Беда

Кюхен чихнул ровно в 00.00, и Джоу Ми не придал бы этому никакого значения, если бы не смотрел все это время на часы, ожидая прихода весны. Он со вздохом поправил одеяло, едва сдержав порыв щелкнуть по раскрасневшемуся от болезни носу. Простуда свалила Кюхена быстро, подкараулила где-то между домами, забравшись вместе с коварным сквозняком под распахнутую от внезапного тепла куртку, и прибила к кровати. Она действовала так профессионально, что обычно чуткий китаец даже не уловил ее приближения и, более того, случайно запер на балконе ничего не подозревающего Кюхена, который выскочил туда в одной футболке, чтобы сфотографировать последний зимний закат, получившийся на редкость красивым. Фотографии можно было отправлять на выставку, а Кюхен теперь годился только на то, чтобы скорбно смотреть в потолок и мысленно составлять завещание. Джоу Ми посмотрел на зажатый в руке градусник. Он все еще показывал тридцать семь и два. Первой достопримечательностью Сеула, которая впилась в память Джоу Ми своей яркостью, был Чо Кюхен, сидевший в луже посреди оживленного тротуара в совершенно сухой день. Как он оказался в одной точке столкновения с черной кошкой, миловидной девушкой, прыгавшей теперь вокруг и изнывавшей от невозможности помочь, и струей воды из поливальной машины, Джоу Ми не знал. Вокруг него был незнакомый город, временами сужавшийся до забитого утомленными людьми автобуса, а этот человек, из глаз которого неожиданно потекли истерические слезы, показался целым параллельным миром. Джоу Ми смотрел на девушку, чей энтузиазм постепенно иссякал, и понимал, что это явно не походило на начало их истории любви. Зато это можно было считать началом. - На случай, если я умру… - прохрипел Кюхен и замолчал, выдерживая театральную паузу. Джоу Ми посмотрел на часы. Было 4.36, и это было третье пробуждение за последний час, потому что даже притом, что болезнь превратила Кюхена в стонущее бревно, она не отняла у него способность разговаривать. - Должен сказать тебе кое-что важное. Джоу Ми закатил глаза и, включив лампу, перевернулся на другой бок, чтобы приложить руку к неожиданно горячему лбу. Температура поднялась снова, и Джоу Ми со вздохом встал с кровати, чтобы вложить в рот Кюхена жаропонижающее и, осторожно приподняв его голову, щедро залить водой пододеяльник, потому что тот дернулся в самый ответственный момент, пожелав иметь какую-то претензию на самостоятельность. Джоу Ми сосчитал до десяти и напомнил себе, что его с детства учили любить людей. - Я знаю пароль от твоего компьютера, - договорил он и пошел к шкафу, отчаянно желая найти там не пододеяльник, а Нарнию. Джоу Ми не помнил, как оказался рядом с ним в тот момент, оттеснив и кошку, и девушку, и машину. К тому моменту – большие часы рядом с каким-то кафе показывали 11.38 – Кюхен уже успел сжечь свой завтрак до состояния угля, застрять в пробке, написать объяснительную за опоздание, вылить остывший кофе на голову начальника отдела и потерять работу. Обо всем этом Джоу Ми услышал совершенно случайно, когда воротник его нового пиджака уже прилично намок от слез Кюхена. Это было началом. И в 11.45 Кюхен имел не только неоплаченные счета и мокрое пятно на заднице, но и сердце одного пораженного такой искренностью китайца. - Поехали к морю. Лоб Кюхена был прохладным, да и говорил он уже не так хрипло, но часы показывали 5.03, а поездкой на море с их напряженным рабочим графиком даже не пахло. Джоу Ми знал, что Кюхена нужно поставить на ноги к девяти утра, потому что тот умудрился заболеть накануне сдачи проекта, над которым работал три месяца, поэтому оставалось видеть море только во сне. Во сне, на который у них было не больше четырех часов, а Кюхен все еще бредил. Джоу Ми был почти готов защитить этот проект за него, потому что все три месяца внимательно слушал объяснения на каком-то явно инопланетном языке. Но Кюхен так старался, что нельзя было не слушать. Просто нельзя. В 13.01 Джоу Ми оглядывал незнакомую квартиру, сидя на шатком стуле в центре большой неуютной комнаты. До единения со стулом он уже успел три раза споткнуться об коробки и один раз стукнулся лбом об слишком низкий дверной косяк. Так что относительно расчищенный центр казался ему самым безопасным. А то, что рядом сидел Кюхен, робко сложив руки на коленях, только придавало уверенности, что это было именно то место, где Джоу Ми должен был быть. В 5.36 Кюхен поднялся с кровати и ненадолго скрылся в ванной, после чего, шатаясь, вернулся в комнату и упал в надежные объятия Джоу Ми. И то, что Джоу Ми в этот момент почти увидел во сне море, его ни капли не волновало. Китаец досчитал до десяти, вот только почему-то на каждый счет влажные руки забирались все выше под его футболку. Если Кюхен хотел секса, его не могла остановить даже простуда, превращавшая его в бревно. Джоу Ми секса не хотел, он хотел только спать, лежать на пляже под палящим солнцем, зарываясь ногами в песок, и смотреть на море, которым бредил с того самого момента, когда Кюхен привез его на берег в первый раз. Но потом к рукам присоединились еще и горячие губы, и пришлось признать, что секс мог стать вполне достойной альтернативой маленькому отпуску. В 14.42 Джоу Ми полез целоваться, потому что Кюхен, вроде бы повеселевший и успокоившийся, приготовился снова впасть в меланхолию, а это был единственный известный способ отвлечься от любых проблем. В 6.30 раздались тяжелые шаги, от которых мелко задрожала мебель. Джоу Ми часто думал, что этажом выше кто-то держал слона, и всерьез опасался за потолок, но он уже год просыпался именно от звука, а не от упавшей на голову люстры. Впрочем, переставить кровать все же стоило. - Нужно купить ружье, - задумчиво сказал Кюхен. Джоу Ми снова потрогал его лоб и тяжело вздохнул. Температура кончилась, секс кончился, а бред не прекращался. В 15.29 они закончили передвигать кровать на то место, где раньше стоял облюбованный Джоу Ми стул, и теперь комната перестала казаться такой пугающе пустой. В 6.39 в соседней квартире залаяла собака. Джоу Ми, в очередной раз провалившийся в свое сонное море, даже не подскочил, как это бывало обычно, а лишь лениво приоткрыл глаз и, бросив взгляд на часы, нашарил под одеялом пальцы Кюхена и сжал их. Почему-то именно в это время его посещало непередаваемое желание убедиться в том, что все, произошедшее за последний год, было реальностью, а не спонтанным отпуском в параллельный мир. Собака залаяла еще громче. - Нужно купить ружье, - согласился Джоу Ми. И потрогал собственный лоб. К 17.45 они успели убедиться, что кровать стояла на правильном месте, и Джоу Ми, завернувшись в простынь, начал критично осматривать содержимое коробок, мысленно отмечая, какие стоило выбросить, а в каких еще можно было найти что-то полезное. - Что ты собираешься здесь делать? – с ленивым интересом спросил Кюхен, сев на кровати. Джоу Ми подышал на найденный в завалах маркер и пожал плечами. - Жить, - просто ответил он и поставил крест на первой коробке, которую собирался в скором времени выбросить. В 7.02 этажом ниже закричал ребенок, отчаянно не хотевший идти в детский сад. К тому моменту Джоу Ми уже просто неотрывно смотрел на часы в ожидании того момента, когда прозвенит будильник. Можно было встать раньше и приготовить завтрак, а заодно и обед, и ужин, но он чувствовал себя таким уставшим, что отчаянно не хотел выползать из-под одеяла. В 19.52 Кюхен разучился верить своим глазам, потому что единственная комната в его квартире приобрела какие-то приятные очертания дома. И если раньше она делилась на зону для мусора и зону для сна, то теперь там, где раньше стояли коробки, Джоу Ми постелил найденный пушистый ковер и раскидал маленькие подушки в приятном беспорядке. Теперь комната делилась на зону для сна и зону для отдыха. В 8.08 Джоу Ми проснулся оттого, что Кюхен прижал его к себе слишком сильно, и это было, пожалуй, самым приятным пробуждением за сегодня. В 20.21 они закончили выяснять, насколько пригодным для отдыха оказался ковер, и, вроде бы, остались довольны. В 8.27 Кюхен снова захотел секса, и то, что Джоу Ми в этот момент уже несколько минут как смотрел на яркий горизонт, едва отличая море от неба, его ни капли не волновало. В 21.00 Джоу Ми повернул голову и, посмотрев на спящее лицо Кюхена, подумал, что нашел человека, для которого впервые в жизни произнесет слова любви. Когда-нибудь. Со временем. В 8.59 Джоу Ми был готов не спать весь день, потому что Кюхен был уверен, что вылечился, отчего окончательно перестал быть бревном и только что прекратил это доказывать. До будильника оставалось меньше минуты, лоб Кюхена оставался холодным, усталость куда-то ушла, а жизнь незаметно наладилась. - Люблю тебя, - сказал Кюхен в тот момент, когда прозвенел будильник. Было 9.00. Джоу Ми довольно улыбнулся. Бред наконец-то закончился.