***
Смоук ещё немного постоял перед полянкой, где проходили эти весьма оскорбительные для него и его избранника беседы, и решил, что колбасу и хлеб он съест сам. А что не съест, то понадкусывает или выбросит в пропасть. Нечего кормить неблагодарных свиней, которые ничего ради своего выживания не сделали. К тому же, Саб-Зиро всё же участвует в этой учебной миссии, да ещё и против их команды! Видимо криомант что-то задумал. Это будет очень сложный период обучения для всех Посвященных Воздуха – они наверняка просто очень плохо знают Би-Хана и то, на что он способен. Даже если воин холода плохо себя чувствовал в этот летний дневной зной, то ночью он был коварен, хитер и опасен. Смоук знал это наверняка, потому как любой опыт может быть куда ценнее сверхспособностей, на которых молодые воины зачастую слишком сильно полагаются. С этими мыслями эненра направился прочь, понимая, что рано или поздно придётся вернуться, чтобы хотя бы объяснить своё долгое отсутствие. Но сейчас он был раздражен и обижен, так что небольшая прогулка по лесу была для него вполне честной компенсацией за неуважительное к себе отношение со стороны соклановцев. Он шёл не очень долго, путая свои следы и стараясь лишний раз не прибегать к демоническим силам, чтобы «собратья» из Лин Куэй не почувствовали его приближения. Спустившись к реке у оврага, Посвященный Воздуха сел на камень и устало снял маску, привязав её к поясу на штанах. Все эти изнурительные походы по деревням, переход через горные хребты в учебных целях и бесконечная отработка приёмов очень сильно измотали юного ниндзя. Он давно прошёл своё посвящение и с отвращением вспоминал, как едва его не провалил, а потом и вовсе получил статус «ниндзя только для воровства». Смоук, действительно, для убийцы был ещё немного слабоват, а вот в искусстве слежки и в воровстве ему просто не было равных. Он мог обвести вокруг пальца любую ищейку и любого следопыта, вынести что угодно, и общипать кого угодно. Камень был немного прохладным из-за реки, что омывала его по бокам, так что юноша решил посидеть где-нибудь в уютном месте, где речка делает крутой поворот и огибает правый берег, уносясь куда-то вдаль. Шум быстро бегущей воды заглушал голоса, и это могло бы быть очень опасным, не будь беспечный воришка очень хорошим шпионом. Он выбрал самое незаметное и неприглядное место, и засел в кустах, где и начался его торжественный маленький пир. Пожевав немного колбасы и хлеба, Смоук понял, что он был не прав, и прихватить ещё бутылочку молока или домашнего пива было бы вовсе не лишним. Но, с другой стороны, он не мог нагрузить в не очень объемный мешок больше, чем тот позволял унести. Вздохнув и посетовав на свою бесхозяйственность, ниндзя решил спуститься к реке и попить из неё. Он мягко и бесшумно прошелся невесомой походкой по песчаному бережку, стараясь не потревожить ногой мелкие камешки. Как только подошел к самой кромке воды прямо над его головой раздался ужасающий свист сюрикена. Смоук моментально ушел с перекатом в сторону и принял боевую стойку. Но нападавший не показал себя. Пепельноволосый ниндзя очень быстро надел свою маску, которая была привязана к поясу на хакама, и снова нырнул в кусты. Замер. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Кто это мог быть? Свои? Конкуренты? Тремор или Терра? Посвященные Земли тоже должны были принимать участие в учениях… Смоук сидел тихо, глазами выискивая, куда мог упасть сюрикен. Но его словно и не было. Решив, что враг придёт за своим оружием с целью забрать его, воин Лин Куэй решил дождаться своего противника, но только уже сменив свою дислокацию. Сконцентрировавшись, Смоук телепортировался на верхушку дерева приблизительно в той стороне, откуда мог быть совершен бросок смертоносной звездочкой. Кидали в него, это факт, целились в грудь – это чтобы наверняка ошеломить, убить сюрикеном с дальнего расстояния просто невозможно… Кто? Где-то в кустах испуганно шевельнулся потревоженный еж, зашелестела листва. Смоук пригляделся получше и заметил за деревом достаточно мощный силуэт в темной форме. Несколько телепортаций, и вот тень каплей ртути с ударом ногой вперёд летит на обидчика, целясь пяткой прямо в третий шейный позвонок. Силуэт раскололся на куски и раскатился серебристым дождём льдинок по траве. Зрачки Смоука испуганно расширились, потому что только теперь он понял, что его вынудили сюда сунуться, и вынудил никто иной, как Саб-Зиро. Смоука перехватили крепкими тисками чьи-то огромные руки, грудная клетка даже не успела как следует вобрать в себя порцию воздуха. Оголенным предплечьям вмиг стало холодно и больно, кожа почти моментально получила неприятные повреждения, будто наждачкой по ней провели. - Какого черта?! – затрепыхался ниндзя, понимая, что попал в переплёт, и его соратники слишком далеко, чтобы прийти на помощь. Через маску его вскрик прозвучал просто глухим возмущением. В ответ он услышал спокойный голос, знакомый до дрожи в коленях. - Нечего варежку разевать. Я выигрываю у вашей оравы уже третий раз подряд, и этот раз не станет исключением. Если и дальше так будете себя вести, то вашу группу расформируют. Сердце Смоука забилось с такой силой, что он даже красочно представил, как оно вырывается из груди и выкатывается на траву, кровавой дорожкой очерчивая свой путь. Столько хотелось спросить, столько хотелось рассказать: что он скучал, что ждал его, что старался не беспокоить и хотел бы получить ответы на свои вопросы. - Би-Хан! Хватка ослабла, позволяя юноше развернуться к своему пленителю лицом. Саб-Зиро улыбался уголками губ и хитровато поглядывал на соклановца. Его маска была небрежно приспущена и висела на шее, как какой-то совсем уж ненужный атрибут. - Почему ты не в лагере? – спросил криомант, всё так же не выпуская свою жертву из рук. Казалось, что он и не хотел отпускать эненру, словно ловил и использовал момент сложившейся ситуации, чтобы хоть немного быть ближе к теплому и живому дымчатому ниндзя. Смоук мог бы переместиться, стать невидимым или, к примеру, незаметно расколоть шарик с мецебуси** и бросить его в глаза, но… Би-Хан целых два месяца не смотрел в его сторону, не прикасался, не звал по имени. Словно сразу после его первого убийства между ними всё было кончено, так и не успев начаться. Той ночью, когда юноша был под действием афродизиака, ничего такого особого и не произошло. Утром Саб-Зиро даже не прикоснулся к нему: осторожно помог собраться и вывел потайными тропами в соседний блок Посвященных Воздуха. А потом воин холода исчез на два месяца, не напоминая о себе, не требуя никаких очередных признаний или встреч. Смоук потерял сон и аппетит, стал очень несобранным, ухудшил все показатели по нормативам и даже попал в таблицу вечного дежурства. И всё только из-за того, что его возлюбленный не проявлял к нему никакого интереса. Конечно, он мог бы внаглую подойти и задать вопрос, но… - Потому, что ты меня пытался только что ликвидировать. Я как раз думал туда пойти. Отпусти меня, - в голосе Смоука слышалось колкое раздражение с нотками затаённой обиды. С какой это стати он будет сейчас радоваться и тянуться к этому недогадливому айсбергу? - Мне нужно с тобой поговорить, прежде, чем я раскидаю вашу группу. Руки ледяного ниндзя потеплели, воин словно приглушил свою стихию ради того, чтобы обнять Смоука за пояс. Объятия столь желанные и внезапные, вдруг показались Посвященному Воздуха ненастоящими, лживыми, подлыми. «Так ты о победе Посвященных Воды ещё успеваешь побеспокоиться?» - раздражительно подумал эненра, становясь всё более и более неистовым и злым. - Какой, однако, самоуверенный. Никогда не проигрывал? А, Хан? Может тебе стоит кое о чем напомнить? Смоук даже не подозревал себя в таком коварстве. Он накрыл своими пальцами сильные ладони криоманта поверх, спустил их ниже к своему паху, чувствуя спиной, что Саб-Зиро полностью расслабился и не ожидает подвоха. Мецебуси раскалывается очень быстро и из шарика прямо в глаза Би-Хана летит перцовая смесь. Грозный воин с громким и недоуменным «ох!» сделал пару шагов назад, напрочь забывая о своей жертве. Глаза наверняка опекло огнем – Смоук всегда самостоятельно готовил свои дополнительные и вспомогательные орудия, и теперь они позволили ему не расходовать демоническую силу, а что есть духу бежать через лес. Эненра, с восторгом сбежавшей из-под венца невесты, несся через чащу, наугад выбирая путь, ориентируясь только по подсказкам тихого ветра, что шелестел в кронах над головой. «Не догонит. Не станет. Пусть лучше завалит тех, кто у костра. Мне всё равно. Каков ублюдок! Самоуверенный, как тысяча и одна обезьяна!» Юноша бежал до тех пор, пока воздух в груди не стал толчками и рваными порциями сбивать дыхание. Вылетев к самой пропасти, он едва успел затормозить, нога опасно почти соскользнула вниз, сбрасывая в пропасть горстку мелких камешков. - Ого! Пропасть жадно проглотила это восклицание и утащила куда-то вниз к непроглядному дну. Смоук опасливо попятился, ощущая, как сердце мертвенно замерло от страха перед неизбежной гибелью. Почти как тогда, когда Саб-Зиро обнаружил его изнывающим от желания в своей комнате. Это было так хорошо, так чертовски приятно, когда он – один из лучших убийц клана, – внезапно проникся пониманием и нежностью. В его объятиях смерть и любовь в любой момент могли поменяться местами, и даже неизвестно, что из этих двух крайностей причинило бы большую боль. Та ночь, которую Би-Хан не опошлил, а сделал точкой отсчета губительной страсти и безумной любви рвала душу на части. Смоук ещё больше разозлился от переживания того, что он всем своим существом стремился к вечно холодному и невозмутимому Би-Хану, а ведь знал, что его чувства будут попраны или отвергнуты. Криоманты не умеют любить – это аксиома для их стихии, для их статуса в клане. Томаш Врбада – ребенок, которого выкрали, скорее, ради забавы, чем ради действительно каких-то важных миссий. Он всегда ощущал себя иным, он знал и помнил цену, как дружбе, так и предательству. Ни один из жестоких учителей не смог выбить из него эту непоколебимую веру в хорошее. Смоук мог поклясться, что та ночь значила для Би-Хана что-то большее, чем глупое недоразумение, которому он слегка уступил, позволив проявить одну из самых таинственных граней. Не любя не целуют, не любя не оберегают, не любя – не пускают так глубоко в своё сердце. Смоук отошел к дереву. Что же делать? Летать, как его соклановцы из группы он не умел, вызывать ветер и парить - тоже. А Саб-Зиро наверняка будет в очень плохом расположении духа, когда его поймает. - Отойди от края, - прозвучал испуганный голос. Смоук обернулся, и какая-то неистовая злость и обида заговорили внутри него. За все неоправданные ожидания, за жалость той ночи, что оставила в его памяти след недоумения, но, в тоже время, нежности и тепла. Ведь Би-Хан был первым, кто пожалел его, кто защитил и позаботился… он был первым, кто украл его первый поцелуй. Настоящий поцелуй, от которого громко билось сердце и кровь приливала к голове. И тут, под натиском этого душевного смятения, эненре пришла в голову просто безумная идея. Он повернулся к пропасти спиной и сделал осторожный шажок назад, сокращая дистанцию до обрыва. Выбившиеся из под формы пепельные локоны подхватил заунывный глубинный ветер, очертив контур смуглого юношеского лица блеском разметавшегося по нему серебра. У Саб-Зиро перехватило дыхание от ужасной догадки о намерениях этого взбалмошного, ветреного мальчишки. Криомант даже потерял контроль над стихией от страха за него: глаза воина холода из демонических бело-синих внезапно потеплели, становясь привычно карими. Вытянутая вперёд рука стала отпускать бледное мертвенное свечение тонкого ледяного покрова. Казалось, что пальцы Би-Хана стремились поймать не тело, а душу Томаша, который упрямо отдалялся от него. «Ты сделал то же самое, Хан. Хотя я и не должен был верить в эту глупую наркотическую сказку. Но я поверил. Ты никогда и ни в ком не проявлял участие, так за что же тогда пожалел меня? Выбрал одного из сотни и касался так жарко, обнимал так крепко и целовал сам. Сам! Чёртов ублюдок! Почему ты пошел на попятную? Испугался?» Мысли Смоука представляли один поток хаотичного сознания, которое очень хотело, чтобы о нём хоть кто-то позаботился. Чувства уважения и признательности, будто сразу прыгнули на несколько уровней вверх, и отпускать это странное, щемящее сердце ощущение было больнее, чем переживать его снова и снова. Нет. Всё же это было что-то иное. Что-то, что заставляло каждый день искать случайной встречи, выискивать взглядом в толпе на тренировочной площадке плечистый силуэт в синем, стараться во чтобы то ни стало столкнуться в узком пространстве. Но сердце и разум старшего криоманта были выкованы его стихией и, видимо, не нуждались в чьих-то романтических переживаниях. «Я научу тебя испытывать страх», - ревностно подумал Смоук, глядя в глаза старшему воину, который уже практически дотрагивался до его маски пальцами. - Смоук, отойди от края. Пожалуйста. «Ого! А ты даже такие слова знаешь?» Эненра гордо вздёрнул подбородок и громко сказал: - А зачем? Я тебе не нужен. Тебе ведь никто не нужен. Кроме брата, разумеется. Он закрыл глаза и шагнул спиной назад в объятия голодной пропасти. Би-Хан коротко вскрикнул от бессилия и чего-то, что вполне можно было назвать страхом. Видеть сотни смертей, убивать практически каждый день и испугаться падения одного глупого зарвавшегося мальчишки. Нутро Саб-Зиро замерло, дыхание словно прервалось, а горло стиснули когти вины – второе чувство после страха, которое он никогда не испытывал после своего посвящения в воины Лин Куэй. - Томаш… Пальцы нелепо чиркнули по воздуху, так и не поймав руки соклановца. Би-Хан обессилено опустил её вдоль тела, боясь посмотреть вниз. Что, если бы его брат… вот так… потому что не смог больше терпеть, потому что сломался. - Томаш, почему? Саб-Зиро медленно сел на камень возле пропасти, с силой захватывая подле себя пожухлую траву и мелкую гальку. Волна странных чувств настигла его, когда он понял, что больше не увидит этого озорного лица, выискивающего любой повод столкнуться с ним в толпе безучастных ко всем мирским переживаниям бойцов. Память услужливо подсунула и прокрутила в голове тихие томные стоны Посвященного Воздуха, когда тот был под действием афродизиака, робкий силуэт эненры, обрисованный в неверном свете луны и волосы, что серебром рассыпались по смятой утренней постели. «Тогда съешь меня!» - звучало шальным эхом в голове. И вот пальцы разжимаются, отпуская на дно пропасти гальку и мелкие травинки. Прах. Вот и всё, что останется от него и его жизни. И ничто и никто не был так значим, как брат. Но брат это ведь иначе? Это семья, это его дом, его клан. А Смоук? Приложение к брату, только более хрупкое, тонкое, робкое… Одиночество никогда не пугало Саб-Зиро – весь его мир сводился только к Куай Лиенгу и его обществу. Весь мир делился на «убить» и «защищать». И если бы не было Лиенга, то не было бы этого самого «защищать» и в помине. Би-Хан опустил глаза себе под ноги, где среди груды обтесанных стихиями и временем камней сквозь щели тянулся тонкий нежный стебелек степного колокольчика. Он совершенно нелепо смотрелся на фоне таких безжизненных и бесконечно одинаковых булыжников, но в его отчаянном желании существовать на этой неплодородной почве было что-то, что создавало ему ауру беззащитности. Камни безучастны к живому, а он, этот глупый росток, пробивается через них, упрямо выискивая дорогу к свету и теплу. Разве не так же тянется к любви человеческая душа, будь она трижды черствее камня? Разве не так же повел себя Би-Хан, позволив себе быть милосердным к кому-то, кто не имел с ним кровного родства. Ведь когда ты принимаешь участие в чьей-то жизни, ты уже не одинок?***
Саб-Зиро медленно поднялся с места, думая о том, как теперь он сможет смотреть брату в глаза. Чувства притупились, уступая место какому-то непонятно откуда взявшемуся вакууму. - И долго ты там будешь стоять? – послышался задорный голос за спиной. Криомант заметно вздрогнул, резко оборачиваясь и видя, как нахальный мальчишка подбрасывает в руке маленький камешек. - Т-ты! – сипло выдавил из себя Би-Хан, мгновенно свирепея. - Саб, спокойно… Я просто пошутил. Смоук увидел в глазах криоманта очень опасный огонёк, который разросся в ауру профессионального убийцы за одно лишь мгновение. Посвященный Воздуха понял, что его от наказания за такие шутки могут спасти только очень быстрые ноги и несколько телепортаций подальше отсюда. Реакция Би-Хана была подобна грации крупного хищника, который почуяв, что его жертва убегает, срывается с места в резком выпаде. Томаш от такого преследования был в ужасе - он понял, каково это быть дичью для такого опасного противника как Саб-Зиро. Нельзя дразнить тигра дважды… - Да успокойся же ты! – на бегу прокричал Смоук, стараясь петлять как можно чаще между деревьями. - Догоню и успокоюсь! А потом и упокою тебя, чертов демон! – прозвучало в ответ за спиной. Догнать Смоука мог теперь только разве что полоумный. Эненра бежал с такой скоростью и рвением, будто и вправду его собирались убивать. Но силы быстро заканчивались, и рано или поздно следовало сделать привал. Выискав более-менее подходящее для легкой передышки место, Посвященный воздуха сорвал с себя маску и зажал свой рот рукой, чтобы не выдавать своё местоположение громким сбитым дыханием. Тишина вокруг пугала и хотелось подпрыгивать от каждого незначительного шороха, который мог бы означать приближение противника. Но Саб-Зиро нигде не было. «Отстал. А я говорил, что танки вроде него, плохо бегают», - расслабленно подумал эненра, прижимаясь изрядно мокрой от пота спиной к шершавому стволу сосны. - Набегался? Откуда вынырнул криомант можно было только догадываться, но руки моментально были закованы в лёд, а ноги непослушно подогнулись в коленях от страха расправы. Смоук решил, что будет презрительно молчать. - Так, значит, пошутил? Да? Это у нас теперь шуточки такие в моде. Би-Хан отошел от своей жертвы, любуясь её беспомощностью. Посвященный Воздуха трепыхался, пытаясь разбить глыбы льда, которые причиняли весьма неприятные ощущения, но снисходить до переговоров с пленителем юный ниндзя не собирался. Теплая летняя ночь сглаживала тяжкое и такое неприятное пребывание в ледяных оковах – говорят, лёд жаден и никогда не отдаёт свою жертву. Однако отчасти эта прохлада помогала остудиться и перевести дух после бега, так что нельзя было с уверенностью сказать, что холод причинял только дискомфорт. - Мне следовало бы наказать тебя, - строгость в голосе криоманта была беспощадной, неумолимой. - Так накажи! – не выдержал Смоук, гневно взирая на воина холода. Темные брови сошлись у переносицы от негодования и беспомощной злобы. – Давай! Накажи меня ещё чем-то более бесчестным и жестоким, чем твой игнор! Так я хотя бы буду радоваться тому, что ты меня хотя бы помнишь, и даже имя не забыл! У Смоука начиналась беспричинная истерика, в этом случае последовавшая отрезвляющая пощечина была вполне уместной. Она звонким эхом отозвалась где-то внутри головы эненры, и щеку обожгло огнём. Пепельноволосый воин тихо охнул и прикрыл глаза, сосредотачиваясь на своих последующих действиях в сложившейся ситуации. И хотя Саб-Зиро старался как можно меньше вкладывать силы в этот хлесткий удар, его лапища всё равно рассекла нежную губу, из уголка которой медленно потекла струйка алой крови. Би-Хан замер, виновато посмотрев на младшего ниндзя, невзначай испугавшись его хрупкости. Смоук медленно повернул голову в сторону ледяного воина и с презрением посмотрел в его холодные ничего не выражающие глаза. - Доволен? Криомант с осознанием своей ошибки осторожно отступил назад. Теперь могло показаться, что это он шагает спиной к пропасти: ещё несколько шагов и между ними навсегда пройдёт линия непроглядной тьмы без всякой надежды на понимание. Саб-Зиро замер в нерешительности на тяжкие для себя десять секунд. В его голове хаотично метался какой-то неразрешимый конфликт с самим собой, чувство противоречия раздирало исковерканную одиночеством душу, разрезая её острым лезвием страха на тонкие лоскуты. Катарсис и высвобождение воплотились в резкий стремительный порыв. Будто не отдавая себе отчёта в своих дальнейших действиях, с глухим нетерпеливым взрыком Би-Хан внезапно сократил дистанцию и, потянув младшего воина к себе за тонкое запястье, припал к его устам нетерпеливым обжигающим поцелуем. Металлический привкус этого поцелуя был опьяняюще упоителен, будто каждый из мужчин приник губами к стальному клинку, с которыми ниндзя редко расставались. Саб-Зиро от возбуждения немного потерял контроль над своей стихией и тонкие иголочки инея, что образовывались от его тяжелого дыхания, мгновенно передались Смоуку, окончательно снимая болевой спазм после пощечины. У Томаша закружилась голова от такой смеси когнитивного диссонанса чувств - боль, холод, кровь, вкус чужих губ и бесконечная звериная нежность. Коленки предательски подгибались: не то от слишком напряженного и длительного бега, не то того, что пальцы криоманта уже вовсю исследовали его тело, норовя забраться под форму. «Айсберг тупой! Ударил, а теперь целует… ммм… пожалуйста, Хан, не останавливайся сейчас… Боги и демоны! Только не бросай меня больше… только не теперь», - кружилось в голове несчастного Посвященного Воздуха. Его робкий полу стон уже был ответом на многие не произнесённые вопросы… Однако приличия ради Смоук попытался пару раз разорвать поцелуй, заигрывая с чужой напористостью, но жадность льда неоспорима и несгибаема. Саб-Зиро для верности даже приобнял партнера за пояс и настойчиво притянул к себе, показывая этим жестом, что никаких путей отступления больше не существует – есть только один путь и он один на двоих. Эненра жалобно выдохнул и подчинился, оставляя себе право не позволять этому поцелую проникать глубже, хотя жаркие ласки партнёра заставляли беспомощно приоткрывать рот и пропускать внутрь жало сильного языка. Сколько прошло времени - никто из них и не считал. Казалось, что вечность этой летней ночи застыла в отражении луны и далекого звука падающей воды. Когда Би-Хан мягко отстранился, он будто зачарованный медленно открыл глаза, в которых уже не было прежней холодности и отчужденности. Там искрилась нежность и робкая надежда, что его чувства, раскрывшиеся столь неожиданно и эмоционально, несвойственно его стихии и его, вроде бы, спокойному темпераменту, не будут отвергнуты или попраны. Он понимал, в какую пропасть тащит за собой это хрупкое дитя, он слишком хорошо понимал, что его самого мало что изменит – Саб-Зиро был и всегда будет убийцей в глазах любого человека. Но только не Смоука. Прядь непослушных серебристых волос упала на лоб слегка разрумянившегося эненры, и он попытался привычно сдуть их набок, но не успел, так как заботливая рука мягко переложила их на сторону, погладив при этом по щеке. - Томаш, я хочу, чтобы ты пошёл со мной. Низкий голос Би-Хана звучал бархатисто, но с нотками какой-то плохо скрываемой тревоги. Он нервничал и часто отводил взгляд, пытаясь скрыть странный дискомфорт от смущения. А потом к нему вернулась былая уверенность в себе, и он взял младшего воина за руку. - Прошу. Смоук не знал, как на всё это реагировать. Человек, который скорее душу демонам продаст, чем будет деликатным и нежным внезапно показал себя ему с совершенно неизвестной стороны. Это было настолько не похоже на Саб-Зиро, что эненра грешным делом подумал, а не хватил ли криоманта тепловой удар от всех этих гонок и охоты в столь жаркую летнюю ночь. Однажды от Тундры Томаш узнал о том, что им – повелителям холода – приходится очень туго, когда лето выдаётся знойным, и что частые головные боли, а порой и не прекращающиеся мигрени это не редкость. Прикосновение к своей руке Посвященный Воздуха расценил, как попытку пойти на тактильный контакт, попытку сломать свои закоренелые дикарские привычки, которые криоманты никогда и никому не позволяли нарушать. В их мире не прикасались, в их мире не просили – лёд берёт всё, до чего только может дотянуться, но сам не терпит когда прикасаются к нему. - Хорошо, - тихо сказал Смоук, утвердительно кивнув. Он осторожно сжал почему-то потеплевшие пальцы старшего воина и осторожно последовал за ним по неизвестной лесной тропе. Над головой то и дело порхали потревоженные летучие мыши и мелкие совки, и те и другие пикировали с высоты, выискивая в траве разнообразную дичь. Смоук подумал, что он точно так же попался в когти своей порочной любви, когда утром, после той странной ночи, ощутил призрачное единство с молчаливым криомантом. Би-Хан вел за собой, тихонько сжимая в своей большой ладони тонкие пальцы, будто проверял не передумал ли Смоук следовать за ним. Он не оборачивался на своего спутника, но эненра видел, как разгорелся на щеках Посвященного Холода до этого никем не виданный румянец. Что-то очень волновало ледяного мастера, что-то подогревало его изнутри… «Ему очень жарко. И, скорее всего, болит голова. Куай всегда такой, когда набегается летом в зной, а Хан… Я его не видел таким, даже не представляю, как ему удавалось всё время это скрывать. Куда же ты ведёшь меня?» Неподалёку стал отчетливо доноситься гул спадающей с гористого участка воды. Место, к которому Саб-Зиро вывел эненру, было девственно чистым и пустынным. Небольшой естественный водопад, что образовался от разлома горной породы, ворчливо разбивался о замшелые крупные камни, чуть поодаль от него совершенно спокойным центром дикой природы стояло идеально гладкое озеро. Как водопаду удавалось не нарушать покой плоской глади в этом месте оставалось загадкой, но само место просто пылало силой и энергией, под гнетом которой хотелось припасть на песчаный бережок и растянуться во весь рост, предаваясь долгому сну. Зеленые кроны деревьев снискали в отражении этого озера свою красоту, и было видно, как подрагивали листочки на особо приближенных к этому триумфальному месту ветках, будто благоговейные подданные склоняли головы перед величавым серебром застывшей в хрустале воды луны. - Как здесь красиво, - тихо прошептал Смоук, ощущая, как сердце замирает в груди и дыхание перехватывает от восторга перед этой царственной красотой. Место воистину было необычным и потоки энергии «ци» текли здесь с такой силой, что тонкий писк пробивался в голову, закладывая уши. - Сюда никто не приходит, потому что другим Посвященным здесь небезопасно, - пояснил Саб-Зиро, замирая у кромки темной воды. - Томаш… я должен тебе кое-что сказать. Эненра изумлено перевел взгляд на своего спутника и увидел, как он снимает с себя верхнюю часть формы, мягко сбрасывая её на песок, будто избавлялся от лишнего, порочащего, грязного – всего, что было связанно с кланом Лин Куэй и его устоями. Смоук медленно сглотнул набежавшую слюну, когда мужественный торс криоманта снова предстал перед ним во всём своём великолепии: точеные мышцы, вышлифованные годами изнурительных тренировок, гравированные кубики пресса и широких грудных мышц. Посвященный Воздуха попытался изобразить безучастность и незаинтересованность в этом зрелище, хотя по спине уже отчетливо забегали мурашки, а левая рука нервно сминала на бедре краешек хакама. - Я понимаю, что ты не должен и, возможно, не испытываешь ничего ко мне, - тихо проговорил Саб-Зиро. - Да и против правил это – как клана, так и общества. Но мне кажется, что если мы не покончим с этим, то кто-то из нас рано или поздно… - Прекрати! Воин холода оторопел, глупо разинув от удивления рот. Его невнятные и весьма запутанные излияния прекратили, так бесцеремонно, как клинком отсекли. Смоук сжал кулаки и стиснул зубы. - Ты - конченый отморозок, который не видит ничего дальше своего носа, и которому плевать на всех, кроме себя и брата. С этим я давно смирился, но чтобы вот так вот воспользоваться мной, а потом пропасть на два месяца и даже не напоминать о себе! - Но я не… - Заткнись, я сказал! Ты выслушаешь меня, Би-Хан, иначе никто и никогда больше тебе такого не скажет. Ты – выхолощенный замкнутый в себе ублюдок, социофоб и маньяк! - эненра не переходил на крик, но в его голосе было столько хлесткой уверенности, словно он был атомным ледоколом, который безапелляционно пробивал себе прямой путь. Подойдя ближе, пепельноволосый ниндзя стал тыкать указательным пальцем в широкую грудь криоманта. – И ты ни разу не задумывался о том, почему рядом с тобой никого нет. Знаешь почему? Ты, айсберг неотесанный, никого к себе не пускаешь! Твоя душа – это камера пыток, в которой ты изо дня в день себя казнишь. А знаешь почему? Потому что тебе страшно! Придурок чертов! Могло показаться, что юноша захлебнулся этой отчаянной правдой. Горечь выплеснулась на криоманта словесной тирадой, в которой отчасти эненра в этот момент очень нуждался. Когда любишь, безумство заполняет твою голову так сильно, что страх потерять свою любовь выдавливает из души самые необычные слова и жесты. Смоук внезапно обхватил одной рукой Би-Хана за шею и сам неожиданно для себя жарко поцеловал его в губы. Шаг отчаянного безумца, который осознал, что этот Путь он хочет пройти именно с этим человеком. Глаза ледяного синоби изумленно расширились - он ещё никогда и ни от кого не получал такой словесной порки, а потом такого нелогичного поощрения. А хитрый эненра уже вовсю хозяйничал теплыми пальчиками по его мускулистой груди и, не разрывая сладострастного поцелуя, исследовал каждый изгиб идеального торса. Саб-Зиро послал весь мир к чертям и предался искушающим ласкам, прикрывая от наслаждения веки. С формой младшего воина он расправился весьма ловко и быстро, оставляя на худощавом тельце только бельё. В ответ на это Смоук расправился с поясом криоманта, обнажая его тело на суд смеющейся бледноликой луны. Одежда цветастыми лоскутами была небрежно откинута прочь. Прочь грязь и ложь! Прочь! Вся истина в обнажении, вся правда – в наготе, потому что нечего больше скрывать, не от кого больше прятаться. - Пойдём в воду, - шепнул Саб-Зиро на ушко своему избраннику, едва прикусывая губами мягкую мочку. Томаш уже понял, что капитулирует, и что унять тот жар, который разливался тягучим теплом внизу живота, было бы лучше в прохладной воде. Ведь им некуда торопиться? - Хорошо… - Посвященный Воздуха звонко чмокнул ледяного синоби в нос. Тот мягко улыбнулся, перехватив тонкое запястье и осторожно потянул юношу за собой к кромке темной воды. Стихия лизнула стопы прохладой, и летний зной будто отступил от обнаженных плеч. Это было странно, но ни один москит на покусился на обнаженные тела – на миг показалось, что это озеро и вся местность вокруг него, и впрямь, были зачарованными. Саб-Зиро степенно входил в воду, и было видно, как облегченно вздымалась при вдохе его грудь – долгожданная прохлада от горной реки наполняла его тело силой. Смоуку всё же было пока что холодновато ощущать такой резкий контраст между разгоряченным воздухом и холодом горного озера, но спустя некоторое время он почти освоился и привык. Этот сход в тёмную воду можно было расценить как эзотерический ритуал между двумя мужчинами. Порочна ли любовь, сколько лиц она имеет и сколько воплощений – про это говорить не возьмётся ни один мудрец. Не в сжигающей страсти оценивается прочность любви, не в вожделении и обладании одного над другим, а в том, что входя даже в омут, истинно любящие не разнимут друг от друга рук, не испугаются неминуемого и всё, что произойдёт с ними, будут готовы разделить поровну. Би-Хан притянул партнера ближе, повернув к себе спиной. Большие надежные руки сомкнулись на животе Томаша, поглаживая его кожу и зазывно исследуя чуть ниже. Поток поцелуев сыпался на эненру теплым дождём от шеи до ключицы и теперь юный синоби мог с точностью сказать, что это он только что стал льдом, который плавился под ласками сильного страстного хищника. Но в ласках Саб-Зиро теперь не было какой-то нетерпеливой страсти, жадности, порывистости – он не спешил. Скорее наслаждался и ожидал отклика. Когда Смоук запрокинул голову на плечо криоманта, прося очередного поцелуя, Би-Хан подался пахом вперед, потершись об упругие ягодицы эненры, и тот восхищенно и немного испуганно простонал. - Хан… я тебя перебил… ты ведь… оммммххх… как приятно, как чертовски приятно… ты ведь хотел что-то сказать? Саб-Зиро поднялся поцелуями по шее с левой стороны к ушку Посвященного Воздуха и зашептал в него, стараясь скрыть сбитое от перевозбуждения дыхание: - Я хотел сказать, что я хочу тебя. Что, после того случая, ты отнял у меня покой и сон… Пепельный демон, я хочу чтобы ты навсегда принадлежал мне и только мне. Стань моим, Томаш, стань по-настоящему моим. - Жадина, - улыбнулся Смоук, плеснув в лицо криоманта водой. Би-Хан шутливо прикусил плечико возлюбленного губами. - Иначе мы не можем. Такова наша Стихия. Если ты откажешь мне – я пойму. Но если согласен, то я хочу владеть тобой безраздельно. И да, я очень жадный, когда дело касается тебя. Смоук внезапно замолчал и Саб-Зиро испытал нешуточное волнение. Конечно, всё это звучало нарочито и выдумано, может даже слишком, но в этот миг именно эти слова имели для обоих сакральный смысл. Принадлежать кому-то безраздельно в ином понимании означало связать свою судьбу узами аналогичными родству. Можно как угодно называть такие вещи: браком, партнерством, единством душ. Но одно было понятно каждому – для такого серьёзного шага нужны были очень веские причины и основания. Би-Хан боялся и стыдился этой части себя, ведь в его скудном на любовь мире не было места никому, пока в один прекрасный момент глупый мальчишка случайно не попал в его лапы. Лапы зверя, уставшего от битв и убийств. Тигр, пожалевший прекрасную лань… Пепельноволосый ниндзя ничего не ответил. Ему было сложно поверить в то, что такой человек как Би-Хан способен на глубокие чувства. Хотелось верить, но боль от разлуки всё ещё жила в нём. - Ты по этой причине от меня бегал? – эненра коснулся лица воина холода кончиками пальцев, остановившись возле уголка губ. - Не было подходящего момента для таких слов, - глухо отозвался криомант. - А сейчас? Молчание и только легкий плеск воды. Каждый из них знал, как опасна эта игра… Но что-то угнетало криоманта, что-то сжирало его изнутри. - Томаш… - он снова склонился к уху пепельноволосого синоби и тихо, почти едва различимо, будто боялся, что деревья могут подслушать его признание, сказал: - Я люблю тебя… В груди Смоука что-то сильно и больно кольнуло. Стало и страшно, и хорошо одновременно. Хотелось что-то сказать, но слова безвольно повисли бы в воздухе, безоружными ненужными наборами звуков. Вместо этого Посвященный Воздуха развернулся к криоманту лицом и, заглянув в глаза, коснулся его губ своими. Жар прилил к голове, когда две плоти соприкоснулись друг с другом, томный стон в этот пьяный поцелуй и стал ответом. Конечно, первый раз было больно, непонятно, даже жутко. Но Саб-Зиро ни не секунду не забывал отвлекать партнёра от неприятных ощущений, да и вода помогала позабыть о боли. А дальше было так хорошо, что хотелось кричать об этом, поделиться со всем миром своим счастьем. Пепельные волосы в блике луны светились серебром, и подрагивающее в ритме соития тело украшали эти божественные пряди, рассыпавшиеся по острым плечам. Смоук мысленно молился богам о том, чтобы этот момент растянулся в вечность, чтобы они с Би-Ханом никогда не разлучались и оставались единым целым. Эту безумную заполненность, неразрывность и общий экстаз хотелось всеми правдами и неправдами удержать в своём сердце. Если надо - вырезать ножом в памяти души. «Не отдавай меня! Не отпускай меня!» - молился Смоук, ощущая, как близок он к небесам сейчас. Когда Би-Хан остановился, тяжело дыша и крепко удерживая ослабшего от оргазмической истомы возлюбленного, тёмная вода подернулась тонкой рябью. Несколько минут любовники стояли в воде, поглаживая друг друга по плечам, одаривая ласками и нежными поцелуями. Луна стыдливо спряталась за верхушки деревьев. Близился рассвет. - Мне больше никогда не будет страшно, - тихо прошептал Смоук, запуская свои пальцы в густой тёмный загривок любимого. - Мне больше никогда не будет одиноко, - ответил Би-Хан, целуя эненру в висок.