Четыре к одному

Иногда коммандер Спок прямо-таки терпеть не мог капитана Кирка. То есть он с каменным лицом называл его поведение неприемлемым, непродуманным и недопустимым, но, переходя на человеческий язык, попросту ненавидел до чертиков. И было за что. Если речь идет о ста и одной причине явления, вам стоит спросить о них вулканца, не ошибетесь. На самом деле у Спока было сто и две, но все они компактно редуцировались до четырех. Их можно было бы назвать Главными Причинами Неприязни Спока к Капитану. Первой и официальной была безответственность. С безответственностью Кирка Спока связывали особенные отношения, по правде, Отношения. Безответственность Кирка позволяла ему принимать решения быстро, не взвешивая «за», «против» и «а если». Решения Кирка принимались быстрее, чем кто-нибудь успел бы сказать «Дайте-ка подумать». Любое свое действие, от похлопывания вулканца по плечу до «Фазеры к бою!», Кирк предпринимал с одинаковой безответственностью. Но самое-самое состояло в том, что, принимая свои безответственные и невзвешенные решения, Кирк, будто издеваясь, поворачивался к Споку и подмигивал. И вот за этот человеческий жест Спок в третий раз в жизни пожелал набить кому-то морду. Второй была легкость получения всего. Что бы Кирк ни делал, он делал это легко. Попасть в Звездный Флот без отбора? Быть лучшим на курсе? Стать самым молодым капитаном? Решить судьбу планеты? Освоить массы литературы по незнакомой науке, просто чтобы не выглядеть дураком? Прочитать за ночь все пьесы модного автора, чтобы впечатлить актриску, на которую положил глаз? Легко! А самое-самое-самое обидное, что… Сделать перед инспекторами от Звездного Флота вид, что Джеймс Тиберий Кирк - строгий, опытный, серьезный и ответственный капитан? Легче легкого! Когда улыбающийся адмирал Арчер пожал Кирку руку и сказал, что более подходящего для такой сложной работы человека, чем Джим Кирк, еще поискать, капитан посмотрел прямо Споку в глаза горделиво и хитро. У Спока дернулась бровь. Переходя на человеческий язык, его затрясло от бешенства, и он срочно ушел медитировать. Третьей и тайной причиной неприязни была склонность Кирка к нарушению правил. Мало сказать, что капитан Кирк был полной противоположностью того, что ценили на Вулкане как идеал: спокойствие, сдержанность, закрытость, вежливость, гражданский и семейный долг, ответственность, любовь к правилам были для Кирка словами без содержания в словаре чужой планеты, да еще на незнакомом языке. Спок, большую часть своей жизни добивавшийся признания себя как вулканца, а значит, носителя всех этих качеств, особенно - пиетета к правилам, такого отношения не понимал. Переходя на человеческий язык, такое отношение его бесило, вызывало желание приковать капитана к Уставу Звездного Флота цепью и оставить на неделю. А самое обидное, что, идя против системы, нарушая мелкие правила и принимая свои странные нелогичные решения, Кирк получал за них медали, а не выговоры. Так у него на груди появилась Пальмовая Ветвь за достижения в мирных переговорах, так появилась Рука Славы за спасение гибнущей планеты. Спок не понимал, как такое возможно. Четвертой причиной, той, которую Спок всегда старательно перефразировал, была безосновательная всеобщая любовь. Кирка любил весь экипаж, безоговорочно. Сколько раз Спок слышал от инженера Скотта что-нибудь вроде «Этот мальчик понимает, что делает!», «Наша девочка Энтерпрайз с ним как живая», а потом по неясным причинам еще и «Наш капитан - не белоручка, а этим немногие могут похвастаться». Плюс: «Он всегда оказывает должное внимание и уважение» (Ухура), «Он не раздает лишних указаний, не то что все эти павлины» (Сулу), «С ним интересно!» (Чехов). Восхищенные шепотки женской части Спок просто не считал. Любовью платили за все его безответственные решения, за передряги, за нарушения личного пространства, за неуставные отношения, за все то, что Спок почитал человеческими пороками, нарушениями правил и другими явными ошибками. Кирк все делал наперекор или как-нибудь не так, по-своему, и его любили. А Спока, который все делал правильно, профессионально и по Уставу - просто уважали и побаивались. Логичный коммандер отказывался это понимать и принимать. Переходя на человеческий язык, Спок никак не мог понять, почему все детство он пытался быть как все, а его не любили, и почему теперь все происходит точно так же. Разумеется, после такого во всех смыслах широкого и полного перечня причин не любить и даже ненавидеть Джима Кирка коммандер Спок должен был именно тем и заняться. И действительно, иногда Спок прямо-таки терпеть не мог капитана. И все же капитан Джеймс Тиберий Кирк уже полтора года как был его партнером, и их связь с каждым днем казалась Споку все более крепкой и все более напоминала то, что он читал о t'hy'la. Как так? Просто была одна вещь, за которую Спок простил капитану все и, узнав которую, впервые назвал его Джимом. Говорят, что случайности неслучайны. Спок находил философское учение, лежащее в основе этого тезиса, неубедительным (говоря человеческими словами, считал чепухой), потому что мог с уверенностью назвать двадцать три причины этой якобы «случайности». Нам эти двадцать три не нужны. Просто Джим Кирк был почетным создателем и чемпионом игры под названием «Tease the Vulkan» («Подразни вулканца»). Это значило многие важные вещи. Что любое свое трудное и продуманное решение он преподносил как случайное. Что любые достижения называл ерундой. Что обходы и дыры в правилах, использованные им, называл нарушениями. Что беседы с Боунсом за виски представлял пьянками. Что копался в механизмах со Скотти, тренировался с Ухурой в языках, играл в шахматы с Чеховым и возился с цветами с Сулу тайно от своего старшего помощника. Все эти вещи ему просто нравились из-за врожденного любопытства или любви к новому. Легкое отношение к жизни сглаживало труд, затраченный на какое-нибудь дело. Но прежде всего, эта игра значила две вещи. Что Джим хотел бы сделать Спока своим другом и что Джим когда-нибудь нарвется. Когда Спок, чьи глаза уже нисколько не фигурально застилала ярость, прижал его к стенке и приготовился врезать, Джим фыркнул и расхохотался, осознав, что нарвался. И именно эта странность в поведении заставила Спока сменить тактику и вместо физического насилия применить к зарвавшемуся мальчишке ментальное. Спок слышал термин «динамичное сознание» несколько раз в жизни. Всякий раз сухой научный язык представлял явление как редкое и исключительное, но малоизученное и трудно объяснимое. Во-первых, Джеймс Тиберий Кирк обладал именно таким сознанием - это стало понятно сразу. А во-вторых, Спок попал и пропал. Потому что в динамичном сознании Джима Кирка найти что-то специально было слишком сложно. Оно походило на торговый комплекс из множества отделов (Спок видел суд, театр, фильм, ночной клуб, музыкальный концерт, знакомые и незнакомые планеты, дома, людей). Потому что «динамичный» значит «подвижный и изменяющийся». Все эти отделы были соединены стихийно, рандомно и перетекали один в другой. Потому что Спок не управлял мелдингом, он буквально скользил по пространствам памяти, гипотез, мыслей, воображения. Вокруг Спока били фонтаны, играла смесь музыки, говорили люди и все это почти одновременно. Потому что Спока окружала золотая энергия движения, несущая в себе отпечаток личности капитана, и отпечаток был горячим, обсыпал золотыми искрами и нес на своих волнах вперед, в бесконечность интуиции, мечтательности и грусти. Спок скользил и впервые потерял чувство времени, завороженный миром внутри человеческого существа, его нелогичным многообразием, неисследованностью и неожиданными поворотами. Он ощущал, как при каждом резком скольжении собственное тело послушно впрыскивает в кровь адреналин, и сердце бьется чаще, и эйфория настигает, и это лучше, чем медитация, и это сознание - единственная эквивалентная метафора человеческому раю… Спок тонул и был только рад. Когда он все-таки вынырнул (это стоило ему многого), первым, что он увидел, было растерянное лицо капитана Кирка. Спок деревянным движением отошел и присел прямо на пол. Кирк сполз по стенке рядом. Оба выглядели удивленными и потерянными. Молчали. Как будто обнаружили что-то такое, чего никак не ожидали увидеть, и теперь не знали, как к этому относиться. Хотя почему «как будто»? Обнаружили. Не знали. - Капитан, - вдруг обратился Спок механическим голосом, не глядя на Кирка, - Я прошу вас заключить со мной связь и стать моим партнером. Протараторил, будто боялся передумать. Считал это в высшей степени логичным и верным. Говоря человеческим языком, захотел себе такой парк аттракционов на каждый день. - Ага, - потерянно ответил Джим, - Я согласен. Оба уставились в разные стороны и замолчали. Это было началом, а впереди мелькало еще много такого, о чем им только предстояло узнать. О том, как мало Споку нужно для счастья. О том, как смешна будет их попытка сойтись. О том, каким неожиданным будет результат. Одно Спок мог сказать точно: это было самым, пожалуй, лучшим, что случалось с ним в жизни. И вряд ли найдется что-нибудь еще хоть вполовину такое же, как этот мелдинг. Иногда коммандер Спок прямо-таки терпеть не мог капитана Кирка. Но вообще-то со временем он его полюбил.