Кто такой Билли?

Ну, а ты что скажешь, парень? Серьезно, Флинт? Не смешные уже шуточки. Или то никакие не шутки, в самом деле? А что если капитан, и правда, забыл мое ебаное имя? Что если... Вдруг для Флинта я уже давно превратился в «того парня, в углу с его пристальным взглядом». Вот дерьмо! Но что поделаешь? Я, блять, отвернуться не могу, когда он так близко, в какой-то паре шагов. Да, я на него глазею, на Флинта. Постоянно глазею, черт возьми! Какого дьявола? Да он хоть помнит, интересно, как я его капитанский зад спасаю по разу за битву? Ну, а ты что скажешь, парень? Вот дерьмо. С кем он играет, зачем? Не мог же он забыть, как нанимал меня? Теперь-то я знаю, что не всех новичков так приветствуют. Некоторых он может вообще по имени не знать, что правда, то правда, но меня-то он точно запомнил в тот раз. Когда я впервые встретил самого Флинта, он показался мне каким-то... незначительным. И про этого человека ходят невесть какие легенды среди моряков? Низенький какой-то, совсем не выдающийся. Я смотрел на него сверху вниз, а он как-то вдруг подтянулся, и в один миг оказался возле меня, так стремительно и так близко. И посмотрел. Так посмотрел. Дерьмо собачье, Билли, ты же знаешь! Ты все себе навоображал. Ничего такого не было. Ни взгляда, ни какой-то там особенной улыбки. Ничего. Ну, еще и встал у меня прилично, в то же мгновение, как он пощекотал мою голую грудь грубым сукном рукава. Блять. Я прикусил губу, стараясь не глядеть ему в глаза. - Итак, Мистер Гейтс говорит, что команда без тебя пропадет, - тихо произнес Флинт, поднимая голову выше, ближе ко мне. – Так что, паренек, так ли ты ценен? - Мое имя Билли, - выпалил я, и тут же пожалел об этом. Ну вот почему это случается со мной? Зачем я говорю эти вещи, не подумав? - Что ж, Билли, - усмехнулся Флинт, не отводя взгляда. У меня мурашки по коже были от глубины его глаз. – Почему ты считаешь, что нужен так нам? Или это мы сейчас так чертовски тебе нужны? Нужны, как воздух, а, Билли? Последние слова он прошептал, согрев мое ухо своим дыханием. Я вдруг затрясся от самого настоящего страха. Флинт облизнул пересохшие губы. Вот тогда-то я впервые и подумал, как славно будет кусать их, лизать, прорываясь к языку, и прорвавшись, заглотать его... ох, Иисусе, я бы у него проглотил... Ох, черт, Мистер Боунс, вам срочно нужно потрахаться, отвечаю! - Я неглуп и быстро убиваю, - ответил я Флинту тогда, и сразу понял, что попал в яблочко: капитан громогласно рассмеялся и озарил меня своей улыбкой, глядя снизу вверх, глаза в глаза. Я затаил дыхание. Флинт повернулся к Гейтсу. - Мне этот парень нравится, - он все еще посмеивался. – Возьмем его. - А другие? – поинтересовался квартирмейстер. Глаза Флинта сверкнули хищным холодком. - Как обычно, - произнес он, поворачиваясь обратно к столу. Гейтс сделал мне знак, что пора уходить, но я медлил, приглядываясь к неаккуратным длинным рядам книг на полках. Мне стало любопытно до названий. Там были, кажется, Вергилий и Платон. Была, к удивлению, и Библия, вот уж чего я не ждал увидеть на полке у Грозного Флинта, капитана без души и сердца, кого берегут в плаваньях кровавые чары некой ведьмы. - Да ты никак умеешь читать, Билли? – подивился Гейтс. Я пожал плечами. В церковном приюте читать нас заставляли много. Я это дело не любил, но кое-какие строчки из поэта Данте вонзились в память, и я, прочел наизусть, как помнил: - Старинный Мирры дух, той, что плотских утех, с родным отцом искала в страсти блудной... Серьезно, эти строки мне только-то в той книге и запали в душу. О грехах и грешниках. Флинт вдруг резко обернулся, услышав строчку, и смерил меня серьезным пристальным взглядом этих своих слепяще-зеленых глаз. Изумруды на солнце точь-в-точь так сверкают, это уж я своими глазами видел. Я тогда глядел на капитана, не отводя взгляда, до тех пор, пока Гейтс за шиворот не выволок меня из каюты. Нет, не мог Флинт такого забыть. Не мог забыть, что я зовусь Билли Боунсом. Помню, как Гейтс удивлялся, но радовался, что наконец-то ему попался грамотный парень, из которого можно слепить впоследствии хорошую замену, а пока ему дозарезу вот требовался личный помощник. Он выпытал у меня всю подноготную, я рассказал все, что знал о себе сам: об отце-моряке, которого моя честная христианка-мать знавала лишь единожды ночью; да потом снесла меня в приют, а в записке, подкинутой в колыбель написала, что имя мое – Уильям, по отцу я – Боунс, да простит ее Господь и прочий аминь. Из приюта я сбежал совсем еще мальчишкой и отправился юнгой на свой первый корабль - «Белую Маркизу». Грамота моя там не пригодилась, но я дрался отлично, освоил пистоль и шпагу, и стал наниматься в охрану на торговые суда. Ну, а дальше Гейтсу и так история моя была известна, поскольку я от силы пять часов назад только сдался в плен. - Капитану будет весьма любопытно узнать, - пробормотал Гейтс себе под нос, а я насторожился. - Сдалась ему моя история? Квартирмейстер только посмеивался. - Любишь ты книги, а Билли Боунс? – спросил вдруг. - Не-а, к дьяволу их все, - ответил я. – Не люблю я это дело. - А капитан – очень, - Гейтс глядел на меня исподлобья. – Так что ты себе на носу заруби: если не хочешь его разозлить, к книгам относись с уважением. У меня в груди что-то ёкнуло. И захотелось все слова вдруг забрать обратно. Ну, какой дурак, Билли Боунс. Надо б тебе научиться держать язык за зубами. Мистер Гейтс сделался мне вместо отца, которого я никогда не знал: взял под свое крыло, продвинул в боцманы после первой же пары боев. Я был его правой рукой, и мне даже полагался теперь небольшой отсек, смежный с его каютой. Мне от его доброты иногда плакать хотелось: ведь своего угла у меня в жизни до того еще не было, а тут появился, да еще и опекал меня Гейтс, и я у него точно за пазухой был. Ясное дело, что в команде поползли слухи насчет того, сколько раз на дню, да каким образом я обрабатываю прибор Гейтса. Меня они особо не беспокоили, да и распускали их чаще всего те, в ком мой конец уже побывал, да досадно было, что не наоборот. Пара смещенных челюстей – вот и прекратились слухи про меня с Гейтсом. До других же толков мне дела вот совсем не было: что ж я помнить должен, когда кому и куда засунул по пьяни? Я тогда быстро понял: среди пиратов нравы посвободней, чем на государственных судах, прямо как у нас в приюте, даже еще вольней. Только в приюте обычно крутилась-вертелась с одним кем-то вся кутерьма, пока не надоели друг другу. На корабле же – если ты с кем-то больше двух раз подряд переспал – поползут сплетни да разговоры, улюлюкать начнут. Не принято, в общем, тут было романы крутить, это я быстро смекнул, старался негласных «постельных» правил не нарушать, вот и не было у меня особых проблем по этой части. Вообще, меня ребята любили, и я как-то быстро добился уважения. «Мозгой и смекалкой», говаривал квартирмейстер, да я по-другому считал. Смекалка смекалкой, но вот бойца во мне ценили и уважали куда больше. Дрался я отчаянно, но с умом, убивал врагов эффективно и как можно быстрее, по этой части Флинту я не врал. Он это и сам видел, и в бою, бывало, на меня частенько поглядывал, доверяя моим инстинктам. Я не раз прикрывал ему спину, и он это видел, и был, я думаю, благодарен, но ни разу не подал вида, и вел себя так, словно совсем не знал меня. А может, и не знал? А потом вдруг Гейтс начал активно продвигать мою кандидатуру в квартирмейстеры вместо себя: вся команда знала, что он давно мечтает о капитанстве, а значит, кого-то однажды придется назначить вместо него. И этим «кем-то» был, судя по всему, я. - Сказал, что достанет мне корабль, - радовался однажды Гейтс после разговора с капитаном. – Врет, каналья, ой врет, Билли! Я поглядел на него и улыбался. - Не может он тебя так обмануть, - я похлопал его по плечу. – Хоть он Флинт, хоть Морской Дьявол, а на этот раз я верю: это он серьезно... - Билли? Эй, Билли Боунс? О которой небесной манде размечтался? – хохотнул Гейтс, толкая меня под ребро. – Капитан спрашивает, что ты соображаешь насчет абордажа? Я оторвал спину от балки, на которой так удобно она до того покоилась. Флинт глядел на меня, высоко подняв голову; глядел, как всегда, пристально, прямо в глаза. Его взгляд как испытание, ну и что я скажу? Как вообще возможно ему возражать? Поглядел бы я на того, кто отважится с ним спорить. - Справимся, Капитан, - киваю я и слышу, как Гейтс посмеивается чему-то себе под нос. ***