я ее не любил.

Ей было шестнадцать, а мне оставалось пару месяцев до двадцатилетия. Она, такая маленькая и милая, курила крепкие сигареты и скрывала домашние проблемы. Окружающие тоже считали меня милым, однако, в отличие от нее, я каждый божий день портит эту свою репутацию «милашки», напиваясь до поросячьего визга и просыпаясь в постели с очередной «рогаткой» - думаю, понятно, почему я их так называл. Я знал, что знакомиться с ней – не вариант, она наверняка уже слышала про меня кучу историй, особенно от тех ее трех подруг, которым я разбил сердце, но, тем не менее, я рискнул. Она, на удивление быстро, пошла на контакт, словно и не знала, что я за человек. И, конечно же, я, как самая подлая на свете скотина, решил этим воспользоваться. День ото дня, я красиво "вешал ей лапшу на уши" о том, как мне одиноко и о моей ненависти к этому грешному миру, параллельно придумывая позу, в которой буду ее иметь. И она мне верила. Она меня слышала, ведь от части, вся моя "лапша" об одиночестве и бла бла бла – было правдой. Она меня понимала. Она мне открылась. Она мне доверилась. До сих пор не знаю, чем я это заслужил, но это, несомненно, мне льстило. И она нравилась мне все больше и больше. Но, я ее не любил. В какой-то момент, душевного оргазма мне стало мало. Хотелось физического, но эта малышка была неприступна, и я решил, что хватит мне с ней возиться. Да, она мне нравилась, но ее духовной развитости и мозга мне было мало, ведь ее изящное тело не извивалось под моим, шоколадные глаза не смотрели с обожанием, а пухлые, розовые губки, не просили «еще». Я хотел ее, но я ее не любил. Возможно, в силу малого возраста и этой милой, детской наивности, которая мне в ней так нравилась, она не понимала моих намерений и нашла во мне какую-то своеобразную поддержку. Звонила и писала, когда ей было плохо. Обращалась за советами и жаловалась на жизнь, в то время как я не горел желанием быть измазанным соплями и корректно посылал ее, продолжая развлекаться и получать удовольствие от жизни, с алкоголем, и теми самыми «рогатками». Я видел, как ей было плохо, но я не предавал этому должного значения. Я ее не любил. Она хотела быть для меня чем-то значимым. Тем же, чем я являлся для нее. До сих пор не знаю почему, но, каждый раз, когда я напивался до потери пульса, она не бросала меня, как множество моих псевдо-друзей. Наоборот, она брала меня под руки и несла домой, где ей приходилось не раз менять тазик рядом с моей кроватью и приводить меня в чувства каждый раз, когда я терял сознание под действием лошадиной дозы алкоголя. Я до сих пор не знаю, зачем она это делала. Я был ей благодарен. Но, я ее не любил. А тем временем, мне исполнилось двадцать. Она изменилась и перестала общаться со мной. Честно? Мне было наплевать. Лишь изредка, когда мы напивались в нашей общей компании, у нас появлялись темы для разговора. Она надеялась, что снова обретет друга в моем лице, а я надеялся, что уложу ее в койку. Но, даже в безумно пьяном состоянии, наши принципы брали вверх над нами и на утро, забыв обо всем, мы снова сдержанно смотрели друг на друга и делали вид, что не знакомы. Я видел грусть в ее глазах. Мне говорили, что она влюблена в меня. Только вот, я ее не любил. В тот день, когда я, наконец, получил то, чего так долго хотел, мы в очередной раз отдыхали в общей компании. Алкоголя было много, мозгов в наших головах и головах наших друзей – мало. Она куда-то исчезла, да так быстро, что я и не сразу понял, что ее нет. Через час, она позвонила и попросила ее забрать. Она была пьяная. До одури пьяная и поэтому, я, недолго думая, сорвался к ней. Я понимал, к чему это ведет. И она понимала. А посему, без колебаний поехала ко мне, приняла в дар мою футболку и, уткнувшись носом в мою грудь, мирно засопела. Я накрыл ее одеялом и, крепко обняв, отметил, что она безумно милая, когда пьяная. Я не хотел, чтобы она уходила от меня сегодня. Но, я ее не любил. После того, что между нами было, она, очевидно, решила, что это теперь все изменит… Но она забыла о моей репутации. Мне не нужна была она, как не нужна была и ее детская, искренняя любовь… Все, чего я хотел – жить прежней жизнью. Словно, между нами ничего и не было и, мне легко удавалось это изобразить. Она молчала. Но, каждый раз смотрела на меня так, что я чувствовал себя виноватым. «Она же еще маленькая. Она доверилась тебе», - твердил мне мой мозг, тогда, когда я оставался с ним наедине. Только, это на меня не действовало, ведь я ее не любил. По воле судьбы, нам приходилось видеться всё чаще. Мое сердце бешено колотилось каждый раз, когда я видел ее, ведь мне совсем не хотелось снова чувствовать на себе её испепеляющий взгляд. Она умело убивала им людей. Она убивала им все живое во мне и, однажды, этот самый взгляд, убедил меня к ней подойти. Я не смог найти нужных слов, даже после того, как намахнул пару стаканчиков виски… Но она, эта добрая, маленькая фея, помогла мне. Утром мы проснулись вместе. Я снова не хотел ее отпускать. Но, я ее не любил. Я решил себя перебороть – а вдруг получится? – и предложил ей встречаться со мной. Да, я совсем спятил. Но, что-то внутри меня этого безумно хотело: новые ощущения, алло! По-началу, все это было весьма забавным. Я даже на неделю забыл, что такое алкоголь. Мы звонили друг другу каждые пять минут и в смс-ках писали о каждом сделанном шаге. Целовались на последнем ряду кинозала, пока на экране шли «Голодные Игры» и спали в обнимку. Было довольно неплохо. Но, я ее не любил. Меня хватило лишь на две недели и, когда я сказал ей, что нам нужно расстаться, пришлось пережить десятичасовую истерику. Она ревела навзрыд и наши общие друзья пытались со мной поговорить, но я отмахивался и делал очередной глоток виски. Первые пять дней, она безостановочно звонила, писала длинные красивые сообщения о любви, где красиво намекала на то, что я полный мудак, но она все равно меня любит. А я ее не любил. Посылал матом и мечтал от нее избавиться. К сожалению, нам приходилось видеться. Ее глаза блестели отчаянием, и мне лишь оставалось надеяться на то, что эта малолетняя дура ничего с собой не сделает, ведь мне потом придется отвечать собственной головой. Но она оказалась умнее, чем я думал. Через пару недель она вновь начала улыбаться, поднимая к верху уголки пухленьких губ, в глазах снова появились искорки и интонация… клянусь, ее голос и интонация изменились. Она снова жила. Жила, получая от этой жизни удовольствие. Вокруг нее стали виться какие-то поклонники. Она больше обо мне не думала, а мне это не нравилось. Я ревновал. Но, я ее не любил. Ей исполнилось семнадцать и я, в дуплище пьяный по этому же поводу, без приглашения явился на празднование. Увидев меня, она заметно погрустнела и, извинившись перед гостями, в очередной раз взяла меня за руку и повела домой. Она снова приводила меня в чувства. Держала мое тело, пока я пугал керамического друга и обливала меня холодным душем, лишь бы я пришел в себя. Я понял, что скучал по ней. Но я ее не любил. Мы помирились и снова стали встречаться. На этот раз, я твердо понимал, что мне с ней хорошо, и я не хочу ее терять. Мы звонили друг другу еще чаще, чем раз в пять минут. Я видел ее счастливую улыбку. Полные бесконечной любви и обожания, смотрящие на меня шоколадные глаза. Она была счастлива и каждый раз, обнимая меня, шептала о том, как сильно она меня любит. Это меня убивало. Это убивало все мои и без того маленькие, к ней чувства. Я понял, что мне не нужны эти отношения. Я ее не любил. На этот раз она спокойно приняла предложение расстаться. Я даже удивился, но она сказала, что больше не смеет меня мучить и пожелала мне удачи. Это было не самым приятным удивлением, я снова хотел потешить свое самолюбие за счет ее фанатичной любви ко мне, но требовать этого, естественно, не мог. Быть может, мне стало легче в какой-то момент: я от нее избавился и больше не вынужден заставлять себя делать вид, что мне не безразлично, в то время, как мне было абсолютно все равно. Ведь, я ее не любил. Она сменила круг общения. Да так сильно, что я больше ее не видел. И никто из моих друзей тоже. Ходили слухи, что она бросила колледж, нашла работу и наконец-то наладила отношения с родителями. Кажется, она нашла себе парня и, вроде как, была счастлива. Я не видел ее уже больше двух месяцев и мне очень хотелось бы узнать, как там у нее дела. Я скучал по ней. Безумно, до зуда в костях, скучал по ней. Даже жалел, что так просто ее отпустил. Но нет, не подумайте, я ее не любил. Однажды, я увидел ее в баре. Она стала очень красивой. Похудела, по меньшей мере, килограмм на шесть-семь. Теперь у нее была тонкая талия и длинные-длинные волосы. В шоколадных глазах, по-прежнему, танцевали бесята, а с лица не сходила эта счастливая улыбка. Уголки губ были приподняты. На секунду, она задержала свой взгляд на мне, но резко обернулась и обняла какого-то парня. Судя по тому, как он по-свойски положил руку на ее талию – это был ее парень. А меня она, готов поспорить, не узнала. Я расстроился. Хотя, это не так важно, ведь я ее не любил. Это была наша последняя встреча. Я жалею, что не подошел тогда к ней и не сказал всего того, что накопилось. Я хотел. Честно, хотел. Но, что-то меня тогда остановило. Зря. Через месяц, мне позвонил некогда лучший друг и попросил о встрече. Я уже, кстати, давно не общался с этой компанией. Возможно, вырос. Алкоголь уже не был так сладок, как раньше, а «рогатки» не приносили никакого удовольствия. Я все чаще сидел дома, изредка отвечая на звонки. На предложение о встрече, я ответил согласием и в нужное время был в нужном месте. Там были все мои старые друзья. Все наши старые друзья. Я был рад их видеть, но их лица имели не такой радостный вид… Я не понимал, что стряслось, и никто не собирался меня посвящать. Лишь через полчаса молчания, тому самому «бывшему лучшему другу» надоело. И он мне все рассказал: - Она погибла. Ее сбила машина на пешеходном переходе пару дней назад. Все, молча, ждали моей реакции. А я, кажется, сам перестал жить. Я упал. Не помню, чувствовал ли я физическую боль тогда, ведь упал довольно сильно, но… это не важно. По щекам покатились крупные капли слез. Я не понимал, что происходит – весь мир вокруг меня потерял смысл. Ее больше нет. Моей маленькой умницы, моей милой феи больше нет. Она больше не позвонит мне второй раз за пять минут и не скажет, как сильно соскучилась. Не посмотрит на меня с обожанием своими большими шоколадными глазами. Она больше никогда сладко не заснет у меня на груди и во сне больше не прошепчет мое имя… Я больше никогда ее не увижу. И, кажется, в этот момент, я наконец-то все понял. Я любил ее…