В саду

День на удивление вышел ярким и солнечным — как раз для прогулки. Именно с этими мыслями проснулся Ли Синкэ. Весна пришла в Запретный Город, когда её совершенно не ждали. Но оно и к лучшему. Для лотоса и лилий ещё рановато, но бутоны уже завязались; ландыши и подснежники то ли начинали цветение, то ли отживали своё. Больше всего Синкэ любил ромашки. Белые невинные лепестки были по-особенному прекрасны собой, не говория уже об аромате. Прогуливаясь по саду и размышляя на тему: «Как же хорошо живётся без войн», он заметил, что выбраться сегодня на прогулку было не только его идеей. Между зарослей молодого бамбука прогуливалась самая красивая на свете «ромашка» — императрица его страны. Милая Тянь-цзы гуляла в одиночестве, что показалось очень странным и неправильным; еле ощутимо дотрагивалась до хрупких бутонов и что-то напевала себе по нос. Наблюдая за подобным, Синкэ невольно вспомнил одну простую истину, которую открыл не так давно: он полюбил Тянь-цзы. Теперь им двигала не только государственная обязанность и давнее обещание, а то чувство, что засело в сердце и разрывало грудную клетку, намереваясь выпрыгнуть. Тянь-цзы остановилась около одного из кустов молодых алых роз. На фоне красных бутонов её белоснежные волосы выглядели особенно эффектно. Да и платье бежевого цвета умиляло. Удивительно, но даже одежда подсказывала, как чиста и невинна эта ромашка. Лёгкий ветерок коснулся самых нежных лепестков, бутоны тюльпанов колыхнулись на ветру, Тянь-цзы придержала ладошкой шляпку, негромко вскрикнув. Каждое её действие было необычайно мило, каждая неловкость только украшала, каждый взгляд был равноценен путешествию в рай. — Этот человек проявил сострадание к заключённому? — Но мне тоже дают лекарства, когда я болею... — так наивна и так мила. Решение императрицы стойко, но для Синкэ никакой Зеро не мог затмить в справедливости эту девочку. — ...Это просто не правильно! Этот человек поступил хорошо... — Вы даровали мне жизнь, госпожа Тянь-цзы, и если в моих силах вас защитить... — он готов пойти на всё, её безопасность — цель его жизни. — Я бы хотела побывать снаружи... — Понимаю, однажды я отведу вас туда. Это стало обещанием. Её желание — для него закон. Но... впервые оказавшись за пределами, она была в таком плачевном положении. А когда Синкэ ворвался на свадебную церемонию, она вспомнила. Вспомнила старое обещание, и это стало спусковым крючком, большего Синкэ и просить не мог. Она — невинная ромашка, она выше того, что происходило на поле боя, она чище кровопролитной войны, где ей совершенно не место. — Зачем тебе сражаться? — Затем, что мне есть что защищать. Эти слова стали такими естественными, такими правильными. То, ради чего он сражался — это не Зеро, не справедливость, не государственный долг. Он сражался за любимую, именно поэтому победил.