Соня. Второй драббл из Цикла "Эхо чужой боли"

Снова ночь, безлунная и бессонная. Сегодня я не выгуливаю Деймос – она сыта. Нашими дядей и братом. Не то что бы они оставили мне выбор… но я слишком взвинчен, чтобы сейчас отправиться в постель. Знаешь, Гил, я счастливчик, что у меня есть Соня. Помню с каким презрением на меня смотрели наш приемный отец, Брейк и вся Пандора, когда я стал обладателем этой Цепи. Только ты, сумевший овладеть Вороном, улыбнулся мне и сказал, что она милая. Цепь - милая… Ты тогда очень редко улыбался. И очень плохо спал. Кричал во сне, вставал среди ночи и ходил до утра по поместью. А днем становился рассеян и невнимателен, и был прекрасной мишенью для сарказма чертового вездесущего Шляпника. На следующую ночь все повторялось снова. Как все было бы проще, появись у меня Соня немного раньше... Я был готов убить тогда Брейка. Да и сейчас иногда хочется. Он знал, что я не позволю тебе стрелять в контрактора, знал, что я убью его сам, а потом пристрелю и самого Шляпника, если он только посмеет возразить. Поэтому на то тренировочное задание вы ушли без меня… Ты вернулся сам не свой, мертвенно-бледный, со стеклянными глазами, и едва держался на ногах. Я вначале подумал, что ты ранен или пьян. На мои вопросы ты не отвечал и, кажется, не понимал, где находишься, а на следующий день слег с жаром. Я смотрел на твое восковое лицо на фоне белой подушки, на потухшие безжизненные глаза, каких я никогда не видел у тебя прежде, на темные волосы, липнущие к вспотевшему лбу, и никогда в жизни - ни до, ни после - мне не было так страшно, Гилберт. Я бы убил Его, если бы встретил, но он, кажется, и сам понимал это, поэтому не появлялся в поместье несколько недель, а я боялся оставить тебя даже на пять минут. Он мой должник, Гил, нравится это тебе или нет, и считаешь ли ты, что он делал то, что был должен. Когда-нибудь я заставлю Его узнать, каково это - бояться потерять дорогого человека, каково смотреть, как ты страдаешь, и не знать, как помочь. Я покажу ему. Клянусь. Во время второго убийства я был там с тобой – женщина, заключившая договор с Цепью, чтобы спасти брата. Твои руки не дрожали, ты почти не колебался прежде, чем пуля вошла ей в висок. Брейк остался доволен, а я радовался лишь тому, что ты справился, потому что не был уверен, что с такой легкостью смог бы сделать это сам: не будь я Баскервилем, на ее месте мог бы быть я. Скажи, Гил, смог бы ты убить меня? Внешне ты был спокоен, но той ночью ты снова кричал. И следующей, и той, что пришла за ней. Наши комнаты разделяет толстая стена, но я все равно просыпался каждый раз вместе с тобой и лежал, вслушиваясь в слабые всхлипы и приглушенные рыдания. Я хотел бы прийти к тебе, лечь рядом и обнять, как ты делал, когда мы были детьми и когда мне было холодно или страшно. Я хотел бы согреть тебя и пообещать, что все будет хорошо, но ты бы этого не принял. Ты всегда был старшим и не хотел, чтобы я видел, как ты плачешь. Когда пришло мое время заключать контракт… Скажи, Гил, разве я мог пожелать себе другую Цепь? «Она такая слабая, а он никак не может с ней справиться», - часто слышу я за спиной. Ни к чему их разубеждать. Деймос слишком сильна, чтобы одновременно с ней быть контрактором другой Цепи, но я не могу позволить ей вырваться из-под контроля. Соня спасает: когда моих собственных сил не остается, она усыпляет и Деймос и меня. В доме переполох. Уже объявлен траур, и ты, потерянный и продрогший, куришь на балконе сигарету за сигаретой. Твой лоб, как всегда, горячий, когда я кладу на него ладонь, а ты прикрываешь глаза на миг, а затем убираешь мою руку, отмахиваясь, что с тобой все в порядке. Но этого достаточно. Вскоре ты говоришь, что устал и уходишь, чтобы спокойно проспать в своей комнате до утра. Совершенно бесполезная Цепь для Пандоры - да. Но, как и все в моей жизни, она не для Пандоры, она для тебя.