Взаимная собственность

Хотя Оз был в ванной совершенно один, и здесь не было даже окна, чтобы кто-нибудь мог бы подсматривать (и он дождался, пока Брейк исчезнет с территории, чтобы не дать ему проследить или нарушить планы), его лицо пылало от смущения, стоило лишь взглянуть на бутылку с маслом. Вообще-то он уже решился. Ванна была наполнена теплой водой, комнату заполнял пар — даже волосы стали влажными, и кран он оставил открытым, чтобы шумел, заглушая прочие звуки. Оз уже вымылся — хотя потом придётся сделать это снова... Нахмурившись, он посмотрел на принесенную с собой бутылку, которая сейчас невозмутимо стояла на противоположном конце ванны, где он сидел, обхватив колени, обнаженным. Гил временами тупил. И дело не только в этом, Гилберт относился к нему, как к ребенку. Но разве он не прошел церемонию «совершеннолетия»? Несмотря на все, что пошло не так той ночью, и что сейчас ему вообще-то должно бы быть двадцать пять, а не пятнадцать, он считался взрослым в глазах окружающего мира. Он знал, что Гилберт очень заботится о нем, хотя порой было сложно представить как сильно. О самом себе Оз был не слишком высокого мнения, и, погружаясь в пучину размышлений, не мог поверить, что кому-то может быть настолько небезразличен. Но Гил обещал, что это навсегда, и годы спустя его слова еще оставались правдой. Это много значило. И Озу Гилберт был небезразличен — он не сомневался в собственных чувствах. Любовь была взаимной, несмотря на то, насколько по-разному они смотрели друг на друга. Для Оза Гил был, прежде всего, лучшим другом, и только потом — верным слугой. Для Гила Оз, в первую очередь, был господином и лишь во вторую — лучшим другом. Роль господина для Оза была естественной, и Гилберт, для которого так же естественно было подчиняться, легко вошел в роль слуги с той же минуты, как они встретились — идеальнее, чем Оз мог себе представить. Когда они еще были детьми, Оз никогда не ругал Гила за то, что тот слишком серьезно к этому относился. Они действительно могли попасть в неприятности, если бы Гил тогда вышел за рамки. Но когда сейчас, во взрослой жизни, Гилберт отшатывался от его прикосновений и ходил по струнке, словно был недостоин касаться своего господина, это бесило Оза как никогда раньше. Гил часто касался его - защищал во время боя, гладил по голове или по плечу, когда замечал, что Оз расстроен, показывая свою поддержку, но… Если Оз пытался вернуть внимание или сделать первый шаг, особенно при свидетелях, у Гила появлялось такое выражение, будто вот-вот наступит конец света. Иногда это было мило, но все равно раздражало. Они ведь могли быть господином и слугой, оставаясь при этом на равных. Гил ненавидел сам себя, но, что бы там кто ни думал, Оз был точно таким же. Он не считал, что заслуживает Гила, но Гил принадлежал ему. Так что Гилберту просто придется принять, что Оз тоже принадлежит ему, независимо от того, чего каждый из них заслуживает. К тому же Оз начал замечать кое-что еще. Гил хотел его. Оз был уверен. Поначалу он на самом деле так не думал, когда начал дразнить Гила — чтобы позлить его (а как иначе, если лучше Гила так краснеть не умеет никто?) — но вот тогда он и начал замечать. В ответ на свое недавнее «Увидел что-то привлекательное?», после того, как поймал взгляд пялящегося на него Гила, он получил нечто поистине бесценное. И это стоило того ковра, что вспыхнувший Гил испортил, разбрызгав повсюду кофе и чуть не задохнувшись. Оз хотел бы позволить себе больше, но все же не был совсем бесстыжим. В тот раз, кроме них, в комнате была Алиса, но она лишь развеселилась из-за того, что Гил даже нормально пить не может, вместо того, чтобы думать над словами Оза. И Оз тоже хотел Гила. Удовольствие и возбуждение, которое он испытывал, по-новому дразня Гилберта, заставило его задуматься, насколько сильно его желание. Бесчисленные «мокрые сны», которые закончились чуть раньше, как и следовало в этом возрасте, вернулись снова в полную силу. Возможно, благодаря новому… исследованию, которое он в тайне проводил с самыми скандальными книгами в библиотеке, а, может быть, его недавно появившимся эмоциональным переживаниям. Так что у Оза возник план. И он, вне всяких сомнений, сработает. Именно это Оз повторил сам себе, дотянувшись, наконец, до бутылки и открыв ее. Он щедро налил масла себе на ладонь, размазывая по пальцам и пытаясь заставить исчезнуть свой румянец. Здесь никого нет, никто не видит, успокойся! Поднявшись на колени, Оз сделал глубокий вдох и попытался не думать о том, насколько, должно быть, недостойно он выглядит. Он должен это сделать, потому что сам собирается быть ведущим и должен полностью сохранить контроль над ситуацией. Изначально Оз планировал быть «сверху», но, захватив краем глаза раздетого Гила, осознал, насколько велико их различие… в размерах, и засомневался. Оз не был недостаточно «развитым», но физически он все еще оставался подростком, а Гил — нет. Уже нет. Что, если Оз, будучи в нем… не сможет… достать или?.. Мысль была просто убийственной. Это будет бессмысленно и унизительно, если он не сможет заставить Гила испытать удовольствие, и… Он никогда и ни для кого не делал ничего подобного руками или ртом, да и не собирался на ком-либо практиковаться, так что в этих методах тоже не был уверен. Пока. Так что его планы изменились. Он будет «сверху» в другом смысле, и Гил все равно не сможет сопротивляться. Введя первый палец, он чуть не потерял равновесие, когда его тело сразу же безотчётно сжалось от непривычных ощущений. Оз закусил губу и сделал глубокий вдох, свободной рукой сжимая край полки слева, чтобы не упасть. Он должен это сделать, иначе будет больно, и он не сможет сосредоточиться! Не дай Бог, Гил перепугается и начнет хлопотать над ним в самый разгар… всего. «Должен, должен», — повторил он себе под нос, чуть пошевелив пальцем и ввёл еще один. «Это все Гил виноват, что так вырос, пока меня не было!» Ощущения были, несомненно, странные и неприятные, но больно не было, и это немного сбивало с толку. В каждой книге, которую он прочел, или в слухе, который слышал, говорилось, что будет больно. Особенно без чего-нибудь вроде масла. Возможно, именно поэтому, размышлял Оз, разводя пальцы и морщась, он и взял масло. Он ведь все правильно делает? Вряд можно как-то «не так» двигать пальцами... И когда можно будет сказать, что уже хватит? Через несколько минут Оз вытащил пальцы, расслабляясь, и перевел взгляд на свои два пальца, сведенные вместе, пытаясь вспомнить, насколько большим был Гил. Три?.. Четыре?.. Румянец снова хлынул к щекам. Качая головой, он налил еще масла, и приступил снова. Он продолжит, пока не исчезнут неприятные ощущения. Добавив третий палец, Оз остановился и замер. О-о, вот и боль. Он подождал несколько секунд, пока саднящее чувство чуть притупится, и ввел пальцы глубже, пытаясь их повернуть, чтобы растянуть себя сильнее, чувствуя, как режет в глазах. «После всего этого уже не будет так больно. Надеюсь», — подумал Оз, морщась. «Интересно… насколько все иначе, когда внутри... будет Гил?» Мысль пришла, как вспышка, и так как до этого он совсем не был возбужден — слишком смущен и озабочен — внезапно накрывшая Оза волна возбуждения заставила его с шумом вдохнуть, бессознательно толкая пальцы глубже и сильнее. Ему пришлось снова остановиться, колени неожиданно затряслись и он почти прокусил губу, чтобы не издать ни звука. С Гилом... «С Гилом будет еще лучше», — сказал себе Оз. Воображение уже захватило его, и боль на фоне возбуждения стала почти незаметной. Он заставил себя опуститься на пальцы насколько это было возможно, выдыхая имя Гила во влажный воздух ванной. Руки Гила намного больше, его пальцы были бы лучше... Но Оз не позволит ему, не сейчас, по крайней мере. Потому что Оз собирается взять Гила.... Взять Гилберта и все исправить... и просто... — A-a-aх... — Оз подавился криком — оргазм застиг его врасплох — подергивая пальцами и хватаясь за край ванны, чтобы не упасть, а другой рукой — он был настолько потерян в мыслях, что даже не заметил — сжимая свой член, пока белесые струи спускались в воду. Прислонясь к краю ванны, Оз тяжело дышал. Он неуклюже ополоснул руки, неуверенно повернул краны, поставил душ на стойку и вытянул пробку, чтобы спустить воду. Тело все еще дрожало, а мышцы сокращались под натиском успокаивающе горячей воды, и незнакомое ощущение пустоты не давало ему полностью открыть глаза, а его члену опасть. Сознание тянулось назад, к его фантазиям и плану — Оз ухмыльнулся пустой комнате. Он подождал несколько минут, позволяя своему телу успокоиться, а воде — очистить его от обличающих следов, затем схватил бутылку с маслом, подготовил себя и торопливо вышел в коридор. Он перекусит, восстановит энергию, проведет время с Алисой, уложит ее в постель... …А потом Гил не успеет понять, что произошло.

****

Волнение Гила граничило с отчаянием, и Оз не мог его за это винить. Он приказал Гилберту идти в комнату, и по его голосу, как и по виду, было видно, что он взбешен. Все же Гил всегда становился самым уступчивым и покорным, когда Оз злился. Однако не вся злость Оза была показной, хотя бы потому, что Гил сам виноват, что так тупил. Оз был немного раздражен, но затаенное ликование и волнение из-за того, что он собирался сделать, поддерживали его спокойствие. Немалого труда стоило прятать невольную ухмылку. Гилберт изо всех сил сдерживался, чтобы не начать ходить из угла в угол. Оз был взбешен чем-то, и раз его отправили в свою комнату, чтобы они могли поговорить, то это, конечно, могло быть только из-за какого-то проступка Гила. Что же он мог сделать, чтобы так расстроить Оза? Еще этим утром Оз беспрестанно дразнил его, а остаток вечера гулял с тупым кроликом. Ничто не предвещало беду. Брейка этим вечером даже поблизости не было, значит, его слова тоже не имеют отношения к происходящему... Ведь правда? Может, раньше? Может, что-то о его прошлой жизни? Гилберту определенно было чего стыдиться, как было и то, что могло Оза разозлить или разочаровать, но… — Оз... эм... что?.. — Иди сюда, Гил. Приказ оборвал его мысли, и Гил уставился, куда указывал Оз — на край кровати, недалеко от места, где стоял мальчишка, уперев руку в бок, с неодобрительным выражением на обычно веселом лице. Тяжело сглотнув, Гил нерешительно подошел к кровати и сел на край. — Я разочарован в тебе, Гилберт. Ошарашенный Гил раскрыл рот и побледнел от этих слов. Оз смотрел не на него, а в сторону. — А-э... чем?.. Что я?.. — Гилберт хотел спросить, но слова застряли у него в горле. Его господин разочарован в нем, и не похоже, что Оз шутит. Сердце Гила сжалось и провалилось куда-то вглубь желудка. — Закрой глаза, Гил. — Что?.. — Гилберт собирался возразить, но Оз посмотрел прямо на него с такой жалостью, что ему не оставалось ничего иного, как подчиниться. Растерянный, раздавленный и взволнованный сверх всякого разумного предела тем, что же он мог такого сделать, о чем Оз мог узнать прежде, чем он сам смог рассказать ему, Гил закрыл глаза в ожидании. Он слышал, как Оз прошелся по комнате, подхватывая что-то легкое, а потом забрался на кровать позади него. — Теперь сиди смирно! — прощебетал Оз чересчур воодушевленнно и неожиданно громко, удивляя Гила и сбивая его с толку еще больше, а сам перехватил руки мужчины и завел их ему за спину. Гил вскрикнул, и как только почувствовал, что ткань скользнула вокруг запястий, его глаза распахнулись, и он вскинул голову, чтобы посмотреть на Оза в недоумении. — Что за... Оз! — Гил попытался вырваться, но было поздно. Когда Оз взобрался на него сверху, Гил немедленно отпрянул назад на кровати, и сразу же понял, что это и было именно то, чего хотел Оз. Мальчишка усмехнулся, обвил его руками, от чего Гил напрягся и замер — позволяя ему затянуть узлы. Прислонившись спиной к одному из столбиков кровати. Гил смотрел непонимающим взглядом на стену за плечом Оза, открывая и закрывая рот, но не произнося ни звука. Это что, Оз только что привязал его к кровати?.. Гилберт покраснел от смущения, а затем от гнева. Значит ли это, что вся эта история с разочарованием разыграна? Это просто!.. Гилберт чувствовал облегчение, но это было слишком жестоко! Оз откинулся назад и ухмыльнулся своему слуге, наблюдая, как на его лице сменяются выражения. Он чувствовал вину за то, что играл чувствами Гила… Всего несколько минут, но правда чувствовал. Впрочем... оно будет того стоить, даже если Гилберт еще не знает об этом. Гил повернулся, чтобы смерить его убийственным взглядом, но когда увидел радостное выражение на его лице, гнев в его взгляде сменился нерешительностью. Оз едва подавил желание торжествующе захихикать. — Оз... Почему?.. — «Почему я привязан к кровати», — хотел сказать Гил вместо: — Что ты делаешь?.. Я думал, мы должны были говорить? — «И на самом деле ты ведь не разочарован во мне?» — он едва удержался от того, чтобы добавить это в конце, стараясь сохранять спокойствие. Но Гила тревожило дурное предчувствие. У Оза было такое лицо… И видеть Оза, склонившегося над ним с этим выражением на лице, в то время как сам он привязан к кровати, ничуть не помогало Гилу сохранить рассудок. По правде говоря, это только наполняло его голову мыслями, которые заставляли его краснеть и вновь и вновь чувствовать себя виноватым. Озу было всего пятнадцать, он, конечно, вряд ли привязал его к кровати с какими бы то ни было хотя бы отдаленно сексуальными мыслями. Оз связывал его много раз в прошлом, вспомнил Гил с некоторым стыдом, но то были безобидные, приятные воспоминания. И снова к нему стали приходить те же мысли, что появлялись, когда ему было всего тринадцать, и... Нет, нет, нет! Гил потряс головой, чтобы прийти в себя. Он должен был выяснить, чего хотел Оз, разобраться с этим и как можно скорее вернуться в свою комнату. «После того, как покурю... Мне определенно нужно будет покурить после такого». Оз просто улыбался на вопросы Гила, наблюдая его страх, растерянность и смущение одновременно. Гил был таким милым. Но пора было начинать. Он крепко сжал плечи Гила, и с видимым усилием потянул, пытаясь изменить его положение. Гилберт был более чем озадачен, и когда Оз попытался подвинуть его, принялся отчаянно сопротивляться, — пусть и не очень эффективно, так как боялся ударить Оза, — и еще раз с молчаливым уважением отметил его умение вязать узлы. Тогда Оз сжал его подбородок одной рукой, их глаза встретились, и Гилберт замер. — Эй, Гил... — прошептал Оз. Мышцы Гила расслабились, и он смотрел, затаив дыхание, как Оз склоняется куда ближе, чем нужно, все еще держа его за подбородок. Столбик кровати впился ему в спину между лопатками, руки оказались неловко зажаты, сам он был теперь целиком на кровати, а ноги после борьбы — по обе стороны от его светловолосого господина. Оз стоял на коленях между его ног, на кровати, наклоняясь, держа его лицо. Губы — лишь в сантиметре, а Гил был привязан к кровати! К кровати! И Гилберт вдруг почувствовал, что его разум готов взорваться — по всему его телу разлился румянец. Оз улыбнулся, довольный, и склонился ближе, едва ощутимо провел губами вдоль щеки Гила и прошептал ему на ухо, выдыхая долго и медленно, чтобы мужчина под ним почувствовал это. — Знаешь, я действительно разочарован в Гиле... — прошептал он, чувствуя, как тот сжался и задрожал в его руках. — Но... что я... — Оз прижал палец к его губам, запрещая продолжать. — Кто я для тебя, Гилберт? — Оз чуть отстранился, чтобы встретиться с ним взглядом. — Мой господин... — слова пришли без раздумий, мгновенно. И Гил моргнул в замешательстве, когда Оз рассмеялся. — Конечно, и все? Больше ничего? Гил посмотрел в глаза Оза, ища ответ, которого тот ждал. Сам он, кажется, знал его, но насколько уместно будет сказать?.. Несмотря на всю канитель с приказом идти в комнату только ради того, чтобы оказаться связанным и подвергнуться домогательствам, чувствовалось, что разговор был важным. — Мой… друг, — Оз улыбнулся, и Гил немного расслабился. — И... — И?.. — надавил Оз. — Мой… самый близкий человек. Оз почувствовал, как на сердце у него потеплело, и тихо выдохнул. Это было одновременно больше и меньше, чем он ожидал. Хоть он и убеждал самого себя, пока готовился, услышать это было совсем другое дело, и высказанное вслух стало для него невероятно ценным. — Это здорово, — Оз потянулся и ласково провел по волосам Гила. — Но знаешь, Алиса однажды спросила, кто ты для меня... Гил в ответ на это посмотрел на него с любопытством, и Оз улыбнулся: — Я сказал, что ты для меня самый близкий друг из всех возможных. Гил покраснел и опустил глаза. Улыбка Оза превратилась в ухмылку. — Ты и мой слуга, конечно, и... в то же время кое-что еще, Гил. Гил снова поднял глаза с немым вопросом, когда интонации Оза изменились, и вздрогнул от определенно порочного выражения на лице своего хозяина. — Что... Но Гилберту было не суждено закончить вопрос, потому что рот Оза вдруг слился с его, и весь его мыслительный процесс со скрипом остановился. Рот. Оза. Был... Теплый, влажный язык провел по контуру его губ, приводя (и в тоже время возбуждая) его обратно в чувство, и Гилберт мотнул головой, задыхаясь и глядя широко раскрытыми глазами. — Ч-ч-что… ты!.. — пробормотал он. Оз смотрел на него, невпечатленный и необеспокоенный. — Я хочу тебя. — Что?.. – Оз что, только что... — Что?! — Тебе что, уши заложило? Я сказал… — Не заложило! — огрызнулся он без раздумий, прежде чем почти взвизгнуть — все тело его вытянулось в струну, когда Оз наклонился, лизнул в ухо, и выдохнул: «Я хочу тебя», — обжигая его своим горячим дыханием. Непрошеный стон сорвался с губ до того, как разум успел остановить его; а затем он увидел довольную ухмылку Оза и вспыхнул: — Как ты мог… Почему ты?.. Что, ради Бога, на тебя нашло?! Оз только невинно и дразняще улыбался в ответ, поэтому Гил продолжил: — Э-это не так забавно, как ты думаешь! Тебе только пятнадцать! — «Ему всего пятнадцать, не забывай об этом», — кричал его разум.— Мне сейчас двадцать четыре, и… и даже в шутку ты не можешь просто... не можешь просто... Может, у Оза просто был период экспериментов, через который, Гил слышал, проходят некоторые люди? Это поэтому? Потому что… — Ты меня не слушал. Именно поэтому я разочарован, Гил, — Оз снова приложил палец к его губам, чтобы Гил не прервал его. — Я сказал, что хочу Гила, и я знаю, что Гил тоже хочет меня. Гилберт открыл было рот, чтобы возразить, краснея до кончиков ушей, но Оз приложил к его губам всю ладонь целиком и бросил предупреждающий взгляд. — Эти чувства взаимны. Гил есть и всегда останется Гилом для меня. Одного ты возраста со мной или тебе двадцать четыре, как сейчас — не имеет значения. Ты мой лучший друг. Самый близкий. Гил принадлежит мне. И... — Оз убрал руку, заменив ее губами, хотя и не совсем целуя — Гил сидел с широко раскрытыми глазами и ловил каждое слово. — Я принадлежу Гилу. Гилберту пришлось подавить стон, руки с силой сжимались и разжимались за его спиной. Он полностью был возбужден и восхищен, и с каждой секундой ненавидел себя все сильнее. Слова было трудно переварить, слишком похоже на сон и слишком сокровенно. То, что говорил Оз, казалось чудом, настолько восхитительным, что хотелось плакать, но все же... все же… его возраст и... Он был взрослым, так что он и впрямь... Оз чуть откинулся назад, начиная развязывать свой красный галстук и глядя на Гилберта с таким выражением, которое никогда не должно было появиться на лице ни одного мальчишки его возраста… выражение чистого порока и... В самом деле... не должно. Оз никогда не жаловался на внешность, кроме, разве что, тех случаев, когда его называли коротышкой, и то, каким взволнованным, возбужденным и зачарованным в этот миг выглядел Гил, убеждало Оза, что, возможно, смотреть на него не так уж ужасно. Хотя раздеваться перед кем-то, кто так пристально наблюдает… щекотало нервы. Не говоря уже о... размере, который был одной из причин, поставивших его именно в это положение. Гррр. Не желая растерять свою уверенность и понимая, что ему становится все труднее держать лицо, расстегивая рубашку, Оз решился. — Закрой глаза, Гил, — повторил он прежний приказ, хотя сейчас его слова приобрели несколько иной смысл, и тон, с которым он их произнес, оставлял больше места для манёвра. — Но... — Гил попытался возразить, хотя его глаза были прикованы к обнаженной груди Оза. — Просто сделай это, Гил, — в улыбке Оза не было сомнений, и Гилберт почувствовал, что его глаза закрываются, хотя разум кричал ему, протестуя, кричал не поддаваться, не... Гил безошибочно определил по звуку, как была расстегнута каждая пуговица, а потом на пол полетела одежда, которую, должно быть, сбросили с кровати. Каждый мягкий "удар" ткани, возбуждал его все сильнее, — за всю жизнь он не помнил ничего подобного. И почему он позволяет это?.. Руки Оза вдруг оказались у него на груди, стягивая шейный платок, и он чуть не захныкал, возражая: — Оз, пожалуйста, нам действительно не стоит... — Глупый Гил. Всегда беспокоится о том, что неважно, — Оз продолжил, отбросив в сторону галстук и работая над застежками его рубашки. Гил зажмурился сильнее — он чувствовал, что ему нельзя смотреть, иначе он ни за что не сможет отвести глаз. — Но это важно. Это неправильно, и... мы не можем... так что... Глаза Гила пораженно распахнулись, и он подавился стоном, когда Оз вдруг сжал через штаны его член. Это — и тот образ, что предстал перед ним, когда взгляд сфокусировался, — отняло у него дар речи и оставило легкое головокружение. Оз был голым, не считая белой рубашки, которую он расстегнул, оставив бледную кожу сиять во всей своей нетронутой красоте, он опирался одной рукой о кровать, а другой держал Гила через штаны. — Ги-и-ил... — промурлыкал Оз его имя, и Гилберт почувствовал, как способность связно мыслить ускользает от него. — Я собираюсь выветрить из твоей головы каждую идиотскую мысль, вроде этой… — что-то глубоко внутри него сломалось, потому что Гилберт почувствовал, что слабо кивает, соглашаясь, как будто верил в это. В ответ руки Оза оживились и споро расстегнули брюки Гила, стягивая их вместе с нижним бельем — так быстро, что ткань причинила боль, задев напряженный член, прежде чем Оз стащил её с вытянутых ног Гила и отбросил прочь. Обувь тоже была сброшена, а рубашка осталась, запутавшись на связанных запястьях. Оз сел на пятки и вздохнул, завершив работу — одежда устранена, и теперь он с любопытством и восхищением наслаждался открывшимся ему видом на тело мужчины. Гил покраснел и заерзал под пристальным вниманием, но Оз наградил его таким пылким взглядом, что тот перестал, а краска еще гуще залила его лицо и шею. Даже при том, что Гилберт пользовался только револьверами, не тренируясь с другим оружием, он был хорошо сложен и в прекрасной форме. Оз, прежде всего, считал Гила милым, однако он не мог отрицать, что мужчина был ещё и красив. И, несмотря на шрам, который заставлял сердце Оза ныть — он не снял свою рубашку, чтобы не дать Гилу отвлекаться на его собственную печать контракта, его собственный шрам — тепло собиралось в его животе, а член умолял его сделать что-нибудь, прямо сейчас. Член Гилберта был... Оз замер. Он ведь влезет, правда? Вся эта подготовка… Ей лучше сработать. К тому же, он дополнительно воспользовался маслом прямо перед этим и все еще чувствовал скользящее и отвлекающее ощущение, так что… — O-оз... — неуверенно произнес Гил, и Оз подарил ему извиняющийся взгляд за то, что пялился. — Просто любуюсь, — Гил снова вспыхнул от этих слов. — Больше не будешь сопротивляться? — спросил Оз. И сам скользнул ближе, оседлав бедра Гила, целуя его, прежде чем тот успел ответить. — М-м-м… — приглушенная попытка Гила ответить сменилась глухим стоном, когда Оз прижался к нему, и их члены коснулись друг друга. Член Оза... Происходило ли это на самом деле? Это должно быть… Оз выдохнул ему в рот, застонав от ощущений, и этот звук сломал то последнее подобие сдержанности, что еще оставалось у Гилберта. Гил проглотил еще один стон и накрыл его губы французским поцелуем. Их языки неуклюже столкнулись в первый раз, и оба застонали, когда Оз обвил руками шею Гила и опустил бедра. Голая кожа прижалась к коже еще ближе, члены заскользили вместе, трясь друг о друга, работая вместе в неловком ритме. Гил, прижатый к столбику кровати, поддерживающему балдахин, едва мог приподнять бедра из своего положения, а Оз, конечно, понятия не имел, что он делал — Оз был девственником, Гил был уверен в этом, каким бы сексуальным ни казался его господин и каким бы буквально скандальным поведением он ни отличался. Но это было идеально. Так горячо и так идеально. Оз тщательно сосал его язык, кусал его губы, и бедра Гила неконтролируемо дернулись в ответ. Их стоны сливались с тяжелым дыханием, его любимый господин вцепился в его плечи и продолжал доказывать, как быстро он учится, энергично входя в рот Гила и целуя его до беспамятства, жарко и влажно, но больше не неуклюже. — Оз... Задыхающийся, основательно заведенный и с болезненно твердой эрекцией, Оз отстранился и попытался успокоиться. Это было... горячо. Приятно. Забавно. Он улыбнулся своему тяжело дышащему слуге, прислонившемуся к спинке кровати, глядящему перед собой затуманенными золотистыми глазами. Оз заставил себя отстраниться, пока не успел кончить от одного только трения — это было так приятно. Но у него были другие планы. Поддерживая себя руками, он встал на колени, — наклонившись лицом к члену Гила — и возвращая себе его полное внимание. Гилберт замер, пораженный, не в состоянии поверить в это, несмотря на то, что они только что терлись бедрами, когда Оз наклонился и завис прямо над его членом. Этого зрелища было достаточно, чтобы ему в голову ударила вся кровь, которая еще не пульсировала между ног. Оз же не будет... правда? Оз никогда не... «Откуда этот мальчишка вообще знает, что делать?!» Оз вдруг невинно улыбнулся — настолько невинно, насколько вообще возможно, когда твое лицо между ног обнаженного мужчины — и беспечно пропел: — Эй, Гил, мне интересно, какой ты на вкус?.. Гил издал лишь серию нечленораздельных звуков, а его член дернулся, на что Оз в ответ поцеловал кончик и слегка подул на влажную капельку, заставляя мужчину задрожать и всхлипнуть. Об этом у Оза знаний было меньше всего, так что он очень слабо представлял, что делать дальше, кроме того, чтобы не дать себе подавиться или укусить. Это было так же смущающе, как и захватывающе — неожиданно оказаться в центре сексуального действа, о котором он только изредка давал себе волю мечтать. Но как только он унял волнение и осторожно открыл рот, втягивая головку, громкий стон с его именем, который Гил издал, откинув голову, напрягшись в своих путах и выгибаясь всем телом, направился прямо к его члену, и Оз так возбудился, что все остальное уже перестало его заботить. Оз прижал одну руку к бедрам Гила, чтобы придержать их, а другой сжал то, что не мог вместить в рот. Это было сложнее, чем он себе представлял, но Гил был настолько полностью в его власти, что это захватывало. И возбуждало. И это, должно быть, работало, потому что Гил отзывался на любое прикосновение такой гаммой чувств на лице… и каждое новое было еще лучше предыдущего. Оз застонал, наблюдая за Гилом полуприкрытыми глазами, работая ртом вверх и вниз, пытаясь захватить с каждым разом все больше, и едва удерживался от того, чтобы начать толкаться собственным членом в кровать. Гилберт же не мог удержаться от того, чтобы не напрягаться в своих веревках, выкручивая руки и натягивая узлы, несмотря на боль, которую это причиняло, в то время как голова его бессознательно моталась из стороны в сторону. Он хотел прикоснуться... хотел дотронуться до... Оза, которого он никогда не позволял себе касаться так, который неожиданно начал сам прикасаться к нему, больше, чем просто прикасаться, и... — А-а-а, Оз... Это было сумасшествие. Так неправильно. И... Оз сосал усердно, и Гил хрипло выдохнул, сгибаясь вперед насколько позволяли веревки, так что столбик кровати жалобно скрипнул. Так хорошо. — O-оз, я... я сейчас... М-м-м… Гилберт был на грани. Он чувствовал это внутри, так хорошо и так близко, хотя и старался держаться, чтобы Оз успел среагировать. Это то, чего Оз хотел? Как далеко он планирует зайти? Гил не смел даже представить себе, насколько далеко. Но Оз, услышав его слова, отстранился, с блестящими глазами и румянцем на щеках, и Гилу пришлось прикусить язык, чтобы не кончить от одного его вида. — Хм, не могу позволить этому произойти… — пробормотал Оз, задыхаясь. А потом наклонился и принялся лизать член Гила по бокам, увлажняя языком там, где этого еще не сделал его рот, отчего Гил случайно ударил его, дернув ногой. Оз игриво прищурился: — Постарайся не дергаться. — П-прости, — запинаясь, смущенно пробормотал Гил, все еще отрешенный от реальности самой ситуацией, попытками сдержать крики, приостановить оргазм и успокоить дрожащие конечности. Это была пытка, Оз определенно был садистом — видимо, даже в спальне это не менялось — но это было так хорошо, что Гил задумался, не был ли он сам мазохистом в конце концов. Оз потянул его на себя за бедра, и Гил изумленно вздрогнул, пододвигаясь, чтобы помочь ему. Было немного неудобно, так как он больше не опирался на столбик кровати — теперь действительно стоило попросить развязать его, но… Его заставили выгнуться — а потом Оз оседлал его, приподнявшись на колени и положив руки на плечи Гила. — Сейчас самая важная часть, Гил, — Оз улыбнулся, напряженно выдыхая. — Что... — Гилберт моргнул и сглотнул, почувствовав, как руки Оза едва заметно задрожали у него на шее. — Гил мой... — мужчина покраснел от этих слов, и Оз тоже постарался не покраснеть, чувствуя, как влажный член Гила дернулся рядом с его бедром. — Теперь, скажи, что я твой. — Ч-что... я не могу п-просто... — слова вырвались у него прежде, чем Гил осознал просьбу — или приказ. «Оз мой», — эта мысль вполне могла бы появиться в его сознании в каком-нибудь уединенном уголке его разума. С гордостью — или собственнически — провозглашать, что Оз был его господином, было совсем другое дело. Гилберт не испытывал стыда или проблем, служа Озу, он искренне гордился этим. Но утверждать, что Оз принадлежит ему, что ему принадлежит этот пятнадцатилетний... Прекрасный, безупречный, знаменитый Оз Безариус?.. Гилберт готов на что угодно, чтобы сделать Оза счастливым и быть рядом с ним, но этот свет никогда не сможет принадлежать Гилберту, Ворону, Найтрею и... Как будто прочтя его мысли, Оз отвесил Гилу пощечину, вырывая его из раздумий, прежде чем улыбнуться с пугающим блеском в глазах. — С Гилом так трудно. Если ты не можешь принять это, я это докажу, и тогда ты больше не сможешь отрицать. Гилберт открыл рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле, когда Оз раздвинул ноги, сжал член Гила и качнулся вперед, пока не оказался прямо над ним, готовый к тому, чтобы… — П-подожди! Что ты!.. Оз, не надо! — О, Гил хотел его, хотел так отчаянно, больше, чем мог признаться самому себе, но… — Тебе будет больно, если ты просто!.. — Гил, заткнись! Гилберт подавил возражения, поскольку Оз казался в самом деле раздраженным, и наблюдал с затаенным дыханием, как мальчишка отводит одну руку себе за спину, разводя половинки ягодиц, другой рукой направляет член Гила в себя, и начинает опускаться на него. Зрелище было более чем возбуждающее, но Озу будет больно и... Оз тихо ахнул про себя, чувствуя, как член Гила скользит вдоль раскрытой тонкой кожи между его ног. К своему стыду он не поднимал глаз, но так было проще сосредоточиться, чем если бы он видел, как Гил наблюдает за ним. Это было так... Гил вот-вот будет внутри него, он, наконец, сможет это ощутить — одна эта мысль заставила его застонать и опуститься, прежде чем что-либо еще смогло его остановить. Оз резко вскрикнул, опускаясь ниже, Гилберт задрожал и собирался снова возразить, ожидая возгласа боли, но так и не смог, потому что... Потому что... Тело Оза вдруг приняло его — влажное, горячее и такое узкое... И подождите, что? Влажное - как?! Это невозможно, но могло это быть... масло?.. О, Боже... Спина Оза выгнулась, лицо раскраснелось, рот приоткрылся, а сам он тяжело дышал, и Гилберт мог только смотреть, замерев в неверии и желании. — Как... как ты?.. — О... Я... — простонал Оз, тяжело дыша. Он был лишь на полпути, примерно вдвое дальше, чем ему удавалось достать пальцами. И он чувствовал Гила внутри себя, растягивающего его, пульсирующего, горячего и обжигающего, и Оз чувствовал себя таким заполненным, что был готов взорваться — было трудно себе представить нечто большее. Но, Боже, он хотел этого. — Я планировал это, Гил. Я подготовился, прежде чем... ах... идти искать тебя... Один только мысленный образ Оза, трогающего и растягивающего себя… смазывающего себя маслом, чтобы Гилберт мог войти в него… заставил Гила громко застонать, его глаза закатились, а тело задрожало от перевозбуждения. Оз вскрикнул, когда Гил вдруг выгнулся, лишая его равновесия и заставляя буквально упасть на оставшуюся часть члена. Резко и неровно дыша, Оз застыл, его тело судорожно сжалось, привыкая к новой степени заполненности. Гил был... намного больше и длиннее, чем пальцы. И жгло почти невыносимо. Но он был таким твердым, возбужденным и вокруг было так горячо — это было восхитительно. — Ммм... — Оз подвинулся ягодицами и всем телом, пока не уселся удобнее на бедрах Гила, насаженный на его член. Глаза Гила были зажмурены, голова откинута назад, шея открыта. Его щеки были пунцовыми, и он бормотал себе под нос что-то невнятное. Оз наклонился вперед. — Оз... Оз... Оз... Его имя. Оз широко улыбнулся и засмеялся, заставляя Гила распахнуть глаза. Оз смеялся, сидя на его члене. В этой ситуации решительно не было никакого смысла, слабо подумал Гил, глядя на Оза, заведенный донельзя, но все еще не верящий собственным глазам. Оз был узким, таким узким, и влажным, и теплым, и он растягивал себя, и привязал Гила к кровати, и... — Оз, пожалуйста... Оз мягко посмотрел на него блестящими изумрудными глазами, покрасневший и с неровным дыханием, но в остальном совершенно непринужденно сидя у него на коленях. — Развяжи... Я хочу... дотронуться... «Я так хочу дотронуться до тебя...» И на долю секунды, Гилберт испугался того, что может случиться, если Оз развяжет его. Он был уже так далеко за гранью самоконтроля... Сможет ли Гил удержаться и не причинить Озу вред, вместо того, чтобы просто трахать его, как… — До тебя уже дошло, что я твой? Скажи это, Гил. Было сложно вообразить себе, что Оз может принадлежать кому-то еще, когда он сидел на мужском достоинстве связанного Гилберта, но... — Но... Но таких, как я... — Гил, ты ни на что не годный идиот, — Оз схватил густые волосы, обрамлявшие лицо Гила, своими холеными ручками и подтянул ближе. — Я не собираюсь развязывать тебя, пока ты не скажешь это. Мне почти интересно, не отказываешься ли ты нарочно, чтобы я... Что? Он бы никогда… Оз приподнял бедра и больно потянул Гила за волосы, вытягивая себя и останавливаясь, когда лишь головка члена осталась внутри — оба захлебнулись воздухом — и снова опустился обратно. Гилберт всхлипнул, ногти впились в ладони за спиной, отчаянно пытаясь попасть в ритм, в то время как Оз начал водить бедрами — едва заметными, сводящими с ума движениями. Оз был полностью поглощен своей задачей, но внимательно вслушивался в каждый звук, который был готов предложить ему Гил. Он наклонился и снова поцеловал мужчину, язык лениво отправился исследовать — целоваться было удивительно захватывающе само по себе — все время покачивая бедрами на члене Гила, пытаясь достать глубже. И хотя он не чувствовал ничего, что могло бы его остановить, скорее возбужденный, чем нет, Оз понял, что постепенно начинает уставать. Делать все самому оказалось изматывающе, тем более что для него все это было в новинку. Глупый Гил. Если бы с Гилом не было так трудно, то ему не пришлось бы идти на такие подвиги. Хотя, надо признать, так было даже интереснее. Размышляя так, Оз потянулся к соскам Гила и повернул, хихикнув, ухмыльнувшись, когда мужчина вскрикнул и дернулся от удивления. Расплата… О, теперь у Оза появятся новые возможности мучить своего слугу. Может ли он? Может ли он сказать это? Гилберт лихорадочно соображал, чувствуя, что действительно может сойти с ума, если не коснется Оза прямо сейчас. Оза, своего господина. Оза, своего лучшего, первого друга. Оза, который неуклюже подергивался на его члене и сводил его с ума приятной пыткой. Чтобы сделать это... Чтобы получить... Оза... — Мой... Оз застыл в удивлении, не зная, правильно ли он разобрал бормотание Гила. — Гил? — Ты мой... — выдохнул Гилберт и уставился на него с таким опьяненным выражением, что Оз почувствовал, будто его вдруг связали. И когда слова, наконец, достигли его сознания, Оз улыбнулся, надеясь, что не покраснел и потянулся, чтобы развязать узлы, насколько был способен сделать это своими дрожащими руками, не вставая. В ту же секунду, как ткань на его запястьях достаточно ослабела, Гилберт дернулся и высвободил руки. Он немедленно заключил Оза в объятия и прижал мальчишку к груди, сжимая в кулаках тонкую белую ткань единственной оставшейся между ними одежды, он услышал вдох Оза и застонал от возбуждения и облегчения, когда его освобожденные мышцы заныли. Оз. Его Оз. Его молодой господин. Который связал его и соблазнил... и заставил Гила так обезуметь от страсти, что Оз сейчас оказался прижат к груди Гила, а мужчина изо всех сил пытался взять себя в руки. Но на самом деле Оз просил об этом. Даже настаивал на этом. И просто... — О-оу! — Оз взмахнул руками и тяжело выдохнул, когда Гил быстро опрокинул его. Он жестко ударился о кровать спиной, и зашипел, когда Гил вдруг вышел из него. Оз чувствовал, как мышцы внутри сжимаются, пытаясь захватить пустоту, когда Гил навис над ним и прижал его запястья над головой. — Гил... — пробормотал Оз, предупреждающе прищурившись. Он задумался, не нужно ли было оставить Гила связанным до конца, недовольный очевидным переходом контроля, но в его желудке неожиданно запорхали бабочки, когда он стал размышлять, что может сделать Гил. Он вышел, но Гил ведь не уйдет? Только не сейчас, когда они уже… — Не смей уходить. Верни... — верни его обратно, хотел приказать Оз, и верни меня наверх, но сказать это оказалось вдруг слишком стыдно сейчас, когда Гил был над ним вместо того, чтобы быть в его полной власти. — Я не собираюсь уходить, — процедил Гил сквозь сжатые зубы. Нет, он не уходит. Просто пытается успокоиться, пока не причинил мальчишке вред или не сделал что-нибудь глупое. Оз смерил его гневным взглядом, но на этот раз впервые Гилберту не было страшно. Нет... Он собирался доставить Озу удовольствие. По крайней мере, надеялся. Гилберт и сам не был особенно искушен в сексуальном плане, будучи всегда слишком занятым исполнением своего долга и храня верность Озу, чтобы позволить себе отвлекаться на это, но он, конечно, знал больше, чем мальчишка под ним. Достаточно, чтобы доставить удовольствие своему господину. И Оз уже… подготовился к этому... — Не могу поверить, что ты на самом деле... — пробормотал Гил, прежде чем остановить себя, и покраснел при воспоминании, в то время как его глаза, скользнув по телу Оза, остановились между ног его молодого господина. Оз взволнованно заерзал, когда Гил в очередной раз осмотрел его, и перевел взгляд на себя... Гил все еще был возбужден, его налитый красный член блестел от масла из тела Оза, но Оз задавался вопросом, беспокоила ли вообще Гила его менее чем впечатляющая тощая комплекция. Он фыркнул, закрывая глаза и стараясь не думать об этом, ожидая, пока Гил отпустит его руки и даст возможность сделать хоть что-нибудь. Чтобы подтолкнуть его, Оз повел бедрами и выдавил улыбку, приоткрыв один глаз, чтобы посмотреть на Гила. Гилберт застонал в отчаянии, когда Оз соблазнительно выгнулся, глядя ему в глаза. Знал ли Оз на самом деле, о чем просит?.. Он полагал, что сейчас это впрочем уже не имело значения, но... — Что?.. — Оз моргнул и постарался, чтобы это не прозвучало встревожено, когда Гил перехватил оба его запястья одной рукой — руки Гила были намного больше — и начал захватывать ноги другой. Оза ненадолго развлекла мысль пнуть в голову своего вдруг взбунтовавшегося слугу, но потом Гил схватил его за лодыжку и всосал тонкую кожицу на ней, глядя на него, и Озу пришлось сглотнуть — во рту внезапно появилось слишком много слюны. — Гил... — губы Гила скользнули по его икре к обратной стороне колена, и зачарованный Оз задрожал. Кожа в том месте была чувствительнее, чем он ожидал. Было почти щекотно, но и рот Гила и этот взгляд, направленный на него, делали это лихорадочно возбуждающим. Жар пульсировал на скулах и между бедер, а Гил продолжал подчеркнуто медленно скользить по его ноге. Может, его слуга пытался соблазнить его в отместку?.. Но в этот миг влажный теплый язык Гила коснулся внутренней стороны его бедра, Оз дернулся со стоном, переходящим в сдавленный писк, и неосознанно двинул ногой. Чувственный момент вдруг пропал, и прежде, чем у Оза появилась возможность подумать, как вернуть контроль над своим телом, Гил забросил одну лодыжку Оза себе на плечо, а другую — через локоть другой руки. Оз стыдливо взвизгнул, оказавшись открытым, и сразу же пронзительно закричал, когда Гил толкнулся в него. Мышцы Оза были еще достаточно растянуты, чтобы с готовностью принять его, но член Гила вдруг показался горячее и больше, чем раньше, ошеломляя его почти до потери сознания. — М-м-м... а-а-ах... Г-гил... пусти!.. Оз ахнул, дергая запястьями. Гил склонился над ним, замерев глубоко внутри, но Оз не мог разглядеть его лицо из-за темных волос Гила, заслонявших ему обзор. — Гил!.. — показалось, что все разваливается, контроль утекал сквозь пальцы, и скоро станет недосягаем, если он не сможет удержать его. Оз должен удержать его, ему нужны его руки, нужен контроль, и все же Гил просто... Член Гила был так глубоко и... — Оз... — прошептал Гил. Ноги Оза яростно дрожали, обхватывая его, тонкая фигурка выгибалась, распростертая под ним, на лице мальчишки застыл восторг пополам с напряжением. Это самое прекрасное, что он когда-либо видел, и ему хотелось выжечь этот образ в своей памяти навечно. Гил все еще не мог поверить, как легко тело Оза принимало его. Тугие, сжатые девственные мышцы, влажные от масла, тянули его внутрь. Гил чувствовал себя как никогда грязным — и как никогда правильно. Он хотел бы, чтобы у него было время показать Озу всё, что он мог придумать, всё, что люди изобрели, чтобы доставить друг другу удовольствие, но Оз был уже точно так же вымотан, как и он сам. Гил нагнулся, чтобы погладить живот своего господина, наблюдая, как сокращаются мышцы под его прикосновениями, и опустил руку к его члену. Когда рука Гила обхватила его, Оз хрипло выкрикнул его имя, и Гил не мог больше сдерживаться. Оз задыхался от своего собственного частого дыхания, его голос надломился, когда он попытался возмутиться, что Гил начал выходить, обводя большим пальцем головку члена Оза, а затем начал толкаться в него с безрассудной яростью. — А! Гил!.. Мои руки! — кричал Оз. Ему так отчаянно нужно было вернуть контроль… ощущая себя таким измотанным и обессилевшим, он чувствовал, что глаза начинает покалывать от слез. — Пожалуйста! — Гил заплатит за то, что заставил своего господина умолять. Но Оз был не способен даже начать воображать себе планы мести, потому что толчки Гила, рука на его запястьях, и другая рука, двигающаяся по его члену — это все, что его сознание сейчас способно было осмыслить. К счастью, Гилберт услышал, выпуская его запястья, не останавливаясь, и Оз почти всхлипнул от облегчения, обхватывая Гила за плечи, сжимая в руках все, что у него было. И вдруг Оз закричал, его ноги дернулись, а пальцы на ногах поджались, когда член Гила дотронулся до чего-то внутри, что смыло из его сознания все, кроме удовольствия. — Ги-ил... что?.. А-а-ах!.. — Оз распахнул глаза, испытывая непередаваемое желание. До этого ему было хорошо. Эротично и восхитительно заполнено. Но ничего похожего на это. Он никак не мог унять дрожь. Никак не мог отдышаться. Что это было?.. Он не нашел это место пальцами... Но Гил был... был таким... — Как... хорошо! Гил! — Гилберту удалось улыбнуться, зарываясь лицом в волосы Оза и глубоко вдыхая. Оз был счастлив. Гил смог удовлетворить его. Он служил своему господину, и ничто не могло быть лучше этого. - Си... льнее!.. – ахнул Оз, хватаясь за его спину, и Гилу оставалось лишь застонать и подчиниться. Он сжал бедро Оза одной рукой, другой рассеянно лаская его член, и притянул Оза к себе, толкаясь в него так сильно, как только смел, опасаясь оставить синяки. Оз извивался и выгибался под ним, высвободив ноги, чтобы обхватить ими талию Гила, крепко держа, двигаясь навстречу каждому толчку Гила из последних сил. — Ммм!.. — Оз вонзил ногти в спину Гила, практически выдыхая стоны в плечо мужчины. Все должно было идти не так. Гил должен был быть в его власти. Но ему было так хорошо, что он не мог заставить себя прекратить это. Напряжение скапливалось внутри него, белое и горячее, беспорядочно сжимая все внутренности. Гил ахал с каждым спазмом его мышц, и от этого Оз улыбался и в то же время пылал — оттого, что Гил почувствовал, как глубоко в нем на самом деле находился. — Еще, — потребовал Оз из последних сил, рваное горячее дыхание вырывалось из его груди. — Еще... это так!.. — хотя, честно говоря, Оз не мог себе представить, чем могло бы быть это «еще». — Ммм! — Гил впился в его горло губами и языком, и Оз дрогнул, заскулив от болезненного удовольствия. Бедра Гила жестко толкались в него, казалось, неутомимо, каждый раз задевая ту точку внутри него и все его органы чувств вместе с ней с каждым движением. — Я сейчас... — кончу. Я сейчас кончу, лихорадочно думал Оз, и Гил чуть отстранился, чтобы посмотреть на него с таким затуманенным и блаженным выражением, что Оз испугался. Ни в коем случае он не кончит раньше Гила! Он вернет контроль, который Гил взял на себя. Должен вернуть. Как бы по-детски это ни звучало, Оз вдруг вознамерился «победить». Гил дрогнул, бедра неловко выпали из ритма, когда Оз вдруг начал отталкивать его, упираясь ему в грудь в явном смятении. Он поспешно отстранился, потянув Оза за собой, чтобы усадить себе на колени, беспокоясь, что Озу было больно. Оз смотрел на него, раскрасневшийся и полный решимости, но без видимой боли, и на мгновение единственным звуком в комнате было их затрудненное дыхание — все остальное движение прекратилось. Тогда Оз подался вперед, сжал зад Гила и насадил себя с такой силой, что Гил увидел звезды. Оз потянулся, чтобы прикусить мочку Гила, и хрипло простонал ему в ухо: — Кончи в меня... И Гилберт кончил. Кончил почти сразу же, сжимая бедра Оза обеими руками и натягивая мальчишку на свои толчки, проваливаясь в собственный оргазм. Мышцы Оза сошлись и плотно сжались вокруг него, так хорошо, что он почти рычал от удовольствия. Гилберт выдохнул имя своего господина и едва успел обхватить слабой рукой уже истекающий член Оза, чтобы вернуть долг. Оз не нуждался в помощи. Он начал проваливаться за край оргазма, когда Гил стал заполнять его тем, что ему казалось жидким огнем. Он сильно укусил Гила за плечо, чтобы заглушить крик, заливая спермой живот Гила и сжимая ягодицы в попытке удержать внутри его опадающий член. — Гил... Тело Оза дрожало, когда он упал на грудь Гилберта. Он отпустил руки, немного смущенный, что, вероятно, уже оставил Гилу там синяки, и передвинулся, чтобы обхватить того поперек тела, чувствуя себя полностью удовлетворенным и пытаясь восстановить дыхание. Когда Оз устроился, Гилберт перекатился на спину, стараясь не сбросить его хватку и очевидно удовлетворенного господина с его места — истощенного эмоционально и физически. Когда мальчишка подвинулся, чтобы приспособиться к новому положению, он поднял ослабевшую руку, чтобы провести по волосам Оза и бездумно уставился в потолок. Что только что произошло? У них с Озом только что был секс? Неужели... Неужели Оз только что... соблазнил его? Пятнадцатилетний Оз? …и Гил позволил ему? Черт, неужели Гил действительно только что позволил себе держать руки своего господина, развести его ноги и ё-ё... ё-ё-ё… Оз повернул голову, чтобы взглянуть на него, когда Гил издал сдавленный звук, а рука в его волосах замерла. Выражение на лице Гила сказало ему, о чем именно — нелепом (и сексуально приятном, теперь он мог добавить) — думает его слуга. Он устало хихикнул, ткнув Гила в бок, чтобы привлечь его внимание, и улыбнулся, забавляясь, когда Гил посмотрел на него, словно Оз был самым опасным существом в мире. — Перестань так много думать. Гил выглядел так, будто готов был спорить, поэтому Оз поднял между ними руку и слегка качнул головой в ее сторону. Гил медленно и нерешительно поднял свою, но его рука была тверда, когда он переплел их пальцы. Размеры были разными, и, тем не менее, их руки безупречно подходили друг другу. — Видишь? — Оз сжал его руку, на которую Гил все еще пялился, и на миг опешил, когда показалось, будто Гил вот-вот готов заплакать. Хотя за дверью его спальни у них было множество забот, их отношения не станут одной из них. Оз был уверен. Они, вероятно, не станут вести себя как-то иначе на публике. Оз не мог себе представить, чтобы Гилу хватило решимости, хотя он уже вполне открыто выражал привязанность — в более невинном смысле. Алиса, вероятно, не поняла бы, хотя будет лучше не заставлять ее ревновать и не разжигать соперничество больше, чем то, с которого она начала. Брейк как-нибудь выяснит — так или иначе, Оз знал, потому что Брейк славился своей проницательностью. Шэрон узнает от Брейка. Его будут дразнить, но Оз справится с этим. Ему нравилось подшучивать в ответ. В любом случае, скорее всего, основной мишенью станет Гил. — Мы принадлежим друг другу. Ты мой, а я твой, — твердо напомнил Оз. Если повторять это достаточно часто, Гил, в конце концов, перестанет сомневаться. В данную минуту осторожного кивка в ответ было достаточно. Оз снова улыбнулся и наклонился, чтобы доверчиво прижаться к груди Гила, и поморщился. Между ними на животе Гила оставалась подсыхающая лужица спермы. Его собственной. Это определенно портило этот миг. И в комнате было прохладно — обнаженная кожа оставалась незащищенной от сквозняков, ведь они лежали голые поверх скомканного постельного белья. Фу. Гил наблюдал за ним с плохо скрываемым удовольствием, вероятно, точно зная, что заставляло Оза скривиться, поэтому Оз зыркнул и на него для порядка. Поднимаясь, Оз удивил их обоих, вдруг застонав, когда обмякший член Гила выскользнул из него — с ним было настолько удобно, что он каким-то образом умудрился забыть, что он там — и вязкая жидкость потекла изнутри вниз по бедрам. Оз покраснел и опустил глаза так, чтобы волосы скрыли лицо, чувствуя себя постыдно развращенным, потому что его член тут же воспрянул, частично отвердевая с новым интересом. Гил не шевелился и молчал, впрочем… Оз посмотрел вниз, чтобы проверить — член Гила, оказалось, тоже весьма заинтересован. Оз одарил его плохо изображенным недовольным взглядом и плюхнулся на бок. — Я устал. Гил на это немного застенчиво улыбнулся и начал садиться. — Хорошо, мы можем… — Но я весь липкий. Ты весь липкий. Я не собираюсь спать с тобой, пока ты липкий. Гил смотрел на него в недоумении, немного покраснев. — Мне стоит... вообще-то просто вернуться к себе в комнату. Тебе нужно принять душ. Брейк вернется утром, и я не хочу... — Не-ет, — проныл Оз, тыча Гила в бок и заставляя его взвизгнуть. — Пойдем в душ со мной, помоешь мне спину… Гилберт окинул его слишком подозрительным взглядом, и Оз рассмеялся. — Никаких шалостей, просто... пожалуйста... — он состроил щенячьи глазки, и Гил дрогнул. — Из-за того, что Гил был так груб со мной, вряд ли у меня хватит сил сделать это самому, у меня та-а-ак все болит… — Тихо ты! Ладно! — ощетинился Гил. — Я не был... и в любом случае ты сам просил, — проворчал он. Оз ухмыльнулся и хихикнул. — Просил. Хотя... Гил меня несколько удивил, — и за это я до тебя еще доберусь, воодушевленно думал Оз, а Гил покраснел и снова зашипел. Оз выжидающе поднял руки, ожидая, чтобы его подняли, и Гилберт со вздохом смирился. — Ты такой... — ребенок, чуть не сказал Гил, но не решился, потому что Оз угрожающе поднял бровь. В самом деле, его избалованного господина иногда бывало слишком много. Слишком много в — слишком — многих смыслах сейчас. — Давай сначала хотя бы оденемся. У горничных случится сердечный приступ, если они увидят, как я несу тебя голого по коридору. Не говоря уже об этом тупом... кролике... К ним одновременно пришла одна и та же мысль. Они ведь никого не разбудили? Оз убедился, что Алиса спала, и их комнаты были не так уж близко. Хотя ни один из них не сдерживался. Оз выбрал лучше время из возможного — Брейк уехал, а Шэрон уже удалилась в свою комнату — которая вообще была на другом этаже. У семьи Рейнсворд было не много слуг, что бродили бы по ночам — они держались ближе к кухне и к своим любовницам. Ванная была не так уж далеко, и Шэрон всё равно выяснит, в конце концов, так что на самом деле не имело значения, что прислуга может заметить их и разнести сплетни. Оз пожал плечами. — Ты думаешь?.. — начал Гил, но Оз отмахнулся. — Не-а. — Но… — Подумай сам, Гил. Если бы Алиса проснулась и услышала, она бы пришла барабанить в дверь. Это было верно. Гил расслабился и фыркнул, вставая, чтобы собрать их одежду, и потягиваясь, расправляя суставы, которые еще болели от того, что он был связан. Оз поспешно отвернулся, чтобы не возбуждаться снова, и уставился в потолок, натягивая и рассеянно застегивая помятую рубашку. Когда Гил вернулся с его одеждой и принялся одевать его, Оз расслабился и позволил ему, успокоенный привычным обращением. В прошлом Оз в основном одевался сам, но Гил всегда помогал ему с камзолом и более сложными нарядами — всегда стремился быть полезным. Затем Гил, смирившись, потянулся, чтобы поднять его. Оз с удовольствием хихикнул и с улыбкой обхватил руками шею Гила, когда тот вынес его из комнаты. Это было одно из немногих преимуществ того, что Гил сейчас был больше, чем он. Легкость, с которой он это сделал, была впечатляющей, и, как будто думая о том же, Гил гордо улыбнулся. В прошлом Гил не мог пронести его дальше нескольких шагов, не упав. Его слуга был тогда таким маленьким и милым. Между прочим, Гилберт выглядел слишком довольным собой, решил Оз. Ну, так не пойдет. Оз ухмыльнулся и откинулся назад с одной стороны, чтобы ущипнуть Гила за задницу, просто чтобы потрепать ему нервы. Гилберт подавился полузаглушенным проклятием и выгнулся вперед, взмахивая рукой. Оз выругался, когда его чуть не уронили, и недавно растянутые мышцы яростно воспротивились — пришлось обхватить ногами Гила за талию. Гил возмущенно уставился на него, и это было смешно, потому они только что занимались сексом и собирались принять вместе ванну. Оз просто показал язык, и ему пришлось заглушить смех плечом Гила. Он пытался быть тише: они ведь так старались — хоть и не весьма в этом преуспели — бесшумно прокрасться по коридору. И Оз не мог просить о большем. У него на сердце было легко, как никогда раньше. Нереальное счастье, заставляющее его вспомнить о летних днях много лет назад, когда они беспечно носились в саду с Гилом и Адой. Это было великолепно, и казалось, что все — и сама жизнь, в конце концов, — может быть только прекрасной. «И жили долго и счастливо» больше не казалось такой романтической выдумкой. Впрочем, вообще-то Оз врал в тот день. В душе все закончилось-таки шалостями. Но в этом была и вина Гила, потому что мужчина был просто создан для того, чтобы дразнить, а планы мести с его участием было слишком просто рисовать в своем воображении. Кое-что никогда не меняется.