***
Артур делил комнату с Гвейном. А теперь получилось, что и с Морганой, на что он точно не подписывался. Очевидно, сестра уступила перед напором его лучшего друга, сложила оружие и признала капитуляцию. Теперь же она пугала Артура покладистостью и мягкостью, а уж когда сидела в пижаме и теплых махровых носках на кровати Гвейна, то и вовсе переставала напоминать саму себя. – Боже, что ты сделал с моей сестрой? Верни немедленно, или я за себя не отвечаю! – возмутился Артур, вытерпев целую неделю. Моргана с Гвейном переглянулись и дружно расхохотались, развеяв все сомнения: они просто издевались над Артуром. – Прости, – пробормотал Гвейн, похрюкивая от смеха через каждое слово, – но ты так забавно терпел. Мы не думали, что тебя хватит так надолго! – Идиоты. – Не дуйся, братик, – Моргана уселась на его кровать и потрепала по волосам. – Мы подумали, что тебе нужна тишина и покой, поэтому решили изображать примерную пару. – Мы даже брали уроки у Ланса и Гвен. – Но в итоге они разозлились и вытолкали нас за дверь. Кажется, я случайно научила Гвен кидаться тяжелыми предметами, а Гвейн просветил Ланса в плане разнообразия интимной жизни. – Молчи, иначе я отрежу себе уши… – Да ладно. Зато мы повеселились, ну и приятно иногда отдохнуть от самой себя, – Моргана мягко улыбнулась и потянулась, обнажив плоский живот. Всю неделю по вечерам она приходила к ним в забавной пижаме с изображенными на ней мордами Гуффи – подарком от любимой тетушки Нимуэ на Рождество. – Но теперь не жди от нас примерного поведения. Она чмокнула Гвейна в губы, потрепала Артура по щеке и убежала к себе. Гвейн проводил ее полным сожаления взглядом. – Даже не буду спрашивать, чем вы тут занимались в мое отсутствие. – Да особо ничем. Моргана только недавно осознала бессмысленность своего поведения и согласилась встречаться со мной. Мы и не успели почти ничего… Артур демонстративно заткнул уши. – Но ты не переживай, Мерлин согласился иногда пускать нас к себе – он пока живет один, – Гвейн издевательски ухмыльнулся. – Если Мерлин не боится за свою мебель… – пробормотал Артур, невольно скривившись от звука этого имени. – Эй, – Гвейн пристально посмотрел на него. – Не думай, что я не замечаю. Я знаю тебя с пяти лет и отлично чувствую, когда ты кого-то не перевариваешь. Одно не могу понять, чем тебе Мерлин-то не угодил? Артур неопределенно повел плечами. – Он отличный парень, – продолжал Гвейн. – И нравится всем нам, а это редкость, ты же знаешь. Я тебя не осуждаю, но просто приглядись к нему повнимательнее, и он тебе понравится. – Это так заметно, что Мерлин мне не по душе? – Не знаю как другим, но я вижу. И Мерлин, уверен, чувствует. Он в последнее время ходит как в воду опущенный, хотя когда ты попросил присоединиться к нему в выполнении задания по истории, светился от счастья. – Может, это не из-за меня. – Как же! Дома у него все в порядке, подружки вроде нет, да он и не особо интересуется, учится по-прежнему хорошо, очень дорожит нашей компанией… а ты каждый раз смотришь на него, словно на кусок дерьма. – Я не… – Не спорь. Лучше помоги мне понять, почему так. Может быть, мы сможем впредь разводить вас с ним по разным углам. Артур открыл рот, чтобы объяснить, но не смог подобрать слов. Вообще-то да, Мерлин по-прежнему его раздражал. Артур так и не смог понять, искренен ли тот или притворяется, чтобы втереться в доверие и похитить у него друзей. Но с другой стороны иногда Мерлин завораживал его, заставляя злиться еще больше. Артур действительно напросился к нему в группу для выполнения задания по истории, и с тех пор не спускал с него глаз. Может быть, слишком часто дразнил его и нападал, делал неприятные замечания насчет его ума и способностей, оскорблял немного. Мерлин терпел и понимал, что все это шутка, но… может, он только притворялся? Копил обиду, а то и жаловался на него тому же Гвейну. А глядя в его чистые глаза, сложно было представить, что Мерлин способен на подлость. Хотя это совершенно не аргумент. – Я думаю, – взвешивая каждое слово, начал Артур, – что Мерлин не такой, как кажется на первый взгляд. Что его образ неуклюжего забавного парня наигран и выверен, чтобы произвести нужное впечатление. Он втирается к нам в доверие, чтобы влиться в нашу компанию. Гвейн удивленно поднял брови. – Ну хорошо, пусть так. Но какая ему от этого выгода? – Он хочет… – Артур замялся, он никогда не задумывался над этим вопросом. – Это потому что… Потому что, что? Потому что Мерлин новичок, и ему нужны друзья? Так всем нужны, и их нужно где-то искать. Потому что ищет бонусов от принадлежности к компании влиятельных студентов? Но Артур хоть и отличный футболист, но брезгует дружбой с «элитой» и предпочитает простое общение с интересными ему людьми. И в учебе у них никаких преимуществ, разве что у Перси с его математикой, и… – Не знаю. Я просто не доверяю ему, вот и все, – раздраженно ответил Артур. Гвейн предпочел больше не развивать эту тему. Только вновь напомнил, что Мерлин отличный парень, и переключился на последние новости спорта.***
Держаться подальше от футбольного стадиона, как советовал врач, у Артура получалось ровно полторы недели. Затем он пришел посмотреть на тренировку. То есть предполагалось, что он просто провожает Гвейна до поля, но вдохнув знакомый запах свежей травы и изрытой бутсами земли, взглянув на трибуны, на которых уже устроились девчонки-болельщицы, почувствовав на щеке яркое весеннее солнце, которое слепило глаза, Артур не смог уйти. Он прошел к трибунам и устроился поодаль от галдящих девушек. Он намеревался всего лишь посмотреть. Спорт, даже когда не занимаешься им, способен приносить истинное удовольствие. Но оказалось, это очень тяжело – наблюдать за своей командой, слышать окрики тренера, подмечать ошибки и радоваться маленьким победам. Больше всего на свете Артуру хотелось быть сейчас на поле, но еще целых два месяца ему запрещено было даже думать о футболе. Погрузившись в невеселые мысли, он слишком поздно услышал приближающиеся шаги. А когда поднял голову, щурясь от яркого солнца, то смог разглядеть лишь тонкий силуэт, ореол растрепанных волос и какую-то неземную грацию в каждом движении, немного неуклюжую и странно знакомую. – Привет, – удивленно и немного смущенно поздоровался Мерлин и, не дожидаясь приглашения, уселся рядом, поставив в ноги тяжелую сумку с книгами. – Привет, – натянуто ответил Артур и нахмурился. Мерлин явно старался не замечать его враждебности и, кажется, решил сделать ставку на свою болтовню. – Я не ожидал встретить тебя здесь. Ну, знаешь, вроде как все привыкли видеть тебя на поле первым игроком, а не сидящем в одиночестве на трибунах зрителем. Тебе, наверное, тяжело, да? Я понимаю, правда, но… – Мерлин, – резко оборвал его Артур, не в силах больше слушать его голос. – Заткнись. – Прости, – пробормотал тот. Странно. Артур знал, что в его отсутствие Мерлин совсем даже не производит впечатление безмозглого придурка, напротив, он умеет шутить, заразительно смеяться и способен поддержать почти любой разговор. Только с Артуром у него диалога не клеилось. То сам Мерлин затухал, словно разом забывал все слова, то Артур резко обрывал его, не желая слушать. Гвейн и другие поняли, что ждать чего-то большего от них не стоит, и просто старались держать их подальше друг от друга. Только Мерлин, казалось, еще питал какие-то надежды. На поле Гвейн эффектно пробил защиту Валианта и отправил мяч в сетку. Артур кисло хмыкнул, узнав свой любимый прием. – У тебя получалось лучше, – вторя его мыслям, заметил Мерлин. – Никогда не думал, что ты интересуешься футболом. – Еще до того, как познакомился со всеми вами, я пару раз приходил на матчи. И знаешь, тебя на поле не заметить было просто невозможно. – Подлизываешься? – Говорю правду. Почему ты постоянно подозреваешь меня в самом плохом? – Потому что так оно и есть? – Артур повернулся к Мерлину и серьезно посмотрел ему в глаза. Он уже знал, что увидит: сочувствие цвета пасмурного моря, желание помочь, понимание, дружелюбие, неловкость, смущение – водоворот, затягивающий с безжалостной мощью, которому невозможно было сопротивляться. Но Артур упрямо не оставлял попыток и не замечал очевидного. – Я не такое чудовище, как ты успел подумать. – Что-то не уверен, – Артур, не удержавшись, улыбнулся ему в ответ. Почему бы и нет? Не самый худший вариант для плаксивых откровений. – Но ты прав, мне сложно без футбола. – Посмотри на это с другой стороны. Два месяца – это не так уж много. Некоторые вообще не возвращаются в спорт. – Может быть, я тоже так скажу… через два месяца, а пока не представляю, как их пережить. – Просто заполни свою жизнь чем-нибудь другим. Ну там, найди себе девчонку, познай все прелести длительных отношений, влюбись в нее, оно того стоит. – Говоришь как настоящий знаток. – О, – Мерлин улыбнулся, но в голосе проскользнули горькие нотки, – я профессионал в этом деле. В смысле, в поисках чего-то отвлекающего. – Тебя тоже от чего-то… отстранили? – Нет. В моем случае виной всему лишь глупая ненужная любовь, от которой не избавиться. Я пытался, поверь. Артур удивленно взглянул на него, и в душе зашевелилось что-то похожее на сочувствие. Его самого как-то миновала участь школьных влюбленностей. Да, он увлекался девчонками, но ровно настолько, чтобы было приятно провести с ними время, ночь, несколько дней. Ни одна из его мимолетных пассий не тянула на полноценное звание «его девушки». И Артур считал это, скорее, своим преимуществом – он твердо стоял на ногах, не давал окрутить себя, обмануть, воспользоваться. Он гордился своим стойким сердцем. Но он множество раз видел, что способна сделать с другими людьми безответная любовь. Впрочем, взаимная тоже рано или поздно приводила к боли и разочарованиям – эту истину раскрыл ему отец несколько лет назад. – Может, тебе заняться спортом? – искренне предложил Артур единственное, что, как он точно знал, могло помочь. Мерлин вдруг развеселился и фыркнул. У него был действительно приятный, мягкий, заразительный смех. – Посмотри на меня! Я даже в шахматы не могу играть, потому что роняю фигуры на доске. Артур рассмеялся вслед за ним. – М-м… бег? Марафон? По комплекции подходишь. – Я путаюсь в своих ногах и падаю на ровном месте. – Прыжки в высоту? – Да, планка никогда не падает – я пролетаю под ней. – С шестом? – Разве что в роли шеста… – Гимнастика? – Занимался в детстве, три раза подворачивал ногу на простых упражнениях. – Спортивные танцы? – Я оттаптываю ноги партнершам. – Художественная гимнастика? – Ты хочешь увидеть меня в обтягивающем женском купальнике? Не выйдет, я задушусь лентой прежде, чем доставлю тебе такое удовольствие. Или уроню себе на голову булаву. – Купальник? – Артур прищурился, делая вид, что представляет Мерлина в женском купальнике… и действительно представил. Мерлин в его воображении смотрелся смешно, нелепо и невероятно мило, особенно его обиженное выражение лица и оттопыренная нижняя губа. А вот бугорок там, где у женщин его быть не могло, притягивал взгляд и будоражил воображение… Ощутимый тычок под ребра вернул Артура к действительности. – Я хотел ударить тебя по голове, но вовремя вспомнил, что она – твое слабое место, – Мерлин демонстративно потер ушибленный локоть. Видение Мерлина в купальнике потускнело, но навело Артура на мысль. – А как насчет плавания? – Оу, – Мерлин хотел было возразить, но прикусил язык. Идея ему явно понравилась. Тем более, в колледже был неплохой бассейн и предлагались занятия с тренером, если кто-то хотел плавать больше чем для удовольствия. – Сможешь немного подкачать мышцы, а то сейчас тебя из-за швабры не видно. – Ты прямо как моя мама… Артур снова рассмеялся и поймал себя на мысли, что наслаждается компанией Мерлина. Тот действительно сумел отвлечь от невеселых мыслей и «переключить» Артура на что-то другое, пусть даже на него самого. Мерлин улыбался, шутил, его глаза блестели, а руки перестали стискиваться в кулаки. Артур залюбовался им, ловя себя на шальном желании быть ближе, чаще, просто не отпускать от себя далеко… Успокаивало одно: когда они разойдутся по своим комнатам, то мечтать будут о красотках со старших курсов, а вовсе не друг о друге. По крайней мере, Артур на это надеялся. Тренировка подошла к концу, Гвейн на поле снял футболку и вытер ею взмокшее от пота лицо. Девчонки на трибунах дружно ахнули, а Моргана, наблюдавшая за ними, звонко рассмеялась. Артур поднялся со скамейки и поспешил вниз, оставив Мерлина провожать его взглядом. Прощаться с ним – это было бы слишком, и один приятный час в его обществе еще ничего не значит и не меняет. – Неужели ты нашел с Мерлином общий язык? – Моргана поймала его у входа в раздевалки. – Попытался. – И? Вы очень мило болтали на трибуне. – Перекинулись парой слов, но я по-прежнему не доверяю ему. – Боже, Артур, ты просто упрямый осел! Моргана развернулась, чтобы заглянуть в раздевалку (конечно, потные полураздетые парни, ну как упустить такое зрелище!), но Артур окликнул ее. – Мерлин сказал, что безответно влюблен. Не знаешь, какой девчонке так не повезло? Это могло бы стать объяснением всех его поступков. Например, объектом его внимания могла быть сама Моргана (а с ней ему точно ничего не светит – они птицы разного полета), или даже Гвен, Мерлин не стал бы уводить ее у Ланса (да и не смог бы). – Понятия не имею, – отозвалась Моргана. – Разве что знаю… – она замялась. – Ну! – Что это не девушка, а парень. Мерлин просил никому не говорить об этом, и понятия не имею, почему призналась тебе, и если ты проболтаешься, я тебе кишки выпущу… Она говорила что-то еще, но Артур развернулся и молча ушел, не дослушав пламенную речь до конца.***
Жизнь в колледже постепенно входила в свою колею. Артур вновь привык посещать занятия, засиживаться допоздна в библиотеке, гораздо реже мучился от головных болей и нашел разумный компромисс между запретом врачей и тягой к спорту. Он поговорил с тренером, и тот охотно согласился, чтобы Артур присутствовал на тренировках и помогал ему гонять команду по полю. После первой совместной тренировки Гвейн назвал его садистом и взмолился о пощаде, но Леон – тренер – напротив, заявил, что Артур теперь будет постоянно помогать ему. Гвейн искреннее пожелал Артуру скорейшего выздоровления. Теперь и учеба пошла гораздо лучше, и даже отношения с Морганой, за что-то крепко обидевшейся на Артура, постепенно налаживались. Впрочем, почему именно сестра дулась, Артуру объяснил Ланс. Он довольно пространно рассуждал о людях с нетрадиционной ориентацией, о том, как часто забывают об их правах, что многие их презирают, а Моргана искренне верит в идеалы равноправия геев и обычных людей, и если Артур с ней не согласен, то это удручает, но… – Стоп! – прервал затянувшуюся сбивчивую речь Ланса Артур. – Моргана что, решила податься в лесбиянки? – Нет, – удивленно ответил Ланс. – Тогда к чему все это? И при чем здесь я? – Помнишь, две недели назад Моргана проболталась, что Мерлин влюбился в парня? Ты тогда презрительно скривился и ушел, а Мерлина с тех пор и вовсе игнорируешь. Мы все думаем, что ты немного… гомофоб. Артур расхохотался, Ланс вежливо переждал внезапную вспышку веселья. – Вот как. А вам не приходило в голову, что я просто не хочу общаться с Мерлином? Не потому что он гей, нет, но по другим, куда более веским причинам. – Но мы не видим других причин, по которым тебе не нравится Мерлин… – Боже, иногда человек может просто не нравиться. Такое бывает, понимаешь? Может, и бывает, но новость, что Мерлину нравятся парни, точнее, какой-то один конкретный парень, ударила Артура под дых. Ему только-только начало казаться, что у них могут наладиться нормальные приятельские отношения. С Мерлином оказалось интересно и весело, Артур признал это, но… Но одна мысль, что тот влился в их компанию, потому что влюбился в одного из них, приводила Артура в ярость. Он пристально присматривался к Мерлину, старясь угадать, на кого тот смотрит чуть дольше, чем на остальных, кто вызывает в нем нежные чувства. Но Мерлин быстро заметил его внимание и постоянно поглядывал в ответ. Тогда Артур сменил тактику и взялся за расспросы, но и они ни к чему не привели. Мерлин же не девчонка, сердечки в тетради вокруг ни чьего имени не рисует, не вздыхает томно ни в чьем присутствии, не жалуется друзьям в мужском туалете на злую судьбу и вообще ведет себя как обычно. Разве что записался на плавание, как советовал Артур, и внезапно стал подавать большие надежды. И даже немного раздался в плечах. Все. Но вот в присутствии своего бывшего друга Уилла Мерлин замыкался в себе и терял настроение, и Артур сделал вывод. Именно Уилл – невзаимная любовь Мерлина. А то, что Артура все это крайне раздражает, – просто презрение к людям, которые не умеют добиваться своего. Вероятно, Мерлин и подружился с Лансом, Гвейном и Перси только для того, чтобы заставить Уилла ревновать. – Тогда скажи ему это в лицо, – посоветовал Ланс. – Мерлин хочет услышать правду, какой бы горькой она ни была. Артур, подумав, согласился. Он расставит все точки над «i», чтобы не было недопонимания и недосказанности. Мерлин хочет откровенности, он ее получит. Но поговорить получилось не сразу. Артур и вовсе забыл о своем обещании, но ему напомнила Моргана. Она вытрясла из Ланса подробности их беседы, подговорила Гвейна еще раз узнать у Мерлина, действительно ли тот хочет знать правду, и поймала Артура в коридоре после занятий. Пары слов хватило, чтобы Артур завелся, а Моргана засияла от удовольствия. На втором месте после избавления мира от несправедливости у нее стояла потребность периодически выводить брата из себя. – Стой! – рявкнул Артур, схватил Мерлина за руку и затащил на запасную лестницу, которой обычно никто не пользовался. – Что ты?.. – возмутился Мерлин, но позволил отволочь себя подальше от любопытных глаз. – Придурок… – прошипел он, потирая руку, на которой обязательно останутся синяки, хватка у Артура сильная. – Нам нужно поговорить. – Если под разговором ты подразумеваешь оскорбления и физическую расправу, то я не согласен. – Я не собираюсь тебя бить, за это меня потом самого в землю уроют. – О, и это единственное, что тебя останавливает? – Нет. Заткнись. Я просто хотел сказать тебе это в лицо. Я презираю тебя не потому, что ты гей, а за твое поведение. Понял? Мерлин удивленно вскинул брови, Артур усилием воли заставил себя не отводить взгляд. Потому что внезапно почувствовал себя виноватым, когда увидел в глубине синих глаз боль, печаль и еще что-то… гораздо большее, что нельзя было выразить словами. В сердце Мерлина явно творилось черт знает что, и он успешно справлялся, но Артур с упрямством осла бередил его раны и сводил на нет все усилия. Зря он это затеял… – Во-первых, – немного устало пояснил Мерлин, – я не гей. У меня есть девушка, мне хорошо с ней, а если я к кому-то и испытываю чувства, то это пройдет. Как я уже говорил, они глупые, они мешают жить, постоянно, каждую минуту, – Мерлин начал заводиться, каждое слово теперь он выплевывал вместе с горечью, сожалением и отчаянным желанием избавиться от них. – Ты не представляешь, как это сложно, Артур. Ты живешь в своем идеальном мире, где все делится на черное и белое, где геи плохие, а обычный парень, по какой-то причине не угодивший твоим вкусам, должен убраться от тебя подальше. Не выйдет. Я не хочу. Мне нравятся мои друзья. Да, мои. И Ланс, и Гвейн, и Перси – все они замечательные и принимают меня, в отличие от тебя. – Они не видят твоей сути, – возразил Артур. – Как же ты… – Мерлин запустил руки в волосы и с силой дернул пряди вверх. – Ты достал меня своими подозрениями. – О, правда? – Артур, на удивление, оставался спокоен. Он медленно подошел к Мерлину вплотную, блокируя ему пути отступления, врываясь в личное пространство и нервируя еще больше. Вот так, скоро Мерлин не выдержит и выдаст себя. Свои мотивы, планы, то, как он использует друзей Артура. – Тогда врежь мне, ну? Боишься? Мерлин медленно помотал головой. Его щеки раскраснелись, глаза лихорадочно блестели, волосы растрепались больше обычного, и все это выглядело… завораживающе. И возбуждающе. Именно. Артура словно током ударило, а затем пробрала паника, когда он понял, что от одного взгляда Мерлина, его гневно раздувающихся ноздрей и вида влажных искусанных губ, у него самого начало вставать. Артуру было глубоко наплевать на геев, он привык судить о людях по другим критериям, но он никогда не думал, что может оказаться одним из них. Ему всегда нравились девчонки. Но реакция его тела на Мерлина, на парня, как бы намекала, что не все так просто в его ориентации… Мерлину достаточно было не отступать. Еще пара язвительных комментариев, пара взглядов, и Артуру бы снесло крышу, но… – А если я уйду, – в момент сникнув, сдувшись, растеряв всю энергию, спросил Мерлин. – Если я больше не буду общаться с Лансом, Гвейном и Перси? – Что? Я буду рад. Мерлин усмехнулся и помотал головой. – Ты придурок, – мягко сказал он и опустил ресницы, глядя куда-то вниз. Артур взял его за подбородок и заставил посмотреть в глаза. Зря. Близость Мерлина теперь пьянила еще больше, а ощущение его кожи под пальцами волновало, хотелось трогать больше, дольше, облапать всего Мерлина, но… Артур, конечно, сдержался. Он и так перешел все мыслимые и немыслимые границы, и будь Мерлин немного умнее, то давно бы понял, что не одному ему здесь нравятся парни. – Просто не попадайся мне на глаза, – выдохнул Артур и отпустил Мерлина, стараясь больше не смотреть на него и не замечать… так много лишнего. – Это вряд ли получится. Я не откажусь от своих друзей, – буркнул в ответ Мерлин и дрожащей рукой попытался пригладить волосы. Артур, изобразив презрение и безразличие, малодушно сбежал. С этого дня он не мог не думать о Мерлине, не мог не замечать его всегда, везде. Мерлин был рядом, потому что о нем говорили друзья, вспоминали преподаватели, его вещи постоянно попадались Артуру на глаза. На занятиях Мерлин всегда садился позади Артура, избегая его взглядов, но тому постоянно хотелось повернуться, найти его глазами и убедиться, что он смотрит в ответ. Потому что, Артур был уверен, Мерлин наблюдает за ним, когда думает, что его не видят. – Вы два идиота, – сказал Гвейн, понаблюдав за ними несколько дней. – Пялитесь друг на друга, словно влюбленные подростки, а подойти и помириться боитесь. Артур фыркнул и даже начался возмущаться, что никто ни в кого не влюблен, но у Гвейна была своя правда. Он и продемонстрировал ее, когда затеял в коридоре колледжа стычку с Уиллом, с тем, в кого, как думал Артур, был влюблен Мерлин. Все началось с малого. Уилл случайно толкнул Моргану, та неловко оступилась и упала. К сожалению, все это произошло на глазах Гвейна. Он давно страдал оттого, что, как настоящий мужчина и «благородный рыцарь» должен защищать свою даму, но та просто не позволяет ему это делать. Моргана привыкла любые вопросы решать сама, не привлекая ни богатого отца, ни брата-футболиста. Поэтому ее боялась половина колледжа, а другая половина просто еще не сталкивалась с ее тяжелой рукой и склочным характером. – Эй, – взревел Гвейн, прорываясь сквозь плотную толпу к Уиллу, который даже не заметил происшествия с Морганой. – Извинись перед моей девушкой! Уилл обернулся, рассеянно скользнул взглядом по толпе и даже не подумал остановиться. Гвейн в два прыжка оказался рядом с ним, схватил за грудки и встряхнул как следует. Раздался крик, Моргана попыталась кинуться к ним, но тут неизвестно откуда возник Мерлин, что-то быстро сказал Гвейну, разжал его пальцы и велел Уиллу убираться. – Ты же сам хотел ему врезать, почему мне не дал? – недовольно поинтересовался Гвейн. Мерлин отвел его в сторону, заверив Моргану, что все будет в порядке, и подождал, когда собравшаяся толпа разойдется по своим делам. – Это не выход, – устало возразил Мерлин. – Он не такой, как ты думаешь, просто ему пришлось сложно. – О да, оправдывай его, оправдывай всех! Один смотрит на тебя как на пустое место после десяти лет дружбы, а другой… – Гвейн! – в голосе Мерлина слышались усталость и предостережение. – А другой разбивает тебе сердце, вот только врезать я ему не могу, рука не поднимется. От тебя даже Фрея ушла, не догадываешься почему? – Она не ушла, просто решила подготовиться к экзаменам, поэтому мы стали реже видеться… Артур не стал больше слушать. Он вообще не собирался шпионить, но что-то задержало его у двери боковой лестницы. Он слышал каждое слово, одновременно желая и заткнуть себе уши и подойти поближе. Мерлин явно делился многим со своими друзьями, и те были в курсе его сердечных дел и проблем со старым другом. Вот только оказалось, что Уилл вовсе не тот, в кого влюбился Мерлин. И Гвейн прекрасно знал это. Более того, он знал того человека, знал, кто доставлял столько боли Мерлину, и, кажется, относился к этому человеку неплохо. Это мог быть только один парень, парень, которого Мерлин спас несколько месяцев назад. Ланс. Артур быстро сбежал по ступенькам на первый этаж и на выходе столкнулся с темноволосой девушкой. Немного печальные глаза и блаженное выражение лица показались ему знакомыми, и Артур остановился, пытаясь вспомнить. Кажется, он пару раз видел ее с Мерлином. – Фрея? – она удивленно повернулась к нему и кивнула. – Можно задать тебе вопрос? – Все это немного странно, но задавай, – она улыбнулась, но как-то вымученно. Артур подумал, что она совершенно не подходит Мерлину. – Ты знаешь Мерлина Эмриса, ведь так? Скажи, какие у вас отношения. – Ты один из его друзей? – Да, меня зовут Перси, – соврал Артур и тут же прикусил язык. Если Фрея действительно девушка Мерлина, то она наверняка знает и Перси, и Ланса, и Гвейна – их всех. А еще наслышана о нем самом, как о самом главном враге Мерлина. Но Фрея только приветливо улыбнулась. – Да. Мерлин говорил о тебе, о всех вас. Рада, наконец, познакомиться. А мы с ним просто хорошие знакомые. Он как-то помог мне, и я какое-то время думала, что у нас получится что-то большее. Но нет. Мерлин не из тех, кому нравятся девушки… – Фрея запнулась и попыталась исправить ситуацию: – Ну, такие как я. Артур развернулся, чтобы уйти, но Фрея окликнула его. – Передай Мерлину, что я за него волнуюсь, – в ее словах прозвучало гораздо больше, чем простое беспокойство. Наверняка и она была в курсе сердечных дел Мерлина. Артур почти пожалел его – столько людей посвящены в его личную жизнь, они сочувствуют, делают скорбное лицо, но никто не может помочь. Словно стоишь голым за стеклом витрины магазина, и все пялятся, показывают пальцем, смеются; кто-то сочувствует и пытается придумать выход, но, по сути, это то же самое. Если не существует способа помочь, то пусть лучше никто не знает.***
В последнее время Артур почти не видел Мерлина. Учеба отнимала все силы и время, а футбол, в который ему, наконец-то, разрешили играть, и вовсе исключал любое свободное время. Приходилось сложно. Тренировки – сначала щадящие, но с постепенно увеличивающейся нагрузкой, проходили каждый день, и Артур чувствовал, что наконец-то возвращается к жизни. Все прежние проблемы стали неважными, а вражда с Мерлином теперь и вовсе казалась глупой. Хотя тот обиделся крепко, но Артур не собирался ему помогать – было не до его чувств. Уже достаточно, что он замечал Мерлина на трибуне во время тренировок и ловил его загадочные взгляды. Артур знал, тот приходил полюбоваться на Ланса и помучить себя неразделенными чувствами. Это раздражало, и причина была вовсе не в двуличности Мерлина. А хотя бы в том, что Артур часто посматривал на трибуну и, если видел там Мерлина, почему-то начинал играть лучше. Приближалось время первого матча, в котором должен был участвовать Артур. Леон обещал выпустить его на поле на несколько минут, чтобы проверить его силы и не давать полную нагрузку. Тренеру и так уже звонил врач и полчаса описывал, чем грозит Артуру чрезмерные переутомление. Обидно, конечно, с первого номера в команде пересесть на скамейку запасных, но это был первый шаг к полноценному возвращению. Больница теперь казалась чем-то нереальным, эфемерным, жизнь в колледже закружила в водовороте юношеской беспечности, но Артур научился быть осторожнее. Все постепенно возвращалось на круги своя, как будто и не было никаких перемен. – Вот только девушку не завел, – качал головой Гвейн. Сам он все еще встречался с Морганой и утверждал, что это серьезно и навсегда. Услышать такое от легкомысленного любителя девчонок было сродни снегопаду в июле. Гвейну никто не верил, но ему было все равно. Он любил Моргану, она любила его, их роман был похож на отвязную клубную вечеринку – оба предпочитали жить ярко и со вкусом, постоянно ругались, вышвыривали из окон вещи и доводили до нервного тика друзей, но в то же время нежно берегли чувства друг друга и явно дорожили своими отношениями. Артур радовался за них и немного завидовал. У него самого действительно не было девчонки, даже случайных подружек поубавилось, точнее, они исчезли совсем. На них просто не оставалось ни времени, ни сил, да и не хотелось. Наверное, это вредное влияние Гвейна и Морганы, но Артур теперь мечтал о стабильных отношениях, о человеке, с которым можно будет проводить вечера, ночи, которому каждое утро захочется улыбаться… – О человеке, – поднял бровь Гвейн. Артур чертыхнулся, он не собирался говорить это вслух. – Не о девушке, а именно о человеке? Крыть было нечем. А «человек» в воображении Артура был с темными растрепанными волосами, смешными большими ушами, обаятельной улыбкой и глазами цвета пасмурного моря… И самое интересное, что это больше не пугало Артура. Совсем. Поэтому, когда начался долгожданный матч, Артур сразу нашел глазами Мерлина, сидевшего, как всегда, в дальнем конце трибун, и улыбнулся. Конечно, тот не заметит, увлеченный другим игроком, но этого и не требовалось. Мерлин увидит его игру, и она будет гораздо лучше, чем игра Ланса, ради которого тот терпит непонятный ему футбол. Артур вышел на поле в самом конце. На табло светились унылые нули, и зрители жаждали гола… Боже, как давно он этого ждал! Рев трибун, травяное покрытие под ногами, полные азарта соперники и прекрасное чувство уверенности, что он может помочь своей команде, вывести ее в победители. Артур еще раз взглянул на Мерлина, широко улыбнулся, завидев, что тот смотрит в ответ… и сосредоточился на игре. Он подарит свою победу Мерлину – в извинение и как предложение дружбы. Завладев мячом, Артур обошел защитников, вышел один на один с вратарем и эффектно забил гол. До конца матча оставалось три минуты, но ни в них, ни в добавленное время соперники уже ничего не смогли сделать. Когда прозвучал финальный свисток, к Артуру кинулась вся команда, их вопли, кажется, звучали громче, чем рев зрителей на трибуне. Гвейн кричал, что их капитан вернулся, Ланс назвал его талисманом удачи, и даже Валиант (не самый приятный тип) радостно похлопал Артура по плечу. Праздновали до глубокой ночи, пока некоторые не уснули прямо на полу, не в силах добраться до кроватей. Артур не пил, но смеялся и веселился вместе со всеми. И постоянно искал глазами Мерлина, но так и не увидел его среди разномастной толпы. Ближе к часу ночи Артур устал от шума и выскользнул за дверь. В коридоре не горел свет. Артур споткнулся обо что-то, выругался и услышал смешок в ответ. – Мерлин? – безошибочно определил он. Кому еще могли принадлежать эти длинные ноги и тонкие пальцы, неуклюже обхватывающие бокал красного вина? – Я уж думал, ты там ночевать останешься, – буркнул Мерлин, поднимаясь на ноги. Его качнуло в сторону, и Артур инстинктивно подхватил его под локоть. Видимо, бокал вина был далеко не первым. – Ты что, сидел здесь все это время и ждал? – Ну… да, – Мерлин тяжело вздохнул и пьяно заявил. – Я решился! Артур увлек его дальше по коридору в сторону лестницы. – И на что же ты решился? Впервые напиться до невменяемого состояния? – Нет, – Мерлин забавно помотал головой и едва не расплескал вино. Артур выхватил у него бокал, понаблюдал, как Мерлин тянется к нему губами, рассмеялся и позволил допить. Ничего более милого он в своей жизни не видел. – Я решил признаться тебе во всем и сказать, какой ты болван. – А я уже и забыл о твоей привычке постоянно дерзить. – Неее… нет! Я люблю… – Мерлин остановился, невнятно пробормотал имя объекта своей страсти и попытался снова сесть на пол, но Артур не дал. – Знаю, ты любишь Ланса, и это очень глупо с твоей стороны. Мерлин в это время споткнулся и, кажется, прослушал половину фразы, но все же спросил. – Почему? – Потому что он никогда не сможет ответить тебе взаимностью. – О, – Мерлин сник и попытался отодвинуться в сторону, едва не упал, но Артур снова удержал его. – Наверное, мне стоило это услышать от тебя. Как же я тебя… ненавижу! – Конечно, я очень этому рад. Они дошли до комнаты Мерлина. Тот по-прежнему жил один, ему очень не везло с соседями, и тех отчисляли одного за другим. Артур подумал, что это высшая форма несправедливости – многие в этом колледже отдали бы все за отдельную комнату и возможность покувыркаться с подружкой, не боясь возвращения соседа, а Мерлину и трахаться-то было не с кем, зато возможности хоть отбавляй! – Открой дверь, – скомандовал Артур, но Мерлин, похоже, обиделся на него за что-то и не подумал слушаться. Вот уж кому пить было просто противопоказано! Артур сам обыскал карманы Мерлина, прижав его к стене и удерживая весом своего тела, чтобы тот не сполз на пол. Мерлин затих, тяжело задышал и напрягся, почувствовав на своем теле чужие руки. Артур действовал быстро: сначала куртка, затем джинсы, свободные, висящие на нем как на вешалке, передние карманы… О! Артур отдернул руку, когда почувствовал однозначную реакцию на свои действия. Мерлин теперь смотрел серьезно, его руки сильно сжимали плечи Артура, а зрачки расширились, заполнив всю радужку. Неужели на вечеринке кто-то сунул ему наркоту? – Это то, о чем я думаю? – тихо спросил Артур. В горле Мерлина булькнуло, он не смог вымолвить ни слова, но уверенно кивнул. Наверное, у него просто давно никого не было, он был пьян и представлял на месте Артура Ланса. Неважно. Наверное, Артур надышался алкогольных паров и заполучил солнечный удар сегодня на поле. Ну и пусть. Главное, что сейчас ему безумно захотелось наклониться к распластанному по стене Мерлину и поцеловать, и он не видел причин отказывать себе в этом. Губы Мерлина были на вкус как молодое красное вино: сладкие, немного терпкие, с едва различимой кислинкой. И отвечал он жадно, полностью отдавая себя и прижимаясь еще крепче. Артур проник языком ему в рот, запустил руки в задние карманы джинсов и нащупал ключ. Каким-то образом, не прерывая поцелуев, умудрился открыть дверь, втащить Мерлина в комнату и добраться с ним до кровати. Мерлин то начинал нервно хихикать, то глухо стонал, а иногда целовал так нежно, что у Артура перехватывало дыхание. Где-то глубоко в душе шевелилась мысль, что он поступает неправильно. Мерлин явно ничего не соображает и видит на его месте совсем другого человека. Потому что Артуру он не может так горячо шептать на ухо о своей любви. Чистейшей воды эгоизм, но остановиться было выше его сил. Мерлин возненавидит его еще больше, когда узнает, как гнусно Артур воспользовался им ради минутной прихоти. Плевать! Зато у него будет эта ночь. И сейчас Мерлин стонал и извивался на кровати, уже лишенный одежды, разгоряченный и на вид очень даже счастливый. Артур гладил его везде, куда мог дотянуться, поражался мягкой коже, родинкам на плечах, выпирающим ключицам и узким бедрам с внушительного размера членом. Который стоял так, что Мерлину должно было быть больно. Артур обхватил ствол рукой, провел на пробу пару раз вверх и вниз, и Мерлина выгнуло на кровати. Долго тот не продержится, это точно, впрочем, как и сам Артур. Он навалился сверху, обхватил рукой оба члена и начал быстро дрочить. В следующий раз он будет нежен и внимателен, предупредителен, он измучит Мерлина долгими ласками и подарит самый лучший оргазм в его жизни. В следующий раз… которого точно не будет. Артур остановился, пораженный внезапной мыслью – Мерлин не его, и никогда не будет ему принадлежать. Но Мерлин недовольно замычал, подался вперед, потом еще и еще, и кончил, распахнув глаза и простонав любимое имя: – Артур… Артур вздрогнул. Или он ошибался? Или не Ланс тот человек, которого Мерлин любит… Оргазм накрыл вместе с осознанием собственного идиотизма. Они оба затихли, стараясь отдышаться и медленно приходя в себя. Двигаться не хотелось, словно, если лежать смирно, то эти мгновения близости продлятся дольше, на вечность, навсегда. – Артур? – через несколько минут позвал Мерлин. Кажется, он немного протрезвел, а в его голосе плескалось неверие и несмелое счастье. – Это и правда ты? – Не уверен, – протянул Артур и провел рукой по голой спине Мерлина. Под ладонью чувствовались развитые мышцы – результат занятий плаванием. Как можно быть таким худым и физически развитым одновременно? Мерлин весь состоял из парадоксов и противоречий. – И голос – твой… – Мерлин очертил пальцем его скулы, нос, добрался до губ и легко поцеловал. – И все остальное тоже мое, – Артур фыркнул, но подался навстречу ласке. – Я уже думал, что мне снова все привиделось, и я по пьяни принял очередного белобрысого парня за тебя. – Хм-м, – недовольно протянул Артур. – Я даже Гвейна однажды назвал твоим именем. Нет, с ним у меня ничего не было, мы просто напивались вместе, и я… поэтому он знает. Мерлин явно еще не до конца протрезвел и сейчас болтал лишнее. И как он дожил до своих лет, если постоянно выдавал свои секреты каждому встречному, выпив всего пару бокалов вина? А после тащил их в постель и трахался, представляя на их месте его, Артура. Отвратительно… будто переспал с готовой на все шлюхой. Жестокая реальность обрушилась на разморенного оргазмом Артура и раздавила безжалостной массой. Артур грубо выпутался из объятий Мерлина и огляделся в поисках своей одежды. Она нашлась тут же, у кровати, в тесной комнатке вряд ли что могло потеряться. – Артур? – снова позвал его Мерлин. Теперь он сидел на смятом покрывале, обхватив колени руками, и печально смотрел на торопливые сборы Артура. – Мне нужно идти. – Да, конечно. Вряд ли мне стоило ждать большего. Потянуло на гейские эксперименты? – Кто-то подсунул мне травки, и я принял тебя за девчонку-шлюху. Теперь вижу, что был не прав – в той части, что касается девчонки. – Снова оскорбляешь. Ты по-другому общаться не умеешь? – А ты по-другому и не заслуживаешь. – Кто надел тебе на нос черные очки? Причем они действуют только в отношении меня. Любой мой поступок расценивается тобой как корыстный, или как доказательство моей разгульной жизни, или как попытку украсть у тебя друзей, – Мерлин вскочил с кровати и заметался по комнате. Одеться он и не подумал, и Артур отвернулся, пытаясь уйти от соблазна – он все еще хотел Мерлина, все еще видел в нем недавний словно божественный свет и чистые искренние глаза. Это маска, только и всего. Наверное, и влюбленность Мерлина тоже маска, таким образом он напрашивался на жалость. – А потом ты делаешь шаг навстречу, и когда я начинаю думать, что все начало налаживаться, ты убегаешь еще дальше, чем был. Я не понимаю тебя, садист ты хренов! Я не понимаю себя, за каким хреном я, несмотря на все это, люблю тебя! Мерлин остановился перед Артуром, схватил его за руку и дернул, пытаясь заставить посмотреть ему в глаза. Но как раз это было выше сил Артура. Он и так начал сомневаться в своих словах и выводах, запутался окончательно и устал колебаться. Хватит. Пусть Мерлин уйдет из его жизни, и все станет на свои места. Никаких гейских порывов, никаких сложных чувств, никаких перемен. И Артур поступил так, как привык поступать с зарвавшимися парнями. Он сжал руку в кулак и ударил Мерлина по скуле. Тот упал, нелепой кучей растянувшись на полу, и то ли от неожиданности, то ли потому что понял, что это бесполезно, не бросился давать сдачи. Артур видел только его ноги – тонкие лодыжки, длинные узкие ступни, – переступил и почти бегом бросился прочь из комнаты. В голове билась мысль, что он сжег за собой все мосты, и что позже он об этом сильно пожалеет.***
Профессор Бергер снова брюзжал что-то у своей кафедры, и на этот раз его точно никто не слушал. Даже умница Джордж предпочел переписываться с кем-то в телефоне вместо нудной лекции по истории. За окном светило яркое солнце, май вступал в свои права, и учеба всем казалась обременительной ношей, ведь куда лучше сейчас было бы гулять на свежем воздухе, смеяться с друзьями и наслаждаться отличным деньком. Артур, то и дело поглядывая в окно, обсуждал с Гвейном тактику будущей игры. Матч состоится через две недели, и им очень важно одержать победу. Но Гвейн, казалось, мыслями был далеко от футбола и то и дело терял нить разговора. – Да что с тобой? – наконец, не выдержал Артур. – Прости, – Гвейн виновато улыбнулся. – Голова забита совершенно другой тактикой, не спортивной. – Что может быть важнее футбола? – М-м… есть кое-что. Но тебе это будет неинтересно. Знать бы статистику: после такого заявления кто-нибудь прекращал расспросы? – Ладно, хорошо, – Гвейн сдался через десять минут непрерывной осады. – Это касается Мерлина. – А-а… – Артур тут же растерял часть энтузиазма, сердце неприятно кольнуло. – Продолжай. – Он переводится в другой колледж, и мы пытаемся придумать, как его отговорить. – Вряд ли получится. Да и нужно ли? Гвейн закатил глаза. – Он тебе не нравится, знаю, но три недели назад с ним произошло что-то… Результатом стал синяк на скуле и попытка отдалиться от нас. Он заявил, что больше не нуждается в нашем обществе, нашел друзей получше, а вчера проболтался, что уходит из колледжа. – М-м… – протянул Артур. Паршивое чувство вины, и так донимавшее его последние три недели, теперь и вовсе стало невыносимым. – Надеюсь, он не по твоей вине уходит, – Гвейн проницательно прищурился. Артур отвернулся, не в силах врать лучшему другу. Тот понял все правильно, покачал головой и осуждающе замолчал. Вечером следует ждать Моргану, от которой Гвейн ничего не может утаить. Одними криками в этой ситуации не обойдется, в ход пойдут острые кулачки, бьющие очень и очень больно… Но Артур заслужил. – Он уйдет после соревнований по плаванию, в которых очень хочет принять участие, – словно бы в никуда сказал Гвейн. – Он долго готовился к ним и надеялся, что мы все придем на него посмотреть. А вчера попросил нас ни в коем случае не соваться в бассейн.***
Артур редко бывал в бассейне колледжа, предпочитая виды спорта, в которых промокнуть можно разве что от собственного пота. Плавал пару раз, когда на улице становилось жарко, но не более, а на соревнования не ходил вовсе. Но теперь он одним из первых явился в бассейн и занял место в первом ряду. Поерзав на скамейке пару минут, пересел на несколько рядов выше. Если Мерлин увидит его, то, чего доброго, не сможет справиться с собой и проиграет, и в этом точно будет виноват Артур. У него было время подумать. Против воли, он возвращался мыслями к Мерлину, к противоречивым чувствам, которые тот в нем вызывал. И пришел к выводу, что единственная корысть, побудившая Мерлина влиться в его компанию – это влюбленность. Влюбленность в него, Артура, доставившая им обоим столько проблем. Может быть, сначала Мерлин на что-то надеялся, поэтому часто бывал неловок, натянуто смеялся и отводил глаза в его присутствии. Моргана объяснила, что для него это тоже было ново. Сильное чувство, да еще направленное на парня, неопытность в однополых отношениях, страх насмешек, отчаянное желание попробовать – все это Артур расценил как лицемерие и корысть, принял за попытку подлизаться и бог знает чего еще… и тем самым жестоко обошелся с Мерлином. Тот справился, оставил всякие надежды, попытался побороть чувство, но не вышло, ему осталось только ждать, когда оно пройдет само. Но даже свинское поведение Артура не помогло Мерлину разлюбить его. Трибуны наполнились наполовину, плавание в колледже любили гораздо меньше футбола. Спортсмены вышли к бассейну, сняли халаты и приготовились к старту. Мерлину досталась четвертая дорожка, и это означало, что в предварительном заплыве он был одним из лидеров. Артур даже не удивился, он твердо знал, что от Мерлина можно было ожидать чего угодно, в том числе и победы при его хилом телосложении. Хотя не такое уж оно и хилое. Три недели назад Артур не разглядывал его тело, но даже на ощупь чувствовал накаченные мышцы, а теперь получил возможность рассмотреть – крепкие ноги, раздавшиеся за последние месяцы плечи, отличный пресс и обтянутая плавками задница. Артур улыбнулся, вспомнив, как Мерлин сидел на трибунах во время футбольных матчей и точно так же смотрел на него. Раздался свисток, спортсмены прыгнули в воду. Артур подался вперед, неотрывно следя за четвертой дорожкой. Мерлин заметно вырвался вперед уже на половине дистанции и пришел к финишу с новым рекордом колледжа. Артур хлопал вместе со всеми и впервые отдавал себе отчет, что искренне радуется за Мерлина. А тот светился от радости и гордости, чуть смущенно принимал поздравления, пожимал руку тренерам и болельщикам, и только очень внимательному взгляду было заметно – в его глазах затаилась тоска. Артур не стал подходить к нему сразу после заплыва, решил подождать окончания соревнований и подкараулить его на выходе из бассейна. Мерлин мылся и одевался, казалось, дольше всех, но так даже было лучше – меньше случайных глаз и ушей; а когда вышел, Артур окликнул его и приготовился догонять, если тот решит спасаться бегством. Но Мерлин, вздрогнув, глянул на него, улыбка сошла с его лица, а руки сжались в кулаки. – Пришел обвинить меня в подкупе судей? Или скажешь, что я вставил себе мотор в задницу, поэтому и плыл быстрее всех? – Мерлин презрительно скривился. – Ты здорово выступил, поздравляю, – проигнорировав колкости, сказал Артур. Он остановился в двух шагах от Мерлина и ближе подойти не решался. Нужно было сказать что-то еще, извиниться, покаяться, но слова застряли в горле. – Тебя снова стукнули по голове? – Мерлин развеселился. – Или ты проспорил кому-то и теперь обязан говорить вежливо? Или снова прикидываешь, как бы побольнее ударить меня? – Мерлин! – его болтовня раздражала и сбивала с мысли. – Ну что? – Заткнись. – Ага, – Мерлин расхохотался, затем развернулся и побежал через футбольное поле к выходу со стадиона. Артур рванул за ним, с удивлением понимая, что догнать его будет очень непросто. Впрочем, почти добежав до противоположной стороны, Мерлин споткнулся и кубарем полетел по траве, затормозив у ворот и приложившись о них головой. Артур опустился рядом с ним на колени и быстро попытался определить, нет ли переломов или других травм. – Мерлин, – позвал он, легонько похлопав его по щеке. На скуле едва заметно желтел синяк. Артур осторожно провел по нему пальцем и погладил Мерлина по скуле. – Только не подумай, что это мой способ самоубийства, не дождешься, – буркнул Мерлин и, морщась, пошевелился. – У тебя что-нибудь болит? – Да, все. Но, кажется, не смертельно. – А это не тебе решать. Полежи еще немного, а потом я помогу тебе подняться. – Ты придурок, ты это знаешь? – Мерлин жалобно посмотрел на Артура, не понимая, чего от него ожидать. – Знаю, очень хорошо знаю. – А еще болван, кретин, треснутый по голове идиот. – В данный момент треснутый по голове у нас ты. – Лааадно, один-один. Мерлин замолчал, растеряв всю бойкость, и только теперь заметил, что лежит головой у Артура на коленях, более того, тот продолжает поглаживать его по щеке. Он забавно распахнул глаза, судорожно вздохнул, закашлялся и попытался вырваться, но Артур не позволил. – Не уходи, – попросил он. – Это из-за меня, ведь так? Не надо. Тебе нравится в этом колледже, а я больше не буду тебе мешать. – А тебе не приходило в голову, что я просто видеть тебя больше не хочу? – Значит, у тебя еще не прошло… это. Твоя влюбленность. – Сейчас я тебе врежу, пусть даже это будет последним, что я сделаю в жизни, – Мерлин перехватил ласкающую его руку и отвел ее как можно дальше в сторону. – Если хочешь, давай, я не буду сопротивляться. Мерлин несильно ударил его в плечо и в подбородок, сделать что-то большее не позволяло его положение – было очень неудобно драться. – Мерлин… – Артур запнулся, сглотнул, взглянул в его глаза, и это придало ему сил. – Прости меня. За все. За подозрения, оскорбления, за то, что поступил с тобой так три недели назад. Я… просто ты сказал, что в каждом парне видел меня, и я представил как ты с ними… как шлюха, и я… Мерлин закрыл лицо руками и подозрительно затрясся. Артур решил было, что он плачет, как девчонка, но Мерлин смеялся. – Боже, значит, самый счастливый день в моей жизни превратился в самый ужасный только потому, что ты приревновал меня ко… ко всем? Артур, подумав, кивнул. – Да не спал я с ними! Приставал иногда на вечеринках, но они все либо оказывались натуралами, либо имели голову на плечах и не хотели связываться с вдрызг пьяным мной, либо обижались, что их называют чужим именем. Пару раз заходило дальше, но всего пару раз! – Ты очень забавный, когда пьян, я бы даже сказал – милый. Мерлин покраснел и закусил губу. Видимо, Артур не первый, кто подметил эту его особенность. – А еще, как я понял, когда ты волнуешься, то болтаешь много лишнего. Мерлин кивнул. – Поэтому я и решил, что ты подлизываешься, просто не находил причины, по которой ты должен волноваться в нашей компании. – Да уж! Да я рядом с тобой поначалу дышать не мог нормально. А когда ты в больницу попал, то и вовсе весь извелся. Очень хотелось быть рядом, поддержать, но ты даже Гвейна не хотел видеть, не то что меня. А потом ты вернулся и показал, какой ты на самом деле придурок. А когда ты узнал о моей ориентации, то и вовсе сбежал на сверхзвуковой скорости. В общем, такого неудачника как я еще нужно поискать. – Я только сейчас понял, что в больнице много думал о тебе. Пришел к неверным выводам, да, но я боялся ошибиться и сопротивлялся своим чувствам, которые уже зародились где-то глубоко внутри. Я испугался и постарался найти в тебе как можно больше плохого, чтобы убедить себя, что ты вовсе не такой, каким кажешься, каким ты мне так нравишься… – Артур скривился, чувствуя себя сентиментальным идиотом. Он сравнивал Мерлина с девчонкой, а сам оказался не лучше! – Чувства? – Мерлин усмехнулся. – У тебя оригинальный способ их выражать. – Имеешь право не верить. Но можешь считать, что это я так дергал тебя за косички. – И выдрал их с мясом. – Мерлин… – Артур. Я изо всех сил пытался начать ненавидеть тебя в эти три недели и почти преуспел. Но ты снова… ты не даешь мне даже вздохнуть, словно сажаешь на цепи с шипами, раздираешь ими мое сердце в кровь, но не отпускаешь от себя. Не надо. Если ты снова задумал гадость, не надо. Вместо ответа Артур осторожно переложил голову Мерлина на траву, встал на ноги и помог ему подняться. Мерлин выпрямился, наступил на правую ногу, охнул и покачнулся. Артур тут же обнял его за талию и прижал к себе, намереваясь подхватить на руки, если тот не сможет идти или начнет падать. – Ты не веришь мне, и это правильно, но, прошу, дай мне шанс. Не уходи из колледжа, позволь мне просто быть рядом с тобой. – Я не могу… боюсь, – честно признался Мерлин. – Я был счастлив, переспав с тобой, а потом ты растоптал мои чувства. Я не хочу снова. У Артура сдавило горло от жалости к Мерлину и ненависти к самому себе. Очень сложно, почти невозможно будет все исправить, но он пойдет до конца. Мерлин нужен ему, все это время был нужен, но травма головы, видимо, была гораздо серьезнее, чем он думал, и покорежила ему все мозги. Иначе бы он давно понял, что именно испытывает к Мерлину. А тот терпел… Боже, сколько же Мерлин вытерпел! Сколько проглотил обид от человека, которого любил… Артур остановился, развернулся к Мерлину и молча обнял его, зарывшись носом в темные волосы возле уха. Прошла, наверное, целая вечность прежде, чем тот расслабился и сжал его плечи в ответ. Артур отстранился, улыбнулся уголком губ и поцеловал. Сначала едва касаясь, спрашивая разрешения, а потом, почувствовав отклик, углубил поцелуй и попытался выразить все свои чувства – раскаяние, мольбу о прощении, любовь – в движении губ и языка. – Я назначу тебе испытательный срок, – сказал Мерлин, когда они смогли оторваться друг от друга. – Скажем, две недели. Если не выдержишь его, то я переведусь в другой колледж, как намеревался сначала, – он вздохнул и обвел пальцами губы Артура. – Я сам не понимаю, почему до сих пор люблю тебя. – Может быть, потому что знаешь – я тоже тебя люблю? Мерлин, не удержавшись, широко улыбнулся. Артур снова повел его к выходу со стадиона, где находился медпункт. Но теперь он чувствовал обнимающую его руку и теплое дыхание у шеи, и старался идти медленнее, не желая терять все это даже на время осмотра у врача. – Если будешь обращаться со мной как с девчонкой, то я точно уйду, – буркнул Мерлин, когда споткнулся в третий раз, и Артур попытался подхватить его на руки. – Хорошо, когда ты не сможешь идти, я поволоку тебя по земле за ногу. Мерлин закатил глаза. – Я чертов мазохист! – Да, и наши друзья будут рады, что ты остаешься. – Так вот кто промыл тебе мозги. – Отчасти. У самой двери в медпункт нога Мерлина все же подкосилась. Артур чуть наклонился и ловко перекинул его через плечо, что точно не сделал бы с девчонкой. Возмущенные вопли он просто проигнорировал, а затем терпеливо объяснил врачу, как именно его друг умудрился покалечиться. Став победителем в плавании, по земле Мерлин ходить нормально так и не научился. Обошлось без перелома – сильное растяжение. Наступать на эту ногу Мерлину еще несколько дней будет больно, и нужно, чтобы рядом с ним постоянно кто-то находился… К вечеру Артур добился, чтобы его перевели в комнату студента Эмриса, чем втройне осчастливил Гвейна. Во-первых, тем, что уговорил Мерлина не уходить из колледжа. Во-вторых, тем, что помирился с ним и признал, наконец, свои чувства, которые для других были давно очевидны. И в-третьих, теперь Гвейну предстояло жить одному, и он мог в любое время затащить к себе Моргану… Артур скривился и попросил избавить его от подробностей личной жизни сестры, а потом, как будто между прочим, заметил, что теперь будет жить, то есть находиться круглосуточно в одной комнате, в одной кровати со своим парнем. Гвейну пришлось признать, что Артур и здесь его сделал. Мерлин быстро шел на поправку, и пусть все еще настороженно относился к Артуру, но все чаще улыбался и жался к нему по ночам. Понадобится немало времени, чтобы искупить все ошибки прошлого, но, в конце концов, Мерлин научится ему доверять. Артур готов был ждать и каждый день убеждать его в своей любви. И если иногда они будут ссориться, то теперь не станут затаивать обиды, и быстро помирятся, подкрепляя результат крышесносным сексом. Жизнь снова была полна перемен, но теперь Артур был им только рад.