Биатлонные каникулы.

POV Йоханнес.

      Проснулись мы все в районе часа дня. При нашем образе жизни, это непозволительная роскошь. Симон тихо похрапывал, скрывшись в недрах собственной кровати под одеялом, когда я отправился в душ, но когда я вышел из него, мужчина уже вовсю выполнял обязательный утренний комплекс зарядки, на который многие из нас наплевали. — Я думал ты проспишь ещё пару часов как минимум, — усмехнулся я, наблюдая как Симон наклоняется. — И тебе, Йоханнес, доброе утро, а точнее день. — Доброе-доброе. Я отправляюсь завтракать. Ты со мной? — Чуть позже. Уверен, Эмиль с Тарьеем уже проснулись и вперед тебя успели обчистить холодильник. — Не дай бог. Кстати, сегодня нужно съездить в супермаркет и купить продуктов. — А ты уверен, что он здесь есть вообще? — Надеюсь, что есть. Сейчас все проснутся и съездим.       Эмиль и мой брат действительно уже были в столовой и мирно завтракали, уплетая бутерброды за обе щеки. — Хомякам день добрый! — радостно прокричал я. — И тебе, бобёр, не хворать, — было мне ответом от брата.       Взяв из полупустого холодильника упаковку сока и отыскав на просторах кухонного шкафчика последнюю оставшуюся в живых булочку, я присоединился к парням. — Братец-кролик, ты чего такой унылый? Кто обидел мою прелесть? — весело спросил я у приунывшего брата, который сегодня был явно не в лучшем расположении духа и на каждую фразу решил огрызаться. — Не обращай внимания. Просто он не может смирится с тем, что я его вчера обставил на трассе, — ответил наоборот веселый Эмиль. — Так, всё-таки Эмиль, ты выиграл. Надеюсь вы не умудрились перед этим на что-то поспорить? — спросил я, догадываясь, что брат не просто так сидит не весел. — А ты думаешь, чего он надутый такой. Чуть позже ты увидишь, на что мы спорили, — закатил глаза Эмиль. — Свендсен, давай я что-нибудь другое сделаю, — взмолился Тарьей. — Ты сам это предложил, так что смирись.       По лестнице послышались громкие шаги, как будто спускалось стадо слонов. А нет, это небольшой косяк голодных биатлонистов.       Буквально через пару минут за столом собралась вся наша орава. Интересно было наблюдать за ними, когда они только проснулись. Все такие сонные, помятые. Не знаю, чем всю ночь занимался Малышко, но сейчас он не мог с первого раза попасть вилкой в огурец в салате. — Сегодня нужно обязательно съездить в магазин, — объявил Бьорндален, пролистывая утренний выпуск газеты. — Это да, — согласились все. — Но думаю, всем ехать не стоит, иначе нас просто разберут на сувениры, — вставил Антон. — Да нет, тут люди тихие, они не будут лезть в чужие жизни, — ответил Уле. — В этой местности живут практически одни старики. — Тарьей, готовься к выходу, — обратился Свендсен к своему лучшему другу. — Вы про что? — очнулся Дима. — Увидите, — Эмиль коварно потёр ладони и принялся рьяно жевать бутерброд, после чего сразу ушёл мыть посуду.       После завтрака все начали собираться в дорогу. Одеваться пришлось потеплее, ибо на улице начался ужасный ливень, сопровождаемый порывистым ветром. — Ну где же он? — взвыл Мартен, стоявший возле лестницы. Все ждали только одного, моего брата, который битый час марафетился в своей комнате и не хотел показываться нам на глаза. — Обещайте, что не будете дико ржать, — донеслось со второго этажа. Ну наконец-то.       Через секунду со второго этажа показалось нечто. Нас повергло в шок то, что мы увидели. Позже шок перерос в дикую истерику. По ступенькам спустился Тарьей, одетый в белое платье и парик ему в тон, на каблуках и с "боевой раскраской" на лице. — Теперь понятно, зачем ты в детстве платье сестры мерил… Я уже тогда что-то подозревал, — заржал я. — Эмиль, ты изверг, — я похлопал товарища по команде по плечу. — Мне нравится. Всегда ещё одну сестру хотел. — Я б женился, — выдал Симон, который сам буквально вчера проснулся в подобном наряде. — И с чего такое преображение? — Ну мы же вчера не просто так просторы трассы рассекали. Этой горячей красотке ещё надо с парнем в супермаркете познакомится, — пояснил Эмиль. — Нарекаю тебя Снежаной, дитя моё, — улыбнулся Малышко.       Около дома просигналило заказанное ранее такси. Представляю лицо таксиста при виде этого чуда.       Все одним потоком вывалились из дома. Вслед Тарьеею русские свистели и пели песню, которая звучала примерно так: "О боже,какая тёлка, в платье белом из шёлка".       Да, сказать, что водитель был в недоумении, ничего не сказать. Заводя машину он пробурчал: "Совсем эти звёзды на своих прихотях с ума посходили". Нас это повеселило, а вот мой брат бушевал, обещая закопать лучшего друга живьём.       Супермаркет в этой деревушке был всего один и заметно выделялся на фоне остальных скромных лавочек и магазинов.       Дружной гурьбой мы вышли из такси, пожелав водителю удачного дня. Ему сегодня точно будет, что рассказать коллегам, хотя вряд ли кто-нибудь ему поверит.       Появление Тарьея на просторах магазина вызвало неоднозначную реакцию у местного населения. Молодые люди доставали телефоны и фотографировали, мужчины свистели вслед, а старушки крестились и шептали молитвы. — Свендсен, тебе конец, — процедил мой брат, но при этом улыбаясь прохожим. Видимо, это было ещё одним уговором в споре. Эмиль тут же скрылся от него вместе с Уле в мясном отделе.       В поисках пропитания мы разбрелись в разные отделы, и минут десять вообще не пересекались. Когда продуктовые корзины полностью были заполнены, Свендсен подал другу сигнал, что пора начинать представление.       Мой брат отвернулся к стеллажу и стал ждать появление одинокого парня на горизонте. Наконец, такой молодой человек появился в поле его зрения. Это был молодой парнишка лет девятнадцати, голубоглазый, с наивным взглядом. Стало даже жалко его. — Молодой человек, не поможете даме? — милым голоском промурлыкал брат, а Свендсен, стоявший в нескольких стеллажах от него, нервно хихикнул. — Конечно, — улыбнулся паренёк. — Не могли бы вы достать мне вон тот сыр с верхнего стеллажа? Они его так далеко затолкали, что я не могу дотянуться, — мой брат показал своему ухажёру на дорой сорт голландского сыра. — Секундочку, — парень, который был выше Тарьея, встал на цыпочки и достал ему головку того несчастного сыра. — Пожалуйста. — Спасибо, — Тарьей старался не показывать своего лица. — Девушка, а может познакомимся? — всё шло прямо по сценарию. Парень ещё не представляет какое разочарование его ожидает, если он, конечно, не гей. — Эм, ну… я не знаю, давайте, — Бё обернулся. Молодой человек тут же резко побледнел и стал заикаться. — Ой, простите, я не такой, не примите близко сердцу… Извините, я вспомнил про одно очень важное дело, — оборачиваясь, он буквально побежал к выходу из супермаркета, а мы взорвались от смеха. Это было просто шедевральное представление. Если бы на каждом соревновании у нас был бы такой ультиматум, то борьба за первое место была бы очень ожесточенной и зрелищной. — Детка,ты была безупречна, — хохотал Антон. — Эмиль, тебе повезло, что я на каблуках сейчас. Когда мы придём домой, я тебя у-бью, — произнёс последнее слово по слогам Тарьей. — Женщина, не угрожайте мне, — СуперСвендсен показал другу язык и важно направился к кассе.       Тарьей закатил глаза и медленно поковылял к кассе, а мы последовали за ним.       Купленными нами продуктами при желании можно было накормить роту солдат. Я конечно успел заглянуть в кондитерский отдел и накупить себе сладостей. При этом по дороге вытащил Антона и Диму из ликёроводочного отдела, где они буквально пригвоздились к стеллажу с русской водкой. — Йоханнес, у тебя скоро диатез вылезет, — ужаснулся Симон, увидев мои прелести на кассе. — Ничего у меня не вылезет, да и я же не только себе купил, — оправдался я.       При виде нашего Тарьки кассирши просто обомлели и не отрывая глаз, автоматически отпускали товар. Сегодня мой братец явно был центром внимания.       Расплатившись, мы постарались как можно быстрее уйти из супермаркета, но тут-то нас как раз и подстерегла толпа поклонников, которые требовали автографов, внимания, фотографий и селфи с моим братом. Завтра в инстаграме, да что в инстаграме, во всём интернете будет ядерный взрыв. Эти фотографии взорвут весь спортивный мир. Уверен, Дима Губерниев даже снимет отдельный выпуск своей программы, посвящённый резкой женственности одного из представителей норвежской сборной.       Общение с поклонниками отняло в целом у нас лишние два часа. В середине "встречи" мы уже и не надеялись добраться до дома. Это казалось несбыточной мечтой, я уже мысленно представлял, как буду спать на коврике супермаркета. Эмиль не раз доставал из пакета конфеты и в наглую поедал их один.       Оказавшись на пороге нашего жилища, мы смогли вздохнуть свободно и распластались прямо на ковре в гостиной. — Даже в глуши покоя не дают, — заныл Мартен, поглаживая ковёр. — Мой хороший, ты такой мягкий. — Оказывается коврик может быть мягче любой кровати, — согласился Уле, а мы засмеялись. — Какие планы на вечер? — подал голос Симон. — Отомстить Эмилю, — раздалось со стороны старшего Бё. — Как только ноги перестанут ныть от каблуков. — Предлагаю поиграть в фанты, — выдвинул предложение Дима. — Что это? — Пишем на разноцветных бумажках желания, которые другие должны выполнить, кидаем все в одну шляпу или корзину, потом вытаскиваем по очереди и выполняем. — О-о-о, мы согласны, — согласились все сразу, но у нас была одна проблема: Всем было крайне лень вставать с пола. Но это рано или поздно пришлось бы сделать. Правда, этот момент настал только через полчаса. Я даже успел вздремнуть за это время. Меня разбудили наглые толчки в бок. Оказывается, таким образом переодевшийся брат решил меня разбудить. Прежний его наряд мне нравился больше.       Мальчики уже успели разложить продукты и вовсю писали на бумажках фанты, пришлось присоединится к ним. Судя по лицам, эти извращенцы писали там столь неприличные вещи, что мне стало страшно. Время от времени, кто-нибудь смеялся над своими мыслями и продолжал писать дальше. Наконец настал момент, когда все написали свои желания, которые мы поместили в старую фетровую шляпку, висевшую около входа. — Кто будет тащить первым? — спросил Дима. — Ты, — разом заулыбались все. — И зачем я это сказал? Кто меня за язык тянул, — пробурчал он и сунул руку в шляпу. Вытащив бумажку, Дмитрий стал вчитываться в написанное, и его лицо с каждым прочитанным словом бледнело. — Рассказать о том поступке, за который тебе будет стыдно перед каким-либо человеком всю жизнь… — парень задумался и стыдливо отвернулся. — В общем, Тарьей, не один ты знакомишься с парнями. Года два назад, на соревнованиях в Германии мы жили по соседству со сборной Аргентины по спортивной гимнастике. Среди них был один кучерявый парень по имени Адольф. Знаю, имечко то ещё. Он был открытым геем, и про это знали абсолютно все. Как-то раз, проспорив Жене Устюгову, я проиграл желание, и он загадал познакомиться с этим парнем и сходить с ним на свидание. Словами не описать, как неудобно я чувствовал себя когда отпускал комплименты этому красавчику и добивался его согласия на свидание. Но мне стало ужасно стыдно за себя, когда мне пришлось сказать ему правду. Парень вроде как и не обиделся, но я понимал, что каким бы он не был, я просто поиграл с его чувствами. И теперь, видя его на каких-либо мероприятиях, я стараюсь скрыться подальше. Вот.       Сказать, что мы были в шоке, ничего не сказать. Про это не знал даже Антон. Все слушали просто с открытыми ртами. Да, действительно жалко парня. Я никогда не имел ничего против геев, и других ЛГБТ движений, это такие же люди, как и мы, и они также достойны любви и права на нормальную жизнь, но к сожалению этого не объяснишь окружающему миру.       Следующим по жребию был Симон, он мысленно молил господа, чтобы ему не пришлось вновь одевать платье и обниматься со шваброй. — Постирай мои грязные носки, — зачитал желание француз. — Угадайте, кто его написал! — воскликнул он. — Тарьей, — в один голос воскликнули все. Брат ненавидел стирку и сгружал это дело на всех, кого можно: Маму, меня, Кристин, иногда на Эмиля. — Ну, что поделать, приноси завтра свои носки, посмотрим что можно с ними сделать. — А ты видел, что внизу приписано? — спросил Тарьей. — Вручную… Ты издеваешься? Это же ядерная атака, я погибну или у меня начнутся мутации во всём теле.       Парни заржали. Бедный Симон, ему предстоит ужасная миссия. Стоит пожелать ему удачи, терпения, и здоровых лёгких.       Дальше выпала моя очередь. С азартом в глазах я начал рыться в шляпе и вытащил бумажку побольше. — Сделай предложение руки и сердца соседу сидящему справа, — а справа сидел Шипулин. — Да чтобы так от души. С любовью, — дочитал я.       Антон еле сдержался, чтобы не засмеяться. — Мне первый раз будет делать предложение парень, дожили.       Тяжело вздохнув, я встал с насиженного места и встал перед этим биатлонситом-переростком на одно колено. — Господи, слава богу мама нас сегодня не видит. Точно высекла бы. Дорогой Антон, Антоша, Антон, — и после этого на русском добавил ещё одно слово. — Подшипник, — а дальше продолжил на английском. — Ты приглянулся мне ещё на моём самом первом старте. Весь такой растрёпанный, краснощёкий, с азартом в глазах… Ты сразу занял особое место в моём сердце. Твоё присутствие придаёт мне сил, заставляет жить, ты мой луч солнца, мой зонтик в дождливую погоду. Сегодня, я осмелился на то, на что без вмешательства некоторых извергов я бы никогда не решился. В присутствии самых близких друзей я бы хотел сделать тебе предложение руки и сердца, а лучше забирай меня всего, - выдал я, едва сдерживая хохот.       Парни обомлели.Я видимо настолько хорошо сыграл свою роль, что они реально мне поверили. Во мне умирает великий актер. И зачем я пошел в спорт? — Ты такого даже девушкам не говоришь, — проговорил Тарьей. — Я в шоке, — пролепетал Шипулин и потянулся к шляпе, теперь был его черёд. — Позвони кому-нибудь из товарищей по сборной и признайся в том, что ты, трахал… что я делал? Трахал лошадь… При этом поставить на громкую связь. Йоханннес, я тебя убью, маленький изварщенец. Тарьей, запрети ему читать порно журналы, и журналы для агрономов.       Да, я решил поизвращаться над своими друзьями и написал то, чтобы каждого из них заставило замяться.       Антон достал телефон и начал перебирать номера, после чего всё-таки выбрал и решил позвонить. — Алле. Легков, привет, как дела? — Дима со смеху свалился со стула. Шипулин додумался позвонить не кому иному, как Александру Легкову, русскому лыжнику, показавшему на Олимпиаде отличные результаты и выбившемуся в последней гонке в лидеры. Судя по слухам, парни частенько подкалывали друг друга и искали повод только бы заставить друг друга засмущаться. Но, как говорится, лучше признаться в подобном другу, нежели чужому человеку. — Отлично, вот только с тренировки пришёл. У вас как? Отдыхаете, бездельники, — весело ответил лыжник. — Отлично, говоришь, а у меня вот Саш, представляешь, беда, — тут Антон заржал, после чего всё-таки признался другу в страшном,. — Сань, ты представляешь... я лошадь... трахнул.       Легков аж закашлялся. Видимо, он пил. — Что? А я подозревал… ты тогда в Таиланде как-то странно на коров посматривал, — тут выпали все, но сдержались от смеха. — Опять, пьянь несчастная, на желание играете поди, — усмехнулся Александр. Провидица. Всё, что он говорил, нам дословно переводил Дима, стараясь передать разговор во всех красках. — Ну, мне вот тут предложение сделали. Подумываю в Норвегию перебраться. — О, другой мой, да вы из голубых, — саркастично ответил Саша на заявление друга. — Меня заставили, — заныл Антон. — Ну не плачь, — успокоил его Александр. — Спасибо, дорогой, успокоил, — холодно ответил Тоха. — Да ладно, не обижайся. Слушай, я тебе вечерком позвоню, окей? Я просто до дома только добрался. — Хорошо, — успокоился Антон. — До связи. Ну что, изверг, доволен? — обратился Шипулин ко мне. — Вполне, — засмеялся я.       Следующим по собственной инициативе вызвался сам Король биатлона, который в этой жизни по-моему перепробовал всё, от жареных тараканов до пряток в вонючем шкафу Шемппа, когда мы соревновались в Ханты-Мансийске и нам приспичило поиграть в прятки. Выглядело довольно забавно, но было очень весело, если честно, особенно когда великовозрастный Свендсен застрял под кроватью Туры Бергер.       Уле довольно долго шарился в шляпе и не мог решить, какую бумажку вытащить, красную или фиолетовую. — Уле, тяни фиолетовый, это цвет недотраха, — заржал Свендсен. — У меня с этим в отличие от тебя проблем нет, — гордо заявил Уле и вытянул красную. — О-о-о, и кто же эта роковая красотка? — Секрет, — улыбнулся Уле и принялся читать бумажку. — Провести репортаж из мусорки. Проигравший подходит к мусорному ведру и начинает: Здравствуйте, с вами внештатный корреспондент... Сам при этом какой-нибудь палочкой ковыряется в мусорке и рассказывает, кто и почему выкинул данную вещь. Кто это придумал, мать вашу?       Виновато повесил голову со странной улыбочкой на лице только Тарьей. Маленький паразит, как его любит называть Бьордален, для которого мы все были маленькими паразитами, но моего братца он любил больше всех.       Подойдя к урне, он извинился сразу перед ней и начал: — Я веду прямой репортаж из мусорного ведра дома семнадцать, расположенного по улице Ноут Стрит. Сегодня гостями нашей программы являются два ватных диска, выброшенных самым большим чистюлей в доме, то бишь мной, ибо я не дикий мужлан, также у нас присутствует банановая шкурка, выброшенная сюда жгучей блондинкой из семейства Бё, любовь к бананам у которого слишком подозрительна. Сначала бананы, потом платья, что дальше, товарищи? — тут Уле сделал весьма важную гримасу и продолжил. — А также упаковка из-под любимого одеколона самого Эмиля Хегле Свендсена, именно этим одеколоном я иногда травлю комаров и мух в комнате. Ну вот и всё, мусорка почти пуста, мы вернёмся на связь завтра вечером, когда наша студия будет вновь переполнена гостями. С вами был ваш любимый ведущий Уле Эйнер Бьордален на канале Мусор.ТВ.       Парни смеялись, а Свендсен негодовал, теперь ему стало понятно, куда почти каждый месяц исчезает флакон дорогого одеколона. Ему уже давно казался подозрительно знакомым запах номеров короля биатлона.       По-очереди оставались только трое Мартен, Эмиль и Тарьей. Брат у меня на пару со Свендсеном, конечно, были хитрожопыми и протолкнули друга вперед. Перематерившись на французком, Мартен потянулся за своим фантом. — Пробежаться по улице в трусах, — Француз нервно сглотнул. — Там же мороз стоит… — Давай-давай! — выкрикнули все сразу. — Тебе повезло, что у нас тут три дома на улицу. — Прибить мало, — процедил Фуркад и начал раздеваться.       Наблюдать за тем, как Фуркад в одних трусах по деревенской улице под осудительные взгляды старушек и удивлённые взгляды девушек, было более чем интересно. Сегодня же выходной, конечно на улицах даже в дождь будет многолюдно, но мы конечно про это забыли. Перед самым домом Мартен выполнил пару па и станцевал в луже, от чего мы истерли ещё минут десять.       Остались двое. Два главных противника на сегодня. Тарьей и Эмиль. Брат до сих пор лелеял мечту отомстить другу. Но у него это не совсем получилось.       Долго спорив, они всё-таки выбрали первым Эмиля, который скорчил недовольную гримасу и с улыбкой прочитал свой фант. — Позвонить любой из русских девушек и спеть песню Уитни Хьюстон – I Will Always Love You, — он тут же косо посмотрел на Шипулина. — Не, ну а что, я хотел сделать нашим девочкам приятное. Слышал я разочек, как они горланили эту песню в душе, — со смехом пояснил Шипулин.       Все приготовились к шоу. Слуха у Эмиля не было, но мы точно знали, кому он позвонит, тут могла быть только одна кандидатура. — Свет, привет, узнала? — Да, Эмиль, ещё бы мне тебя не узнать, — засмеялась Света, конечно же Слепцова. — Слепцова, я соскучился, поэтому приготовил тебе сюрприз, ты сейчас где? — С девчонками в раздевалке, они, кстати, тебе привет передают. — О, им тоже передай, скоро увидимся, а сейчас включи телефон на громкую связь. — Окей. Всё, включила, — мы за кадром включили негромко музыку, и великий маэстро запел, уже на первом куплете все валялись на полу, и девочки в России, как мы поняли, тоже. Стоило Эмилю допеть, как он сам заржал как ненормальный. Девочки в трубке зааплодировали и закричали "Браво!". — Эмиль, господи, — Света ухохатывалась с норвежского биатлониста. — Спасибо огромное, вот это поднял настроение. Ты был шикарен, я в шоке. Передай Антону, что ещё раз будет подслушивать, и мы ему все палки переломаем. — Окей, солнце, для тебя всё, что угодно.       Они ещё пару минут мило поворковали по телефону, после чего Эмиль стал наблюдать за тем, с каким лицом Тарьей достаёт бумажку. Раньше у них были некоторые разногласия по поводу Светы, но со временем они успокоились и остепенились.       Съесть банан без рук, это было как раз по части моего брата, который, наверное, смог бы съесть его в любой ситуации, даже при прыжке с парашютом. Никто не знает, когда именно началась его дружба с этим фруктом, но теперь на каждом этапе наших соревнований брат основательно ими закупается.       Специально для этого сверхважного занятия ему принесли свеженький банан из холодильника и очистили его, после чего его положили на стол, и все стали наблюдать как Тарьей его поедает. В этот момент он напоминал гусеницу, которая жуёт капустный лист. Как он только не ворочался, даже толкал банан носом. — Вы только посмотрите, как он эротично берет его в рот, — отметил Дима. — А ты только на это и смотришь, извращуга, — как бы между делом ответил ему Антон. — Мне мужики хотя бы предложения не делают. — Я хотя бы с ними не знакомлюсь.       Наконец наша гусеница доела свою пищу богов, и пока готовились новые фанты, Уле принёс из погреба вина и разлил его по бокалам. Спустя полчаса дом снова наполнился хохотом и пререканиями. В тот вечер мы позвонили еще не одной биатлонистке, разыграли ещё не одного друга, познакомились с парочкой красивых девушек возле дома и станцевали на размытых дождиком грядках, сфотографировались с чучелом, и главное сфотографировали спящего Уле с игрушечной мартышкой в руках.       Обожаю этих ребят. Я совсем недавно в их кругу, но мне уже стало понятно, что они именно те, кого я искал среди других людей, составляющих серую массу. Они необыкновенные, подвижные. Они делают мою жизнь ярче. Спасибо вам, ребята.