Доброволец

— А теперь, в честь третьей по счету Квартальной бойни… — возвышает голос президент. В кадре появляется юноша, одетый во все белое, который протягивает Сноу шкатулку. Тот откидывает крышку, и перед нами открывается вид на ровные стопки желтоватых конвертов. Очевидно, первые президенты расписали свой замысел на века. Кориолан достает конверт с отчетливой надписью 75, поддевает клапан, после чего достает небольшую белую карточку и без запинки продолжает: — Дабы напомнить повстанцам, что даже самые сильные среди них не преодолеют мощь Капитолия, в этот раз Жатва проводится среди уже существующих победителей. Мама слабо вскрикивает, Прим закрывает лицо руками, а я ощущаю то же, что и люди на площади. Недоумение. Как это — среди уже существующих победителей? Внезапно я понимаю, что это значит. По крайней мере, лично для меня. В Двенадцатом Дистрикте живы всего лишь три победителя. Двое мужчин. И одна девушка. А это значит, что я вернусь на Арену. *** Мы втроем стоим отдельно, на огражденной веревками площадке. На этот раз Жатва будет длиться не больше минуты. Ровно в двенадцать появляется Эффи в блестящем парике с золотым отливом, на ней надето платье с сотнями бабочек и черные лакированные туфли на пятнадцатисантиметровом каблуке. Она по традиции приветствует всех собравшийся, но заметно, что ее голос дрожит из-за страха. Эффи аккуратно и даже можно сказать медленно подходит к шару, где всегда находились женские имена. Но теперь там находится только одна бумажка с моим именем. Дрожащими пальцами она открывает ее и читает: — Поприветствуем вашего первого трибута — Китнисс Эвердин! Я делаю решительный шаг вперед и оказываюсь прямо рядом с нашей сопровождающей. А Бряк тем временем уже направлялась в сторону другого шара. Я не знаю ход судьбы, но надеюсь, удача на моей стороне и трибутом станет не Пит. Итак, она опускает свою тоненькую ручку в шар и вытаскивает одну бумажку. — … -она медлит и, выдыхая, произносит имя. — Хеймитч Эбернети! — Я доброволец! — выкрикивает Мелларк, оказываясь около Бряк. — Не делай этого, Мелларк! Подумай о ней! — говорит Хеймитч, схватив Пита за локоть. — Ты уверен, что хочешь этого? — Да, я хочу участвовать в Играх! — Не надо, Пит. Мы с Хеймитчем справимся и без тебя, — говорю я, пытаясь направить, Пита на нужное решение. Он не должен становиться трибутом на этих Играх. — Нет, я должен спасти твою жизнь, Китнисс, — говорит Пит, смотря на меня своими голубыми глазами. — Мелларк, не глупи, я могу защитить ее, — снова вмешивается в разговор Хеймитч. — Нет, все решено! Мисс Бряк, я доброволец! — Пит, не делай этого. Забери свои слова назад! Мы не сможем больше победить вместе! Ты это понимаешь? — Да, поэтому победить должна ты… — Черт возьми, Мелларк, я люблю тебя, а ты тут решил жертвовать собой! — выкрикиваю я, я уже готова вцепиться в него или даже ударить. На площади царит тишина, люди просто не могут понять, что тут происходит. Зачем мы устраиваем эту сцену? Да, черт возьми, мы выясняем отношения! Это жизнь, друзья! Мелларк вызвался добровольцем, чтобы пожертвовать собой, чтобы я вернулась домой победителем, но такого не произойдет… — Прости меня, Китнисс, но все уже решено… Я трибут на 75 Голодных играх! — отчетливо произносит Пит, поворачиваясь лицом к толпе. — Поздравляем наших трибутов — Китнисс Эвердин и Пит Мелларк! — Прости, Китнисс, тут я уже бессилен, — отвечает Хеймитч, смотря на меня. Есть две новости — одна плохая, другая хорошая. Первая — Пит отправляется со мной на Игры, чтобы защитить меня и любой ценой, даже ценой собственной жизни, дать мне выиграть и вернуться домой. Он должен жить. Он заслуживает это. Я хочу поступить правильно! Хот раз в жизни. А вторая новость — я, наконец, разобралась в себе и призналась на весь Панем, что люблю Пита Мелларка. Мы, «несчастные влюбленные», вновь отправляемся на Арену, но теперь уже против существующих победителей.