Я смогу

Отори Кёя очень хорошо считает, не зря его выбрали эконoмистом Оранского Клуба Хостов. Иногда ему самому кажется, что у него в голове работает странный механизм, который словно подбрасывает нужные решения или точное количество денег, которые надо заплатить за аренду помещения или за разбитую Тамаки чашку в кафе. Или сумму за раскоканную Харухи вазу в гостиной Клуба. Или сколько морщинок появилось у неё на лбу, когда она выговаривала утром близнецам Хитачин за какое-то очередное хулиганство. Ну вот, она опять в его мыслях появилась. Вернее, появилась уже давно и не исчезает из его головы больше месяца. А еще – у Кёи постоянно болит внутри, там, где солнечное сплетение. Не то, что болит, а ноет всё время, Кёя даже сначала думал пойти к врачу. Но потом причина боли стала понятна. И колет каждый раз, когда он видит Харухи рядом с Тамаки. Который опять носится с очередной дорогостоящей идеей следующей тематической вечеринки, на которую Кёя денег, разумеется, не выдаст. Ну, или сильно урежет бюджет. Отори понимает, что подобные мысли для него совершенно привычны, но вот как в них появилась Харухи – вопрос на засыпку. То есть Кёя, как oтличный матемaтик на вопрос ответил почти сразу же… только вот, что делать с результатом? Он влюбился в Фудзиоку Харухи, это понятно. А… дальше что? И вот тут даже острый ум Кёи пасует, просто не предоставляя своему хозяину мало-мальски приемлемых вариантов решения задачи. Он откладывает свою вечную тетрадь в сторону и, подперев обеими руками голову, долго думает, сидя за стoлом в пустой гостиной Клуба. Все уже разошлись, один только представитель семейства Отори остался завершить начатые днем расчеты и подумать о том, как избавиться от боли. Конечно, у него вряд ли получится: все в его семье – те еще однолюбы, но попробовать надо. Больше работать, меньше забивать себе голову чувствами и не забывать, что Суо Тамаки – самый красивый и обаятельный хост, который, конечно же, сможет завоевать даже такую строгую и неприступную девушку, как Фудзиока. Поэтому у Отори Кёи просто нет шансов. Кёя - рационалист и видит свои возможности совершенно чётко, ни о чем не жалея и не злясь. Суо – отличный парень, возможно, именно такой человек и должен быть рядом с девушкой. С ним весело и легко, а это, наверное, то, чего хочет любая из них, даже такая необычная, как Харухи. Правда, насчет того, что нужно девушкам Кёя не вполне уверен, потому что, как он уже успел понять, мыслят они крайне нерационально и нелогично. Даже лучшие из них. Лучшая. Кёя переводит взгляд на хмурое небо, в котором собираются тучи. Надо же, за всеми этими мыслями и не заметил, как гроза началась… теперь точно надо задержаться, чтобы переждать ливень. Который уже барабанит по подоконникам и оконным стеклам. А еще через мгновение Кёя слышит негромкий скрип двери, из-за которой появляется… Харухи Фудзиока, от чего счетовод Клуба даже несколько раз моргает, пытаясь успокоить внезапно забившееся раза в два сильнее сердце. Впрочем, именно то, что оно бьется как ненормальное, и доказывает реальность присутствия здесь Фудзиоки. - Харухи? – Кёя с великолепной небрежностью поправляет очки на переносице, думая только о том, как бы со стороны не было заметно в каком он раздрае. – Ты здесь откуда? - Задержалась, доделывая домашнее задание в лаборатории, а потом не заметила, как… Она переводит взгляд на чернеющее, сверкающее росчерками молний небо за oкном, и Кёя видит в темных глазах спокойной обычно девушки страх. Он знает о том, что Харухи боится грозы, и сейчас очень хочет защитить её, правда, совсем не знает как. - Ну и хорошо, что зашла, - Кёя делает приглашающий жест, указывая на дивaн у стены. – Садись и подождем, пока гроза закончится. А потом пойдем домой вместе. Или я вызову отцовскую машину. - Нет, - поспешно качает головой Харухи, сбрасывая босоножки и с ногами забираясь на дивaн в привычном помещении Клуба. – Я и так дойду, Отори-сан. - Кёя, - вдруг говорит младший отпрыск семьи Отори, и чувствует себя так, как будто бы сделал сейчас ужасно смелый шаг, хотя всего лишь хочет предложить Фудзиоке называть его менее официально. – Давай так, ладно? - Ладно, - кивает, чуть помолчав, удивленная девушка, чувствуя, как какая-то необычная робкая радость разгорается внутри неё, заслоняя собой даже страх перед грозой. – Мне надо привыкнуть… странно называть тебя так… просто. - Тамаки же зовет, - пожимает плечами Кёя нарочито равнодушно. – И ты зови. Мы же вместе в Клубе… и вообще… - Ну да, - слабо улыбается девушка, отводя глаза. – Хорошо, Кёя-кун, я постараюсь. И… спасибо. Он хочет сказать какую-нибудь нейтрально-вежливую фразу, но в этот момент лампа под потолком мигает и вдруг гаснет, погружая комнату во мрак. - Наверное, молния повредила проводку, - Отори понимает, что она все-таки боится. – Харухи, я сейчас… там у стены, в шкафу был фонарик… Кёя идет через всю комнату, и, когда он уже почти доходит, под ногой возникает какая-то чертова коробка, и Кёя, не удержавшись, со всего размаха лeтит на пол, попутно ударившись головой обо что-то твердое и весьма острое. Кёя очень тихо шипит от злости, радуясь, что в комнате темно и Харухи хотя бы плохо видела, как он позорно свалился. Тоже мне, собрался он девушке понравиться, а сам даже на ногах удержаться не может. Наверное, правильно ему отец всегда говорит, что он всего лишь младший в семье, ни на что не годный мальчишка… - Больно? – прохладные пальцы Харухи вдруг осторожно дотрагиваются до его щеки, а рядом зажигается искомый фонарик, который Фудзиока, прекрасно ориентирующаяся в темноте, уже нашла. – Погоди, тут как раз в столе есть аптечка… - Не надо, - отказывается Кёя, мечтая только о том, чтобы Харухи никуда не уходила и пальцы не убирала. – Царапина же… я в порядке. - Иногда и царапина может быть причиной смерти, - резонно возражает девушка, и, в принципе, Отори с нею согласен, хотя сейчас ему совершенно плевать и на царапину, и на инфекцию, и на смерть. Вместе взятых. - И все равно… там даже следа не останется, - Отори произносит это почти с сожалением. – Говорят, что шрамы украшают. - Не знаю, кого они там украшают, а тебе-то уж точно этого добра не надо, - с улыбкой вздыхает Фудзиока, обрабатывая ссадину на лбу и царапину на щеке обычно такого невозмутимого и неприступного «серого кардинала» Клуба. – Ты и так ничего… то есть… Младший сын семьи Отори пораженно молчит, не веря своим ушам, а его рационализм в эту же секунду оказывается задвинут куда-то на самые задворки сознания, уступая место надежде. И Харухи тоже замолкает, смущенно отводя взгляд, потому что, конечно же, она сморозила глупость и злится сама на себя. Но почему-то сейчас, в вечернем полумраке, она совсем не робеет, как это бывает обычно, когда она просто не знает, как общаться с этим умным, но очень скрытным парнем. И очень привлекательным, если уж не врать самой себе. Харухи злится еще больше на дурацкие мысли, которые лезут ей в голову с известным постоянством, особенно в последнее время, когда она вольно или невольно сравнивает веселого, но шумного Суо со спокойным и немногословным Отори. И с последним она чувствует себя намного комфортнее. И надежнее. С ним хорошо и интересно, он умен и не назойлив. И рядом с ним она почему-то совершенно определенно ощущает себя девушкой. Немного слабой, но полностью защищенной. Причем, ни рядом с братьями Хитачин, ни с Тамаки подобных ощущений не возникает и в помине. Отличный парень, Отори Кёя-кун. Фудзиока вздыхает, понимая, что все-таки её почти шестнадцать поймали её в ловушку эмоций и чувств, именно в тот момент, когда она была уверена, что в её жизни всё размеренно и спокойно, не считая Клуба и Тамаки. Кёя нравится ей. Более чем. Но в этом нет смысла: такие, как он никогда не влюбляются в таких, как она, они оба просто живут в разных мирах, которые, может, иногда пересекаются друг с другом, но никогда не становятся одним целым. Поэтому, надо просто взять себя в руки, обработать царапину и постараться выбросить все эти глупые будоражащие мысли из головы. И Фудзиока решительно наклоняется, пытаясь сосредоточиться на оказании первой медицинской помощи, которая позволяет ей побыть хоть немного ближе к единственному парню, от которого у неё учащается пульс. Единственному и, увы, недоступному. Захваченная своими не слишком весёлыми мыслями, девушка не замечает, какими глазами смотрит на неё Кёя. Так близко её лица Отори еще не видел, поэтому он задерживает дыхание, чтобы ничто не отвлекало от усвоения важной информации – момент надо запомнить, такая удача еще вряд ли когда-нибудь представится. Тем более, когда в их компании есть Тамаки. Красивый, блестящий, до чёртиков обаятельный. И неравнодушный к этой девушке, как и сам Отори Кёя. Но если о Тамаки и его склонности к Харухи знают все, то о том, что Кёе самому ужасно она нравится не знает ни одна живая душа. Более того, сам Кёя каждый вечер медитирует, пытаясь выкинуть Фудзиоку Харухи из головы, да только получается пока плохо. Вернее – совсем не получается. А сейчас она с ним рядом. Хорошо, что на свете существуют грозы, от которых можно защитить любимую девушку, отвлекая её шишкой на лбу. Может быть, все-таки стоит попытаться?.. И Кёя, внезапно решившись и замирая от собственной смелости, снимает очки и очень бережно дотрагивается до нежных губ Фудзиоки своими, безнадежно понимая, что его шанс крайне ничтожен, а вот вероятность пощечины – наоборот. Процентов девяносто… девять, как минимум. А в следующее мгновение младший отпрыск клана Отори вдруг понимает, что вся его логика, подсчеты, размышления и проценты отправляются к чертям и с песнями. Туда же, куда его старания понять, как все-таки мыслят девушки вообще и Харухи в частности. Потому что Харухи Фудзиока закрывает глаза и позволяет ему целовать себя, замирая в его руках. И тогда Кёя с решительностью приговорённого, которому уже нечего терять, осторожно обнимает девушку за плечи, углубляя поцелуй и всеми силами надеясь, что она поймет, как все серьезно. И услышит, как сильно бьется его сердце. - Я тебя никому не отдам, - голос у Кёи хриплый и едва заметно дрожит, но от него веет такой железобетонной спокойной уверенностью, что Харухи переводит дыхание и улыбается, понимая, что все свои страхи она теперь точно может забыть раз и навсегда. Потому что Кёя говорит только то, о чем знает точно. А еще – в его исполнении даже эта затасканная миллионами влюбленных фраза звучит абсолютно небанально. Потому что Кёя не клянется, не врет, не пытается произвести впечатление. Он просто констатирует уже существующий факт. – Харухи, прости, конечно, но… по-другому не будет. Ты - моя. Не обижайся, я не посягаю на твою свободу, просто… это данность, понимаешь? Ну, вот как в уравнении есть изначально заданное условие, и итог может быть только одним. Так и сейчас. Я загрузил данные, а ты запустила процесс решения. И теперь пути назад нет. Ты – моя теорема, смысл и суть которой я буду доказывать каждую минуту. Только с тобой и только для тебя. И Харухи понимает, что больше никто на свете не смог бы так странно и изумительно признаться ей в любви, кроме Отори. Именно так, как нужно ей. Именно этот парень. - Твоя семья, Тамаки, мой отец, - перечисляет она шепотом, глядя ему прямо в глаза. Будет крайне тяжело преодолеть разницу в их социальном, общественном и, что скрывать, материальном неравенстве. Против будут все – полностью и безоговорочно. Только вот, поймет ли Кёя её отчаяние и невнятные восклицания? И как-то сразу получается, что ей не нужно больше ничего объяснять – Кёя понимает все мгновенно. И это – еще одно подтверждение правильности её выбора. - Будет трудно, - спокойно соглашается Отори. – Но я всё решу, не волнуйся, - немногословный экoнoмист Хост-клуба притягивает её к себе более решительно, понимая, что ему дали на это право. – Я смогу. - Я знаю, - кивает Фудзиока, ни на йоту не сомневаясь в том, что так оно и есть. Это же Кёя. Иначе и быть не может. – А теперь… поцелуешь меня еще? - Об этом можешь не спрашивать, - Кёя так бережно убирает прядь волос со лба девушки, что у неё заходится сердце. А еще – хочется, чтобы эта гроза никогда не заканчивалась. – Когда, где и какое угодно количество раз, стремящееся в бесконечность. - Монументальный план, - счастливо смеется Харухи, скрывая волнение. – Но мне нравится. Кёя больше не тратит слов, а наклоняется к губам девушки, мимоходом напоминая себе, что надо завтра же поговорить с Тамаки, чтобы не было никаких неловкостей и недомолвок. Он заслуживает того, чтобы узнать первым, сделать правильные выводы и порадоваться за них с Харухи. А всё остальное Отори Кёя возьмет на себя. Он сейчас так счастлив, что, кажется, действительно, может абсолютно всё. Счастье… так вот оно какое. Темноглазое, хрупкое, теплое и родное. Они целуются, сидя на полу и шепчут то, что имеет смысл и значение только для влюбленных и доверяющих друг другу людей, которым не требуется ничего больше. А гроза всё беснуется за окном в бессильной ярости, словно понимая, что её больше никто и никогда не будет бояться.