Над пропастью.

Новый Орлеан. Никакое другое место на земле не оставило в моей памяти такого резкого отпечатка. А уж, поверьте мне на слово, за все ушедшие столетия мои глаза повидали немало. Возможно, все дело в том, что я сам его построил? Вырастил и воспитал, как того неблагодарного мальчишку с плантации? Марселлус. Я дал ему все: начиная от имени (которого ему прежде не полагалось носить) и заканчивая семьей. А что он? Чем он отплатил мне, помимо фальшивых обещаний, которые меня долгое время утешали? Я старательно гложу рвущуюся наружу ярость, хотя у меня никогда особо не получалось сдерживать свои эмоции. Челюсти твердо сжались, костяшки пальцев побелели от напряжения мышц и ногти на пару миллиметров впились в грубую кожу. Боли я почти не почувствовал. Мысли свирепым потоком проносились в моей голове, но я не мог сконцентрироваться на чем-то отдельно. Все слишком расплывчато и неясно. Внутри меня творится хаос. Он ищет пути в моем сознании, чтобы вылиться наружу в виде вырванных сердец и нескончаемого потока крови. Так бывало всегда, когда мой здравый рассудок ослабевал хватку над чувствами, и я ощущал колоссальное удовольствие, в одно мгновение, забирая чужую жизнь. Их было сотни! Тысячи! Тысячи душ, которым я даровал бесплатную путевки в мир иной, однако сам был навечно обречен томиться среди таких юных, но уже исчерпавших себя людей. А еще моя семья… Губы поневоле сжимаются при одном упоминании об Элайдже и Ребекке. Они заслуживали моего покровительства не больше Марселя. Возможно, я ненавидел своих кровных родственников даже больше. Особенно в этот момент, когда они дружно отвернулись от меня. Предатели. Я бы с радостью упрятал их обоих в именные гробы, которые уже давно томятся по своим обладателям в подвале нашего особняка, но, к сожалению, утратил чудодейственные клинки. К слову, единственное оружие против первородного, которое причиняет им хоть какой-то дискомфорт. Правда, есть одно исключение – я. Я был абсолютно неуязвим, я был гибридом. Первый в своем роде.