Резонанс

Единственное, что безнадежно ловит сердечный ритм, это дождь. Стучит резко и громко, разбивает тишину и ломает невидимые затворки пустоты, врываясь в тайный мир, устанавливая собственные порядки. А еще головная боль. Побочный эффект, который просит немедленно же выбросить мешающие звуки вон, в окно. А ты быстро подбегаешь к нему, хватаешься за оконную раму… И снова эта барабанная дробь. Дотошная и глухая. *** Ли Донхэ с детства не любил дождь. Будучи лишь пятилетним ребенком, он уже мастерски умел выискивать нужное время для просмотра погоды. Ведь уже тогда его изобретательный ум имел понятие о том, как гадко бывает от вечных перемен природы. А еще Ли Донхэ с детства не любил притворятся. Сияя извечным оптимизмом и имея в душе огонь радости, он так не любил огорчать людей, что с каждым разом всё чаще и чаще заставлял себя говорить что-то другое, переделанное, снятое копиркой с правды. И вскоре все его действия оказались какими то… совсем “не его”. Он мог бы поклясться, что привычка мило улыбаться и хлопать глазами чаще обычного – врожденная особенность. Но его брат впервые удивился, узнав об этом. А потом еще неделю думал: “Неужто Хэ совсем не помнит детство?” Ли Донхэ не был идеальным сыном. Ли Донхэ всю жизнь мог бы провести в отрочестве и в царстве выдуманных фактов, если бы не Ли Хёкджэ. *** Он не отказывался от общества. Общество отвергло его. И не нужно думать, что он был цепным псом местных банд или сорвиголовой. Он не совершал ничего противозаконного. Он не мог сделать шаг за грань. Но его всегда манило вот то, что по ту сторону. Жаль, что сил не было стереть всю трусость. Они встретились случайно, как бывает в обычной вселенной. Они даже не заметили друг друга. Лишь одно столкновение. Ничего больше. Он тогда был в сером пальто и в лакированных туфлях. Еще пять минут назад он довольствовался темных кофе у друга, когда тот неспешно пересказывал минувшие события дня. Ли Хёкджэ никогда не интересовался политикой. Но он всегда знал больше, чем любой рядовой журналист. Они не заметили друг друга. Но один из них учуял запах свежемолотого кофе, а второй – легкий шлейф абрикоса. Вот так они и познакомились. Абрикос с кофе. *** На часах всего лишь восемь, но Ли Хёкджэ клонит в сон. В его руках пульт от плазмы, а сама плазма разбита. В остатках сна он всё еще счастлив и крутит мир, как шар, на указательном. Он управляет океанами и вулканами. Он незамедлительно может создать тайфун и цунами. А также в его силах разрушить весь тот Хоккайдо, где годом ранее он ловил запах абрикоса. Но плазма разбита не только во сне. Стекло режет ладони, выискивая вены и артерии. Ли Хёкджэ буравит взглядом свои движения. Будто бы это не он часом ранее с неведомой злостью целился вазой в плазму, будто бы не он перерезал все провода от стационарного, будто бы не он кричал ему вслед, прося остаться и не бросать. Нет. Не он. *** -Здравствуйте. Меня зовут Ынхёк. Мне двадцать шесть. Я овен. И я генеральный директор одной гадкой фирмы. Сейчас я хочу оставить свои проблемы в прошлом и попрощаться с миром. Мне говорили, вы занимаетесь подобным. -Здравствуйте, мое имя Донхэ и я где-то работаю. Сейчас я должен сообщить пару фактов о себе. Но… Увы. Я не знаю, кто я. Я потерял себя еще в детстве и сейчас… Сейчас меня нет. Сейчас я мешок с кожи. А внутри куча органов и систем. Помогите мне, пожалуйста. *** Дождь безбожно продолжал жить на этой серой опустошённой улице. Он уже не просто падал с неба. Даже не лил. Он отчаянно материл всех прохожих, взывая к концу. Он расчётливо пускал пули в землю, пытаясь подорвать эту липкую поверхность. Никогда не говорите о дожде плохо. Никогда. Он может с садистской радостью вас прикончить. Даже позабыв о том, что существует лишь на какой-то короткий миг. Дождь ныл про себя, а Ли Донхэ громко стучал по стенам. Пустота заглушала. А ему жизненно необходим звук. Находить в немыслимых движениях тех же прохожих за окном, додумывать звуки, что создают герои с прочитанных книг. Ему не нужна реальность. Как и он сам себе. Не нужен. *** Они встретились близко года назад. 28 августа. С тех пор ни один не запоминал другого запаха. Абрикос с кофе. А Ли Донхэ еще и запомнил новый оттенок глаз. Карамельно-трюфельный. Такой печальный и невыносимо родной. *** -Сейчас уже утро. Пора вставать, соня. -Нет-нет. Какое утро? Разве семь часов… Это утро? -С тобой даже в полночь. Утро. -Я настолько особенный для тебя? Нечто вроде драгоценности? -Нечто вроде любимого. Но тебе знать не обязательно. *** Триста шестьдесят семь. Они были вместе триста шестьдесят семь дней. Они провели вместе триста шестьдесят шесть ночей. Они тонули в душах триста шестьдесят шесть раз. “Они не созданы друг для друга.” Жаль, что этого не скажешь сердцу Хёкджэ. Жаль, что слезы Донхэ не поймут подобного. *** Сейчас ваза всего лишь материал. Пускай недавно она была и ценной. Сейчас нет жидкокристаллической плазмы и нет остатков сна. Лишь Ли Хёкджэ и его четкая мысленная проекция Ли Донхэ. Он думает, что упустил реальность в чашку кофе. Он думает, что всё лишь фарс и чудиться. Так и есть. Тебе чудиться. Но ты продолжай ласкать его кожу, нажимая на тонкие ключицы. Продолжай поддаваться его напору и раздевать. Продолжай. За это не посадят. И ты не перешел черту. *** Спустя жалких пять минут этот чертов дождь прекратиться, унося с собой все мнимые проблемы и оставляя лишь мокрый след в пустоте. В ничто. Ли Донхэ сумеет собраться и решиться. *** Пока ты целовал его невидимого. Настоящий он теребил край кофты в ожидании… Смелости? Отваги? Мужества? *** Пятиминутная трель приводит в чувства. Но лишь на мгновение. Ты видишь его и желание просыпается. Облизываешь чужие губы, сжимаешь мягкие ягодицы. Не чудится. -Здравствуйте. Моя имя Ли Хёкджэ. И я с удовольствием расскажу о том, почему же мы не подходим. Друг другу.