В идеале

Вздохнув, Ева недовольно посмотрела в окно. Уже темнело, мир накрывало темное полотно, именуемое ночью. Спать до сих пор не хотелось, внутри все кипело и кричало — нервы на пределе. Жизненно-необходимый орган бился о ребра, легкие впитывали в себя мутный дым; тонкие пальцы пытались прикоснуться к тающим облакам, кои поглощал без остатка розоватый небосвод с золотистыми всполохами. Длинные беспомощные минуты угасали, ведь скоро квартирка вновь наполнится криками. Еве было плевать на все это. Горечь во рту не убрал даже крепкий черный чай, в котором тонул листик мяты, смягчая вкус. — Вот дурак, — хмыкнула девушка, уткнувшись лицом в ладони. Сколько воспоминаний хлынуло из-под замка, а ведь не все были приятны. Их не связывала тоненькая серебряная нить судьбы, что является любимицей во многих приторных рассказах. Отношения напоминали дым, после которого обязательно появлялся дикий необузданный огонь. Еве нравился этот жар и невозможность дышать. Когда она будет ложиться спать, в последний раз взглянув на часы, кто-то тихо постучит. Через несколько секунд дверь распахнется, и громкие крики разрежут тишину на мелкие части, которые тут же растворятся в пыли. Девушка ненавидела уборку, как и свои маленькие слабости. — Я не хочу тебя видеть! — крикнет она. — Убирайся! — Заткнись, а то ударю. Пройдут неловкие минуты. Нервно рассмеявшись, он выключит свет и крепко обнимет, что-то шепча на ухо. Они растворятся в этом отравляющем дыму. Ева будет смеяться над ним и пытаться оскорбить, а он, посмотрев в серые глаза, что полны отнюдь не гневом и ненавистью, поцелует. А пока можно продолжать пить ненавистный чай и ждать. Слабая улыбка на лице, глаза закрыты: — Надеюсь, этот придурок сахара купит.