Akatsuki. Saga. Forever

Глава просто катастрофически маленькая. Мне стыдно ._. ======================================================== Вы задавались когда-нибудь вопросом, чего в вашей жизни не хватает для счастья? Подумайте хорошенько… Хм, могу поспорить, что вы подумали о том, чего у вас нет. В этом вся суть человека. Лина выключила будильник, который поставила на телефоне. Конан, спавшая к девушке лицом, открыла глаза и сонно похлопала ресницами. - Спи, - прошептала Лина, сползая с кровати. – Еще очень рано. Выйдя из комнаты, Романова скользнула в ванную, где привела себя в порядок, затем вернулась обратно в спальню, где уже оделась. Конан сидела на постели и, таращась карими глазами на включенный ночник, пыталась проснуться. - Ты так на сову похожа, - улыбнулась Лина, взглянув на нее. - На сову? – Хаюми недоуменно выгнула брови. - Да. Они очень красивые. Я их люблю, - Романова стояла у зеркала и красила себе левый глаз тушью. – Конан, если хочешь, можешь пользоваться любой моей косметикой, - вспомнила она, переходя к другому глазу. - Спасибо, не нужно, - покачала головой бывшая куноичи. – Лучше скажи, чем я могу помочь здесь, пока тебя не будет. Евангелина в задумчивости завинтила флакончик с тушью и поставила его на место. - Да, пожалуй, ничем, - пожала плечами она. – Обед они вроде как приготовят сами, а все остальное я сделаю сама. Конан, мысленно укорив Лину за ее «я сама», но ничего не сказала, лишь позволила себе сощурить глаза. Романова вышла на кухню, чтобы поставить чайник. Затем раскрыла двери на улицу, чтобы проверить, очень ли холодно в шесть утра и не замерзнет ли она в своем легком платьице. И, конечно, на улице было очень холодно… ну, относительно дневной жары. - Почему так рано? Вопрос среди утренней тишины раздался так неожиданно, что девушка едва не подпрыгнула. Обернувшись, Лина увидела Обито, который сидел на диване, спустив ноги на пол. - Потому что в моей деревне такое расписание автобусов. Всего два рейса: рано утром или в полдень, - негромко, чтобы не нарушать тишину, ответила Лина, снова закрывая дверь. Девушка налила себе чаю, затем, оставив его остывать, прошлепала босыми ногами в зал, в ту половину, где спали Кисаме с Итачи. Там в шкафу, что стоял возле их дивана, лежали все важные документы и вещи, включая аптечку. Лина собрала все папки, что были у Акацук, не зная, какой именно документ может понадобиться этим бюрократам, прихватила свои документы и аккуратно прикрыла дверцу шкафа, которая так противно взвизгнула, что напарники хором раскрыли глаза, собственно, как и те четверо, что спали в соседней комнате. - Лин, а чего так рано? – Дейдара на руках приподнялся с дивана. - Спи, - кивнула ему девушка. – Если встану позже, то могу не успеть, а я ненавижу опаздывать, лучше уж подожду. - А-а-а… - соображая, что она ответила, кивнул Дейдара и снова улегся. - Может, тебе чем-нибудь помочь? – на нее смотрел Сасори. - Если только до остановки проводить, - не сдержалась Лина. - Толпой, - фыркнул Кисаме. – Группа поддержки. - Нет, не нужно ничего, - качнула головой Лина. – Спите, пожалуйста, еще очень рано, - чуть ли не взмолилась она, уходя из зала в свою комнату, сопровождаемая негромким похрапыванием Хидана. Уложив все в сумку, Лина проверила еще раз, все ли взяла, а затем ушла на кухню, где за столом сидел Обито, держа в руках чашку чая. - Я тебя провожу, если ты не против, - сказал он. - Эм… Ну ладно. Закончив трапезу, Лина молча собрала чашки и поставила их в раковину. После направилась в свою комнату, чтобы обуть свои туфли на высоком каблуке и забрать сумку. - Утро, должно быть, холодное, - сказала Конан. – Накинь теплую кофту. - Да, точно, - удивляясь, как не сообразила сама, кивнула Лина, цепляя на плечи синюю шерстяную кофту. Еле вышагивая в своих туфлях, Лина шла на остановку вместе с Обито, который нес ее сумку. Оба молчали. Романова вспоминала то, что было в прошлом году, а Учиха думал как всегда о своем, как и все Учихи. *** Дом без Лины это совсем другое помещение, чем дом с Линой. Она, как истинная хозяйка своего дома, является его душой. И когда нет души, то это уже совершенно другое… Общежитие, возможно. Акацуки никогда не были друг другу близкими друзьями, кумовьями, побратимами – они просто делали свою работу вместе, находя в этом выгоду. Каждый из них привык работать один, чтобы ему никто не мешал. Но теперь им предстояло превратиться из цеха ремесленников в семью. Как это сделать, они не знали, да большинство и не задумывалось, поэтому они просто впали в уныние, размышляя о том, что было, что есть и что, возможно, будет. *** Сделав ксерокопию абсолютно всех документов, Лине, наконец, с третьей попытки удалось оформить заявление с приложением, дабы ректор и деканат его рассмотрели. Хорошо хоть, что о результатах обещали уведомить по телефону. Перед тем, как ехать обратно, Лина забежала в общагу, чтобы освежиться, и там наткнулась на Арсеньеву. - Привет, - устало, но доброжелательно улыбнулась ей Лина так, будто этого года недомолвок, обид и молчаливой ссоры не было. – Ко мне Акацуки прибыли. Приезжай в деревню уже, а. Я жду тебя! - Хо... рошо… - удивленно проводив ее взглядом, проговорила Зося. Постояв чуть на месте, девушка выдохнула, будто гора с плеч свалилась, и направилась по своим делам. *** На обедешний автобус, который идет из их районного центра, Лина не успела. А второй приходит в деревню только в семь часов вечера. Поэтому уже к пяти часам некоторые из Акацук, которые помнили о Лине, начали беспокоиться. Вида они, конечно, не показывали, да и надеялись на благоразумие самой Романовой и ее хорошую ориентированность в собственном городе/области/районе. Итачи стоял у окна, облокотившись на подоконник, разглядывая зеленую улицу, залитую солнцем. Прочитанная «Мастер и Маргарита» уже стояла в шкафу. Объяснение, которое он нашел в этой книге, было столь же абсурдным, сколь их первое появление в этом мире. А еще абсурдным было поведение Лины, которое не смог бы обосновать ни один прогнозист. Ее слова расходились с ее делами, взять хотя бы последний день их пребывания в этом мире три года назад. Ведь Лина оттолкнула его, а потом точно дала понять, что понимает, что между ними ничего не может быть. А сейчас она ведет себя так, словно ей и вовсе плевать на него. «Я должен этому радоваться, - Учиха проводил взглядом проходящего по асфальтированной дорожке деревенского жителя. – Она стала старше. Тем более, столько о нас зная, неужели она станет связывать свою жизнь с кем-то… - "…кто запятнал себя", - хотел додумать он, но затем вспомнил, что в этой манге, должно быть, показаны абсолютно все стороны его жизни и прошлого. – Она всегда это знала, а сейчас поняла, насколько усложнилась ситуация», - нашел обоснуй для Лининого поведения Учиха. Романова теперь их опекун, и какие-либо отношения вроде как запрещены общественной моралью, к которой наверняка прислушивается девушка. Да, опекун, но когда-то они перестанут быть ей подведомственны, и Лине нужно будет выйти замуж, обзавестись собственной семьей… Но если не с кем-то из Акацук, то тогда ни с кем. У калитки завозилась ключом Лина. Итачи выпрямился, увидев ее. Выражение ее лица было уставшим, девушка едва держалась на ногах, еще и таща в руке сумку с кучей папок. Учиха отошел от окна, перейдя в соседнюю комнату, чтобы встретить ее. Остальных Акацук не было дома, так как они все вышли на улицу, кроме Конан, которая решила оставить Нагато и Яхико наедине. В замке повернулся ключ, затем открылась дверь, и Лина, стукнув каблуком о камень, ступила на порог дома. Девушка устала просто зверски, к тому же она, в целях экономии денег, ничего не покупала из еды, так что сейчас готова была упасть в обморок от голода… ну, голова так точно кружилась. Итачи стоял напротив входа и молча смотрел, как Лина закрывает дверь на крючок. Затем Романова резко развернулась (резко – для своей кружащейся головы), оступилась, наступила туфлей на тюль, содрав его с прищепок-крокодильчиков, и мешком с картошкой завалилась бы на пол, если бы не шинобские способности Учихи. Успев перехватить девушку, которая в ответ ухватилась за него, он даже не пошатнулся с места, оставшись стоять. И только тюль опустился на них сверху. Хорошо еще, багета на месте осталась. - Итачи? – растерянно проговорила Лина, все еще цепляясь за его шею. – А… эм… Привет, - покраснев под взглядом пронзительных черных глаз, пробормотала она. Учиха молчал и только смотрел. – Я бы хотела снять туфли, отдохнуть, поесть… - девушка отвела взгляд, коснувшись носом его груди. – Не мог бы ты отпустить меня? - Ты на ногах не стоишь. - Уже стою, - Лина скинула туфли, снова став значительно ниже ростом. Итачи расцепил руки, все-таки отобрав у Романовой сумку с документами. Та же в свою очередь скинула тюль с него и свернула в пакетик: - Потом повешу обратно… Спешно убравшись в свою комнату для переодевания, Лина оставила Учиху одного. *** Романова не выходила из комнаты до десяти вечера. На самом деле она просто завалилась спать сразу же, как только вошла, ибо вид уютной постели был настолько прекрасен, что удержаться было очень сложно. В десять, когда большинство Акацук, сморенные усталостью, жарой и собственными размышлениями, уже укладывались спать или же просто мирно сидели на своих местах (подобно петухам на насесте), Лина, прихватив с собой полотенце, направилась в летний душ, так как не было ничего лучше после дневной прохлады искупаться под освежающими струями чуть теплого уличного душа. Сменную одежду она решила не брать, так как подумала, что завернется в полотенце – оно ведь большое – а Акацуки все равно спят, да и не извращенцы же они, чтобы за кем-то подсматривать, верно? Терпеливо стоя под прохладной водой и глубоко дыша, Лина охлаждалась после тяжкого дня и стряхивала с себя оковы сна, так как до трех ночи хотела посидеть и поработать над своими делами. Вскоре, полностью освежившись, Лина закуталась в полотенце, затем, развесив вещи сушиться на веревке, направилась в беседку, потому что несмотря на комаров, очень хотелось посидеть в прохладной тишине деревни и подумать над тем, что делать дальше, хотя это Романова за последние несколько дней должна была раз сто решить. Но вместо того, чтобы думать о сущем, на ум Лине пришли мысли об Итачи. Она вспоминала, с чего все началось, и почему она стала думать о нем, не как о персонаже, а как о реально существующем парне. - Ты же сказала, что устала, - голос Итачи, который неслышно оказался вблизи беседки, вывел Лину из задумчивости. – Если устала, иди спи. - Если я буду спать, дела сами собой не решатся. – В такой момент не хотелось что-то доказывать себе или чему-то противиться. Романова устала настолько, что хотелось быть собой. – Поэтому, пока все спят, я сижу тут и думаю, что мне делать. - Ты берешь на себя слишком много, - Итачи прошел и сел чуть поодаль от нее. - Я беру на себя лишь то, что могу унести, - Лина, прищурившись, посмотрела на него. – А ты почему не спишь? Что за выгода у Учихи не спать в такой поздний час? – несмотря на явный саркастический подтекст, Лина сказала это ровным голосом. - Что ты знаешь об Учиха, что заставляет тебя говорить так? Лина вновь взглянула на него, положив ногу на ногу и скрестив руки под грудью. - Проще будет, если ты просто почитаешь мангу. Но… - Лина пронзительно взглянула на него, решившись спросить в этот подходящий момент: - Что ты делаешь здесь сейчас? - Хочу узнать кое-что. - Кое-что… - повторила Лина, кивая головой, будто подтверждая что-то для себя. Затем выдохнула и зло прошипела: - Ты можешь говорить без гребанных загадок, Учиха? Объясни прямо, чего ты хочешь в данный момент от меня? Итачи в легком удивлении выгнул брови. Фраза, разумеется, звучала двусмысленно, но Лина не задумывалась об этом, и он это понял. - Думаю, ты и сама догадываешься. - Догадываюсь. Так, слушай сюда, - серые глаза Лины были полны решимости, коей ей всегда недостает. – Из всей вашей шайки, что заявилась ко мне в прошлом году нежданно-негаданно, мне был глубоко симпатичен один человек, - сердце стучало учащенно, будто она выступала перед огромной аудиторией. – Но я прекрасно знала ту грань, за которую не стоило бы лично мне переступать, до тех пор пока этот человек не стал сам проявлять ко мне лишние знаки внимания. Зачем? – Лина спокойнее продолжила: - Я же девушка. Глупая неразумная девушка, которая мечтает о большой любви. Вот и домечталась. Надеюсь, ты получил свой ответ. – Романова говорила это без сентиментальных чувств, которые она обычно вкладывает в свой рассказ, так как боялась его реакции на свои откровения. Еще раз вздохнув, прикрыв глаза, Лина сказала: - Я знаю и про брата, и про деревню, и про клан… И мне плевать, кем ты был там у себя. – Она взглянула на него, нахмурившись и задержав дыхание: - Не знаю, за что именно, но я люблю тебя. Я ничего от тебя не прошу и уж тем более ничего не ожидаю, потому что на данный момент между нами лежит глубокая социальная пропасть. Но… - Лина поджала губы, видя, что ее рассказ не производит на собеседника должного эффекта. – Я так думаю, я тебе не сильно симпатична… Итачи молчал, и Лина запаниковала. Встав с места, она собралась уходить. - Я сказала тебе это только для того, чтобы ты знал. Я не знаю, как там это делается у вас, так что прости, если что не так, - протараторила она, уже проклиная себя за все сказанное, направив стопы к выходу. - Стой, - Итачи, встав со скамьи, схватил ее за руку и резко развернул к себе. Романова, поддержав полотенце, чтобы оно не свалилось, уткнулась лицом ему в грудь. - Пусти, - прошептала она, не поднимая головы. - И куда ты пойдешь? - Делать себе харакири, потому что не смогу прожить с таким позором. - Только Обито не разбуди – он и так плохо спит. - Что? – усмехнулась Лина, и тут же глаза застлало слезами. – Итачи, - голос был осипшим, - я знаю твое чувство ответственности, и я уже прокляла себя за то, что рассказала все это. Поверь, ты действительно ничего не обязан, и я… - Замолчи, - тихий властный голос раздался возле уха, Лина судорожно вздохнула и примолкла. – Тебе никто не давал права решать за меня. - Вообще-то давал. До 18 лет я все решаю за тебя. - Тихо. Я не разрешал говорить. – Лина молча обняла его. – Если ты хочешь оставить все как есть на этот год, то пусть будет по-твоему. Но не надейся, что в следующий раз все останется как прежде. Лина вздохнула, чувствуя, как ночной ветер холодит голые ноги. «Я ведь сама навязалась. Потаскуха позорная…» - Идем спать, - она посмотрела ему в глаза. – Я очень устала. Они в молчании прошли к порогу, где Итачи, пропустив ее вперед себя, закрыл дверь на крючок. У дверей в свою комнату Лина пожелала ему спокойной ночи, затем зашла в комнату, легла на диван и тихо прорыдала всю ночь. Она не прислушивается ни к чему, не сумев запереть собственное сердце. Но, боясь этого, пытается слоем презрения и строгости отгородиться от себя. Итачи узнал ответ.