***
Мерлин едва ли не по зёрнышку отсчитывал кофе, засыпая его в кофеварку. Рецепт №4, – всего у Артура с Мерлином было шесть рецептов на все случаи жизни – крепкий эспрессо с корицей и лимоном, и не забыть двойной сахар, да. Гадость несусветная, но Артуру нужно было прочистить мозги перед рабочим днём. Став студентом, Мерлин отказался тратить деньги отца на карманные расходы, потому в свободное время подрабатывал у старика Гаюса в небольшой уютной кофейне – там и научился отменно варить кофе. Артур говорил, что взял его в свой офис именно из-за этого таланта, и сотрудники зачастую принимали Мерлина за мальчика на побегушках. Мерлин же бегал лишь по поручениям Артура, но ему было несложно занести бумаги из одного отдела в другой или, например, по дороге в офис купить в Старбаксе кофе на весь их этаж. Только те, кто был с Артуром с самого колледжа, понимали, что Мерлин – его самый доверенный помощник абсолютно во всех делах, будь то выбор галстука к семейному ужину или составление контракта, от которого зависело будущее всей компании. – Мерлин, – позвала Гвен, секретарша Артура, с которой у Мерлина отношения были столь же тёплые, как и со всей "свитой". – Наш Принц заметил, что я смотрела ту запись, да? Премии в этом месяце можно не ждать? – обеспокоенно спросила она. – Ты действительно считаешь, что Артур может лишить кого-то премии из-за такого пустяка? – Гвен тут же опустила глаза. – На самом деле, он мониторит каждый ваш шаг в интернете, даже знает, кому какой спам приходит в большинстве. Тут Гвен заметно покраснела, что с её смуглой кожей было почти нереально. О, Мерлин понимал, почему – милая добрая Гвен заходила на сайты с гей-порно слишком часто для того, чтобы считать это случайным кликом по рекламному баннеру. А учитывая то, что её жених Ланс тратил гигабайты рабочего трафика на скачку "My Little Pony", ситуация принимала абсолютно комичный оборот. – Эй, я скажу тебе по секрету, как этим можно пользоваться, – положив руку Гвен на плечо, тихо проговорил Мерлин. – Как ты заметила, на Рождество наш общий Секретный Санта необычайно точно угадывает с подарками. Так вот, почаще заходи на eBay, открывай страничку с тем шикарным фиолетовым платьем и верь в то, что мечты сбываются. – То есть... О, – Гвен прижала ладошку к губам, во все глаза уставившись на Мерлина. Тот улыбнулся и кивнул. Он почти воочию увидел у Гвен над головой гипотетическую шкалу обожания Артура, столбик которой резко взлетел вверх. От этого Мерлина переполняла гордость за своего начальника и друга. Попытавшись согнать с лица улыбку, Мерлин ловко подхватил блюдце с чашкой кофе и направился обратно в кабинет, демонстративно положив новоприобретённый "паркер" в нагрудный карман.***
Отправив Артура на совещание, Мерлин взял нетбук и забрался в свою каморку – отгороженный от остального кабинета шкафом-стенкой крохотный закуток, где едва умещалось одно раздвижное кресло. Вообще-то каморку Артур оборудовал для себя, чтобы было, где прилечь, если заработается и останется в офисе на ночь, но Мерлин, чей рабочий стол изначально стоял чуть поодаль от стола Артура, вечно жаловался, что не может сосредоточиться, когда начальник мельтешит рядом, и оккупировал его маленький спальный уголок. Со временем стены каморки завесили плакатами с играми, выпущенными их компанией, шкаф отодвинули ещё на полметра, а хлипкую фанеру, служащую задней стенкой шкафа, и вовсе выбили, чтобы Мерлин мог брать нужные папки с документами, не выходя из своего убежища. Иногда Артур всё же спал там, и после таких ночей маленькая диванная подушка пахла его одеколоном, а Мерлин не мог сосредоточиться на работе – запах кружил голову не хуже опиума. Вот и сейчас этот запах, хоть и был совсем слабым, настойчиво сбивал Мерлина с мысли, потому он, написав пару ответов для предстоящей Артуру пресс-конференции, отложил нетбук и вышел в главный зал. Чтобы проконтролировать работу остальных сотрудников, конечно же. На деле Мерлин просто присел на край стола Гавейна, который колдовал в графическом редакторе, одновременно слушая музыку так громко, что даже из наушников можно было разобрать слова песни, и абсолютно не обращал на Мерлина внимания, кликая мышкой с такой скоростью, будто играл в какой-нибудь сверхсложный шутер. Немного пожаловавшись другу на, если честно, вполне устраивающую его жизнь, Мерлин стянул с тарелки Гавейна огрызок пончика, и только прожевав его, понял, что действительно проголодался. – Гвен, дай-ка глянуть расписание Артура на сегодня, – попросил он, забежав в приёмную. Девушка, не переставая отстукивать по клавишам одной рукой, второй молча протянула ему планшет. – Так, это можно перенести на завтра, это я возьму домой, это пододвинем на три часа, – бормотал он, черкая ручкой по листку. – Вот так. Если позвонит мисс Пендрагон, перенаправь вызов мне на мобильник. – Что ты снова задумал? – без особого интереса спросила Гвен. – Ничего криминального, просто пытаюсь облегчить Артуру жизнь, – солнечно улыбнувшись, ответил Мерлин. – Я на обед пойду, на обратном пути захвачу тебе пирожных. – Похоже на взятку, – хохотнула девушка. Мерлин не ответил, лишь заговорщицки сверкнул глазами и скрылся в кабинете начальника. Переписав новый распорядок дня на чистый лист, положил его на клавиатуру ноута. Чуть подумав, взял стопку ярко-розовых стикеров и чиркнул короткую записку: "Ушёл на обед. Позвонишь раньше, чем вернусь сам – останешься без стейка". Прилепив стикер над экраном, Мерлин закрыл рабочий ноутбук Артура, взял из нижнего ящика стола свою барсетку и покинул кабинет.***
Моргана Пендрагон, ураганом ворвавшаяся в их жизнь два года назад, стала не только огромной занозой в заднице Утера, но и глотком свежего воздуха для Артура. Придя к младшему брату с войной, она внезапно для себя попала в его крепкие объятья, после чего её угостили кофе с коньяком по рецепту №6 и любимыми пирожными Артура, которые, по мнению Мерлина, были способны поднять настроение даже идущему на эшафот. И, опять же по мнению Мерлина, воссоединение семьи должно было проходить без посторонних, но Артур слишком сильно волновался и не отпустил его, мотивировав свой поступок тем, что в процессе знакомства кто-то должен будет варить им кофе. Не мудрено, что Моргана, покидая дом Артура, поразилась его открытости – мол, они только встретились, а он уже познакомил её со своим парнем. Мерлин с Артуром долго смеялись, прежде чем объяснить, что между ними ничего такого нет. Моргана же, оглянув их обоих своим цепким взглядом, заявила, что если они не пара, то просто идиоты. Улыбнулась коварно и ушла, помахав изящной ручкой. И до сих пор явно была уверена, что они лишь тормозят, не желая осознавать свои истинные чувства. Но все её намёки были слишком тонкими, так что Артур их не замечал, а Мерлин не придавал им особого значения. Моргана же стала для них хорошим другом, в компании которого можно перемыть косточки Утеру, обсудить светскую жизнь или просто поговорить обо всём на свете. Звонок раздался как раз в тот момент, когда Мерлин, устроившись на террасе открытого кафе, запивал последний кусочек пирога апельсиновым соком. – Мисс Пендрагон, – поздоровался Мерлин. – Прекрати, – оборвала его та. – Привет, Моргана, – сменив тон с официального на дружеский, отозвался Мерлин. – Итак, рассказывай, о чём желаешь посекретничать за спиной моего братца, – Моргана сразу перешла к делу, но в её голосе Мерлин явно слышал улыбку. – Ты уже наверняка в курсе – да вся Британия в курсе – того, что он вчера учудил. А сегодня, как ни в чём не бывало, пришёл на работу, – Мерлин поймал себя на том, что почти жалуется на своего несносного начальника. – Не могла бы ты вытащить его из офиса пораньше? – Часов в пять? – Да, было бы замечательно! Он устал, но, сама знаешь, ни за что в этом не признается. – А ты, как всегда, о нём заботишься. Мерлин только закатил глаза, расслышав очередной "тонкий намёк". – Наверное, именно за это я и получаю такую огромную зарплату, – отмахнулся он. Моргана хмыкнула, но, как обычно, предпочла замять тему. – И ещё я хотел тебя попросить – поговори с ним. Не так уж часто он находит повод напиться вдрызг, а ты словно видишь людей насквозь, – тут Мерлин мысленно чертыхнулся, поняв, что сам себя загнал в ловушку её подозрений. – Вдруг сможешь что-то выведать и дать ему совет? – Он, как и ты, мои советы игнорирует напрочь. – Моргана, я серьёзно! – Я тоже, – бесстрастно заявила та. – В общем, я на тебя рассчитываю. И ещё посмотри, чтобы он много не пил – не больше двух бокалов вина. И не засиживайтесь долго – ему надо выспаться и окончательно прийти в себя. И... – Тише, тише, Мерлин, я поняла – увести с работы пораньше, поговорить по душам, не спаивать, вернуть домой до заката. – Я тебя обожаю, ты знаешь? – улыбнулся Мерлин. – Взаимно. Но вы всё равно идиоты. Сказав это, Моргана сбросила вызов, а Мерлину осталось лишь сжимать телефон в бессильной злости. Он, конечно, любил Моргану, но порой её хотелось придушить.***
Сделав заказ на вынос, – пирожные для Гвен и стейк с жареным картофелем для Артура – Мерлин задумался, чем бы ему самому занять внезапно освободившийся вечер. Идеи своих проектов он лучше сначала обсудит с Артуром, а к пресс-конференции будет готовиться после того, как Моргана отчитается о сегодняшнем вечере. Хорошо было бы ознакомиться с результатами совещания по проекту "Три-два-один", но факт того, что его курирует Ланселот, практически полностью исключал возможность возникновения проблем. Ещё у Мерлина была папка с резюме на должность художника по спецэффектам, но собеседования будут проводиться после пресс-конференции, и у него ещё будет время ознакомиться с документами. Подставляя лицо тёплым солнечным лучам, Мерлин решил, что слишком много работал в последнее время, а помимо коллег и Артура у него есть ещё один старый друг. Друг детства, которое Мерлин провёл в самой глубокой заднице Лондона. Но, несмотря на то, что теперь их статусы кардинально различались, Уилл всегда был рад видеть Мерлина на пороге своей квартиры, беззлобно подстёбывал за "пижонский прикид" и ни на секунду, казалось, не забывал, что они в детстве вместе ввязывались в драки, подворовывали в магазинах – большего криминала не позволяла совесть – и искали любую подработку за гроши. Уилл легко отпустил Мерлина, когда в жизни у того появился его отец, Балинор – успешный бизнесмен, последние пятнадцать лет проживший во Франции и даже не подозревавший, что в Лондоне у него есть сын. Сам факт обретения отца Мерлина не слишком обрадовал, и то, что Балинор не знал о его существовании ни капли не оправдывало того в глазах Мерлина – он не понимал, как из-за работы можно было бросить любимую женщину и укатить в другую страну. Но Балинор клялся, что постоянно думал о Хунит, хотел вернуться к ней, как только окончательно твёрдо встанет на ноги, чтобы обеспечивать семью... И если б он знал, что у него уже есть семья, то вернулся бы сразу, не задумываясь. Мама верила этому мужчине, а Мерлин, едва услышав о возможности перевода в престижную школу, а далее об обучении в колледже, решил, что упускать такой шанс из-за гордости – просто непомерно глупо. Мерлин мечтал получить хорошее образование и устроиться на престижную работу, чтобы больше ни он, ни Хунит не жили впроголодь. Чтобы у них был просторный дом с задним двором, куда мама пересадила бы свои дурацкие, бесполезные, но нежно любимые ею анютины глазки. Чтобы у них была уверенность в завтрашнем дне, а не куча неоплаченных счетов на столе вместо ужина. И мечты Мерлина сбылись гораздо легче, чем он себе это представлял, потому он бесконечно восхищался Уиллом, который отказался от его помощи, но всё равно смог пробиться. Купил родителям квартиру ближе к центру, а себе – поддержанный автомобиль в отличном состоянии, и пусть сейчас из-за бесконечных выплат по кредитам он не мог вырваться из захолустья, в котором прошло их детство, Уилл очень многого добился собственными силами. Хотя, Мерлин ни капли не жалел о сделанном выборе, ведь если б он не попал в Далвич, то никогда не встретил бы Артура, а рассматривать вариант его отсутствия в своей нынешней жизни Мерлин считал абсолютной дикостью. Он уже давно не пытался классифицировать свои чувства к Артуру. Это был коктейль из восхищения, влюблённости, раздражения, нежности, преданности, заботы, уважения и ещё тысячи эмоциональных ингредиентов, тщательно перемешанных и взболтанных так, что и не разберёшь, где заканчивается одно и начинается другое. Чувства эти не тревожили Мерлина, ведь Артур всегда был рядом, и этого было достаточно, чтобы ураган эмоций успокаивался до мирного тёплого ветра. О большем Эмрис и не мечтал. Мерлин пришёл в себя, лишь когда его окликнула официантка, поставившая перед ним контейнеры с едой и счёт. Расплатившись, Мерлин направился в химчистку. Забрав костюм Артура, он вернулся к зданию офиса, но, прежде чем войти внутрь, задержался у входа, достал телефон и набрал номер Уилла.***
– Всё дело в том, что ты влюблён в него по самые уши, но не желаешь признаваться в этом даже себе. А с собой надо быть откровенным на все сто, понимаешь, Мерлин? Эмрис лишь отстранённо улыбнулся, забрал у Уилла косяк и, затянувшись в последний раз, выкинул истлевший почти полностью окурок с балкона. Мерлин давно заметил странную тенденцию среди его друзей и даже родителей: все разговоры неизменно сводились к их с Артуром отношениям. И все без исключения были уверены в том, что они влюблены друг в друга, а у Мерлина почему-то не получалось объяснить, что их отношения, начавшиеся с драки и переросшие в крепкую дружбу, строятся совсем на других эмоциях. – Сам подумай – ради него ты даже согласился избавиться от своих страшных шмоток и стал похож на человека! – продолжал рассуждать Уилл. И в этом была доля правды. Даже в Оксфордском университете, куда они с Артуром поступили после Далвича, Мерлин продолжал носить балахоны, мешковатые джинсы и отращивал волосы, которые вечно лезли в глаза, зато прикрывали уши. Просто Эмрис не задумывался о том, что у него есть комплексы относительно собственной внешности, а они были, и ещё какие! В школе смеялись над его торчащими ушами, во дворе из-за чрезмерной худобы и бледности считали наркоманом, а когда Мерлин буквально за полгода вытянулся в росте, не набрав при этом мышечной массы, то ко всем бедам добавилась сутулость, потому что он вечно горбился, стараясь казаться меньше. В школе компания Артура приняла его таким без лишних вопросов, но когда все разъехались по разным университетам, а они вдвоём поступили в Оксфорд, сокурсники косо смотрела на Мерлина, а заодно и на Артура, который даже не ставил перед собой выбора между кучей новых знакомых и одним старым другом. В итоге Мерлина загрызла совесть: он понимал, что Артур ограничивает себя из-за него, и сам попросил помочь ему сменить имидж. В ходе первого набега на магазин одежды Артур поразил Мерлина своими выводами: он говорил, что Мерлин вовсе не тощий, а стройный, и это надо не скрывать, а подчёркивать, и что уши его вовсе не огромные, а очень даже милые, и что Артур представить себе не мог, будто Эмрис парится из-за своей внешности. Спустя неделю Артур записал Мерлина в секцию по плаванию, а ещё, пока тот делал уроки, заставлял его выпрямлять спину и держать на голове книгу – и чтобы не падала! Мерлин послушно выполнял все указания, а через полгода, сравнив старые фото с отражением в зеркале, просто не поверил своим глазам. Занятия спортом принесли свои плоды, и теперь Мерлин действительно видел, что не такой уж он и тощий. Расправленные плечи в развороте казались довольно широкими, ноги – крепкими и сильными, и вся его фигура в целом оказалась довольно... Привлекательной, наверное. Во всяком случае, Мерлину нравилось то, как на нём сидят приталенные рубашки и узкие футболки, и как джинсы обтягивают задницу, а не висят промежностью в районе колен, удерживаемые лишь ремнём. Это заметили и остальные, так что к концу первого года обучения у Мерлина даже появилась девушка, только он отчего-то чувствовал себя с ней неуютно, стоило им хоть немного приблизиться к чему-то более интимному, нежели поцелуи. Эмрис малодушно порадовался, когда узнал, что Фрейя не сдала годовые экзамены, а значит, они расстанутся и никогда больше не увидятся. Артур тоже начал смотреть на него по-другому, и тогда Мерлин понял, что теперь он полностью соответствует Пендрагону. Их появления на студенческих вечеринках производили фурор, что забавляло Артура и утомляло Мерлина – он не умел также ловко и вежливо отшивать девушек, а их повышенное внимание к его персоне порой пугало. Тогда он отыскивал глазами Артура, взглядом молил о помощи, и не проходило десяти минут, как они сбегали ото всех либо на уединённый балкон, либо на крышу, а то и вовсе возвращались в кампус, достаточно пьяные и уставшие, чтобы разбрестись по койкам, но слишком возбуждённые, чтобы сразу уснуть. Они лежали на соседних кроватях, смотрели в потолок и говорили обо всём на свете, а наутро никак не могли вспомнить, кто же из них уснул первым. – И я точно знаю, что ты сейчас думаешь о нём, потому что такое идиотски-влюблённое выражение лица может быть только у влюблённого идиота, думающего о своей идиотской любви, – выдал Уилл очередную гениальную мысль. Он по накурке вообще много размышлял, а Мерлин предпочитал просто слушать или думать о своём. О своём. Об Артуре... Господи, может, все вокруг действительно видят больше, чем сам Мерлин? Или ему просто надо проветриться, и тогда глупые мысли покинут голову вместе со сладковатым дымом дешёвой шмали? Незачем усложнять свою жизнь лишними переживаниями, ведь он вполне счастлив тем, что имеет сейчас.***
Мерлин не боялся идти один в темноте, одетый в дорогое пальто и сверкая швейцарскими часами, по переулкам самого неблагополучного района Лондона. В детстве не боялся, так с чего начинать сейчас? Он вполне мог постоять за себя – Уилл после их первой совместной потасовки сказал, что Мерлин дерётся, как разъярённый медведь, и теперь понятно, почему в школе его сторонятся и считают психом. Но это было давно, ещё до того, как Артур научил его самоконтролю и нескольким основным приёмам самозащиты. Да и плавание Эмрис не бросил, а иногда даже ходил в качалку за компанию с Артуром, Гавейном, Леоном и Лансом. Как-то раз его уже пытались ограбить, но Мерлин потом даже в полицию не заявил – его самого вполне могли обвинить в нанесении тяжких телесных. Будучи не в настроении после ссоры с Пендрагоном, он явно не рассчитал силы, и был уверен, что в тот вечер сломал горе-грабителю как минимум одну руку и нос. В общем и целом, сейчас настроение у Мерлина было приподнятое: он провёл тихий вечер со старым другом, его жизнь была прекрасна, от пива шумело в голове, а знакомые грязные закоулки казались до боли родными и навевали сентиментальные воспоминания о детстве. Вот сейчас он выйдет из переулка, перейдёт дорогу, свернёт за угол у закусочной, где продают самое отвратительное мороженое во всём Лондоне, и на следующей улице уже можно будет поймать кэб. Только, наверное, у Уилла была слишком крепкая трава, и Мерлина почему-то накрыло с запозданием, ведь не мог же Артур стоять посреди ночи в этом захолустье в конце очереди, толкущейся у недавно открытого гей-клуба... Мерлин остановился на углу дома и пригляделся – без сомнений, это был Артур. Он не спрячется от Мерлина за дешёвой курткой и низко натянутой бейсболкой – Эмрис узнает его по малейшему движению, по взмаху руки или манере держать спину. И какого, господи, грёбаного чёрта он тут делает?! Недавние события начали складываться во внезапно протрезвевшей голове Мерлина, как кусочки мозаики: категорический отказ Артура от женитьбы и вообще каких-либо отношений с девушками, его сорвавшееся признание на помолвке с Еленой, нежелание говорить на эту тему с Мерлином – учитывая, что все вокруг в открытую считают их парой, Эмрис тоже не стал бы раскрываться Артуру. Да чем Пендрагон только думал, отправляясь сюда?! Всем ведь известно, что публичные люди в таких случаях пользуются услугами элитных проституток, где всё конфиденциально, и никто никогда не узнает... Если только Артур действительно не хотел, чтобы об этом узнали. В таком случае мог бы выбрать клуб поприличнее и на выходе засветиться перед папарацци, которые вечно вьются вокруг него, будто... Будто пчёлы вокруг мёда. Подумав об этом, Мерлин тщательно оглядел улицы, но никого подозрительного не обнаружил – тротуары были пусты, если не считать оживления у входа под неоновой вывеской клуба. Он уже собрался выйти из тени, взять Артура под локоть и увести от греха подальше, но тут заметил, что двое парней, стоящих в очереди перед Артуром, обернулись и обратились к нему, на что тот передёрнул плечами, а после натянул козырёк бейсболки пониже и вышел из очереди, перебегая на другую сторону улицы. Мерлин вздохнул с облегчением и пошёл следом, стараясь остаться незамеченным. Они проследовали по задуманному Мерлином ранее маршруту и вышли на нормальную дорогу, где Артур, как выяснилось, припарковал свой неприметный, по сравнению с другими его автомобилями, мерседес. И только когда машина скрылась за поворотом, Мерлин вышел из переулка в свет фонарей, доставая из кармана телефон. Часа три назад Моргана прислала ему СМС: "Золушка доставлена домой, трезвая и в обеих туфельках. Ваша Фея-крёстная". Мерлин ещё раз перечитал текст, посмотрел время получения и написал ответ: "Золушка пополуночи превратилась в тыкву. Перезвони, как только сможешь, СРОЧНО!!!" – вот прямо так, большими буквами и с тремя восклицательными знаками. Телефон зазвонил, когда Мерлин сел в кэб и назвал свой адрес. – Моргана, о чём вы говорили? – без предисловий начал Эмрис. – Да тише ты, не ори. Что стряслось? – Артур едва не сделал очередную несусветную херню. Кажется, он решил помочь тебе и добить вашего отца вторым сердечным приступом. – Боже, да что он натворил-то?! – Слава богу, пока ничего. Ну, или наутро газеты взорвутся от очередной сенсации. Скажи, что ты говорила ему за ужином? – Ничего особенного: раскрутила на разговор, но он объяснялся довольно туманно – у него есть некая давняя проблема, и он не может определиться, чего желает на самом деле. – А ты что? – А я посоветовала ему прекратить трахать себе мозги и начать действовать. – Гениально, чёрт возьми, – недовольно пробормотал Мерлин, не зная, на кого из этих двоих злиться сильнее. На Моргану-то, вроде, было и не за что. – Ладно, я сейчас не могу обсуждать это, – покосившись на водителя, сказал он. – Завтра утром поговорю с Артуром, а там видно будет. – Что?! Мерлин, не смей бросать тр... Сбросив вызов, Эмрис выключил телефон и прислонился лбом к прохладному стеклу машины. Мысленно добавив последние части мозаики, оглядел сложившуюся картину целиком и задумался о том, что скажет Артуру завтра.***
Мерлин просидел до глубокой ночи, рассеянно просматривая резюме, а на деле думая о том, что происходит с Артуром. Раньше, выслушивая доводы друзей об их якобы нереализованных отношениях, Эмрис допускал, что они правы относительно него – он был крепко привязан к Артуру, в иные моменты просто боготворил его, а иногда чувствовал себя его защитником, непоколебимой опорой, которая так нужна любому лидеру. Он никогда не отрицал для себя, что влюблён в Пендрагона чуть больше, чем все остальные, но никогда и не представлял, что их может связывать нечто большее, чем нынешние отношения, основанные на дружбе и доверии. Только Мерлин не учёл, что у этой монеты есть обратная сторона – Артур. Что он чувствует к Мерлину и получается ли у него принимать эти чувства так же легко, как у Эмриса? Судя по всему, нет. У каждого терпения есть предел, и Артур, наверное, дошёл до своей черты. Как давно они знакомы? Лет шесть или семь уже, со старшей школы. Мерлин осознал свою влюблённость где-то на первом курсе универа, а когда это произошло с Артуром? "Стоп!" – сам себе скомандовал Эмрис. Это просто теория, рабочая версия, – пока единственная – которую ещё нужно проверить. А после уже делать выводы и действовать по ситуации. Мерлин был решительно настроен всё выяснить и разобраться с проблемами Артура, потому что так дальше не могло продолжаться. И дело даже не в том, что Пендрагон может подмочить собственную репутацию, а в том, что его гнетёт эта неопределённость. Это его слабость, то, что выводит Артура из равновесия, а задача Мерлина заключается в его поддержке. Так что он просто обязан вмешаться, обязан помочь Артуру, что бы ни случилось. Вместе они обязательно со всем справятся.***
– Гвен, Артур у себя? – Мерлин врывается в приёмную и, получив согласный кивок, тут же кладёт на стол неизменную взятку в виде пирожных. – Не заходи в кабинет, пока мы не выйдем, не перенаправляй звонки и никого не впускай внутрь. Даже если сюда придёт сам Утер Пендрагон. – О, боже, что у вас стряслось? – взволнованно спрашивает девушка. – Надеюсь, ничего такого, с чем мы не сможем разобраться, – подмигивает ей Эмрис. Поправив лацканы пиджака, он приглаживает волосы, нервно вздыхает и, вовремя оборвав желание постучать, входит в кабинет. – Мерлин, ты сегодня снова рано. Смотри, я ведь привыкну, и придётся тебе всегда приходить на работу вовремя, – вместо приветствия выдаёт Артур, лишь на секунду поднимая на него взгляд. Взяв себя в руки, Мерлин незаметно поворачивает защёлку на замке и подходит к рабочему столу. Артур поднимает голову, ловит его взгляд – Эмрис почти физически ощущает, как воздух вмиг накаляется от напряжения, а плечи Артура будто каменеют под тканью дорогого костюма. Мерлин первым отводит взгляд и едва заметно улыбается, но Артур продолжает смотреть, как он снимает пиджак и кидает его в кресло для посетителей, обходит стол и разворачивает кресло Артура к себе. Как привычными – боже, такими привычными! – движениями распахивает на нём пиджак, и руки так знакомо скользят по плечам, стягивая одежду. Мерлин ловко развязывает галстук, откладывает его на стол, быстро расстёгивает верхние пуговицы рубашки, раскрывает ворот и оголяет плечи, а Артур всё смотрит на его лицо – спокойное, с каким Мерлин обычно перебирает скучные документы. Только глаза у него кажутся ярче, чем обычно, и взгляд, напитанный какими-то новыми эмоциями, скользит по коже гораздо ощутимее пальцев. Артур отворачивается, упирается локтями в стол и, опустив голову, ждёт, пока Мерлин достанет из верхнего ящика стола крем, согреет его в ладонях, и сильные пальцы огладят шею и плечи. – Ты видел меня вчера, – это не вопрос, а утверждение. Руки Мерлина замирают лишь на секунду, а после он продолжает разминать напряжённые мышцы, и Артур не может сопротивляться этим прикосновениям – расслабляется, расстёгивает ещё одну пуговицу и приспускает ткань рубашки чуть ниже. – Значит, и ты видел меня, – спустя пару минут, когда Артур уже откровенно млеет, отзывается Эмрис. – Прости, что разрушил твои планы. Артур качает головой и закрывает лицо ладонями. – Не было у меня никаких планов, – глухо проговаривает он. – Просто импульс. Мне нужно было определиться, чего же я хочу на самом деле. – Определился? Мерлин чуть сильнее давит на болевую точку у основания шеи, и Артур выстанывает тихое долгое "да-а". От такого выверта у Мерлина волоски на всём теле встают дыбом, и он неосознанно опирается на плечи Артура, заставляя его пригнуться ниже к столу. – Мерлин, ты понимаешь, что друзья так себя не ведут? О, чёрт, да. Да, он понимает, что даже у лучших друзей, даже у родственников существует понятие о личном пространстве. Эмрис вспоминает, как они в колледже, будучи соседями, без проблем делили ванную по утрам: пока Мерлин умывался, Артур принимал душ за полупрозрачной перегородкой. Они говорили о предстоящем дне, и Эмрис обстреливал Артура пеной для бритья, а тот потом стегал его мокрым полотенцем. Они могли вывалиться из ванной и упасть на пол, пока Артур пытался вымочить одежду Мерлина, а тот начинал щекотать его, проходясь пальцами по голым бокам, и Артур громко смеялся, запрокидывая голову, а после долго пытался отдышаться, глядя своими кошачьими блестящими глазами, и Мерлин подвисал, пытаясь разобрать значение этого взгляда. Друзья точно не ведут себя так. Чёрт возьми, когда же они успели так вмазаться друг по другу? Мерлин ведёт руками по шее Артура, оглаживает пальцами ключицы, сжимает отвороты рубашки и со всей силы дёргает в стороны - оторванные пуговицы стучат по столешнице, ткань выскальзывает из брюк, полностью распахиваясь. – Ты представляешь, сколько она стоит? – голос Артура тихий и дрожащий. – Вычтешь из моей зарплаты, – выдыхает Мерлин ему в шею. – Я тебя уволю. – А я тебя трахну. Артур резко сжимает руки в кулаки – под пальцами хрустит измятая бумага. Поднимается, отпихивает ногой разделяющее их кресло и снова упирается обеими руками в стол, низко опустив голову. Мерлин тут же прижимается сзади, готовый удержать, подмять под себя, подчинить, шарит руками по голой коже, цепляется пальцами за пряжку ремня, пытаясь расстегнуть, и Артур вовсе не сопротивляется, отдавая ему контроль. Никогда ещё Мерлина так не крыло от ощущения горячей кожи под ладонями, от ставшего вдруг таким резким и будоражащим запаха чужого пота, смешанного с одеколоном. Его никогда так не вело от Артура. Какое странное, сладкое ощущение... – Значит, все вокруг были правы, – шипит Мерлин, прижимая Артура грудью к столу. – Значит, вот так всё на самом деле. На глаза попадается недавно снятый галстук Артура, и у Мерлина внутри все поджимается и переворачивается от одной только мысли, которая не успевает сформироваться до конца, а красная полоска ткани уже стягивается узлом на запястьях. Ладони Артура расслаблены, глаза зажмурены, а приоткрытые губы покраснели и блестят. Он лежит перед Мерлином на столе со связанными руками, в сбившейся, стянутой с плеч и задравшейся на пояснице белой рубашке, и даже не думает сопротивляться. Так о чём же он думает? – Ты не боишься? Артур открывает глаза, смотрит через плечо на Мерлина, и у того в груди колет от нахлынувшей нежности и ещё сотни не поддающихся определению чувств. Эмрис проводит кончиками пальцев по бокам Артура, тот вздрагивает, – щекотно – и по коже бегут мурашки. Артур не боится, наверное. Этому чувству должно быть другое определение, никак не страх. Он чувствует, как под кожей разливается жар – щёки горят от смущения, когда Мерлин тянет вниз его брюки и бельё. Артур не контролирует порыв сжать колени, но, осознав такое дурацкое в данной ситуации движение, тут же расставляет ноги чуть шире. Ему нечего бояться, нечего стесняться, это же Мерлин. Господи-боже, это Мерлин. Артур отворачивается, упираясь мокрым лбом в столешницу. Мерлин гладит – гладит спину под измятой рубашкой, не дотрагиваясь до перетянутых галстуком рук, гладит поясницу, обхватывает раскрытыми ладонями и давит большими пальцами на ямочки. Друзья прикалывались – эти ямочки для того, чтобы держать было удобнее. Как в воду глядели. Мерлин держит. Мерлин – постоянно рядом, постоянно в мыслях, нужно ближе, под кожу, по венам в самое сердце. Нужно, пожалуйста... – Пожалуйста, – выдыхает Артур, и Мерлин вжимается в него сзади голыми – и когда только успел раздеться? – бёдрами, твёрдым членом. – Сейчас, – шепчет он и трогает, гладит скользкими пальцами, втирая холодный крем в такую невыносимо чувствительную кожу. Господи, да разве так бывает? Чтобы ноги подкашивались, чтобы дрожью било словно током, и грудь сдавливало на вздохах. У Артура так никогда ещё не было. Мерлин опускает ладонь ему на спину между лопаток, но не давит – видит, Артуру и так трудно дышать. Ведёт выше, стискивает отросшие волосы на затылке, тянет, заставляя выгнуть спину, подставиться под бесстыдные прикосновения. Мерлин раздвигает его ягодицы двумя пальцами, а средним гладит посередине, по нежному, пульсирующему, и Артуру уже плевать, что его стоны становятся похожи на жалобный скулёж. Мерлин слишком аккуратен, а его палец проскальзывает внутрь так легко, так невыразимо приятно, вперёд, потом назад и снова – и хочется глубже, ещё, и сильнее, и больнее, и больше. – Мерлин, не тяни, – умоляет Артур. – Чёрт... Заткнись, – шипит в ответ тот. Артур понимает – ему сложно держаться. Мерлин не понимает – держаться не нужно. Артур переминается с ноги на ногу, стаскивая с одной ботинок и штанину, и закидывает колено на стол, откровенно раскрываясь, подставляясь Мерлину. Тот больше ничего не говорит, только тянет за волосы так, что у Артура на глаза наворачиваются слёзы, а выгнутую спину начинает ломить. И он, наконец, чувствует, как его растягивает, как распирает изнутри. Член Мерлина просто огромен. Так больно, остро, бесконечно долго, и внутри – где-то, кажется, в животе – затаилась другая боль, пульсирующая вместе с биением сердца, такая странная, правильная, вспыхивающая от каждого нового вздоха, от каждого малейшего движения. Мерлин упирается в стол рукой прямо у Артура под коленом, наклоняется – Артур стискивает зубы, чтоб не вскрикнуть – и целует в плечо, а после вцепляется в него пальцами. Эмриса всего трясёт, тело напряжено и твердо, словно камень, и голос дрожит, когда он спрашивает на выдохе: – Можно?.. Ответ ему не нужен, и Артур кричит, когда в один миг его с головой накрывает болью и дикой, животной страстью, желанием получить всё сразу – и мгновенным его исполнением. Мыслей не остаётся совсем, только ощущения, только это безумие, когда становится не важен весь окружающий мир, когда вмазал долгожданную дозу и проваливаешься в свой мучительный кайф, лучше которого нет ничего на свете. И Артуру плевать, что ресницы слипаются от слёз, что он ходить нормально не сможет, а вывернутые руки будут адски болеть – сейчас он получает то, что всегда было рядом, было нужно, но представлялось абсолютно недосягаемым, и нет ничего более желанного в этот миг. Артур так и не понимает, сколько времени это продолжается и когда именно всё заканчивается. Мерлин трахает его, и Артура крутит в мясорубке ощущений и эмоций. Глаза закрыты, и он пропускает тот момент, когда мир трещит по швам, и когда успевает собраться заново. Просто Артур вдруг осознаёт себя лежащим на столе, с затёкшими руками, дрожащими ногами, горящей задницей и телом, наполненным откатывающим, каким-то сверхъестественным остаточным удовольствием. Он дышать нормально не может – внутри всё трепещет до слёз, и кажется, что они с Мерлином всё ещё занимаются любовью. Будто ритм, с которым тот натягивал его на свой член, теперь бьётся вместо пульса, и каждый удар сердца отдаётся приятной дрожью по всем внутренностям. Мерлин перерезает слишком сильно затянувшийся галстук канцелярским ножом и едва успевает пододвинуть кресло, чтобы Артур не сполз прямо на пол. А сам опускается у его ног, сцепляет пальцы на подрагивающем колене и устраивает на них подбородок. Смотрит снизу вверх на расслабленное, будто помолодевшее лицо, на покрасневшие губы, которые Артур постоянно облизывает, и вдруг понимает, что они за всё это время ни разу не поцеловались. Мерлин с трудом поднимается, неловко подтягивает штаны, нависает над Артуром, упираясь руками в подлокотники кресла. И замирает, разглядывая светлые ресницы и едва заметную улыбку. Артур открывает глаза, смотрит прямо, открыто, касается кончиками пальцев его щеки, спрашивает отстранённо: – Что мы натворили, Мерлин? – Ну... Это называется секс. Прости, не знал, что это твой первый раз, иначе непременно провёл бы ликбез до того, как... – Ох, лучше заткнись, – смеётся Артур, откидываясь на спинку кресла. – Я имею в виду... Кто мы теперь друг для друга? Что изменится между нами? Мерлин задумывается, хотя думать получается не очень хорошо: он устал, а грудь разрывается от нахлынувших эмоций, и всё, чего ему сейчас хочется – это затащить Артура в свой закуток, взять его снова... Ну, а потом ещё один раз, может быть, и уснуть в его руках до самого вечера. Но совесть не позволит Мерлину этого сделать сразу по нескольким причинам. А Артур ждёт его ответа, переложив ответственность на его плечи. Хитрый засранец. Он боится гораздо больше, чем может себе позволить это показать. – Знаешь, есть в книгах такой сюжетный штамп: секс – или любовь – портит дружбу. И, наверное, он имеет под собой основания. Но мы не герои бульварного романа, нам необязательно следовать штампам и рваться через тернии к звёздам. – Мерлин, я достаточно шатался в этих терниях. Так что если Звезда согласна, я предпочёл бы прорваться к ней окончательно. Эмрис не может оторвать взгляда от этих глаз, не может налюбоваться затаённым в них выражением какой-то давней усталости и одновременно непоколебимой решительности, и вот сейчас – самый подходящий момент для поцелуя. Мерлин наклоняется, Артур тянется ему навстречу, но стоит лишь почувствовать лёгкое прикосновение чужих губ, как оба замирают. У Артура зажмурены глаза, а Мерлин искоса смотрит на него, гладит большим пальцем под губой и легко прихватывает её своими. Нежные, невесомые, аккуратные прикосновения уже скоро должны превратиться в настоящий поцелуй, но Мерлин с Артуром не торопятся. Руки всё смелее касаются, сжимают, притягивают ближе, а тяжёлый мускусный запах, наполнивший кабинет, будоражит, вновь наливая тело лёгким возбуждением. Мерлин берёт лицо Артура в ладони, отстраняется на секунду, только чтобы поймать его до боли доверчивый взгляд, и целует, наконец, по-настоящему. Мокрый, страстный, тёплый поцелуй – вместо тысячи признаний и обещаний. Зачем повторяться? Они уже очень давно и не единожды поклялись друг другу в верности. Странный путь у них получился, если учесть, что любовь нынче начинается с постели, а дружба, взаимопонимание, доверие и преданность вырастают гораздо позже, да и то не всегда. Наверное, им чертовски повезло – они действительно не герои бульварных романов, у которых по определению не может быть всё идеально. У них – может. – Я так понимаю, ты позаботился о том, чтобы нас не беспокоили, – скорее утверждает, нежели спрашивает Артур, прижимаясь лбом ко лбу Мерлина. – Что ты задумал? – Воспользоваться служебным положением и забить на работу. На ближайшие часа два, – от улыбки Артура у Мерлина по коже бегут щекочущие мурашки. – Я так хочу тебя... – Притормози, ты же сидеть не сможешь, – смеётся Мерлин, оглаживая голые бёдра Артура. – Уверен, мы что-нибудь придумаем, – подмигивает тот. Он пытается подняться с перепачканного кресла – перепачканного спермой Мерлина, вытекшей из его... Боже. Это не должно так круто заводить Артура. Или должно? Всё становится с ног на голову, и это немного пугает, но пока Мерлин так непринуждённо улыбается, уверенный в том, что у них всё получится, Артур не собирается забивать себе голову всякими глупостями.***
Одна из камер, установленных в зале для пресс-конференции, берёт крупным планом Артура, окружённого микрофонами: он абсолютно расслаблен, на губах блуждает лёгкая полуулыбка, волосы идеально-небрежно растрёпаны. Он так волновался перед этой встречей с репортёрами, всё одёргивал галстук, и в итоге Мерлин просто снял его, расстегнул две верхние пуговицы рубашки, приподнял воротничок – и вот уже Артур выглядит точно как на фотографиях со своего выпускного вечера. Переступив порог зала, он будто скидывает с себя всю нервозность, твёрдым шагом проходит на трибуну и чётко, не задумываясь, отвечает на вопросы журналистов, несмотря на то, что они с Мерлином так и не успели поработать над ответами. – Как Вы прокомментируете видео с Вашим участием, недавно опубликованное на youtube? – Вы о том, которое уже неделю висит в топах сайта? Да, я слежу за этим, – Артур улыбается шире, и по залу шелестом пролетает тихий смех. – Не знаю, как его прокомментировать, ведь ситуация самая обычная: я волновался перед важным публичным признанием и слегка... Ладно, не слегка, а достаточно сильно перебрал. Думаю, у всех в жизни были подобные ситуации. – И что же за признание, которое так и не дошло до публики? – Оно объяснит, почему все мои помолвки оборачивались крахом, – говорит Артур, и сидящие в зале начинают оживлённо ёрзать на стульях. – Дело в том, что эти девушки действительно нравились мне, но только как друзья или партнёры по бизнесу, а свою семейную жизнь я представляю с другим человеком. И это мужчина. Тут в зале поднимается такой гомон, что из всех сыплющихся градом вопросов ни один невозможно расслышать полностью. Мерлин смотрит на Артура, и, даже находясь у противоположной стены зала, видит, как блестят его глаза и как он закусывает губу, чтобы не рассмеяться. Чёрт возьми, да ему действительно нравится произведённый эффект! – Вы назовёте имя своего избранника? – Все подробности станут известны общественности в самое ближайшее время. – Стоит ли ожидать скорого объявления о ещё одной помолвке? Как к этому относится Утер Пендрагон? Не боитесь ли Вы испортить имидж своей компании? Сын французского медиамагната Балинора Эмриса – Ваш давний друг и коллега, имеет ли он... – Спасибо за вопросы, пресс-конференция окончена! Проходя через толпу корреспондентов, не попавших внутрь, Артур улыбается в каждую камеру как только что обретшая популярность рок-звезда, и Мерлин не спешит разочаровывать его озвучиванием всех проблем, которые могут возникнуть из-за их камин-аута. Сейчас важно то, что Артур, наконец, всё расставил для себя по местам – и Мерлину место тоже нашлось. Причём, гораздо ближе, чем он мог себе представить.***
– ..В то время как генеральный директор «ПендраКорп» Утер Пендрагон проигрывает компании своей дочери очередной судебный иск за нарушение патента, сын Утера, Артур Пендрагон, шокирует прессу заявлением о своей гомосексуальной ориентации, – возбуждённо вещает журналистка с экрана телевизора. Весь офис собрался в комнате отдыха, сотрудники неотрывно смотрят на экран, и лишь Моргана замечает вошедших Артура с Мерлином. Она подхватывает обоих под руки и шепчет Артуру в ухо: – Ты на этой записи похож на нашкодившего кота. – Ага, отец спустит с меня шкуру и постелет у входа, чтобы гости вытирали об неё ноги, – слишком весело для приговорённого, отвечает тот. – Постой, ты что, не удивлена? Моргана тихо смеётся, и Мерлину приходится сжимать губы, чтобы не последовать её примеру. – Более того, я знаю, что ты задумал, – она хитро косится на Эмриса, и тот вопросительно вскидывает брови, переводя взгляд на Артура. – Что ж, тогда идём в мой кабинет. Только тихо, чтоб эти, – кивок в сторону сотрудников, – не заметили. А первое, что видит Эмрис, открыв дверь – летящие сверху серебристые кружочки конфетти. – Наконец-то! Я верила, что это когда-нибудь произойдёт, – тараторит Гвен, повиснув у Мерлина на шее. – Старик, я видел ваш закуток – скажи, как давно вы водите нас за нос? – спрашивает Гавейн, поигрывая бровями. – Э... Это мой кабинет... Типа того... – мямлит обескураженный Мерлин. – Так у тебя, значит, лежачая работа? Шучу-шучу, старик – уж я-то знаю, на чьих плечах в самом деле держится компания. – Забей. Лучше объясни мне, что здесь происходит? – Мерлин, сейчас ты всё поймёшь сам, – шепчет ему в ухо подошедший сзади Артур. Он так спокойно обнимает Эмриса за талию у всех на виду... Хотя, сейчас здесь собрались только их давние знакомые из школы и колледжа: Леон, Гавейн, Ланс, Перси, ну и Гвен с Морганой, которые влились в компанию чуть позже – от них априори не держат секретов. И всё же Мерлин не понимает, зачем они все пришли в их с Артуром кабинет и почему так бурно встретили их появление. – Ланс, камера готова? – получив согласный кивок, Артур берёт Мерлина за руку. – Прекрасно. Больше никакой любительской съёмки – загрузим в сеть качественное видео с официального аккаунта компании. – Какое видео, Артур? Что происходит?! – спрашивает, наконец, Мерлин, не пытаясь, впрочем, высвободить свою руку. – Перси, – зовёт Артур и протягивает руку в сторону, неотрывно глядя на Мерлина. В его взгляде мелькает что-то сумасшедшее, завораживающее, похожее на безумное счастье – Эмрис просто снова любуется этими глазами и совсем не обращает внимания на маленькую коробочку, которую Персиваль передаёт Артуру. И только когда все вокруг затихают, а Пендрагон опускается на одно колено, до Мерлина доходит... – Я понимаю, – чуть подрагивающим от волнения голосом начинает Артур, – что прошло ещё слишком мало времени, но, с другой стороны, это всё длилось долгие годы, и я не хочу больше терять ни минуты на ожидание того, что и так непременно случится. Мерлин Эмрис, ты выйдешь за меня? Все присутствующие замирают в ожидании знаменательного момента, а Артур смотрит снизу вверх, как Мерлин меняется в лице, как губы растягиваются в какой-то нервной улыбке, и он отвечает: – Нет. В эту секунду из мира Артура исчезают все звуки. Он всё ещё стоит на одном колене, улыбается, протягивая открытую бархатную коробочку. Пальцы едва заметно вздрагивают. Мерлин наклоняется, хватает его за ворот расстёгнутой рубашки, тянет на себя, заставляя встать с пола, и улыбка его становится не шокированной, а настоящей, солнечной, такой, которую Артур так любит. – Я не выйду за тебя, Артур Пендрагон, я на тебе женюсь, – это первые звуки, которые Артур слышит в своём едва не рухнувшем мире. – Какой же ты идиот, – рассеянно выдыхает он, а после прижимает Мерлина к себе, что есть сил, и целует так крепко, так вызывающе, будто они снова одни во всей вселенной, и ни до кого им нет дела. – Артур... – пытается сказать Мерлин, но тот снова и снова ловит его губы своими, и Эмрис вовсе не против, но, боже, не при всех же! – Эй, шеф, ты своего жениха сожрать решил? – окликает их Гавейн, открывая бутылку шампанского. – Потерпите до ночи, не травмируйте мою нежную психику. Артур действительно отстраняется, но только для того, чтобы снова повиснуть на Мерлине, в этот раз едва держась на ногах от хохота. Это нервное, не иначе – слишком много стресса за последние дни. Эмрис слышит разочарованный вздох и встречает не менее разочарованный взгляд Гвен – вот уж кто не отказался бы посмотреть на продолжение... Да и Моргана, судя по хищному взгляду, вполне насладилась представлением. Только Перси с Леоном вполне походят на адекватных людей, ну и Ланс, который подключает камеру к компьютеру. – Эй, Артур, – осеняет вдруг Мерлина. – Слушай, я не хочу, чтобы мои родители узнали о нашей помолвке таким образом... Давай позвоним им? – Без проблем. Ребята, мы сейчас вернёмся. Оставьте нам шампанского! – кричит Артур, выходя в приёмную. Набрав номер и поставив телефон на громкую связь, Мерлин замирает, затаив дыхание. – Сам будешь перед ними объясняться, – выпаливает он, прежде чем на том конце берут трубку. – Алло? – Мам, привет, это я... Мы с Артуром, – бормочет Мерлин. – Здравствуйте, Хунит, – приветствует её Артур. – Балинор дома? – Да, он ещё не ушёл, – отзывается та. – Дорогой, подойди сюда! Это наши мальчики, – приглушённо, но вполне разборчиво слышится из динамика. Мерлин удивлённо глядит на Артура, а тот лишь лучезарно улыбается ему. – Артур, Мерлин, – сдержанно здоровается Балинор. – Я так понимаю, вы по поводу помолвки? – Эм... Да. Да, а вы откуда знаете? – Артур приезжал вчера вечером, у нас состоялся серьёзный разговор. – И вы не против? - всё ещё не до конца веря своим ушам, спрашивает Мерлин. – Милый, ты ведь уже согласился, не так ли? – вмешивается Хунит. – Да, я... – Мы очень рады за вас! Вы так долго к этому шли, я уж и не надеялась получить приглашение на свадьбу так скоро. – Хорошо, мам. Отец? Слышится тяжёлый вздох, прежде чем Балинор отвечает: – Мерлин, я прекрасно понимаю, насколько важны чувства и семья. Когда-то давно я сделал огромную глупость, оставив твою мать. И тебя. Не повторяй моих ошибок – будь с тем, кто делает тебя счастливым. Тем более, Артур – порядочный молодой человек, и он хорошо на тебя влияет. И эти слова имеют под собой основание – именно Артур когда-то убедил Мерлина в том, что он должен дать отцу второй шанс. Потому что Балинор любит его и Хунит и хочет заботиться о них. В противоположный пример он приводил Утера, который ставит бизнес превыше всего, и Артур считает себя сиротой при живом отце. После их откровенного разговора Мерлин вернулся домой в полном раздрае. Тем же вечером он попытался начать разговор за семейным ужином и, как ни странно, у него получилось, а уже спустя неделю он легко называл Балинора отцом – и видел, насколько тот преобразился, получив прощение Мерлина. – Спасибо, папа, – а вот так Мерлин называет его впервые, и, наверное, ему не кажется, как едва слышно всхлипывает Хунит. – Будьте счастливы, мальчики, – заканчивает Балинор. – Обязательно. Вы будете первыми, кто получит приглашения на свадьбу. И спасибо, – прощается Артур и сбрасывает вызов. – Свадьба... Наша свадьба, офигеть, – будто только сейчас осознав происходящее до конца, выдыхает Мерлин. – Кстати, где моё кольцо? – Чёрт, я совсем забыл про него, – смеётся Артур, снова доставая синюю бархатную коробочку. Мерлин протягивает руку, и Артур медленно надевает идеально садящийся на палец платиновый ободок, после чего целует тыльную сторону ладони. – Это было похоже на порно, – признаётся Мерлин, не в силах отвести взгляд от губ Артура, прижимающихся к кольцу. – Я вспомню об этом сегодня ночью, – многообещающе говорит Артур. – Пора возвращаться. – Ох, точно, – спохватывается Мерлин, отгоняя от внутреннего взора красочные картины предстоящей ночи. – Артур... Мы ведь справимся? Тот останавливается у двери, оборачивается и обнимает Мерлина, крепко прижимая его к себе. – Мы же не герои бульварного романа, помнишь? У нас всё будет хорошо. Даже лучше. И Мерлин безоговорочно верит Артуру.