За гетеросексуальность

Минос сидел в приличной корчме в самом центре Преисподней и трясущимися руками наливал себе крепкого самогона. Корчму держал его старый приятель Бьяку, которому после заключения перемирия с Афиной и ее Святыми вдруг оказалось некуда податься. Впрочем, он быстро открыл в себе коммерческую жилку, и скоро его корчма стала самым популярным местом отдыха Спектров. Минос, как непосредственный все-еще-несмотря-на-перемирие-начальник, имел в ней весомые скидки, и сейчас они пригодились. На те небольшие деньги, что лежали у него в кармане, напиться не удалось бы, а хотелось очень. Среди Спектров ходило много легенд о Пандоре и ее экзотических постельных предпочтениях, но когда она пригласила Миноса на ужин, все эти истории как-то забылись. Тем более, Радамантис так мечтательно закатывал глаза, что усомниться в том, что ночь будет воистину волшебной, казалось кощунственным. Минос поежился и залпом выпил стакан самогона. – Еще принести? – к нему подсел Бьяку. Минос мимоходом отметил его богатые одежды: похоже, дела шли, как надо. – Нет, – и, поддавшись внезапному порыву, спросил: – Слушай... Ты с Пандорой спал? – Нет! – ужаснулся Бьяку. – Я для нее слишком мелкая сошка, она меньше, чем хранителей храмов планет, к себе не зазывает. А почему ты спрашиваешь? Минос горестно махнул рукой. Нет, начиналось все неплохо. И даже когда Пандора начала привязывать его к кровати, все было еще нормально. Но потом она достала кляпы, ошейники, плетки, и даже ту штуку, которую потом взялась запихивать... Минос дрожащими руками схватил бутыль и отхлебнул прямо из горла. Бьяку с беспокойством наблюдал за ним. – Может, расскажешь, что случилось? Тот помотал головой. – Мда, – задумчиво произнес Бьяку. – Женщины... Вон слышал новость – Чешир попытался к Виолет подкатить? Так даже Аякосу вмешиваться не пришлось, она сама его так проучила, что он до сих пор по углам прячется... – Надо Святых клеить, – сказал Минос, мутными глазами глядя на бутыль. Бьяку так удивился, что промолчал. – А что? У нас вроде как пе-ре-ми-ри-е, – длинное слово с трудом далось заплетающемуся языку. – А они там мягкие... Нежные... Скромные... Не то, что наши гром-бабы! – Да, но их и на собственных мужиков-Святых не хватает... – рискнул возразить Бьяку. – Тогда остаются парни, – Минос решительно стукнул кулаком по столу. – Если нет хороших девушек, нужно искать мужчин, разве не очевидно? – Мне очевидно, что ты пьян, как… – начал Бьяку, но Минос его не услышал: он уже уснул, уложив голову на скрещенные на столешнице руки. – Я приглашаю тебя туда, где все сливается воедино! – В постель, что ли? Вероника опустил руки. Пафос момента был безвозвратно нарушен. – Что это за отсебятина? – спросил он нормальным голосом. Маниголдо ухмыльнулся: – Я ж не виноват, что ты накрашен, как портовая девка, и говоришь такими фразами! – Это ты меня на дуэль вызвал, – флегматично напомнил Вероника. – Ты хочешь или нет мне рожу начистить? – Да я уже как-то сомневаюсь, на эту рожу глядючи, – протянул Маниголдо. Вероника усмехнулся: – Осторожнее, Рак, еще парочка таких выражений – и я решу, что ты ко мне яйца подкатываешь. – Осторожнее, Назу, еще один такой намек – и я размажу твой аккуратный макияж. Мне девушки нравятся, ясно? Вероника хмыкнул. Драться не хотелось совершенно, а пикировка с Раком хоть немного, да развлекала. – Слушай, ты хочешь драться? – спросил он. Маниголдо почесал затылок. – Да не особо, на самом деле, – признался он. – Когда я вызывался защищать честь учителя на этой дуэли, я думал, моим противником будет Танатос. А он взял и тебя выставил. – Аналогично, Рак. Я тоже думал, что буду драться с понтификом, и никак не рассчитывал увидеть тебя. Вероника повел плечами. Тяжеленный доспех Спектров стеснял движения, а за последнее мирное время он уже привык к свободным легким одеяниям. Вообще, перемирие между Афиной и Аидом – надо же, вспомнили, что брат и сестра! – подействовало на Спектров расслабляюще, да и на Святых, насколько мог судить Вероника, тоже. Дисциплина начала рушиться, боеспособность стремительно падала, и, заметив такое дело, Владыка с сестрой, посоветовавшись, разрешили дуэли. Бить морды Святым среди Спектров считалось делом почетным, и с этим разрешением все потихоньку начало налаживаться. Владыка был доволен: пусть с Афиной и перемирие, но были еще Посейдон, Арес, да и какой-то Асгард повелитель Танатос как-то на совете упоминал, так что активные Спектры всяко были лучше расслабившихся лентяев. Однако строгие дуэльные правила порой приводили к неожиданным результатам, вот как сейчас, например: вызвал-то понтифик повелителя Танатоса, а драться приходилось Маниголдо и Веронике. – Так вы сражаться будете? – невежливо поинтересовался Фантазос, приглашенный Вероникой в качестве секунданта. Тот вздрогнул, услышав высокий голос, обернулся, и понял, для чего он принял женское обличие: Фантазос усиленно строил глазки секунданту Маниголдо, незнакомому Золотому, в котором по доспеху опознавался Козерог. – Мы будем сражаться? – переадресовал Вероника вопрос противнику. – Будем, – вздохнул тот. – Я не могу просто так вернуться к учителю. Так что давай свою речевку дальше, только без намеков! Я по девушкам, накрашенные парни меня не интересуют! "Если не интересуют, зачем ты так на этом акцентируешь?" – подумал Вероника, но вслух спрашивать не стал – по правде, он попросту боялся ответа. Альбафика сидел на корточках и аккуратно подрезал розовые кусты. С заключением перемирия его сад ядовитых роз утратил стратегическое значение, но перестать ухаживать за ним Альбафика не мог, да и не хотел. Розы окружали его всю его жизнь, и забросить их было бы едва ли не хуже, чем предать Афину. Так что львиную долю времени Альбафика по-прежнему отдавал саду, одновременно отдыхая: все-таки розы понимали его, как никто, и среди них он чувствовал себя по-настоящему на своем месте. Он щелкнул ножницами, отрезая увядшую веточку, а затем ощутил чужое Космо совсем рядом – кто-то пришел к нему. Альбафика тщательно собрал все отрезанные ветки в охапку и только потом повернулся к храму. На ступеньках, предусмотрительно не заходя в сад, стоял Шион, прикрывавший лицо плащом. – Слушай, к тебе там пришли, – сообщил он. – Судия Преисподней, Грифон Минос. Не иначе как на дуэль вызвать собирается, у тебя с ним никаких терок не было? – Нет, – удивился Альбафика, выбрасывая ветки в специально вырытую яму. – То есть я слышал о нем, но даже не видел ни разу. – Он, похоже, о тебе тоже слышал. Рвался прямо сюда, но так я и пропустил его, не рядовой Спектр все-таки. Так что сейчас он ждет тебя возле моего храма. И пойдем быстрее: даже если дышать в другую сторону, от твоих роз все равно потом тошнит, а у меня свидание с Юзурихой, не очень хочется прямо во время... мда. Шион развернулся и через храм двинулся обратно. Заинтригованный Альбафика пошел за ним, гадая, что же все-таки понадобилось от него Судии Преисподней. Спектр ждал возле входа в храм Овна. Он, в своем тяжеленном крылатом доспехе – при взгляде на него Альбафика вспомнил, что давно хотел спросить Сизифа, не мешают ли такие декоративные крылья – стоял на ступеньках и рассматривал барельефы на стенах. – Альбафика, Святой Рыб, – громко объявил Шион и добавил уже гораздо тише. – Развлекайся. Нужен буду в качестве секунданта – позовешь, – и, развернувшись, ушел внутрь храма. Спектр с интересом взглянул на Альбафику – тому показалось, что выражение лица у него немного изменилось – и приложил руку к груди. – Грифон Минос, небесная звезда Гордыни, судия Преисподней, – представился он. – Альбафика, Золотой Святой Рыб. Чем обязан? Спектр неспешно окинул его взглядом и улыбнулся. – Я много наслышан о ваших знаменитых розах, господин Альбафика. И мне всегда было интересно, сможет ли мой Перьевой Поток с ними справиться. Как вы смотрите на дружественный поединок? – Дуэль, вы хотели сказать? – Альбафика вскинул брови. Минос покачал головой. – Нет, именно дружественный поединок. До первой крови, если хотите риска. – Все равно по условиям перемирия это дуэль, – отозвался Альбафика. – Что ж, честь Золотого Святого не позволяет мне отказаться. Моим секундантом будет Овен Шион. А вы кого?.. – Некромансера Бьяку. Право выбора места и времени предоставляю вам. Альбафика призадумался, размышляя, где ему будет проще всего развернуть сад Демонических Роз и одновременно – где Пиранья Роза не уничтожит случайно что-то лишнее. За этими просчетами он не услышал, как Минос пробормотал себе под нос: "Не соврал Радамантис, он действительно такой красивый!" Потом Альбафика не раз клял свой избирательный слух, но было уже поздно. Альбафика ощущал себя в осаде. Даже хуже: в мышеловке. Куда бы он ни отправился – на миссию, в соседнюю деревню или даже к Его Святейшеству с отчетом – везде его поджидал Минос с цветами, сладостями и непристойными предложениями. Нет, дуэль началась, как положено. Они с Миносом немного подрались, померились самыми сильными техниками, но потом Минос начал вести себя откровенно странно. Связав Альбафику своими нитями и дав ему положенное время подумать над контратакой, он принялся отвлеченно рассуждать о том, как мало нежных и ласковых девушек среди Спектров. И что если бы он, Грифон Минос, встретил свой идеал вживую – ему было бы все равно, женщина это или мужчина. А потом как-то мимоходом наговорил комплиментов внешности Альбафики... Если бы он догадался соотнести это раньше! Шион, которому Альбафика все это потом рассказывал, сочувственно вздыхал, случившийся рядом Кардиа ржал, как лошадь, но в одном оба сошлись – Минос, очевидно, влюбился с первого взгляда. Эта догадка подтвердилась почти сразу же: на следующий день после дуэли – закончившейся вничью, кстати – Минос появился у входа в Святилище с первым букетом. Рассказы о том, что "Я разочаровался в девушках, а ты так прекрасен, что мне все равно, что ты парень", прилагались. И сейчас, три недели спустя, Альбафика буквально чувствовал, как превращается в забитого невротика, но ничего сделать с этим не мог: настойчивость этого Спектра повергала его в ужас. Того, казалось, не смущали даже толпы Святых вокруг: он караулил Альбафику днем и ночью. Это приносило результаты, правда, вряд ли те, на которые надеялся Минос: Альбафика стал бояться выходить из храма. Несколько дней назад ему приснился кошмар, в котором Минос медленно и эротично снимал с него нагрудник, и Альбафика, проснувшись, сделал то, чего не делал раньше никогда – вломился в соседний храм за помощью и поддержкой. Сонный Дегель до утра отпаивал его вином, после чего посоветовал просто твердо отказать. Ох, если бы Минос еще воспринимал твердые отказы!.. Поэтому когда однажды к нему пришел Шион, который вел за собой какого-то Спектра, Альбафика решил притвориться мертвым. – Это не Минос, – обратился Шион к пустому храму. "Меня нет", – подумал Альбафика, прячась за колонной и сжимая в руках черную Пиранью Розу. – Меня зовут Назу Вероника, – представился Спектр, голос у него был приятный. – Я пришел, потому что у меня к тебе дело. Альбафика помолчал. – Тебя Минос прислал? – наконец спросил он. – Нет, я пришел, потому что у меня, в некотором роде... ммм... аналогичная проблема. – Аналогичная проблема? – Альбафика осторожно выглянул из-за колонны. Стоящий рядом с Шионом длинноволосый парень приветливо помахал ему рукой. – Да, с вашим... Может, поговорим наедине? Шион подозрительно взглянул на него, потом на Альбафику. – Я пойду. Если что – кричи, Дегель точно услышит, да и Эль Сид должен. – Ага, – беспомощно проговорил Альбафика, глядя ему в спину. Оставаться наедине со Спектром не хотелось. Не то чтобы он боялся Спектров – нет, он боялся Миноса и его коварства. А Спектр – чересчур ярко накрашенный, женственный парень, как рассмотрел Альбафика – подождал, пока Шион уйдет, и заговорил: – Так вот, у меня аналогичная проблема с вашим Раком Маниголдо. Он мне проходу не дает, все на постель намекает, – Спектр передернулся, и Альбафике стало его жалко. Самому уже надоело прятаться. – С чего бы это он? Ему же вроде девушки нравились... – Миносу тоже девушки нравились, – хихикнул Спектр, и, увидев лицо Альбафики, захохотал в голос. – Да не дергайся ты! Нам с тобой просто с внешностью не повезло. Он оглянулся. – Хороший у тебя храм, но давай прогуляемся. Тут вокруг слишком много Святых для одинокого Спектра. Голова болит от отголосков вашего Космо. Альбафика задумался, с неудовольствием отметив, что Минос плохо повлиял на его нервы – идти куда-то, рискуя встретить его по дороге, было просто страшно. – Хорошо, но имей в виду: моя черная роза... – Знаю-знаю, – Вероника махнул рукой, – пойдем уже, а? Не до конца успокоенный Альбафика вывел его из бокового входа на обходную дорогу и повел к скалистому утесу неподалеку от Святилища. Этот утес очень любили романтики, которых среди Святых всегда было немало, и поэты, которых тоже хватало, но, по мнению Альбафики, лучше бы не было вовсе – боевые способности почему-то были обратно пропорциональны дару стихосложения. Сейчас на утесе не было никого, это он заметил издали, и обрадовался – перемирие перемирием, а вести Веронику куда-то еще, давая ему возможность рассмотреть все дороги, было бы глупо. – Так что там у вас с Маниголдо? – прямо спросил он, ненавязчиво помахивая черной розой. – Не пугай, – усмехнулся Спектр. – Мой повелитель – Танатос, я и не такое видел. Впрочем, я не ругаться пришел, а договариваться. Так вот, насчет Маниголдо. Мы с ним дрались на дуэли... Альбафика горестно вздохнул, вспомнив судьбоносную дуэль с Миносом. – ...он все время делал двусмысленные намеки, но я тогда внимания не обратил. А потом он давай меня караулить. Выбираюсь из Преисподней – Маниголдо меня ждет. Иду куда-то по поручению – Маниголдо тут как тут. Вначале ерунду всякую порол, потом признался: я, дескать, слишком похож на девушку, чтобы никак его не зацепить. Альбафика покивал. – Знакомо. А что касается Маниголдо – он никогда ни одной юбки не пропускал. – Но девушки к нему в постель не торопятся, не правда ли? – невинно поинтересовался Вероника. – Да, но как ты... Спектр тяжело вздохнул. – Это так типично. Минос вон по той же причине на тебя нацелился. У него ничего не вышло с нашими девушками, и он решил найти себе нежного, мягкого и женственного Святого... Секунду Альбафика переваривал его слова, потом возмутился: – Я не нежный!.. Не мягкий!.. Не женственный!.. Я парень, Аид его раздери!!! Вероника фыркнул, затем расхохотался, запрокинув голову. – Твои слова – Владыке в уши, но, к сожалению, он ничего не знает. Вообще он не одобряет сексуальной неразборчивости, вот только Минос об этом не докладывает, а штатные стукачи закономерно боятся Судий и тоже помалкивают. А что касается твоего пола – я тоже парень, и что, Маниголдо это останавливает? Нет, ни чуточки. Им уже все равно, какое тело в постель тащить, мужское или женское, лишь бы затащить наконец. И на этом, собственно, я хочу построить план. – План?.. – не понял Альбафика. Вероника вздохнул. – Я, конечно, мог бы рассказать о поведении Миноса повелителю Танатосу, он бы нашел на него управу, но, не пойми меня неправильно, Альбафика, – во всекосмическом масштабе мне совершенно наплевать на твои проблемы. На что мне не наплевать – на проблемы мои собственные, а меж тем ваш Маниголдо становится все настойчивее, я начинаю бояться темных углов. Вот я вспомнил о тебе, о Миносе и подумал – а почему бы не убить двух зайцев одним махом? Минос хочет мягкого нежного Святого – он его получит. Маниголдо хочет парня, который был бы достаточно похож на девушку – получит тоже. Мы с тобой освободимся от их преследования и них самих, но мне нужна твоя помощь. Альбафика немного подумал, а затем взмахнул рукой – и черная роза растворилась в воздухе. – Я тебя слушаю. Вероника старательно красил Миносу глаза, а тот так же старательно не шевелился. – Он нудный, – рассказывал Вероника. – Я с ним пообщался чуть-чуть – он ничего, кроме своих розовых кустов, знать не хочет! – Розы – это романтично... – начал Минос, но Вероника фыркнул. – А удобрения? Минос поморщился. – Вот. Он мне все уши продудел, я думал, засну. Ужасно ограниченный, тупой и скучный. – Не оскорбляй Альбафику! – вскинулся Минос. – А ты не шевелись, а то кисточкой в глаз ткну. Я ж тебя не заставляю твоего унылого... извини, прекрасного Альбафику предавать. Но почему бы не познакомиться с другим парнем? Я случайно с ним встретился, он такой милый, все, как ты хотел – мягкий, нежный... Минос задумался. Нет, ему нужен был только Альбафика, предать их великую любовь значило предать самого себя! Вот только Альбафика, к сожалению, никак не мог найти времени, его постоянно грузил этот их понтифик – Минос хмыкнул, иногда казалось, что глава Святилища еще хуже, чем боги-близнецы – и Минос часами ждал его безрезультатно. А может, этот Святой, которого нашел Вероника, сможет как-то повлиять на понтифика, чтобы тот перестал мучить его любимого Альбафику?.. Знакомство в любом случае лишним не было, и Минос покорно подставил лицо под кисточку. В это же время в храме Рака Альбафика обрабатывал Маниголдо. – Ну какая тебе разница? – убеждал он. – Я Миноса видел, он еще красивее и женственнее Вероники! Маниголдо, однако, обрабатываться не спешил: – Да, с Вероникой я мог бы поверить, что я в койке с плоскогрудой девчонкой, которая любит... нетрадиционный секс. Но что я, Миноса не видел? – А накрашенным? – давил Альбафика, сам удивляясь своей напористости. – Я увидел и поразился – ну чисто девочка, милая и нежная! А если еще вытряхнуть его из крылатого черного доспеха... – Мда, – Маниголдо хмыкнул. – Вероника в доспехе Спектра тоже на мужика больше похож, чем обычно, какие-то такие у них доспехи... – Ну вот! – возликовал Альбафика. – Наши девчонки – сам знаешь, а тут очень похожий на девчонку парень. Сам бы сошелся, да занят ужасно: постоянно Его Святейшество что-то мне велит, да я еще, на свою голову, вызвался помочь Дегелю каталогизировать библиотеку, а ты видел размеры библиотеки Дегеля?.. Словом, никакого времени на личную жизнь, пусть хоть у тебя будет. Никто же не заставляет сразу его в постель волочь, просто познакомься, пообщайся... Маниголдо подозрительно глянул на него, но у Альбафики был такой честный вид, что его сомнения, похоже, развеялись сами собой. – Ладно, правда, чего б и не познакомиться?.. – Ах да! – вспомнил Альбафика, изо всех сил пытаясь скрыть радость. – Будь с ним, пожалуйста, помягче и понежнее. Накрашенный Минос, с которого Веронике с трудом удалось стащить крылатый доспех, прогуливался, явно не зная, чего ожидать. Маниголдо опаздывал, но Альбафика не волновался: этот всегда опаздывал. Ради того, чтобы он явился раньше, его приходилось ругать самому понтифику. Наблюдательная позиция была выбрана неудачно: кусты оказались хоть и густыми, но очень колючими. Впрочем, свою функцию они выполняли: даже сидящий рядом Вероника скрывался за разлапистыми ветвями, а уж происходящее на поляне приходилось высматривать в крошечный просвет между листьями. К шипам же Альбафика был привычен, поэтому сейчас он вместо неудобств думал о Миносе. И о том, что хорошо бы, чтобы Маниголдо ему понравился: сил бегать от него уже никаких не осталось, а прятаться в чужих храмах было как-то нехорошо по отношению к товарищам и их собственной личной жизни. – Во, идет! – шепнул Вероника, и Альбафика повернул голову. Из-за листьев он увидел только кусок плаща Магиголдо, но тот быстро вышел на открытую его взгляду часть поляны, и стало ясно, что дружескими советами он не пренебрег, в кои-то веки надев пристойный костюм. Маниголдо подошел к Миносу и заговорил с ним. Слов слышно не было: подстраховки ради в качестве укрытия были выбраны дальние кусты. Альбафика собрался было подобраться поближе, но инстинкт самосохранения его остановил: при мысли о том, что захотел бы с ним сделать Минос, если бы увидел его ползущим на четвереньках в кустах, стало дурно. Так что он продолжал наблюдать за немой сценой. Минос что-то ответил, потом опустил глаза, похоже, смутившись. Надо же, а такой агрессивный был!.. Маниголдо же улыбался и явно пытался отыграть роль того самого нежного и галантного кавалера, о котором говорил ему Альбафика. Они поговорили еще какое-то время, потом Маниголдо повертел головой – Альбафика замер в своих кустах – и показал рукой в сторону дороги, похоже, приглашая Миноса прогуляться. Тот кивнул, и оба двинулись прочь от поляны, на ходу продолжая о чем-то неслышно переговариваться. Альбафика не глядя протянул руку, и Вероника, продравшись сквозь колючие ветки, пожал ее. Альбафика сидел за столиком в небольшой корчме, а Вероника сидел напротив и разливал по стаканам прозрачную жидкость. Они специально места не выбирали: проследили до момента, когда Маниголдо и Минос удалились продолжать знакомство наедине, а затем завалились в первое попавшееся на глаза заведение. Компания угрюмых работяг в углу посматривала на них с подозрением, но Альбафике было все равно: он пребывал в эйфории. При одной только мысли о том, что с преследованиями Миноса покончено, ему хотелось танцевать, петь и дарить розы всем подряд – можно одновременно. – У меня тост родился, – объявил Вероника, заканчивая разливать самогон. Альбафика счастливо и бессмысленно улыбнулся и взял стакан. – Какой тост? – Давай выпьем за гетеросексуальность. Ее так не хватает в нашей жизни. Альбафика нахмурился, но спустя секунду весело рассмеялся. – Ну ты и... Спектр, – он поднял свою порцию. – За гетеросексуальность, Вероника! Тот улыбнулся в ответ. – За гетеросексуальность, Альба! Стаканы с мелодичным звоном столкнулись в воздухе.