Это и есть твоё искусство, Дейдара-нии?

Послушай, остановись Пока не поздно. Я падаю вниз за тобой, Туда, где святят твои Мертвые Звезды, Ослепляя Солнце...

      Ты всегда считал, что жизнь - сплетение множества мимолетных мгновений, навсегда запоминающихся, навечно остающихся в памяти. Ты всегда походил на свое дикое искусство, некогда оставившее на моей душе вечное клеймо, корни которого, увы, уже не выкорчевать. Клеймо нескончаемых грез, поставленное твоей жизнью, короткой, но прекрасной, ярким существованием творца, дружба с которым, честно говоря, была самой дорогой, безбашенной и веселой, принадлежащей мне. Нужно жить секундами, согревающими многогранные мечтания, так, Дейдара-нии? Как жаль, что ни одному из тех, что теплятся в моей душе, не суждено сбыться.       Ты получил мое признание, хоть и двоякое, наделенное неполным пониманием. Ты ведь хотел большего, да? Что ж, прости. Я думала, будет достаточно и того тепла, что я самоотверженно предлагала тебе, вместе смеясь вечерами, задорно бегая по улицам той Ивы, еще не погибшей, не подорванной тобой. Знаешь, а ведь с теми домами, громко встретившимися с твердой землей, упала и моя жизнерадостность, та, что обогащалась с видом твоей задорной улыбки, проскакивающей на знакомом лице. Однако, я смогла не таить в себе обиду, все еще надеясь, что ты не забудешь тех радостных минут, оставшихся в милом детстве. Я часто вспоминаю тебя: бодрый юноша, циничный, лицемерный, но добрейший, понимающий, немного обидчивый и ранимый. Всё же, ты был двуличен. Но я жалею лишь о том, что тех мгновений, которыми ты приказал мне освещать свой жизненный путь, больше нет, и никогда не будет. Они тщетно канули в небытие, вскоре забрав туда и тебя. И сколько бы я не плакала, грустно улыбалась, смотря на запылившуюся фотографию на простеньком столике, я не смогла утерять силу, подаренную мне твоим уходом. Ты сделал меня сильнее, чем я была прежде. Искусство - это взрыв, неважно чего: чувств, эмоций, бомб, подкидываемых тобой. Я поняла это давно, еще при нашей первой встрече. Ты оказался его частью, что можно было понять, лишь поглядев на тебя, робко обведя беглым взором, как это сделала я, тут же услышав что-то язвительное в ответ, связавшее нас. И мне не было стыдно обнимать тебя, дотрагиваться до густых твоих волос, ероша те, двусмысленно шутить, после смущаясь, как и тебе. Мы хорошо знали друг друга, однако, недостаточно. Но это не мешало мне мириться с твоей манией величия, постепенно понимать всю твою важность, любить, не показывая привязанности. Когда я узнала о твоей смерти, звезды, со временем разгоревшиеся на моем небе, вновь потухли, попросту перестали светить, радовать, двигать вперед. Палачом же оказался ты сам. А сейчас, стоя у твоей могилы, я начинаю ненавидеть все то, что никогда не исчезнет из треклятой памяти, те наши взлеты и падения, совершаемые вместе. Я не перестаю верить: ты будешь освещать мой путь и далее. Только уже не воспоминаниями, а своими широкими ладонями, обратившимися в опаляющие солнечные лучи.       Ты всегда считал, что жизнь - сплетение множества мимолетных мгновений, навсегда запоминающихся, навечно остающихся в памяти. Ты всегда походил на свое дикое искусство, некогда оставившее на моей душе вечное клеймо, корни которого, увы, уже не выкорчевать. Это и есть твоё искусство, Дейдара-нии?