Выше времени

Легкий взмах белоснежной изящной рукой. Родная стихия отзывается на него мгновенно, ласково, словно чувствуя мысли. Хотя почему словно? Ведь так оно в действительности и есть. В ответ на движение сильный порыв ветра закрутил по земле поземку. Узоры, рисуемые ею, смертные обычно не видели. Не потому, что не могли, отнюдь, просто они не желали, вопреки убийственному холоду, посмотреть по сторонам и увидеть красоту окружающего мира. Не хотели, не умели, да какая разница. Возможность у них была. А уж какие оправдания они себе придумают - а мое ли это дело, позвольте поинтересоваться? Верно. Абсолютно и бесповоротно не мое. Как им в большинстве своем плевать на "низших" созданий мира, так и нам плевать на них. Такова правда жизни - сидящие выше редко смотрят вниз. Иногда это не влечет за собой никаких последствий, иногда - приводит к краху. Только вот мне почему-то плевать. Хотя я знаю почему. Защитная реакция. В самом деле, зачем прикипать душой к тем, кто умрет раньше тебя? Чтобы каждый раз испытывать боль от расставания? А оно точно нужно? То-то же. Единственные создания в Вечности, на которых мне, наверное, не совсем по барабану - такие же, как и я. Вечные, безупречно-прекрасные. Дети Дану, покровители времен года. Которых я не видел уже приличное количество времени. Сердце кольнуло горечью разлуки. Для нас, привыкших не оглядываться на прожитое и не смотреть вперед, каждое мгновение - вечность. Каждая секунда - чья-то жизнь. И, признаться честно, я соскучился по моим сестрам и брату. Соскучился так, что могу сделать почти что угодно, лишь бы заглушить жгучую тоску. Небо быстро потемнело, вторя моему настроению. Редкие резкие порывы жгучего ветра превратились в сплошной поток ледяного до беспамятства воздуха. Он выжигал дыхание, выдавливал слезы из глаз, которые мгновенно замерзали, гнул деревья. Февраль - он такой. Время тоски, время забиться в угол, время сидеть у камина с книжкой в руках, время судорожно греться вместе с любимым человеком. Время холода, время разлуки. До боли. До ужаса, до умопомрачения, до кровавых полумесяцев на ладонях тоскливо. И пусто. И одиноко. И, вторя моему настроению, природа тоже становится такой - угрюмой, злой, колючей. Вьюга усиливается, выворачивая деревья с корнем, руша слабые постройки, созданные руками человека. А мне плевать. Только вот слышится где-то на грани восприятия такой необходимый, такой звонкий голос. Неужели мне снова кажется на фоне одиночества. Или нет? Этот звонкий, изумительно волшебный голос, тихо зовущий "Палор", спутать невозможно ни с кем. И эти восхитительно теплые ладони, закрывающие глаза, не дающие видеть буйство природы - тоже. И так легко становится на душе, так невозможно тепло, что дух захватывает. Хочется петь, танцевать под снегопадом, хочется творить веселые безумства. И я чувствую теплые лучи солнца всем своим озябшим существом, всей своей этой снежно-белой кожей. Солнца, мгновенно выглянувшего из-за туч, солнца, неотступно следующего за ней. А потом приходит боль от осознания того, что я могу увидеть ее лишь в этот момент, в ту неуловимую секунду, когда власть от меня переходит к ней. - Эмерэль, - произношу я, все еще не до конца веря в свое счастье и одновременно понимая, что счастье продлится недолго. И не выдерживаю - тихо смеюсь. И смех точно соответствует моему состоянию - кажется, искренне веселый, но вместе с тем - безмерно горький, словно смеющийся потерял самое дорогое, что только было в его жизни. И тихий голос, прозвучавший так похоже на мой, но одновременно чуть иначе, вторит: - Палор. И звучания этого голоса - о, теперь я уверен, что мне не кажется - хватает для того, чтобы ослепительное счастье затопило душу. Для того, чтобы губы встретились вдруг после бесконечно долгой разлуки. Для того, чтобы ее слегка золотистые нежные пальцы почти судорожно зарылись в мои пепельно-белые волосы, зеркально отражая мои движения. Чтобы тела сблизились настолько, насколько это только возможно в принципе. Чтобы кровь, впервые за очень долгое время, лавой побежала по жилам. Лишь в этот бесконечно-прекрасный момент между зимой и весной, в ту секунду, когда бушует непокорная, неподвластная даже мне вьюга, а вместе с тем паляще светит солнце и льет дикий ливень. И все это - вместе, непередаваемо, неописуемо, волшебно. В тот единственный миг, когда даже невозможность подобного союза не может помешать нам побыть вместе. В ту секунду, что выше времени.