В моём воображении

Кофе - мой друг, Музыка - мой драг, И всё, что вокруг - Я могу сыграть. Дорога - мой дом, Небо - моя тетрадь. Пока мы вдвоём, Мы точно не будем спать. © Нервы

Я живу на этом свете не первый год, но так и не успел понять за всё это короткое время – почему же грусть всегда одолевает в ночное время суток? Вероятно потому, что днём нам не до собственных переживаний. Особенно, если ты сын самого Шинигами – хлопот становится в разы больше. Безусловно, не отрицаю наличие собственных тараканов в голове, но в данном случае они не существенны. Я сижу рядом с ней, здесь, на холодной брусчатке моста, и смотрю на прохладную гладь воды. Хрона уже была здесь, когда я пришёл. Я надеялся побыть сегодня наедине со своими мыслями, как и всегда, но, видимо, моим ожиданиям не суждено сбыться. Девушка сидит спиной к гранитной ограде на корточках, иногда привставая, чтобы дать застоявшейся крови растечься по венам. Я же сижу вперёд лицом к этой ограде, дабы видеть лунный блик в прохладной ночной воде. Это странно прозвучит, но этот бледный свет, отражающийся в тёмно-фиолетовой воде, даёт мне слабый луч надежды на избавление от этой самой грусти. На улице прохладно, а она даже не накинула ничего на себя. Странная девушка, но этим и примечательная. Я вижу, как Хрона повела плечами от холода, но ничего не предпринимаю. Я с детства научен не вмешиваться в личное пространство другого человека, и сам соблюдаю этот закон. Она молчит, молчу и я. Нам в принципе не о чем говорить – это мы понимаем оба прекрасно. И мы оба понимаем, что не стоит мешать человеку, отвлекать его. Вот так и сидим, как два одиноких параноика, пребывающие в унынии. Не хотел хвастаться, но у меня богатое воображение. Друзья не верят, а убеждать я их не хочу – это лишь попусту переводить силы. Без пространственного мышления я бы не смог понять основы симметрии, а без этих основ невозможно понять красоту всего сущего. Вполне возможно, что истина на самом деле несколько иная. Иногда я представляю себе, что было бы, если бы произошло то или иное событие. Но это происходит весьма редко, ибо мне быстро надоедает это дело. Чаще всего я представляю себе всякие картины, описать которые могу с трудом. Если бы это была музыка, то я бы сказал, что это есть музыкальная фантазия. Если бы это был театр, то я бы назвал это сценкой из огромной постановки. Лица и герои, сюжет и костюмы – всё постоянно меняется. Неизменным лишь остаётся место действия – моё подсознание, мой разум. Наши вытянутые от света редких фонарей тени лениво лежат на брусчатке. Хрона, взявшись рукой за мраморные перила, продолжает молчать, думая о чем-то своём. Лишь иногда я замечаю, как уводит от меня глаза. Что ею движет – смущение, робость, неприязнь – я не знаю. Но со стороны мне это кажется довольно милым. Наверное, это всё-таки робость, даже болезненная. Интересно, о чём ты думаешь, Хрона? Что так часто овладевает твоими мыслями? Что не даёт тебе покоя? Ты горестно вздыхаешь, и я считаю нужным начать разговор, ибо молчание утомительно: - Я здесь раньше не видел тебя. Что привело тебя сюда? - Хочется спокойствия и тишины, - обхватив колени, отвечает девушка. Положив на них подбородок, я узнаю позу замкнутости. Вполне возможно, она что-то скрывает от меня. Но это её право. - Я всегда думал, что в Академии достаточно тихо по ночам. Особенно под нею. - Тогда почему вы здесь, а не там? – задаёт она мне логичный вопрос. - Привычка! Я здесь очень часто бываю, когда хочется побыть одному, наедине с собой… - Я вам мешаю, Шинигами-сама? - Совсем нет. Я сам удивлён, если честно. Нет, погоди, не уходи. Одному не хочется оставаться. Для меня это действительно стало неожиданным, но в Хроне я увидел хорошего собеседника. Вижу, и она приятно удивлена – к её бледным щекам чуть прилила кровь. Я встал с земли, спросив: - Не хочешь кофе? Сегодня здесь холодно, а ты вся дрожишь. - Не отказалась бы, если можно. - Скажи, можно задать тебе вопрос? – просьба наверняка показалась ей несколько неожиданным, судя по тому, как она широко распахнула глаза. Пока что она не притронулась к своей чашке с кофе, лишь держала её крепко двумя руками, словно трофей, видимо, боясь уронить - Конечно, Шинигами-сама. - Что ты чувствуешь, когда тебе грустно? – задумчиво спросил её я. Поколебавшись с минуту, ты начала свой рассказ, который уже вызывал в моём сознании довольно великолепную картину. Такое нельзя было не представить. - Знаете, друзьям не нравится, когда я об этом рассказываю, но если вы спрашиваете об этом, я отвечу, - плотнее сжав ноги, она продолжила. – Моя грусть похожа на тёмную воду, на чёрную кровь, что разъедает меня изнутри. Я словно внутри аквариума, из которого выбраться сложно, потому я и не пытаюсь этого сделать. Я сижу в нём, как и перед вами сейчас – поджав колени как можно ближе к себе. Только в этой позе я чувствую себя в безопасности. Я сижу и жду, сама не зная чего. Меня постепенно сковывает страх по рукам и ногам. О да, я представил себе эту картину. Хрона, такая хрупкая и тихая, во всём этом странном голубом пространстве. Так и не ясно, небо это или же вода. Сидя в своей позе, девушка сидит, направив взгляд в никуда. Хрона словно плывёт в пространстве, не меняя позы. Будто ветер или другая невидимая масса несёт её неизвестно куда. Не думаю, что ей здесь нравится. Хотя, если она не пытается отсюда выбраться, значит, следует обратное. Хотелось бы освободить её из этого лёгкого пространства. - Когда внезапно нахлынывает поток мыслей, я чувствую себя утопленницей. Мне хочется это прекратить, но это уже нельзя сделать. …Я вижу, как она, точно захлёбываясь, начинает дёргаться в нервной конвульсии. Тянет руку невидимому существу, словно умоляя спасти её заблудшую душу. - Ищу спасения, но от кого мне его искать – от самой себя? От самого себя ещё никто не смог убежать. Я ты, подаваясь этому, словно исчезаешь сам для себя на какое-то время. Лишь одна бешеная мысль колотиться у тебя в голове, и нельзя думать о чём-то другом. Именно в этот момент кажется, что я теряю саму себя в некой безумной пучине. …Образ Хроны внезапно исчезает, точнее, растворяется в пространстве, словно растаявший снег. Вокруг меня лишь пустое пространство голубоватого оттенка. Здесь ничего не слышно, даже собственных мыслей – точно время здесь остановилось полностью. Пытаюсь оглядеться – ничего вокруг. Никого вокруг. - Сердце сжимается, когда я испытываю это чувство. Спать совсем не хочется, хотя я бы предпочла уснуть в этот момент. Так больно, словно сердце проткнули насквозь, - закончила, наконец, Хрона, приложив ладонь к тому месту, где по идее должно быть сердце. Я на какое-то время замолчал. Я конечно догадывался, что Хрона мыслит немного иначе, чем все нормальные люди, но то, о чём она говорила, мне было так понятно и близко самому себе. Поначалу я не хотел это признать ввиду своего снобизма. - Я, наверное, слишком много говорю. Простите меня. Я посмотрел на небо, и, вздохнув, произнёс: - Знаешь, Хрона! Ты часто смотришь на небо? - Нет, Шинигами-сама. - Говорят, что те, кто не смотрят в небо, никогда не смогут заглянуть в свою душу, - задумавшись, произнёс я. – Лишь небо даёт нам понятие о собственном мире, о состоянии собственных мыслей. Странно, что я раньше не замечал, как оно необъятно и огромно по сравнению с нашими маленькими и ограниченными душами. Небо порою для меня словно личный дневник – обращаясь к нему, ты не ждёшь обратного ответа, но зато ты можешь сам разобраться в себе, и небо тебе поможет это сделать. Нужно лишь представить себе что-то, очень постараться. Да, мои слова кажутся бредом, но иначе я не могу выразиться. Уж прости меня, Хрона… - Нет, всё хорошо. Я понимаю вас. От этих слов на душе стало легко. Радует, когда тебя понимают в правильном смысле. Девушка, последовав моему примеру, посмотрела на небо, но она пока не могла понять, что я такого там увидел, что не отрываю своего взгляда. На небе не сияло ни одной звезды, и даже Луны не было видно – всё заволокло тучами. Дымка, занавес на душе – вот, что сейчас отражало её небо. Моё же небо было вполне ясным, но беззвёздным. Чистое, но без Луны – словно голое поле без посевов – оно очень унылое и тоскливое. Я отпил кофе из стаканчика, о котором совсем забыл, заслушавшись размышлениями Хроны. Я сочувствовал ей – видимо, судьба у неё попалась не из лёгких, ведь человек неспроста начинает размышлять о столь неустойчивых и абстрактных вещах. Раздумывая, я сам не заметил, как начал проводить аналогию её мыслей со своими. Знаете, я по своей натуре быстро могу впасть в уныние, но также быстро я способен выходить из него. Я не знаю, что такое депрессия, ибо долго я не мог себя мучить подобным образом мыслей. Смотря на эту несчастную девушку с отсутствующим временами взглядом, я начал понимать, что она из себя представляет, эта депрессия. Но если честно, то мне всегда казалось, что Хроне бы очень подошла улыбка, нежели грусть. Грусть отталкивает, но сейчас именно это странное состояние связало меня с ней. …В голубом потоке пространства я вижу себя самого. Иногда необычно видеть себя со стороны. Какой же ты не идеальный, Кид! А ведь этого не изменить, так жаль! Вокруг себя я чувствую плотный воздух, который движется в весьма интересном направлении: сначала вверх, словно в осеннем вихре, а потом медленно опускаясь вниз, вращается вокруг меня слева направо. Я знаю, что это. Это – дыхание моей души. Сам я чувствую себя раздетым, не поймите превратно. Меня лишь прикрывают остатки чёрной одежды, очень похожую на одежду моего отца. Чувствую, как моё лицо прикрыто некоей маской. Дотронувшись до лица, я почувствовал холодную твёрдую вещь, и понял, что мне это совсем не кажется. Убрав её, я оглядел её. Это была маска моего отца. Я понял, что символизировала эта маска. Холодность и неприступность, маску, что носят все в этом мире, не облачая истинного лица. Я улыбнулся сам себе. Так может вечная грусть – это и есть маска Хроны? Странно, но мне это суждение показалось неверным. Я вообще подумал, что неё попросту нет маски. Хрона всегда старается спрятать своё лицо, объясняя это тем, что не хочет, чтобы на неё смотрели. Так может она просто боится показывать его людям? Хрона смотрела на меня, не сводя своих прозрачных глаз цвета голубого матового стекла. Я вижу, как уголки её рта хотят приподнять в улыбке, но что-то сдерживает её. Наверное, её напрягает долгое молчание. Потом девушка уже смотрела прямо перед собой, словно что-то осознавая внутри себя. Я, наконец, выбрался из своих молчаливых дум, и посмотрел на неё. Я сидел так, что мог полностью видеть её погружённое в размышления лицо. У неё такое милое лицо! Оно показалось мне детским, чуть ранимым и более открытым, чем раньше. Я провёл рукой по её волосам, затем по щеке. Она несколько испуганно посмотрела на меня. Видимо, такие тактильные ощущения были для неё чем-то новым. Кожа её была бледной, но мягкой и нежной. Так странно… Сколько я видел девушек за свою жизнь, сколько их в качестве оружия мне предлагал отец напару со Спиритом, но ни у одной не было того, что было в Хроне. Только сейчас я понял это, когда посмотрел прямо в её глаза. Губы её приоткрылись, но взгляда она с меня не сводила. Задев своей ладонью её шею, я видел, как она поёжилась, чуть сжимая плечо, до которого едва доставали кончики её волос. Наверное, в голове её крутилась мысль сказать мне, чтобы я не делал этого, что ей непривычно. Но Хрона молчала, и я, сам не зная почему, улыбнулся ей. Девушка ответила мне тем, чем я меньше всего от неё ожидал – улыбкой. Пусть скромной и едва заметной, но все же улыбкой. Плечи её, наконец, расслабились, чуть опустились вниз. Потом она отвела взгляд. Наверное, Хрону смущал цвет моих глаз – он весьма неординарен, как говорили окружающие. Я и сам никогда не видел, чтобы у других были глаза цвета чистого золота. Где-то вдалеке, медленно плывя, слышалась музыка. Сначала я подумал, что мне это померещилось, но когда и Хрона начала оборачивать голову в поиске источника звука, я понял, что мне не одному это показалось. - Что это за музыка? – обеспокоенно спросила девушка у меня. - Я не знаю, - отряхнувшись, встал я с пыльной брусчатки. – Но она мне определённо нравится. Видимо сегодня у кого-то хорошее настроение. По этой огромной реке иногда ходили суда, как торговые, так и развлекательные. Скорее всего, где-то на борту не самого захудалого судна, царило веселье. Музыка была медленной и по-особенному тягучей. Точнее, это была мелодия, которую, кто-то вдалеке наигрывал на рояле. У меня вдруг появилась идея. Протянув руку Хроне, я предложил ей танец со мной. На это она ответила кивком головы, и, поставив пустой стаканчик из-под кофе на брусчатку, встала с земли и отряхнулась от пыли. Сейчас Хрона не кажется мне маленькой. Она была примерно моего роста, вытянутой и очень худой. И вот, когда мы встали друг напротив друга, я мягко обхватил её за спину правой рукой. Хрона положила мне свою левую руку на правое плечо. Оставшейся свободной рукой я взял её руку и чуть приподнял вверх. В этом танце я решил вести, ибо не был уверен, что девушка умеет танцевать. Прежде чем начать танец, я прислушался к мелодии. Едва я шагнул вправо, её правая нога последовала за моей ногой. Как только правая нога коснулась земли, я переставил левую ногу тоже вправо, и Хрона повторила за мной это движение. И вот мы, сами не заметно для себя, начали медленно и плавно двигаться. Я всё время наблюдал за её взглядом, за её движениями. Мы смотрели друг другу в глаза, и Хрона периодически смущённо отводила взгляд, когда я смотрел ей в глаза. - Что-то не так, Хрона? Поколебавшись, она ответила: - Твои глаза… Я первый раз вижу, чтобы они были такими… - Необычными? - Яркими. Меня несколько удивили слова Хроны, и я лишь улыбнулся в ответ. - Вполне возможно, что и так. Ведь вокруг так темно, плюс цвет глаз у меня такой… - Нет, я не о том. Ты выглядишь таким спокойным и уверенным. Будто ты понял смысл жизни. Ох, простите меня за фривольность! – смутилась было Хрона, но я провёл по её щеке рукой, говоря: - Ничего! Мне больше нравится, когда ты говоришь со мной на «ты». Можешь всегда так говорить? К щекам Хроны чуть прилил румянец. - Конечно, Кид! Я сразу почувствовал, что напряжение между нами исчезает. Мы молча продолжали двигаться в этом танце, таком лёгком и приятном, расслабляющем танце. Мы молчали, но казалось, будто бы она стала ближе ко мне. И это был знак того, что Хрона начала раскрываться передо мной, и это не могло не радовать. …Я ступаю по безликому пространству, словно по воде, легко и непринужденно, почти плавными движениями. Я иду прямо к девушке, которая продолжала находиться в грустной прострации. Она так и не поменяла позы. Интересно, как она не устала так сидеть? Может у неё онемело тело? Я подхожу к ней, присев карточки, тихо спрашиваю, даже не произнося ни слова: - Что случилось? Тебя кто-то обидел? Хрона смотрит на меня большими печальными глазами, по-детски выпятив губу, будто её и правда кто-то обидел. Не знаю почему, но именно сейчас я проникся к ней симпатией. - Нет, меня никто не обижал. Я сама… Она удивлённо смотрит на протянутую мною ладонь. Я чуть приподнял уголки рта в улыбке, говорю ей: - Не хочешь станцевать со мной? Я вижу, как она колеблется, видимо, раздумывая, что делать. Это одна из её самых плохих черт характера – меньжеваться перед принятием даже совсем простых решений. Тогда я, ведомый непонятно откуда взявшимся упорством, сам взял её за руку и силой притянул к себе. Резко подавшись вперёд, девушка уткнулась в моё плечо. Я чувствовал, как она судорожно вздохнула, я видел, как она краснела буквально на глазах, прямо до кончиков своих ушей. Плечики её были заострены, как и вся фигура Хроны. Я держал девушку в своих объятиях, и, честно говоря, мне вдруг совершенно расхотелось её отпускать из них. Мне нравилось просто стоять и молчать, обнимая это милое создание. Я сам не заметил, как мы медленно начали двигаться в танце, таком простом и незамысловатом. Она положила мне голову на плечо, и я не удержался, чтобы не провести рукой по её волосам. Что с тобой твориться, Кид? Ты совсем на себя не похож. Может, гормоны играют, или это проделки молодости? Вне зависимости от этого, я только сейчас начал проникаться симпатией к этому существу. Она вдруг показалась мне такой хрупкой, одинокой и беззащитной, несмотря на то, что я танцевал с демоном, что мог в любой момент ранить или убить меня. Я крепче прижал её к себе, словно ребёнок, что боится потерять любимую игрушку. Она обняла меня за шею, скромно улыбнувшись, и это стало мне ответом. Музыка поглотила нас, словно пучина безумия. Но были в себе, хотя и были опьянены всем тем, что сейчас происходило. Странно, что я начал думать за нас двоих. Музыка стала для нас сейчас общим, единым порывом, как и наши объятия. Для меня это было наркотиком, для неё – лекарством для искалеченной души. Я вдруг понял, чего хочет это милое создание, и чего ей не хватало всю сознательную жизнь. В порыве страсти я аккуратно взял её подбородок и, прикрыв глаза, нежно дотронулся своими губами до её губ. Мягкость, холод – мои губы уловили это, и не хотели отпускать ни под каким предлогом. Руки мои спустились до её талии, но отпора на это я не получил. Более, чем прекрасно. Глаза Хроны были широко распахнуты и недоумевающе смотрели на меня. Она была несколько шокирована моим поступком. Я продолжал обнимать её, и лишь когда кончился воздух, оторвался от её губ с большой неохотой. Посмотрев на неё, я чуть заметно улыбнулся, и наклонился к уху Хроны. Я должен был сказать то, что крутилось сейчас у меня в голове. Пусть эти слова и банальны, но они искренни. - Я люблю тебя, Хрона! И только сейчас понимаю, насколько сильно. Она продолжала ошеломлённо смотреть в никуда. Готов поспорить, что в голове её сейчас творился полный хаос. Множество вопросов атакуют её: «Что делать? Что ответить? Как сказать?» - Прошу, не молчи. Скажи хоть что-нибудь, милая! - я явно терял контроль над своими словами и мыслями, но не особо противился этому. - Я… Не знаю, что нужно говорить в таких случаях, - тихим, дрожащим от волнения голосом сказала девушка. - Скажи то, что чувствуешь, - прошептал я ей на ушко. Хрона на какое-то время замолчала. Я поцеловал мочку её уха. Совсем себя не узнаю! Как будто я сошёл с ума, или вроде того. - Мне нравится, когда ты рядом. Мне всегда так спокойно, если ты здесь, со мной. Именно с тобой я становлюсь чуточку смелее и могу сказать то, чего раньше бы никогда не сказала. И эта музыка, она словно колыбельная, успокаивает меня. Я не знаю, как это назвать одним словом, Кид. - Думаю, это называется любовью. - Любовью? - Именно! - Я не знаю, что это. - Любовь – это очень абстрактное слово. Можно любить что-то, но не говорить о том, что тебе это нравится. Когда люди влюбляются, они совершают опрометчивые поступки, глупеют, теряют голову, и становятся непохожими на себя. Они меняются, как внешне, так и внутренне, преображаясь во что-то прекрасное. Люди стараются сделать приятное тому, кому любят, чтобы выразить к нему свои чувства. Это настолько широкое слово, что люди пишут о ней миллионы книг, но для каждого это слово обозначает что-то своё. Понимаешь, Хрона? - Да. Я, кажется, поняла, что это. Любовь – это ты, Кид. Наш тихий шёпот прервал звук булькнувшей воды. Мы резко обернулись на звук. Внизу послышались брызги. Мы подбежали к ограде, но ничего внизу не увидели. И тут я понял, что город спит, и вода спокойна и безмолвна. Кораблей нигде не было видно. Весь город спал, лишь мелькали вдали огни фонарей и мелких окошек. Я вдруг понял, что никакого корабля с музыкой не было. То, что мы слышали, то, под что мы танцевали с Хроной – лишь наша собственная мелодия. Это – дыхание наших душ. Настолько синхронно, что создало свою территорию, своё пространство. Я вновь посмотрел на лицо Хроны. На её лице была скромная улыбка, совсем как та, что была в моей фантазии. Хотя может это была и не фантазия, а реальность? …Границы стёрты ко всем чертям. Сложно понять, что же всё-таки произошло. Но мы и не особо пытаемся. Возможно, что мы были в одной фантазии сразу, и я, и она. Никогда подобного я не испытывал. Всё, чего я сейчас хотел – находиться с ней. Глупо, наверное, звучит это из уст отрока Шинигами, но это сущая истина. Я думал, что любовь доступна лишь простым людям. Я даже не думал, что Боги тоже влюбляются. Мы шли по тёмным улицам мимо спящих домов, изредка в них горел свет. Не знаю, сколько сейчас было времени - я совсем об этом не задумывался. Мы шли, не обращая внимания на прохожих, что оборачивались нам вслед. Мы шли сначала взявшись за руки, затем Хрона взяла мою руку и буквально вцепилась в неё. Дитя ночи боится тьмы – мило, хоть и не логично. Вполне возможно, что она просто не хотела меня отпускать. Я вновь взглянул на небо. Удивительно, но сейчас оно было чистым и ясным, как никогда раньше. И на нём наконец-то зажглись звёзды и появилась полная луна. Разве нельзя любить полнолуния? Непонятно, кто из нас кого тащил. Мы шли молча, не говоря друг другу ни слова, лишь обмениваясь взглядами. Хрона смотрела на меня самым благодарным взглядом. - Кид! Спасибо тебе, что излечил мою больную душу! - Нет, спасибо тебе, Хрона! Без тебя я бы никогда не понял, что гармонии в душе достичь, оказывается, так легко. Всего-то и нужно было, что посмотреть на небо и заглянуть вглубь себя. Я прижал её к себе, и мы продолжали идти в темноту. Мы не боялись того, что могло бы быть дальше. Наши сердца бились в один такт. Мы даже шли в один шаг, размеренно и не напряжённо. Наши души близки и слажены более, чем когда-либо. Абсолютное равенство, симметрия самой природы. Я знал, что никогда более не смогу так просто оставить или забыть Хрону. Это – особенный человечек. Она чмокнула меня в щёку, когда я посмотрел на луну. Я окинул её нежным взглядом. Какое же прекрасное время суток, эта ночь! … Наш дом – дорога, наша любовь – электрический ток, что тянется по проводам от одного сердца к другому. Я точно знаю, что сегодня я не смогу заснуть. Не смогу потому, что ты будешь рядом со мной. Я не буду чувствовать себя более одиноким. Всё, что вокруг нас, мы можем переиграть в своём сознании. Стоит улыбнуться лишь раз - и всё будет хорошо.