Мой личный сорт дедукции

Когда ты одержим чем-то, ты неуправляем. Когда есть одна единственная вещь, от которой ты зависим – ты смертоносен. Когда эта вещь – наркотик, ты бессмертен. Когда эта вещь – человек, ты мертв. И так ты стараешься прожить всю жизнь. Ради того, от чего зависим, ты готов биться, воевать, жертвовать. Тебе не обязательно быть конченным наркоманом, чтобы избегать полиции в случае находки твоих сбережений. Не обязательно копить деньги, чтобы оплатить нелегальную покупку и отдать долги. Не обязательно врать родным, если они будут против твоей пассии. Ты можешь быть зависим от всего, твоя жизнь – твой выбор. Люди вокруг не смеют указывать тебе, а тем более - запрещать. Ты просто должен знать, на что идешь ради своей одержимости. Ведь цена может быть абсолютно любой. От пожизненного заключения до рака – что еще является вполне годной и неплохой ценой за то, что другие обзывают грехом. Скажи, а ты считаешь это своим грехом? Если ты и прям зависим от него, если не можешь и дня прожить без него, если один только его вид каждую минуту всплывает в твоей голове. Ты думаешь о нем, нуждаешься в нем, живешь только им. Он только твой. И ни чей больше. А теперь подумай и скажи мне честно: я твой грех? *** Для них этот день начался весьма и весьма неординарно. Ничего еще не произошло, а значит, и не произойдет. Таков его закон. Если день начался скучно, можешь спокойно себя убивать – никто даже не заметит. Эта необычность утра заставляла его хотеть вырывать на себе волосы, жутко хотеть резать вены, курить до посинения и колоться до блевотины. Хотя теперь такие утра начали происходить довольно часто. Для одного из мужчин, живущих вместе одной жизнью, но принимая совершенно разные в ней участия, это было в радость; для другого же худшего конца своей и без того рискованной жизни он не мог вытерпеть. И это было невыносимо. Каждый скучный день одно и то же: проснулся, распутал убийство (или что там обычно бывает у полиции), подверг риску жизнь Джона и получил по дозе. Одна доза была от соседа – очередная лекция о том, что хватит вести такой абсурдный образ жизни, другая – от обожаемого и горячо любимого дилера. Но не стоит торопить события. Вряд ли мужчина захочет использовать эти эмоционально описывающие отношения между людьми слова в данный момент. И… Ах, да. И несмотря на то, что оба - сосед и дилер - были одним человеком, Шерлок был благодарен им обоим. Благодарен за то, что повышает настроения в целых двух случаях. Дилер добывает ингредиенты, сосед – заставляет смеяться над всей абсурдностью ситуации. И для Шерлока это являлось необычным скучным утром, который ничего уже не могло превратить в интересный и насыщенный опасностями день. Так вот и этот начался непримечательно и заурядно. Уже сидя в гостиной полностью одетым, Холмс размышлял. Джон Ватсон зашел в комнату, детективу пришлось заставить себя встать и поздороваться. Обычный обряд. Джон варит кофе, идет на работу, ругает Шерлока и покупает ему все, что нужно. Шерлок же сидит дома, расследует преступления или занимается… любимым хобби. Встав со старого дивана, мужчина поковылял вслед за бодрым соседом на кухню, уже собиравшегося готовить им обоим заурядный завтрак. Холмсова тощая фигура склонилась к морозильнику, где он обычно держит важные ему ингредиенты. Хотя знаете, это не такое уж и необычное утро, как думал никогда не ошибающийся детектив. Не найдя того, что нужно, мужчина выпрямился и низким голосом прокричал, что, собственно, было и не обязательно: - Джо-он? – голос Шерлока отдавался эхом по всей небольшой квартирке. - Что те… Шерлок, я тебя прекрасно слышу. - доктор обернулся на взволнованного, но в то же время довольного чем-то соседа, - Чего тебе? Шерлок на секунду нахмурился, но тут же произнес чуть тише: - Ты не мог бы достать для меня тридцать граммов хлорагидрата? - Зачем? – Джон и без этого понял, что опять замышляет Шерлок; он всего лишь хотел убедиться, что в этот раз его сосед не повредит себя еще больше. Хотя, куда уж больше… - Ты понимаешь. – утверждение прозвучало более грубо, чем рассчитывал детектив. Он посмотрел на доктора, казалось бы, совсем непроницаемым отчужденным взглядом, однако, только доктор и мог понять, сколько вины прячет Холмс в туманном взгляде своих ярких блестящих глаз. Шерлок приблизился к Джону вплотную. Смотря сверху вниз на низкорослого соседа, мужчина словно гипнотизировал его таким магнетическим и уверенным взглядом и телепатически пытался передать все свои гениальные мысли, что сейчас стремительно пробегали в его кудрявой голове. Джон задержал дыхание, не в силах перечить и перебивать бесконечный поток информации, который день за днем преследует его, загружая мозг все новой и новой. Он почувствовал, как будто нечто невесомое коснулось его запястья, но эта щекотливая дрожь бесследно пропала вместе с ровным дыханием Шерлока. Доктор перестал ощущать его спокойные выдохи на своем лице, вглядываясь в серые глаза с чуть расширенными от темного освещения зрачками, что было абсолютно необычно в этот и так необычайно спокойный день. До слуха Джона донесся тихий, но тревожный удар сердца этого высокого красивого мужчины. Еще один. И еще. Слишком частые для такого необычного скучного утра. Джон выдохнул: - Только обещ… - он несознательно опустил взгляд чуть ниже, с трудом оторвавшись от серых глаз, задерживая теперь свое внимание на четких красивых губах детектива. - Я обещаю. Джон удивленно снова поднял глаза. Желваки на скулах Шерлока зашевелились, руки сжались в кулаки. Он будто снова вспомнил, как дышать, и вернул себе своему лицу гордую надменность к окружающим. - Обещаю, что не причиню себе вреда и вернусь домой живым и здоровым, - на одном дыхание договорил Шерлок и, сделав оборот в сто восемьдесят градусов, быстро зашагал к себе в комнату. - И укуренным. – с ухмылкой тихо добавил детектив, когда дверь в его комнату захлопнулась, а Джон остался один стоять в гостиной и потирать руками лоб, проклиная тот день, когда вообще встретил этого удивительного психопата.

***

Высокий худой мужчина, облокотившись спиной о холодную кирпичную стену, расслаблено стоял, пусто смотря перед собой невидящим взором. Глаза его не шевелились. Тонкие обветренные пальцы сжимали белую дымящуюся сигарету. Мужчина сделал глубокую затяжку, а после вместе с дымом выдохнул и свои ни для кого незначительные переживания. Его рука беспомощно опустилась, но серая струйка дыма безмятежно продолжала тянуться вверх, отравляя собой и без того грязный воздух. Зрачки курильщика были неестественно расширены, веки казались тяжелыми и неподъемными, закрывая собой половину темных мутных глаз; лицо пожелтело, закрывающая губы щетина была не ухожена, костлявое тело покрыто татуировками. Он сделал еще одну затяжку. С каждой его глаза все более пусто и неосмысленно глядели перед собой, вытесняя его сознание из этой суровой реальности. При очередной глубокой затяжке мужчина почувствовал, как нечто влажное и длинное хлопнуло его по плечу. Он испуганно вздрогнул и тут же закашлял, выпаливая ругательства и проклятия; серый дым вырывался из его рта. - Черт, Линкольн, ты совсем рехнулся?! – просипел мужчина, тяжело дыша и ловя носом воздух. - Какого хуя тебя понесло сюда сейчас? Лицо курильщика покраснело, он пьянеющим взглядом впился в только что подскочившего мужчину. - Запасы кончаются, - невозмутимо ответил тот, доставая из бездонного кармана широких штанов неряшливый самодельный косяк. Дохлый закатил глаза и замахал руками перед стеклянными глазами второго мужчины, от раздражения даже кинув сигарету на асфальт. - Ты получил десять килограмм. Десять гребанных килограмм, Линкольн, тебе и этого мало?! – с каждым словом тон курильщика повышался и повышался, пока не сорвался на крик с последней фразой, а тирада прерывалась хриплыми вздохами, но теперь больше от внезапного гнева, нежели от недавно случившегося инцидента. Шерлок, лишь безучастно шикнув, прислонил указательный палец к губам, показывая мужчине, чтобы тот говорил тише. - Это рискованный бизнес, Линкольн, если тебе до сих пор неизвестно это. И мы не можем по каждому твоему желанию откликаться. Когда приспичит, тогда и накуришься, да? А вот хер тебе, ясно?! Мы не можем каждую неделю поставлять тебе по десять килограмм кокаина! Может, еще целую бочку эфедрина попросишь!? А то знаешь, нам прям совсем заниматься нечем! – голос Дохлого отскакивал эхом от стен и разносился громом по тихой безопасной улочке. - Цс… Цс… - Шерлок нахмурил брови и посмотрел по сторонам. – Наркоманы услышат. - Ах, а ты у нас, значит, не наркоман! – Дохлый опять замахал руками, но снизил тон до почти уравновешенного. В голосе по-прежнему слышалась ярость. Он вплотную подошел к Линкольну и с вызовом посмотрел на него. Однако, Шерлок оказался выше. - Не забудь, что я ваш главный поставщик героина. Вы все должны быть мне благодарны, что я еще не разорвал нашу сделку по “горячей доставке” кетамина, Уличного и экстази этим отбросам общества. А то знаешь, у меня много… клиентов. – последнее слово он выплюнул наркоману в лицо; тот поник и отступился, растерянно доставая очередную сигарету из кармана безразмерных штанов. - Я бросил. Они – нет. Ты им счастье приносишь, не мне, - невесело проговорил Дохлый, предлагая Шерлоку зажигалку, видя, как тот зажал косяк между губами. Линкольн кивнул. Оба мужчины расслаблено прислонились спиной к холодному кирпичу, с закрытыми глазами делая глубокие затяжки, с наслождением выдыхая сероватый дым. Улицу мгновенно охватила умиротворяющая тишина. Кроме нереальных галлюцинаций им ничего не надо. Ему не надо. Остальные смогут пережить. Нужно быстрее сделать затяжку, пока злочастные мысли не разрушили этот момент. Бессмыслено. Охрипший ломкий голос Шерлока разорвал безмолвность: - На самом деле, планы слегка поменялись, - Дохлый обеспокоенно посмотрел на него, но взгляд все так же оставался пустым и неосознанным, - мне не нужны десять килограмм кокаина, – мужчина выдохнул серый дым, - только пару десятков граммов марихуаны. Дохлый выдыхал вместе с Шерлоком. - Сегодня утром началась такихардия. Сердце болит, руки трясутся, даже один нормальный косяк сделать не могу. – он опять сделал затяжку, после с презрением посмотрев на несовершенное творение. - Хочешь облегчить боль? – понимающим тоном спросил Дохлый, поворачиваясь к Шерлоку и опираясь одним плечом о стену. Он уже знал ответ на глупый вопрос. Холмс слабо кивнул. - Ты варить можешь? Линкольн резко открыл глаза. Зрачки неестественно сузились после такой дозы того, что мгновенно попадает в мозг и вытесняет тебя из обители. - Я еще не стал инвалидом, чтоб ты знал. Ты будешь получать самый чистый героин, мет, кетамин или что там тебе вообще нужно, пока я не умру или - по крайней мере - не решу прекратить наше сотрудничество, – уголки губ мужчины на долю секунды поднялись, но тут же опустились, снова придав мужчине этот непроницаемый суровый вид, - так когда я получу свою порцию? - Скоро, Линкольн, скоро… - пробормотал Дохлый и снова приложил сигарету к обветренным губам, вдыхая и выдыхая дым, пытаясь получить хоть какое-нибудь облегчение – куда уж до кайфа! – от такого теперь бесполезного легкого никотина.

***

Холодный душ пошел на пользу. Детектив сидел за своим столом, не обращая внимания на великий беспорядок, творящийся на нем, кое-как достал самый аккуратный листок из бесконечной стопки других таких же и сосредоточенно смотрел на маленькую папиросу, сжатую между худыми дрожащими пальцами. Стоит или не стоит? Стоит ли это таких издевательств над собой? Мысли в голове Шерлока стремительно пролетали, а он даже не старался использовать хоть одну; перед его глазами отчетливо вырисовывался серьезный вопрос и смазанный портрет человека. Ему знаком этот портрет. Даже слишком. Сейчас он желал, чтобы он больше никогда не возникал в его голове, но как так сделать, если очевидно – это невозможно. Блестящими глазами он посмотрел на свое очередное творение. Предчувствие иллюзии прекрасного стоит за его спиной, сжимает его плечи, шепчет на ухо приятные слова, от которых каждый бы испытал возбуждение. Дрожь пробежала по всему телу, отчего мужчине пришлось судорожно вздрогнуть. Такая маленькая, но приносящая такой огромный кайф при правильном использовании воображаемая папироса. Просто побольше дозы – и ты в забытье. Головокружительная Эйфория сидит на столе, манит тебя, ее глаза сверкают, они гипнотизируют… Манит так сильно, что ты готов протянуть свою дрожащую руку навстречу ее поданной ладони и окунуться в мир радости и безболезненной анемии. Эти преждевременные галлюцинации сносят голову, заставляя дыхание сбиваться и усиливаться, а иногда и вовсе замирать. Но только отчаявшиеся герои смогут отказать соблазну. Первый за весь этот становившийся ненормальным день этот косяк получился аккуратным. Даже необычно, что он вообще смог получится. Руки трясутся сильнее прежнего, голова упорно не желает соображать, а физической энергии в худом теле не осталось. Есть только душевные страдания, которые может прекратить только она. И снова этот вопрос: делать или не делать? Облегчаться или страдать? Скрываться или… исповедаться? Это даже три вопроса. Но вот снова портрет. Снова вопросы. Лицо. Знак. Улыбка. Буквы. Глаза. Ответы: два, два, два. Решено. Шерлок бросил взгляд на лежащую радом зажигалку. И снова на бумагу на столе. Косяк отчаянно выпал из рук. Правда. И ничего кроме правды. Вот первый настоящий обет Шерлока Холмса. Страдать, но исповедаться. Соблазн рассеивается, и ничего больше не сжимает его плечи сзади и не шепчет горячие слова. Холод пробежался по его телу, оставляя неприятное ощущение после себя. Сердце на секунду остановилось, когда бледные пальцы сжали чернильную ручку вместо свертка травы. На бумаге появилась кривая темная линия. От нее еще одна и еще. Бумага окрашивается в черный то в одном месте, то в другом. Мгновенно мнется, и углы отрываются от поверхности стола. Буквы смазываются, но не понятно, то ли от пота на влажных ладонях, то ли от… Комнату огласил приглушенный звук выдоха вперемешку со стоном облегчения. Спина Шерлока безвольно ударилась о спинку стула, руки беспомощно опустились, голова запрокинута, шея блестит от выступившего пота. Грудь часто вздымается; в гостиной раздается звук прерывистого тяжелого дыхания. Мужчина резко вскочил со стула, поднял упавший косяк и выбежал на крохотный балкон. В мозг мгновенно проникла иллюзия утопии. Холмс не знает, сколько времени просидел на стуле, склонившись над страдающей бумагой, и сколько времени простоял на балконе, пытаясь облегчить душевную боль и усмирить вырывающееся из грудной клетки сердце. Дым медленно идет вверх, в небо, ночной ветерок его подхватывает; полы пиджака отворачиваются назад. Пот холодит кожу, жилка на шее пульсирует, выдохи мучительно вырываются изо рта. А в голове снова представляется этот портрет.

***

Весь день Джон провел в больнице. Сегодня не сильно выдалось с пациентами: пару больных распространенным венерическим, одна студентка с молочницей и пожилая женщина с явным недотрахом. Поэтому все оставшиеся рабочие часы он просидел в раздумьях, поставив локоть на стол и опершись лбом во влажную ладонь. Было уже за девять, рабочий день подходил к концу. Джон потер глаза. В голове всплыло сегодняшнее утро. Шерлок, необычно спокойный день, барбитураты, обещание. Он дает такие обещания каждый день перед тем, как выйти за пределы до ужаса скучной квартиры и раствориться в тумане своих мыслей, дыма и вожделенного наслаждения. Джон никогда не ходил в то место, куда сбегает его сосед так часто и с таким нетерпением. Доктора это пугает. По телу пробежалась сомнительная дрожь. Это происходит только после упоминания его имени и всего, что с ним связано. А еще оттого, что Джон боится. Боится за него. И это честно пугает еще больше. Он никогда не боялся так сильно даже за свою жизнь, а тут… чужая, да причем чья! Конченного наркомана, свихнувшегося на всю голову психопата, помешанного на дедукции детектива… Эти три вещи просто теоритически не могут быть уложены в одного человека, а тут еще и живой пример по гнилым улицам Лондона бродит! Джона опять переворотило от этой мысли. Нет, ему приходил в голову самый очевидный ответ, который только может возникнуть в голове человека - после такого-то поведения! Волнение, страх, ненависть; дрожь, пот, абстрактная такихардия. Но ответ куда проще – лучший друг. Нет, даже не так – единственный человек, который заботиться, бережет, охраняет… Или же это все выдуманные теории и незбыточные сны, после которых Джон просыпается в холодном поту, испытывая безумные панические атаки. Сердце чаще забилось. Джон может по одному прикосновению двумя пальцами к шее определить, что стоит перестать волноваться. Нет, не стоит – он обязан это сделать. А есть один способ, как это сделать, даже не прилагая никаких усилий. Нужна только зажигалка или спичка… Этот косяк Джон отобрал у Шерлока, когда тот упорно игнорировал его, ссылясь на выдуманные сердечные муки и что от них можно избавиться только таким образом. А после Ватсон положил сверток к себе в карман и отнес на работу. Он хранит его в секретном отсеке ящика стола, который Шерлока бы нашел за пару секунд. Дыхание потяжелело. А лоб покрылся испариной. И сейчас это единственное, что действительно поможет ему отвлечься – нет, забыться - и больше не вспоминать об этом сегодня. А лучше вообще никогда. Пусть все превратиться в иллюзию. Джон приложил папиросу к губам.