Равнодушие

Моя замкнутость не помешала мне найти друзей на родном факультете, на Слизерине, конечно. Ребята знакомились со мной сами, и я чувствовал себя в своей тарелке, находясь рядом с ними. Постепенно меня начали ценить за тонкий ум, выдержку, спокойствие и толерантность. У меня появились и лучшие друзья – Герни Долиш и Джером Макнейер. Мы были не разлей вода. Спокойный я, веселый Герни и сильный Джером. Такие разные составляющие одного целого. Мы всегда очень весело проводили время. Жаль, что не всегда это было культурно: Герни и Джером полны не только энтузиазма, но и безумства. И если думать о том, кто из них мне все-таки нравился больше, то я, несомненно, выбрал бы Герни. В школе, к сожалению, не было человека, который был бы близок мне по духу, но Герни понимал меня лучше, чем остальные. Оставшись наедине, мы могли поговорить по душам, разобраться в себе и окружающих, понять друг друга. В отличие от Джерома, Герни искал себя, но, к сожалению, ему давалось это с трудом. В обществе всегда был разным: угрюмым и неразговорчивым, веселым балагуром, жестоким насмешником или благородным защитником. Такие мелочи никогда не волновали Джерома. Его характер был неизменен. Немного грубоватый, безумный, активный и довольно жестокий. Поэтому он идеально справлялся с ролью загонщика в команде Слизерина уже с третьего курса. Я же упорно рвался в команду с первого. Через два года мне улыбнулась удача: сначала меня взяли на недолгую замену, но я показал такие хорошие результаты, что обосновался ловцом довольно серьезно. Впрочем, до Джеймса мне было далеко. Все равнялись на Джеймса, а также восхищались тем, какая прекрасная династия ловцов получилась у Поттеров. К счастью, судьба больше не давала мне шансов подружиться с детьми моих героев. Тем более меня не покидало чувство того, что Поттеры до сих пор надо мной смеются, а Джеймс, хоть я однажды и вырвал у него победу на четвертом курсе, не воспринимает меня как соперника. Только чем старше я становился, тем легче относился к этому. Наверное, я взрослел. К пятому курсу мне было все равно, кто и что обо мне думает. Как и хотел отец, я занялся учебой. Кроме того, я занимался квиддичем, как и хотела мама, которая видела во мне талант. Да, я взрослел, но мои лучшие друзья оставались избалованными мальчишками. Вот только к обычным глупостям прибавились гормональные всплески, и часто под раздачу пошлых шуточек попадали все хорошенькие девочки Хогвартса. Среди них была и Лили Поттер – младшая, которой уже исполнилось тринадцать лет, и развивалась она не по годам. Она и в детстве была премилой, а с возрастом это очарование перерастало в настоящую женскую красоту. Под шутками Герни и Джерома я ясно видел непростое желание обладать ею. Каждый хотел сделать ее только своей, ведь одной ночи с такой девушкой мало. Хотя даже об одной ночи все парни Хогвартса могли только мечтать: ее брат, как цербер, следил за целомудренностью сестренки. Она и сама была бы рада испытать первую юношескую влюбленность: и поцелуи, и признания, и объятия, только действительно для такого она была еще молода. Я тоже так считал и даже понимал Джеймса. Так и должны поступать старшие братья. А если у моих друзей не получалось обратить внимание Лили на себя, они привязывались к Розе. Только совсем по-другому. Ее полное тело ни у кого не вызывало чувства умиления, а особенно у моих друзей. Каждый раз они в подробностях рассказывали мне, как именно ее вновь обозвали, как довели до слез, как запугали, словно молодую овечку, как снова вышли сухими из воды. Я лишь удивлялся: как такой идеальный защитник, как Джеймс, не мог защитить и Розу? Но даже если у Джеймса было время только на одну подопечную, почему ее не может защитить родной брат, Хьюго, который уже был со мной одного роста. Они с Лили почему-то слишком быстро взрослели. Может, дело было в другом: Роза не делилась таким с семьей. Она могла молча проглатывать издевательства, ожидая, что когда-нибудь им надоест ее равнодушие. Расчет ее был неверным. Мои друзья просто не такие люди, за каких она их принимает. Я всегда за ней наблюдал, ведь это она единственная в поезде, кто знал мое имя. До сих пор меня мучили догадки о том, что ей сказал про меня Рональд Уизли, и откуда он вообще меня знает? Все свое время Роза проводила с семьей. Друзей у нее, как таковых, не было. Да и вообще, я считал, что родители-герои войны – это худшее наказание для детей. Невозможно узнать, кто хочет дружить с тобой, а кто – с ребенком героя. Слава Поттера не утихала, но это хорошо, что звездной болезнью заразился только Джеймс. Я всегда считал его этаким павлином, стоило было лишь увидеть его на тренировке. На поле для квиддича собирались толпы фанаток, а он мастерски выполнял на метле различные трюки. Я не солгу, если скажу, что в Джеймса Поттера были влюблены все девушки от двенадцати и старше. Это логично – мускулистые, высокие брюнеты со связями в обществе, с хорошей родословной, да еще и не обделенные талантом, нравились всем. Просто идеальный самец. Полная противоположность Альбусу. Альбус – другой: лишенный тщеславия и позерства, добрый, помогающий всем, кто к нему обращался. Так считал весь Хогвартс. Только вот я видел, как за этим скрывается такой же Джеймс, просто Алу не хватало смелости признать, что важнее всего в жизни – это эгоизм. Для меня было очевидным, что он лишь играл свою роль ангелочка, дабы понравиться всем. Впрочем, это его дело, каким выставлять себя в обществе. К нему я относился с равнодушием. Лили Поттер называли «лучиком Хогвартса». Всегда улыбчивая, оживленная и непоседливая, она располагала к себе как сокурсников, так и преподавателей. Я лично видел, как наша строгая МакГонагалл давала ей сахарный леденец из Сладкого Королевства. Мне казалось, что всеобщее внимание к ее персоне не пройдет бесследно. Наверное, когда Джеймс закончит школу, она пустится во все тяжкие с каждым из понравившихся парней, и сердце ее будет разбито. Но сейчас мне было неинтересно за ней наблюдать. Хьюго стремился взрослеть с пугающей быстротой. Я видел, как за завтраком он то обнимается с одной девочкой, то целуется с другой, и некоторые из них даже мои ровесницы! Страшно подумать, как рано пришло к этому парню половое созревание. А еще я заметил, что он всегда успокаивает девушек, убивающихся из-за Джеймса. Отличный ход, ничего не скажешь: втереться в доверие, подставить свое плечо в нужный момент и получать благодарности в виде нежности и ласки. Хорошо, что я не был его другом, иначе пришлось бы выслушивать пикап-истории, а пока эту должность с радостью выполнял Джеймс. Я заканчивал завтракать, когда Поттеры-Уизли дружно зашли в Большой Зал все вместе, как всегда. Даже если бы они к морским чертям все рассорились, то на завтрак зашли непременно вместе: вот такая у нас была хогвартская константа. А Хьюго в этот раз шел в обнимку с четырнадцатилетней Сиругни Хоукс; их «роман» длился уже неделю. Лили смеялась над тем, что рассказывал Джеймс; Альбус и Роза, тоже улыбаясь шуткам старшего брата, шли позади. Я бросил вилку на стол, сетуя на самого себя. Когда же я повзрослею окончательно? Когда же я стану к их семье равнодушным?