Пойдем поедим

Когда Намсун открывает глаза, ему кажется, что он не сможет даже просто вдохнуть, не то что пошевелиться. Он с трудом размыкает разбитые губы, которых почти не чувствует, и слышит хрип, как будто кто-то пытается воспользоваться пробитыми кузнечными мехами. Горло саднит, и безумно хочется пить, но Намсун не желает шевелиться, чтобы не разбудить более острую и ощутимую боль в теле. Он закрывает наверняка красные глаза и наслаждается короткими моментами мнимого спокойствия, когда болит только словно исцарапанное изнутри горло и гудящая голова. Скула медленно начинает наливаться тупой болью, и живот скручивает спазмом — организм просыпается, и Намсун боится даже дышать, чтобы оттянуть этот момент. Он чувствует, как продавливается кровать под весом чужого тела . — Вставай , — слышится низкий голос, и Намсун открывает глаза, моргая, чтобы привести зрение в порядок. Его взгляд цепляется за чужие оттопыренные уши, и из горла вырывается сдавленное хихиканье. Хынсу хмурится и настороженно смотрит на Намсуна, прижимая к его лбу ладонь . — В чём дело? Я повредил тебе вчера мозг? — Намсун резко прекращает хихикать, потому что в памяти всплывают совсем свежие воспоминания. Заметив перемену в его лице, Хынсу усмехается, а внутри младшего что-то ёкает. — Сейчас встану , — сипит Намсун и приподнимается на разодранных локтях, дыша сквозь стиснутые зубы. Тело мгновенно охватывает болью, которая рывками распространяется по нему. Намсун не выдерживает и со стоном падает на спину, шипя от неприятных мурашек, пробежавших вдоль позвоночника . — Помочь? — саркастично интересуется Хынсу, наблюдающий за ним с интересом учёного-натуралиста. Намсун молчит и старается не смотреть ему в глаза, чтобы прошлая ночь не всплывала в памяти так, будто это произошло минуту назад . — Староста Ко , — Намсун зажмуривается, потому что Хынсу нависает над ним и внимательно смотрит, кажется, прямо в душу, из-за чего он чувствует себя голым не только физически . — Встаю-встаю , — хрипит Намсун и, не глядя, отпихивает Хынсу, поднимаясь, уперевшись ладонями в постель, и пытаясь спустить ноги с кровати. Пытаясь — потому что колени натыкаются на бок Хынсу, и ткань формы того неприятно проходится по ободранной коже . — Свали с моей кровати , — Хынсу усмехается, но всё же встаёт и внимательно наблюдает за тем, как Намсун поднимается с кровати и кривится от боли. Тот испытывает некоторую неловкость и удушливую волну стыда, когда под пристальным взглядом идёт на кухню . — Ты будешь есть? — спрашивает Намсун, прополоскав горло и рот водой из-под крана, и ловит на себе взгляд, будто спрашивающий, кто научил его брать всякую гадость в рот. И ему хочется вслух ответить короткое и ёмкое: «Ты» . — А мы успеем? — Намсун пожимает плечами и тянется за лапшой к шкафчику. Его ноги неожиданно «едут» в стороны и скользят, из-за чего юноша теряет равновесие. Намсун шумно выдыхает, почувствовав опору и прижимаясь покрытой ссадинами спиной к груди Хынсу, и крепко цепляется за его запястья. Он закрывает глаза и прижимается затылком к плечу старшего, желая остаться так подольше, не возвращаясь в неприятную реальность . — Не отпускай , — вырывается у Намсуна, когда Хынсу порывается убрать руки. Он скорее чувствует, чем слышит смешок бывшего лучшего друга . — Как романтично , — Хынсу отпускает Намсуна и толкает его в спину, отстраняя от себя. Тот как ни в чём не бывало достаёт лапшу и открывает её. Во рту чувствуется привкус крови, она же шумит в висках, заглушая глупые мысли, полные горечи и сожалений о том, что им нельзя остановиться на том, что было меньше минуты назад, и остаться так. Всё началось только по вине Намсуна и лишь частично перекрывает её теперь . Намсун облизывает резко пересохшие губы, он едва ли в состоянии выдержать неумолимый и пронзительный взгляд Хынсу. Он знает, что бывший друг не станет его жалеть, и даже думал до этого, что готов. Но сейчас ему банально страшно. Хынсу усмехается и отворачивает голову, и Намсун задерживает дыхание, сжимая пальцами лямки рюкзака. Он стоит на неровных каменных ступенях, поднявшись по которым и свернув направо, можно попасть к дому Хынсу, и на часах уже десять вечера. Намсун не хочет, чтобы Пак послал его в очередной раз с такими предложениями, потому что чувство вины за произошедшее три года назад грызёт его изнутри практически до физической боли.Хынсу снова смотрит на него, вытаскивает руку из кармана брюк песочного цвета и манит пальцем к себе . — Пойдём , — коротко бросает он и отворачивается, направляясь по каменным ступеням наверх. Намсун идёт за ним и нервно кусает губы уже чисто рефлекторно, потому что он всё-таки получает не отказ. Кто, правда, знает, что будет делать Хынсу на самом деле. Он проходит мимо своего дома, и Намсун невольно сглатывает, следуя за ним по тёмной улице, где по пути становится всё меньше фонарей. Хынсу останавливается слишком внезапно и сворачивает между домами, а младший едва не проходит мимо. Пак снимает с себя рюкзак и опускает его на асфальт . — Ты всё ещё можешь передумать и пойти домой , — с издевательской ноткой предлагает он, развернувшись к Намсуну. Тот отрицательно мотает головой и шумно выдыхает через рот, медленно стягивая с плеч лямки рюкзака. Намсун шмыгает носом, трёт его тыльной стороной ладони и бросает рюкзак куда-то к стене одного из домов. Хынсу не сдвигается с места, поэтому Намсун подходит к нему сам, опустив глаза, чтобы не смотреть на старшего, но всё равно чувствует пронзительный взгляд на себе. Юноша видит пальцы, цепляющие его за ворот рубашки и тянущие вперёд и наверх. Намсун поднимает взгляд и случайно прикусывает кончик языка, когда скулу обжигает болью. Его голова по инерции мотается вбок. В живот врезается кулак, и Намсун сгибается, ударяясь подбородком о руку, держащую за ворот рубашки. Хынсу отпускает его и пинает с силой по боку, заставляя сделать несколько шагов в сторону и упереться плечом в стену. Он разворачивает Намсуна и ударяет спиной о каменную поверхность, смяв пальцами белую ткань рубашки. Хынсу сжимает рукой его шею и снова ударяет по лицу, поднимая колено и врезаясь им в живот младшего. Когда он отступает на шаг назад, Намсун кашляет и сгибается, опускаясь на корточки. Пак толкает его в плечо, и юноша заваливается набок, но успевает выставить руку. Хынсу дёргает его за лацканы пиджака вверх и бьёт коленом по лицу, царапая швом на брюках припухшие губы. Намсун сплёвывает слюну вперемешку с попавшей в рот кровью из носа и снова сгибается пополам, потому что в животе взрывается сноп боли, а потом в скулу врезается неровная подошва, и младший пытается цепляться за стену, чтобы не упасть. Следующего удара не следует, и он поднимает голову, глядя на Хынсу снизу вверх . — В чём дело? — с искренним недоумением спрашивает Намсун и заходится кашлем . — Продолжай , — Хынсу смотрит на него, и из-за теней на его лице юноша не может понять, какие эмоции он сейчас испытывает. Намсуна напрягает тишина в ответ и полное бездействие Пака, но поторапливать его он не собирается. Хынсу усмехается, вздёрнув подбородок и переведя взгляд вверх, и наклоняется, дёргая Ко за ворот рубашки . — Поднимайся , — Намсун вытирает рукавом пиджака кровь, сочащуюся из носа, и, держась за стену, поднимается, но не успевает это сделать, потому что Хынсу, видимо, меняет планы. Пак толкает его, из-за чего младший падает на колени и морщится, ударившись ими об асфальт. Намсун резко вскидывает голову, услышав звук расстёгиваемой молнии. Хынсу смотрит на него с будто прилипшей к губам усмешкой, и внутри младшего всё поджимается. Явно не от страха или отвращения. Намсун смотрит в глаза Пака и тянется за его пальцами, которые проводят по волосам Ко и возвращаются к ремню брюк, расстёгивая его. Юноша кладёт ладони на бёдра Хынсу и медленно открывает рот, чувствуя, как внутри него, где-то в области груди будто ворочается что-то большое и громоздкое, напоминающее о том, что закончилось три года назад вместе с их дружбой. Асфальт царапает колени младшего через ткань брюк, которая наверняка сейчас рвётся так же легко, как и кожа. Младший сжимает пальцы на бёдрах Хынсу и давится, резко отстраняясь и закашливаясь. Он прижимается лбом к коленям Пака и закрывает глаза, и в низу живота теплеет, когда его грубо тянут за волосы наверх. Намсун встречается глазами с Хынсу и снова давится, но на этот раз отстраниться ему не дают, крепко держа за волосы на затылке. Он дышит через нос и чувствует, как чужой орган упирается ему в глотку. Хынсу удерживает его голову и не отрывает взгляд, который всё такой же пронзительный, но наверняка помутневший, от лица младшего. Намсун просто позволяет ему сделать всё самому, только изредка сжимает пальцы на чужих бёдрах и старается расслабиться, чтобы заново привыкнуть. Когда Хынсу рывком отстраняет его от себя и застёгивает брюки, у Ко уже начинают болеть губы, которые наверняка разбиты. Намсун сплёвывает на асфальт, чувствуя не самый приятный вкус на языке, и поднимает взгляд на Пака, думая, что сейчас точно похож на побитого щенка. И не то чтобы он против, потому что Хынсу, кажется, это даже нравится . — Ко Намсун , — Пак наклоняется и поднимает свой рюкзак, после оборачиваясь к юноше, привалившемуся спиной к стене дома . — Думаю, на этом мы можем закончить , — Намсун вздрагивает, встретившись с ним взглядом, и не может отвести глаза . — Закончить? — эхом повторяет он, поднимая руку и вытирая рукавом пиджака опухшие губы . — Не понимаю, о чём ты , — Хынсу хмурится, но Намсун не даёт ему ничего сказать, добавляя: — и не хочу понимать , — Пак криво усмехается и подходит к нему, присаживаясь на корточки и поддевая пальцами его подбородок . — Я говорю: хватит ходить за мной с умоляющим видом , — Намсуну, кажется, рвёт крышу на несколько мгновений, потому что лицо Хынсу неожиданно оказывается близко, а пальцы сжимают ворот его рубашки . ' Что я собирался сделать?' — эта мысль звучит в унисон со словами Хынсу: — И что ты собираешься делать? — Намсун нервно улыбается и отпускает ворот рубашки Пака, откидываясь обратно на стену. Хынсу издаёт смешок и выпрямляется, и Ко провожает взглядом его спину . Намсун включает воду и рассеянным взглядом наблюдает за тем, как струя бьёт в дно ванной и разлетается прозрачными брызгами в стороны. Вроде бы ничего нового он не испытал вчера, но каждый синяк нещадно болит, а внизу неприятно тянет и чуть ли не свербит. И сидеть вот так — обхватив согнутые в коленях ноги руками — неудобно и тоже больно. И чувство вины никуда не уходит, продолжая грызть его изнутри. Как ему вообще в голову могло прийти, что он может искупить свою вину таким образом? Как будто что-то новое предложил. Намсун усмехается и протягивает руку, наблюдая за стекающей по сбитым костяшкам водой, которая мелкими струйками огибает запястье со следом от зубов и срывается с ободранных локтей. Стук двери отвлекает юношу, и тот поворачивает голову, глядя на Хынсу . — Ты долго плескаться будешь? Мы опаздываем , — Намсун поджимает губы и стряхивает с руки воду, опираясь ладонями о бортики ванной и медленно поднимаясь на ноги . — Иди , — мотает он головой, переключая воду с крана на душ и жмурясь, потому что она брызжет ему в лицо . — Я позже подойду , — Хынсу закатывает глаза и с грохотом закрывает дверь в ванную, принимаясь расстёгивать пиджак. Намсун рефлекторно сглатывает и смотрит на него, чувствуя себя очень тупо . — В чём дело? — вздёргивает брови Хынсу, и юноша мотает головой, отворачиваясь. Намсун просто стоит и ждёт, слушая шорох одежды, и судорожно выдыхает, почувствовав прикосновение к покрытой ссадинами спине. Он поворачивается и перехватывает запястье Хынсу . — Дай мне просто помыться , — Намсун отстранённо отмечает, как жалко звучит его просьба. Хынсу усмехается, и вдоль позвоночника юноши пробегают мурашки . — Потом помоешься , — Пак убирает руку Намсуна от своей и разворачивает его спиной к себе. Тот шумно дышит через рот и упирается руками в стену, прогибаясь в спине, когда Хынсу надавливает ему на поясницу. Пак кусает кожу между лопатками и раздвигает пальцами его ягодицы, с удовольствием слушая сдавленные всхлипы Намсуна и наблюдая за его вздрагивающей спиной, безжалостно медленно проникая внутрь него. Хынсу замирает и смотрит, как юноша сжимает руки в кулаки и опускает голову, громко дыша. Пак тянет его за волосы назад и прижимает спиной к своей груди, жалея, что здесь нет большого зеркала, чтобы Намсуну было стыдно. Чтобы отводил взгляд и задыхался от смущения, как будто он раздетая школьница, оказавшаяся в мужской бане. Намсун цепляется пальцами за руку, перехватившую его поперёк груди, и жалобно стонет от первого толчка. Хынсу громко выдыхает ему в ухо и отпускает, толкая обратно к стене. Намсун почти скулит, едва удерживаясь на ногах, и скребёт короткими ногтями по облицованной кафелем стене, выгибаясь так, что лопатки сходятся вместе. Хынсу скорее угадывает, чем отчётливо слышит своё имя среди всхлипов и сдавленных стонов. Намсун дрожит и обмякает, но не падает, потому что Пак прижимает его к стене и размашисто двигается, слушая жалобные тихие стоны и кусая напряжённые плечи . Намсун съезжает по стене на дно ванной и шипит от саднящей боли внизу, но Хынсу тянет его за локоть наверх и толкает под струи воды . — Может, ты мне ещё спинку потрёшь? — слабо хмыкает юноша и мычит, когда Пак запихивает ему в рот кусок мыла . — Лицо могу потереть. Мочалкой , — зловеще отвечает Хынсу, а Намсун отплёвывается от мыла и морщится, демонстрируя бывшему другу средний палец . Намсуну хочется спрятаться куда-нибудь от этого взгляда, но скорее Хынсу сейчас развернётся и уйдёт, чем он сам отведёт глаза. Пак раздражённо выдыхает и действительно собирается уйти, но юноша подаётся вперёд и хватает его за руку . — Тебе вчера было недостаточно? — спрашивает Хынсу и с раздражением отцепляет чужие пальцы . — Я вроде сказал.. — Хынсу , — Намсун перебивает его и замолкает, не зная, что сказать. Извиниться в очередной раз? Предложить избить себя ещё раз? А толку-то, если никому из них не становится легче. Ненамного, по крайней мере . — Предлагаешь многозначительно помолчать? — хмыкает Хынсу и насмешливо смотрит на Намсуна . — Хочешь чего-то конкретного — говори, ублюдок , — юноша едва заметно вздрагивает от того, как звучит это «секки-я» из уст Пака . — Пойдём поедим , — предлагает первое, что приходит в голову, Намсун, лишь бы не выглядеть совсем глупо. Хынсу вскидывает брови и одним только своим видом спрашивает «Серьёзно?» . — Рамён. Я приготовлю , — выражение лица Пака становится насмешливым . — Ты приготовишь? — переспрашивает он и засовывает руки в карманы, окинув юношу взглядом с головы до ног . — К себе меня заманиваешь? — Намсуну чудится, что у него горят щёки, но покраснеть просто от слов Хынсу было бы слишком глупо . — Твой отец всё ещё не появляется дома? — юноша с промедлением кивает, и насмешка во взгляде Хынсу мешается с задумчивостью, а Намсун снова надеется, что его не пошлют. Но Пак снова изменяет себе и удивляет его кивком, означающим согласие . — Пойдёшь? — с недоверием уточняет Ко. Хынсу раздражённо выдыхает и разворачивается, направляясь к воротам, ведущим с территории школы. Намсун ещё секунды две просто стоит на месте, а затем бросается догонять его . — Ради всего святого, просто молчи , — морщится Хынсу, когда юноша догоняет его и открывает рот, чтобы что-то спросить. Что именно — мгновенно вылетает из головы. Пак молчит всю дорогу, а Намсун не решается заговорить первым, потому что тогда рискует добраться до дома один. А ещё отчего-то у юноши возникают сомнения, что там они будут рамён есть. У Намсуна почему-то бешено колотится сердце, когда он вытаскивает из пиджака ключи и отпирает входную дверь своей квартиры, хотя Хынсу просто стоит позади него. Юноша краем уха слышит шорох ткани, потому что Пак вытаскивает руки из карманов брюк и подталкивает его в спину, явно не понимая, почему Ко не заходит внутрь. Намсун покорно входит в квартиру, и стук двери о косяк эхом отдаётся у него в голове. Вдоль его позвоночника поднимается цепочка мурашек, когда Хынсу спрашивает: — Ты и правда собрался готовить рамён? — Намсун молчит и стягивает с плеч лямки рюкзака, так же молча разуваясь и выходя из закутка, гордо именуемого прихожей, в помещение, выполняющее роль кухни. Он слышит ещё один раздражённый вздох Хынсу и то, как тот снимает портфель и скидывает обувь, а затем чувствует, как его тянут за ворот пиджака назад. Намсун отводит руки назад и выскальзывает из форменной одежды, оставляя её в руках явно опешившего Пака. Юноша подходит к раковине и открывает прибитый к стене над шкафчик с посудой, слыша шаги Хынсу позади и стук своего сердца в унисон с ними . — Могу приготовить острый , — говорит он и вздрагивает, когда руки Пака резко захлопывают дверцы шкафчика. Намсун спиной чувствует пуговицы на его пиджаке, потому что Хынсу прижимается к ней грудью, наклоняясь к уху юноши . — Повернись. — кажется, он больше не слышит стука своего сердца и не может ничего сказать, потому что горло будто натёрли наждачкой. Поэтому Намсун медленно отпускает ручки шкафчика и разворачивается, пока руки Хынсу перекочёвывают на край раковины за его спиной . — Не хочешь острый? — с лёгким удивлением спрашивает юноша, потому что язык снова соглашается двигаться, но только если говорить на отвлечённые темы. Ему хочется как можно сильнее оттянуть тот момент, когда Хынсу сделает что-нибудь серьёзное, либо разозлить его. Намсун действительно не знает, чего хочет сейчас . — Какой. К чёрту. Рамён , — отчеканивает Пак и поднимает одну руку, дёргая юношу за волосы. Он подаётся к Намсуну, и тот вжимается в раковину по инерции. Потому что ему страшно. Хынсу отпускает волосы младшего и опускает руки на его бока, сжимая их и приподнимая Намсуна над полом. Тот охает от неожиданности, когда холодная металлическая раковина ощущается через ткань штанов под ягодицами, а в спину упирается кран. Намсун ударяется затылком о шкафчик с посудой и чувствует, как его рубашку вытягивают из брюк, задрав серый жилет . — Мне неудоб.. — юноша замолкает, поймав взгляд Хынсу, и догадливо тянет гласную «А» . — Тебе плевать, я угадал? — Хынсу несколько секунд просто сверлит его взглядом, а потом губы старшего растягиваются в нехорошей улыбке, и Намсуна пробирает дрожь. Пак, расстёгивающий нижние пуговицы на его рубашке, только подливает масла в огонь. Хынсу запускает ладони под рубашку и дёргает Намсуна к себе, из-за чего тот едва не падает, но цепляется пальцами за края раковины. Юноша вздрагивает и стискивает зубы, чтобы не заорать, потому что Пак больно кусает его шею и до боли впивается короткими ногтями в бока. Намсун искренне надеется, что Хынсу не собирается продолжать прямо здесь, потому что поза неудобная для них обоих. Пак отстраняется и расстёгивает пиджак, снимая его и оставляя рядом, прямо на плите, а затем выворачивает из петель пуговицы на рукавах своей рубашки и закатывает белую ткань до локтей. Намсун же обдумывает происходящее и приходит к очевидному выводу: его сейчас трахнут. Хынсу не даёт усомниться в этом и кусает юношу за подбородок, просовывает ладонь под ремень на форменных брюках сзади и буквально сдёргивает с раковины. Намсун морщится, ударившись спиной о её край, но ничего сказать ему не дают, задирая серый жилет и стаскивая с него через голову. Юноша на несколько секунд теряет ориентацию и не сразу понимает, почему ударяется обо что-то твёрдое спиной. Намсун чувствует вес чужого тела на своих бёдрах и сипит что-то невразумительное, пока Хынсу нетерпеливо расстёгивает его рубашку с невероятно сосредоточенным выражением лица. Таким, что на секунду юноше становится смешно, пока Пак не поднимает взгляд от пуговиц на его лицо, и Ко уже не до смеха. Хынсу дёргает его за ворот рубашки, заставляя приподняться, и спускает её с костлявых плеч до локтей, безжалостно сжимает бледную кожу зубами, оставляя багровые следы, которые уже завтра станут синяками, отзывающимися вспышками боли на прикосновения. Намсун цепляется пальцами за рубашку Пака, чтобы не завалиться обратно на циновку, расстеленную на полу, тот же тянет его за волосы, заставляя запрокинуть голову, и кусает где-то под кадыком. Хынсу сильно дёргает младшего в сторону и вынуждает того отпустить его рубашку. Намсун снова морщится, потому что бьётся затылком о пол, тем временем Пак слезает с его бёдер и негромко произносит: «Перевернись». Тон Хынсу такой, что юноша безропотно приподнимается на руках и тяжело поворачивается лицом вниз. Пак просовывает руки под его животом и давит, заставляя упереться коленями в циновку, а не тупо улечься на пол в ожидании неминуемого. Намсун снова не может контролировать дрожь в теле, когда ладони Хынсу перекочёвывают на ремень брюк, и пальцы расстёгивают его, а затем и ширинку. Одна из рук надавливает между лопаток младшего, и тот прижимается голой грудью к циновке, думая о том, что станет с его кожей, если Хынсу не пожелает переместиться куда-нибудь в более удобное место. А Пак, кажется, ничего подобного не планирует и стягивает второй рукой с Намсуна штаны, захватив пальцами ещё и резинку нижнего белья. Юноша молится про себя, чтобы Хынсу пришло в голову, что заниматься сексом без какой-либо подготовки — больно, и не только одному Намсуну. Ко совершенно неожиданно чувствует зубы старшего на своём загривке и шипит, пока Пак кусает его вдоль позвоночника, останавливаясь, наткнувшись на так и не снятую рубашку . — Обопрись на локти , — слышит Намсун чуть охрипший голос Хынсу и снова подчиняется, опираясь на локти и скрещивая руки перед собой. Рубашка съезжает обратно на плечи, натягиваясь на них, и Пак, раздражённо вздохнув, практически сдирает её, из-за чего младший прижимается щекой к циновке и морщится, потому что Хынсу едва ли не ломает ему руки, грубо выворачивая их. Намсун заранее жалеет свои колени и руки, которые скрещивает перед собой, чтобы упереться в них лбом, а ещё ему капельку стыдно. Он неловко себя чувствует, потому что раздет догола, а Хынсу только пиджак снял. Этот самый Хынсу в который раз тянет его за волосы, заставляя поднять голову, и прижимает к губам свои пальцы. И Намсун понимает, что это — максимум подготовки, который стоит ожидать. Пак шумно и неровно дышит юноше в затылок и засовывает пальцы так глубоко ему в рот, что тому кажется — он вот-вот подавится. Намсуну больно, когда Хынсу больше не дышит ему в затылок, а раздвигает его ягодицы и проникает пальцами внутрь него. Юноша стискивает зубы и не может расслабиться, потому что в такой ситуации это весьма проблематично. Он чувствует руку Хынсу между своих ног и, кажется, его сейчас порвёт на части от совершенно противоположных ощущений. Пак добивает его, покрывая поцелуями спину, и Намсун надрывно и глухо стонет, сжимая руки в кулаки. Он не знает, сколько пальцев уже внутри, но больно так, будто туда бутылку из-под шампанского запихнули. Хынсу вдруг останавливается и сгибает пальцы, и этого хватает, чтобы тело Намсуна напряглось на мгновение и расслабилось до того, что ноги не держат. Юноша громко и болезненно стонет, практически срываясь на крик, потому что Пак заменяет пальцы членом. Всё то, что Намсун чувствовал до этого, кажется ерундой. Рука Хынсу всё ещё двигается между его ног, а вторая до боли сжимает талию, придерживая, чтобы младший не завалился в сторону. От первого пробного толчка юношу сотрясает и прогибает в спине, но Пак отпускает его и снова давит между лопаток, не допуская хоть каких-то изменений в позе. Намсуну кажется, что он не выдержит режущей боли сзади и в коленях и локтях, которые трутся о циновку, легко сдирающую кожу. Когда Хынсу может двигаться более свободно, для младшего всё сливается в единое острое ощущение. Ему так больно и так хорошо, что перед глазами вспыхивает, и, наверное, он стонет в голос. Намсун чувствует пальцы в своих волосах и сам подаётся назад, зажмуриваясь и вскрикивая, когда зубы старшего сжимают и тянут кожу между плечом и шеей. Хынсу отпускает его, и юноша падает обратно, выставляя перед собой дрожащие руки, которые всё равно подгибаются, из-за чего Намсун жмётся грудью к циновке и шипит, потому что Пак в этот момент толкается в него. Ко упускает тот момент, когда терпеть становится невыносимо, и срывается на хрип, скребёт короткими ногтями циновку, прогибается до хруста в позвоночнике Намсун валится на бок, уже не поддерживаемый Хынсу, и тяжело дышит, чувствуя, как горят ободранные колени и локти и неприятно тянет низ спины. Пак спокойно притягивает его к себе и переворачивает на спину . — Ты издеваешься? — вырывается у Намсуна, когда он понимает, что это ещё не всё. Хынсу же бросает невозмутимое: «Заткнись» — и раздвигает его ноги . Намсун не удивляется, что они никуда не идут. Хынсу вытаскивает его из душа и насильно запихивает в постель, залезая к нему под одеяло и плотно прижимаясь к нему, потому что кровать не рассчитана на двоих. Ко готовит этот чёртов острый рамён, когда они просыпаются уже после окончания всех уроков, и Пак, одетый в его вещи, спокойно сидит напротив него и ест, даже не поднимая глаз. Юноша предположил бы, что ему хоть немного совестно, но… что-то мешает. Поэтому Намсун называет его про себя бессовестным и болезненно кривится, неловко двинувшись. Хынсу заканчивает и откладывает в сторону палочки и тарелку, громко шмыгая носом и глядя на юношу . — Что? — не выдерживает Намсун пристального разглядывания своей персоны. Хынсу усмехается и поднимается на ноги, и инстинкт самосохранения подсказывает юноше бежать. Чем дальше, тем лучше. Но Намсун только отползает назад и издаёт вымученный стон, когда Пак опускается рядом с ним на колени и тянет к себе за низ футболки . — Нет, ты серьёзно? — спрашивает юноша, прижимаясь спиной к дверце напольного шкафчика. Хынсу деловито кивает и хватает его пальцами за подбородок, прижимаясь к губам своими. Намсун закрывает глаза, и ему кажется, что он тонет без малейшей надежды всплыть, потому что всё, что произошло с ним до этого, становится неважным. И пусть Хынсу целует его совсем не нежно, пусть больно и грубо тянет за волосы на затылке и вырывает изо рта болезненный стон, пусть он раздвигает ноги юноши и вжимает того в вертикальную поверхность. Этого достаточно, чтобы Намсун не видел смысла в каком-либо сопротивлении . — Я утром не запирал входную дверь , — говорит Хынсу и задирает футболку юноши, кусает бледную кожу на груди и тянет резинку свободных шорт вниз. До Намсуна доходит смысл его слов далеко не сразу. А когда это происходит, он рывком отстраняет Хынсу от себя . — Иди и закрой , — требует младший, а Пак широко ухмыляется и отрицательно качает головой, сбрасывая его руки со своих плеч и снова прижимаясь губами к груди Намсуна, и его голова практически полностью скрывается под широкой футболкой . — Я тогда сам закрою. — Ко порывается встать, но Хынсу толкает его обратно, затыкая рот своим. Намсун мычит в его губы и вздрагивает всем телом, когда Пак вжимается между его ног своим пахом. Хынсу отстраняется от его губ и задирает футболку, снимая её и опуская на пол рядом. Намсун хочет что-то сказать, но не может вспомнить, что именно, потому что его снова целуют так, что не хочется ни о чём думать. Юноше мерещится, что его зовут, но он не обращает на это внимания. Точнее, не может. Неожиданное отчётливое: «Намсун-а» — словно обухом по голове отрезвляет обоих. Намсун отталкивает Хынсу в тот же момент, когда тот резко подаётся назад, отстраняясь. Юноша нашаривает футболку и успевает разве что прикрыться ею (как будто учитель Чон, чей голос только что донёсся из прихожей, может увидеть там что-то новое). Хынсу даже не думает отодвинуться, видимо, вмиг растеряв способность нормально соображать, и вместо этого оборачивается, глядя на женщину, которая смотрит на них с изумлением. Пак поворачивается обратно к Намсуну и одними губами говорит: «Ой» — а тот пытается себе представить, насколько нелепо они сейчас выглядят. И можно ли придумать отмазку . — Добрый день , — выдаёт Хынсу, снова обернувшись к учителю, а Намсун отвешивает ему подзатыльник .