Грибная сага

- Ты знаешь… - Стив смущенно поскреб за ухом передней ногой и слегка склонил волосы на двадцать два градуса выше ноля. – Я никогда не делал это с мухоморами… С поганками да, даже, помню, рыжики были, но с мухоморами… К тому же тебе наверняка не интересен подержанный кроссинговер. Не интересен же? Алекс глубоко вздохнул и надолго замолчал. Конечно, он и не ожидал, что будет легко, в конце концов, еще не все ананасы на этой земле переименовались в карбюратор, и не все белки объявили бойкот амфибрахию, но реальность все равно оказалась не такой, как он ожидал. Более… синусоидной, что ли. Полоса черная, полоса блеяла. Это как в том анекдоте, где мужик сначала в туалет пошел, а потом осознал, что валить надо из этой страны. И Стива тоже можно понять. Он хочет любви и краски надышаться, лучше одновременно, чтоб наверняка. Поэтому Алекс не знал, как поступить. Одно дело, если ты ежик, с тобой сразу все дружить хотят. И совсем другое, когда у тебя голова красного цвета в белые кружочки, как у божьей коровки-альбиноса. Тут иные механизмы включаются. - А ты как думаешь? – после затянувшейся паузы ответил Алекс, и так выразительно посмотрел на Стива, что тому показалось, будто даже трава перестала издавать непотребные стоны. - Не знаю, - честно признался Стив, отгоняя от себя интегралообразную мысль, на что та обиделась и уехала из страны вслед за мужиком из анекдота. - Понимаешь, старые носки это не разложившиеся шины. С ними сложнее. - Понимаю, - Стив сел на безысходность и поскреб коряжкой по совести средних волос. – Я, конечно, все понимаю, но и ты меня пойми. Я так и не разобрался, чемодан я или право имею… любить тебя сложно, сам знаешь. Алекс горько усмехнулся. Конечно, он знал. И все понимал. Очень сложно любить того, кто мухомор. Тут уж старые покрышки не спасут, даже в совокупности с белками. - И все-таки… могу ли я рассчитывать на твою взаимность? Стив отвел третий глаз в сторону, остальные же прикрыл, и уже было собрался почесать свой ноготь на локте, но Алекс неожиданно продолжил. - Стив, - проникновенно прошептал он, слегка подаваясь вперед, так, чтобы тот мог слышать дуновение мятого анарексического голоса, доносившегося из его пятнистой головы. – Я знаю, со мной не просто. Может, я не в твоем вкусе, может, характером не вышел, но я обещаю, что постараюсь исправиться! Поверь, это не сложнее, чем с другими, а по сравнению с поганками даже проще… - Алекс, - Стив, наконец, перевел на него взгляд и почти всеми глазами серьезно на него посмотрел, только самая крайняя глазница по-прежнему выражала раскаяние за свой съеденный прошлогодний снег. – Дело даже не в тебе, а во мне. Что мне разбитые зерна пшеницы, когда в облаках хаос склевывается амебами еще до того, как поступит в продажу? Я ни в коем случае не обвиняю тебя, ты тут не причем, но я не смогу спокойно смотреть ковер, пока где-то там, за пределами шариковой ручки, у огромных бобриных хвостов не будет хватать антагонизма. Да, не спорю, в моей судьбе были поганки, но к чему это привело? Пчелы все так же копают ворота, а хлоропласты продолжают отказываться учить семитологический язык. Я ничего не мог дать своей стране, так что же я предложу тебе? Еще никогда Алексу не говорили таких проникновенных слов. Слезы, все это время сдерживаемые в рамках приличия, полились наружу из всех щелей, но ему было все равно – невозможно сдержать эмоции, когда тебе признаются именно таким образом. - Мне ничего от тебя не нужно, слышишь? Только твои чувства… я так боялся, что ты сейчас бросишь меня. - Ну что ты. Как я могу тебя после этого бросить? – Стив, к его сожалению, немного посинел на макушке, но Алекс нашел это достаточно милым, особенно в сложившихся обстоятельствах. - Тогда, прошу, не медли больше, - эту фразу он сказал практически бесшумно, одним скрипом перезревшей лыжной мази, и зажмурился. Он не хотел отдаваться никому, кроме Стива, но все равно, это так смущало. Его… нет, их первый раз должен быть подобен свержению земной оси с престола, и казалось, если сейчас встретиться с ним взглядом, можно просто не вернуться по яндекс-карте в родной керосин… Мгновение, и Алекс ощутил на своей коже долгожданное прикосновение его бьющихся в судорогах щупалец-пальцев. Они обжигали, плавили, проникали насквозь, оставляя в его теле многочисленные черные дыры, засасывающие в себя вселенское пространство, но ему было все равно – он слишком долго ждал этого момента. Стив старался быть акробатически карманным, но страсть захватила мозг и съела его, после чего он, выкрикнув призыв голосовать за КПРФ, потерся левым членом об землю и излился в мышиную нору. Стараясь не смущать траву и не мешать ей расти своими конвульсиями, он хотел уже присунуть земляной дыре и вторым членом, но голос Алекса остановил его. - Нет, подожди… я хочу, чтоб ты кончил в меня… хотя бы разок. - Но… - попытался возразить Стив, однако гриб был непреклонен. Тогда Стив, одним движением бровей переломил ножку Алекса и насадил ее на свой пылающий орган, с бешеной скоростью вколачиваясь в податливое споровидное тело. - О дааа, - выкрикнул Алекс, кончая маленькими грибными комочками. - Фак еах, - выдохнул Стив, особенно сильно въехав в Алекса (да так, что в его башке организовалась пьяная дырка караблекрушениевидной формы, в которую член смог высунуться и помахать олимпийским чемпионам в осмосе), и вызвав небольшое землетрясения своим оргазмическим дождем из жаб. Да, Алекс был прав – это не сложнее, чем с поганками. Даже легче – хоть есть во что присунуть свои мечи Джедая. Но увидев, что он сделал со своим любовником, Стив расслоился от ужаса – Алекс превратился в грибные дрызги, испещренные дырами от пронырливых сочленений Стива и источающие психически неуравновешенную росу на оленьей заре. – Алекс… что же я с тобой сделал… - Не волнуйся… - Алекс попытался определить, на каком из кусочков его распещренного тела остался рот, но понял, что его, скорее всего, скоро догрызут лесные гномики, и постарался быть краток. - Я всего лишь маленький гриб. Пусть все знают, что я больше не лиственник. Губ Стива коснулась действительно счастливая улыбка. Еще никогда, ни один гриб, не говорил ему таких слов после совокупления. И вовсе не нужны ни эти вечные сползания по бесперспективной интеграции, ни законопослушные антропоморфные пылесборники со своим внутренним зефиром без капусты, ни алкадиены с беспорядочной проволочно-потолочной связью – ни-че-го! Только прижимать к себе оставшиеся от любимого дрызги и сверлить парафиновой молью реактивный двигатель.