули головы в сторону Учихи. - Вы ведь тоже все решили? – спросил их Итачи. - Мне терять нечего, - ответил Яхико. – Все, что мне дорого, сейчас со мной. - У нас все равно нет выбора, - пожал плечами Нагато. – Вне зависимости от нашего решения все уже решено, и нам только выбирать, что за жизнь мы здесь проживем. Яхико удивленно посмотрел на него своими карими глазами, а затем добро усмехнулся. - Ну, а ты? – Нагато покосился на Итачи. - Все, что мне дорого, осталось в том мире. Но я все равно бессилен там. - Как и мы все, - кивнул Узумаки. Луна осветила подходящих к ним Сасори и Дейдару. Акасуна остановился и оглядел их всех. Дейдара, засунув руки в карманы широких шорт, отстранено пялился на речную гладь. Разговоры были излишни. Итачи сел на плиту, рядом примостился Кисаме, пялясь серыми, почти водяными глазами на гладь реки, ухмыляясь чему-то своему. Дейдара присел прямо на траву, забыв о возможности появления в его трусах муравьев. Сасори, поставив правую ногу на небольшой валун, устремил взгляд в противоположный берег, думая о чем-то своем. В этот момент молчавшие члены организации Акацуки были похожи на собственные памятники, облитые светом луны. И все великие мастера изобразительного искусства пожелали бы запечатлеть эту красоту, но их не было. Зато на ближнем горизонте появились Хидан и Какудзу. - Вы че притихли, как на кладбище? – разом обратил на себя внимание блондин. Дейдара, вспомнив об их нежданном родстве, нахмурился, прикрыв глаза. Послал же Дзясин родственничка… - Угомонись, - сказал ему Какудзу, подходя к троице из Дождя. - Я-то угомонюсь, бля, - сварливо ответил Хидан, уперев руки в боки. – Только нам еще ебашить до дому по темноте, потому что луна нихрена не светит, а дороги здесь заебись какие распрекрасные, бля. Меняются миры и эпохи, меняется время, Хидан остается прежним. - Мы остаемся в доме Лины, - сказал Нагато, глянув на подошедшего к ним Какудзу. – Выбора у нас все равно нет. - Я так и понял, - хмыкнул бывший казначей. - Кого мы ждем тогда? – поднялся с места Дейдара, отряхивая шорты. - Должно быть, меня. - Бля! – отпрыгнул Хидан, рядом с которым стоял Обито, неожиданно появившийся из темноты. – Хули так пугать?! - Трусливый Хидан, - фыркнул Какудзу. - А ну не ржать! Нагато и Яхико практически одновременно поднялись с бревна, на котором сидели вместе с Конан. Девушка, чинно молчавшая и лишь наблюдавшая за всем происходящим, поднялась вместе с ними. - Мы Акацуки, - серьезно сказал Узумаки, посмотрев на всех пронзительными голубыми глазами. – Мы остаемся организацией Восходящей Луны, даже если находимся в другом мире и даже если… - Мы по уши в дерьме, потому что застряли здесь на всю гребанную жизнь, - кивнул Матсураши. - Хидан, - недовольно покосился на него Какудзу. - Что я? Я, бля, называю вещи своими именами, - пожал плечами тот. - Именно поэтому мы остаемся в доме Лины, - посмотрев на Хидана, закончил Нагато. - Отлично, - пробормотал Дейдара, хлопая на руке комара. – Наконец-то домой… *** Лина так и не сумела заснуть. Кутаясь в одеяло, она вышла из комнаты, тихо, чтобы не нарушать кладбищенскую тишину дома, прикрыла дверь и прошла в зал, чтобы посмотреть, сколько время. 22:46. Акацук не было уже полтора часа. Укутавшись в одеяло поплотней, будто была стужа, Лина вышла на кухню, чтобы попить воды. Спокойно и тихо вышла на кухню, повесила одеяло на стул, налила из графина воды, неспешно выпила мелкими глотками. И как будто вода в избытке стала в организме, что полилась слезами. Закрыв лицо руками, девушка разрыдалась от безысходности и страха – ей казалось, что Акацуки больше никогда не придут. Казалось, будто все случится, как в пошлых третьесортных фанфиках. Она боялась, но почему-то и ожидала этого. Почему-то всегда, когда ситуация становится безвыходной, Лина плачет. Плакала в прошлый раз. Плакала, когда бабуля умерла, когда родители разошлись, когда без денег жила неделю, потому что кошелек вытянули в маршрутке. Плачет и сейчас, потому что ничего не может сделать, потому что это не в ее власти. Шум во дворе перед домом, будто толпа идет. Лина, прекратив рыдать, но все еще судорожно вздыхая, отняла руки от лица, развернулась лицом ко входу и прислушалась. - Я ненавижу комаров! Они злые и голодные! – голос Дейдары. Дверь кухни раскрылась, и в помещение вошли десятеро Акацук. Не сразу, но они поместились в освещенной двумя лампочками кухне. Лина замерла на месте, смотря на них и не веря своим глазам. Акацуки, растянувшись от буфета до дверей в два ряда, молча уставились на Лину, чьи красные щеки и нос, а также еще влажные глаза красноречиво говорили о том, чем она занималась пару минут назад. Густо покраснев, девушка отвела глаза и стерла ладонями слезы со щек. - Лина… - в изумлении вытаращился на нее Дейдара. – Ты что, плакать умеешь? - Идиот, - хмыкнули сразу Хидан, Кисаме и Какудзу. - Круто, я и мой брат-дебил, - добавил Хидан. - Заткнись, - сдвинул светлые брови Дейдара. – Лина, ты что, из-за нас, что ли? – он с нескрываемым изумлением в голубых глазах таращился на Лину, будто реально думал, что она никогда не плачет и их ненавидит от всей души. Романова, сделав шаг к столу, подняла на Акацук глаза. - Я рада, что вы пришли. - Ага, мы как раз спать хотели, - кивнул Дейдара, и получил подзатыльник от Сасори. – За что?! - Помолчи лучше. Лина неуверенно улыбнулась. Конан, минуя стол, подошла к девушке и прижала ее к груди, что свободно получилось, так как Лина была ниже ее. - О, мы тут типа лишние? – выгнул бровь Хидан. - Хорошо соображаешь, - открывая дверь и проходя в дом, сказал Нагато. - Пф, вы меня еще во время ритуала не видели, - фыркнул Хидан. - Я видел – ничего интересного, - покосился на него Какудзу. - Ты просто не ценитель искусства, - отмахнулся Хидан. Сасори и Дейдара хором покосились на блондина. - Ну вы еще заспорьте о силе искусства, я хоть поржу, - снова заметил им Какудзу. Последним зашел Итачи, кинув взгляд на девушек. - Я так боялась, что вы уйдете, - тихо плакала Лина, уткнувшись в плечо Конан. - Нам некуда идти, ты ведь знаешь, - мягко сказала девушка, успокоительно гладя ее по голове. - Вас же много, устроились бы где-нибудь… - шмыгнула носом Евангелина. - Это уже было, - мягко улыбнулась Конан. – Не здесь, но было. И мы больше не повторим этого. Поняв, о чем она, Лина, снова уткнувшись ей в плечо, постепенно успокоилась. Вскоре девушки зашли домой, где Акацуки облюбовывали свои места. По крайней мере, половина из них. На самом деле, возникла реальная проблема, где им всем спать. Если в тот раз на пару недель можно было положить Нагато на кухонном диванчике, то сейчас не оставить его там на весь год, или сколько им здесь жить? - Сам ложись на ковер! – услышали девушки голос Дейдары, как только вошли в комнату. - Лично тебя мне не жалко, - голос Хидана. - Не нарывайся! - Успокоились оба, - раздраженный голос Сасори, больше обращенный к Тсукури. - Тц, - цыкнул Дейдара. Лина вместе с Конан зашли в зал, где стояли друг напротив друга блондины, уже собравшиеся расходиться. – Лина! – тут же обратился он к ней. – Распредели нас! - Эм… - неуверенно улыбнулась девушка, заглядывая за него и натыкаясь на взгляды Яхико и Нагато. – А как в прошлый раз вы не можете? - Можем! – кивнул Дей и указал рукой на диван напротив телевизора: - Хочу спать там! - Облезешь, - лаконично ответил развалившийся там Кисаме. - Вот! Видела?! - И слышала, - кивнула Лина. - Я хочу спать один, - сразу заявили бессмертные напарники. - Тогда кровать в вашем распоряжении, - вежливо улыбнулась Лина. - Умеешь ты найти компромисс, бля, - хмыкнул Хидан и ушел в комнату, где завалился на нижний ярус двухъярусной кровати. Какудзу, недолго думая, стянул его оттуда и лег сам. Офигевший Хидан молчал всего секунду, приходя в себя. Затем разразился такой руганью, что даже соседка за стеной проснулась. Но вскоре Хидана заткнул Какудзу, сказав простое: «Заткнись». Ругаясь, блондин залез на свой этаж и со злорадством отметил, что оттуда гораздо легче доставать Какудзу. На том и порешили. - Итачи, я с тобой, - кивнул ему Кисаме. - Как хочешь, - ответил Учиха, сидевший в углу дивана с книгой в руках. Лина поджала губы: как будто этого года и не было. Сасори отошел к прежнему месту, где сидел и рассматривал картину «Неизвестной женщины». Дейдара, несколько раз хмыкнув себе под нос, тоже отошел к нему. - Простите, условия не королевские, - несмело улыбнулась Лина троим оставшимся. - А мы и не привыкли к роскоши, - ответил Яхико, глядя ей прямо в глаза. - Остались только два дивана, один из которых на кухне… - Прерывая ваши все нежности, скажу, что мне противно вас видеть, и я пошел спать на кухню, - серьезно сказал Обито, собравшийся уходить из зала. Улыбка стекла с лица Лины, уступив место испугу. Остальные просто нахмурились. Обито же, проходя мимо Евангелины, усмехнулся, глянув на нее: - Шучу. И в полной тишине ушел на кухню. В час ночи Акацуки уже разложились по кроватям. Будто и не было этого года.