А я не верила в чудеса

Я никогда не любила Рождество. Потому что его нельзя проводить в одиночестве. Считается, что у тебя должен быть кто-то, кого ты любишь и кто любит тебя. Ты должен посвятить себя любимому человеку. Кто только придумал этот глупый обычай? И то самое, очередное скучное Рождество, обещало стать худшим Рождеством в моей жизни. Пока мои союзники усиленно создавали показуху веселого яркого праздника, наряжая елку и развешивая повсюду блестящие побрякушки, я бесцельно бродила между ними, провожая глазами их довольные увлеченные лица. Меня окликнули по имени, приглашая присоединиться к веселой суете, на что я молча мотнула головой и тихо протиснулась к выходу. На улице было как-то необычайно холодно: всего за день температура опустилась градусов на десять, и колючий ледяной ветер ущипнул мои щеки. Такая погода не отпугивала меня в тот момент; предпочтя общество зимней стужи беззаботным тиммейтам, я села на холодную скамейку и затянулась сладким ядом никотина. Почему-то мне захотелось остаться здесь и замерзнуть до смерти. Я снова услышала свое имя, что донеслось до моих ушей из беспутно распахнутого окна. Инженер по-отечески спокойно отругал крикунью за раскрытое окно и поручил ей какое-то задание. Окно с шумом захлопнулось, и голоса изнутри затихли, словно кто-то выключил звук. Я снова погрузилась в свои мысли, все больше и больше съедавшие мою и без того неспокойную душу. Когда наемники всей толпой вывалились на улицу со связками гирлянд и раскладной лестницей, я вернулась на базу. Меня едва не затошнило от изменившейся обстановки: щедро украшенная елка, колокольчики, гирлянды... Я подошла к огромному рождественскому дереву, и меня посетило странное желание пнуть его, чтобы оно с шумом упало на пол, и разноцветные осколки игрушек рассыпались по всему дощатому полу... Я втянула носом его запах: это был запах настоящей лесной хвои с нотками почти забытого этим деревом зимнего воздуха. Еще утром оно было живым. Я сняла перчатку и погладила его колючую зеленую ветвь. В тот вечер они снова позвали к себе Красных. Я помню, чем закончился один такой вечер для меня. Мне не хотелось с ними сидеть и вообще встречаться с ними. Мне было стыдно, так стыдно, будто они все до единого знали о моем позоре и видели его вживую. Едва только стемнело, как вся база будто по волшебству озарилась разноцветными светодиодами гирлянд. Меня запрягли помогать на кухне, точнее, больше контролировать Поджигательницу, с энтузиазмом отдававшуюся готовке. Ей не доверили торжественный запуск огромной индейки в разогретую духовку: Инженер снова отозвал ее с чем-то помочь. Зайдя на кухню, он встретился глазами со мной, усердно шинкующей овощи в салат, взял Пиро за локоть и протопал на выход, одарив меня холодным взглядом. Боится за свою девушку. Интересно, Фло рассказала ему то, чем по секрету поделилась с ней я? Как только стол был накрыт всевозможными угощениями и, конечно же, алкоголем, я скинула фартук и направилась к себе, дабы переодеться во что-то более спокойное, чем шпионский наряд. Нырнув в шкаф, я перебрала легкие, струящиеся блестящие ткани, и среди висевших платьев haute couture, что были моей маленькой слабостью, я нашла простое, немного невзрачное синее платье строгого фасона. Скинув с ног сапоги, я встала в удобные лодочки на маленьком каблуке. Напоследок я уложила волосы и наложила неброский макияж только ради того, чтобы выглядеть не слишком расстроенно и апатично - косметика может творить чудеса. К моему приходу в гостиной уже собрались тиммейты. Увлеченные разговорами, они сидели за столом и ждали команду RED. Завидев меня, Пиро тут же махнула мне и похлопала по свободному месту рядом с собой, но Инженер снова посмотрел на меня как-то не так, и я воздержалась, скромно заняв краешек дивана. И вот раздался стук в дверь. Красные, чьи лица стали действительно красными от мороза, поздравили всех, прошли в гостиную и заняли места за длинным столом. Глаза бы мои не видели этих Красных. Они такие же, как и ты. Пятнадцать мужчин и одна дама тут же принялись за выпивку и угощение. Мне же кусок в горло не шел. Найдя на журнальном столике какой-то каталог, я с наигранным интересом принялась листать его. Сначала ко мне усиленно приставали с просьбой попробовать то восхитительно прожаренную индейку, то вот этот умопомрачительный салат, то глотнуть бренди, но вскоре обо мне позабыли напрочь. Слегка усладив свои животы рождественской снедью, они принялись обмениваться подарками. Краем глаза я увидела, как разворачивали свои подарки Инженер и Поджигательница. Инж получил от Пиро свитер ручной вязки с узором в виде гаечных ключей и тут же примерил его - это немедленно пробило мужика на скупую слезу умиления. Пиро же получила устройство для пускания множества пузырей, очевидно, ручной сборки самого техасского умельца. Вскоре вся комната наполнилась пузырями, а сама парочка уютно расположилась на диване и предалась теплому поцелую, отражаясь на пузырях. Я вздохнула и проткнула один из них пальцем. Я отложила подаренный мне подругой кактус в горшочке и оглядела гостиную. Эти пьют, те хохочут не переставая, эти лобызают друг друга, словно видятся в последний раз... Неужели я нужна кому-то из них? Сама того не желая, я снова вспомнила о тебе. Я горько и отчаянно плакала, закрывшись в душевой. Повернув вентиль крана умывальника на полную мощность, я задыхалась в рыданиях, а поток воды перебивал меня своим шумом. Тушь черными кляксами потекла по моим щекам, и я смыла ее совсем вместе с помадой, заодно ополоснув лицо ледяной водой. С трудом взяв себя в руки, я вернулась к остальным. Ничего не изменилось. Никто не заметил моего ухода, и я, налив себе легкого вина, пригубила его и снова уткнулась пустыми глазами в журнал. Внезапный стук в дверь заставил всех оторваться от своих дел. "Я открою", - мой голос стал чужим, я словно услышала себя со стороны, настолько мне стало наплевать на себя и окружение. Я подошла к двери и схватилась за ручку. Земля просто ушла у меня из-под ног, а с моих губ непроизвольно вырвался вздох удивления. Ты, собственной персоной, ты, слегка запорошенный выпавшим снегом, стоял тут, на пороге моей базы. "Здравствуй, Мадлен. Может, впустишь меня?" Господь, я почти позабыла твой голос. Тогда он показался мне таким медово-сладким, что я просто кивнула и прижалась к стене, давая тебе пройти внутрь. Увидев тебя, наемники обеих команд радостно заголосили и пригласили тебя за стол. Но ты стоял, не шевелясь, и смотрел куда-то вверх. Загадочная улыбка играла на твоих губах. Я вспомнила, как они дарили мне счастье. "Омела", - вдруг произнес ты и посмотрел на меня. Мужчины за столом заголосили еще громче, а я не могла унять биение своего настрадавшегося сердца. Не помня себя, я очутилась в твоих ласковых руках и приникла к твоим теплым губам. Кто-то отчаянно захлопал в ладоши, и вскоре остальные присоединились к нему. "Я больше никуда не уеду от тебя. Я останусь здесь, с тобой, если ты простишь меня". "Я давно простила тебя, Мик..." От потока нахлынувших разом чувств мой голос сорвался, и я, как утопающая, обхватила твою шею и уткнулась лицом в твою красную рубашку. "Ну, чего ты плачешь? Ведь все хорошо". Ты улыбался, а я смачивала слезами твое плечо. От тебя пахло зимней улицей, долгой дорогой и еще чем-то до ужаса знакомым... Твои руки подхватили меня, закружили и понесли к столу. Сидевшие на диване тут же уступили нам место. Я снова посмотрела вокруг себя. Мир вновь стал возвращать свои цвета, и я, беззаботно рассмеявшись, снова обняла тебя, а ты взял пальцами мой подбородок и поцеловал меня. В этот момент кто-то щелкнул затвором фотоаппарата. А я не верила в чудеса.