Привычка мириться

Ткань простыни лишь легко щекотала ее тело, подбадривая проснуться. На кровати было тесно, не хватало места вытянуться так, как она любит – раскинув руки и ноги в стороны, потянуться всем телом, разминая отдохнувшие мышцы. Хотя, сейчас они явно не могут считаться отдохнувшими, ведь предмет ее ночной занятости возлегал сейчас как раз в той позе, о которой ее пробуждающийся мозг только начинал мечтать. Она просто обожала развалиться на кровати, раскинув руки и ноги, заполняя всю площадь мягкого матраса, который они еле удержались, чтобы не распробовать прямо в магазине… Надо же, первая совместная покупка, и после каких споров! Мировые державы до таких конфликтов практически никогда не доходят, побаиваясь очередных войн, а тут вам нате, пожалуйста! – все локально, но не менее разрушительно. А самое-то главное, что сама она до сего времени, когда услышала «Я тебе нужен, а ты мне нужна» страдала исключительно феноменальной вспыльчивостью, но никак не конфликтностью, спасибо занятиям йогой, а здесь… тот, кто стал, возможно, по-настоящему воздухом для нее, стал и такой искрой, которую заядлый экстремал всегда готов запустить в лужу бензина и устроить глобальный такой костер, желательно погребальный, причем, отношений. Вы скажете, если ссоры происходят по нескольку раз на дню, то что же держит их рядом? Что? Есть ответ – привычка постоянно мириться. Причем, это у вас, у других, нормальных людей, эта самая привычка заключается в том, что вы сначала долго-долго обижаетесь, шипите друг на друга, а потом и вовсе не разговариваете. А дальше… простое «прости», сухое, словно без эмоций, и все вроде как всегда. А наша привычка… наша… Он что-то пробормотал, а она, тоже только после сближения с ним, умилительно улыбнулась, тихонько поворачиваясь к нему, поудобнее устраиваясь на плече. Длинные рыжеватые волосы запутались в его пальцах, поэтому сейчас было немного некомфортно. Но какая разница? Просто прижиматься к нему сейчас, чувствовать, что ему тоже как-то не удобно, он шевелит пальцами, стараясь выпутать, а локоны щекочут голую спину. Улыбка стала еще теплее, объятие крепче. Наша ситуация… это ураган, цунами, извержение вулкана, да что там, все катаклизмы вместе взятые. Откуда в нас столько энергии берется каждый раз, когда все это разрастается до размеров мировой катастрофы из изначального пустяка? Откуда эта вредность, упертость, с которой каждый отстаивает свою точку зрения, не желая идти на компромисс, да даже просто услышать другого? Почему мы такие неидеальные? Скажешь мне, набрались друг от друга. Возможно. И нам это нравится? Как факт, реально нравится. Ведь назавтра у меня будет букет роз и что-то приятное от тебя, а у тебя очередная поделка от меня. И куда ты их все деваешь, Боже? Он начал ворочаться, напрягать тело, потягиваясь – явно просыпался, а она… Что ты творишь со мной? Почему я ношу на лице эту дурацкую влюбленную улыбочку, которую всегда сгоняла у своей подруги? Меня же это выводит! Вот, полюбуйся, ты довел меня до того, что у меня конфликт с самой собой… Это вот нормально? Во всем ты виноват, Оборин, ты и твоя чертова вредная натура!.. Не проснулся, а только повернулся, сковывая ее объятием, что теперь не могла пошевелиться, чувствуя его дыхание на лице, смотря на его лицо, и лишь гадая, что может ему сниться сейчас. Почему я как всегда страдаю бессонницей, когда ты сладко себе спишь? И потом, просыпаешь свежий, отдохнувший, что я на твоем фоне как ворона облезлая… Не соответствую… а ты еще и сказал мне об этом. Гад. Но как же сладко потом мириться… -Сладко, - прошептала, дотронувшись носом до носа, понимая, что одной процедурой примирения вряд ли все закончится на сей момент… Сама начиная поцелуй, смаковала его губы, как самую большую сладость, обездвиженная, но не побежденная, быстро отметила, что и он уже целует ее в ответ, отпуская немного плотность объятия, что руки ее мгновенно взлетели, сомкнувшись вокруг его шеи, пальцами немного жестко впиваясь в его волосы, жестковатые, крепкие, чуть оттягивая их вверх, вызывая его блаженный тихий рык в губы, уже захватившие лидерство в поцелуе. Близость тела, начинающая опьянять не хуже лучшего алкоголя, то, что вот-вот и все уже можно, запретов нет ни от кого, и ни на что, что есть только двое, во власти друг друга, существующие только как единое целое. Ноги сам завел за свою талию, наваливаясь всей массой, но так это шикарно, чувствовать, что это он здесь, видеть в его глазах то же желание, что съедает и тебя изнутри, требуя только его, его и больше никого. Хоть ты падкая на сильный пол натура, но с тех пор, как… Ты, только ты для меня существуешь. Как ты смог это сделать? Каким образом пробил эту мою оборону, где было четко написано «Любви вход строго запрещен!»? И ведь ты молодец, дорогой. Что тебе еще может сказать та, что уже в полной твоей власти? Снова и снова становятся одним целым, дыхание сливается в один практически беззвучный поток, движения скоординированы, развязны, но так дополняют друг друга, что все идет только в плюс, что они чувствуют друг друга в сто крат лучше, снова и снова взлетая под самые облака, просто купаясь в наслаждении, которое дарят друг другу вновь, каждый раз по-новому. И только индивидуально тебе, Сережа. -Сережа, ты не убрал за собой в кухне! Черт, ненавижу твое имя, Оборин… -Замолчи, женщина! Взяла, пошла и убрала! Все равно увидела! Ох, ненавижу тебя, Оборин! Ненавижу! Но нам же так нравится мириться…