Ты слишком молод для бога

Ками… Ты осознаёшь, как ты прекрасен? Говорил ли я тебе об этом? Конечно, нет, ведь это наша с тобой первая встреча. – Ками… Ты прекрасен… Прекрасен сейчас, когда присел на край моего рабочего стола, опираясь на руки. Не в силах сдержать благоговение, медленно опускаюсь перед тобой на колени. Ты на самом деле здесь, мне ведь не снится, не кажется? Касаюсь дрожащей рукой твоего бедра, убеждаясь, что ты не сон и не видение. Нет, вроде бы не сон – под мягкой тканью брюк я чувствую напряжённые мышцы твоего бедра. Ты опускаешь на меня взгляд. Заглянув в твои глаза, понимаю, что что-то не так. В твоём взгляде глубокая печаль и ещё что-то, не могу понять, что. Что случилось, о чём может грустить мой Ками? Ты молча, не говоря ни слова, смотришь долгим взглядом мне в глаза. – Ками… – Не могу удержаться от вопроса. – Что произошло? Могу ли я что-то сделать? Ты глубоко вздыхаешь, и я слышу, как дрожит твоё дыхание. Твоя ладонь вздрагивает, сжимая край моего стола. – Можешь. Это первый раз, когда я слышу твой голос. – Ты можешь помочь мне, Миками Тэру. – Всё будет так, как захочет Ками, - повторяю, непроизвольно любуясь тобой, то, что я сказал тебе во время нашего первого телефонного разговора. И вдруг понимаю. Понимаю, что ещё вижу в твоих глазах. Мне сложно поверить в то, что я вижу, хоть я и привык верить своим глазам. Печаль в твоих глазах смешивается с похотью. Опускаю глаза, чтобы убедиться. Да, мне действительно не кажется. Напряжены не только мышцы твоего бедра, но и… Ты возбуждён. – Ками… Что я могу сделать для тебя? Ты поднимаешь руку, небрежно сбрасывая капюшон. Дёргаешь вниз молнию куртки. Ворот твоей рубашки расстёгнут, обнажая шею и ключицы. Тёмно-красный галстук повязан небрежно, затянут не до конца, словно в спешке. Встряхиваешь головой, поправляя растрепавшиеся волосы, и… Не может быть. Уж это мне точно кажется. Твои пальцы расстёгивают пуговицу и молнию брюк, высвобождая напряжённую плоть. – Ками… Ты хочешь, чтобы я… – Да. Всё ещё не веря, приподнимаюсь, оказываясь лицом напротив твоей расстёгнутой ширинки, вдыхая твой запах. Неужели ты хочешь именно этого? Ты поднимаешь ногу и ставишь её на стул перед моим столом. Уверенная ладонь ложится мне на плечо, побуждая, повелевая, подсказывая безмолвный ответ на незаданный вопрос. – Ками… С невольным содроганием касаюсь губами твоей плоти. Никогда не делал ничего подобного, но теперь делаю, и мне ничуть не странно, есть лишь восхищение тобой. Чувствую, как напрягается и моя плоть. Твоя ладонь на моём плече сжимается сильнее, и я забираю твою плоть в рот, касаясь у основания пальцами. Не останавливаясь, поднимаю на тебя глаза. Мне хочется видеть твоё лицо. Грусть в твоих глазах вроде бы исчезла. На красивых губах торжествующая улыбка. Пальцы твоей левой руки впиваются в край стола, правая стискивает ткань моего пиджака. Ты начинаешь двигаться, толкаясь глубже мне в рот. Вылизывая, лаская тебя пальцами у основания, замечаю, что улыбка исчезает, и твои губы со слабым стоном приоткрываются, ловя воздух. Внимательно наблюдавшие за мной глаза прикрываются, я вижу, как дрожат тёмные ресницы, и радость тихо проникает в мою душу. У меня получилось, я смог доставить удовольствие моему Ками. Собственное возбуждение уже болезненно, кажется, что оно усиливается с каждым твоим стоном, с каждым твоим движением, с каждым движением моих губ по твоей твёрдой плоти. Прижимаю свободную руку к своему паху, нажимаю сквозь брюки, больше всего желая ответного прикосновения твоих пальцев. Нет, ты не должен, кто я по сравнению с тобой? Твой стон становится громче. Последнее движение, и ты, вздрогнув, кончаешь мне в рот. Чувствую, как изливаюсь вместе с тобой, не отводя глаз от твоих приоткрытых губ, и болезненное возбуждение сменяется сонным удовлетворением. Не успев сдержаться, расслабленно приваливаюсь к тебе, но тут же одёргиваю себя и выпрямляюсь. Нет. Ты не позволял этого. Вытираю губы рукавом. Твои пальцы расслабляются. Часто дыша, убираешь руку с моего плеча. – Ками… Сам не знаю, что хочу сказать тебе, но ты прерываешь меня. Совсем неожиданным вопросом. – Где ты живёшь? Не может быть… Ками… Ты намекаешь на продолжение? Хочу спросить, но встречаюсь с тобой глазами и обрываю вопрос. В твоих глазах больше нет ни торжества, ни наслаждения – в них вернулась печаль. Не глядя, тянусь к телефону и вызываю такси. *** Дорога до моего дома тянется медленно, как никогда. Потому что рядом жар твоего тела и печаль твоих глаз. Скажи, как избавить тебя от этой печали? Что вызвало её? Но я не должен задавать вопросов, тебе это не понравится. Наконец такси останавливается у моего дома. Не тратя времени на вежливость, сую водителю деньги и распахиваю перед тобой дверцу. Ты выходишь. Замираю, глядя на тебя. Как ты красив, когда на твоё лицо падает лунный свет, не зря луна – часть твоего имени, тебе подходит… – Миками. Чёрт… Я слишком загляделся на тебя, я был настолько поглощён твоей красотой, что почти забыл, что ты ждёшь меня. – Да… Сюда. Этот дом. Движение лифта тоже кажется ужасно медленным. Как и поворот ключа в замке. Пропускаю тебя вперёд. Одновременно с тобой сбрасываю ботинки, в спешке стянув носки вместе с ними. Ничего. Пол тёплый, и… ты тоже зачем-то снимаешь носки, но не случайно, в отличие от меня. Ты ждёшь у двери. Я должен, наверное, проводить тебя в спальню, но сказать это не поворачивается язык, и я, словно онемев, смотрю на тебя. Всё та же печаль в глазах. Уверенности, с которой твоя рука легла мне на плечо, больше не видно. Если бы речь не шла о тебе, я сказал бы, что ты проявляешь нерешительность. Но разве ты, мой Ками, знаешь, что это такое? Всё так же не решаясь сказать вслух, молча делаю шаг в направлении спальни, оглядываясь на тебя через плечо. Ты идёшь за мной. Останавливаюсь на пороге, но ты проходишь мимо меня, дальше, по направлению к кровати. Следую за тобой. – Ками… Что… – собственный голос звучит нетвёрдо, словно отчего-то сдавило горло. – Что ты хочешь сейчас? – Хочу, чтобы ты повторил то, что уже сделал. Ты не хочешь заходить дальше этого? Или это лишь начало? Нет. Не задавать вопросов. Просто выполнять. Ты отступаешь к постели, словно провоцируя пойти за тобой. В моём офисе всё было не так. Совсем не так. Ты не играл пассивную роль, но теперь, похоже, играешь. Почему? Делаю шаг к тебе. Опускаешься на чёрную ткань покрывала и отталкиваешься ногой, оказываясь на середине моей кровати. – Подойди. Ближе. Иду, не медля больше, пока не останавливаюсь у кровати. Сквозь стекло балкона напротив на тебя падает лунный свет, он снова зачаровывает меня, заставляет замереть, благоговейно разглядывая тебя. – Продолжай. Твой голос, я слышу звучащую в нём страсть, и просто смотреть больше не хочется. – Ками… Становлюсь на колени на кровати и, поддаваясь желанию, снимаю с тебя тонкую куртку. Сбрасываю на пол пальто и пиджак. Это впервые, но сейчас – когда лунный свет очерчивает твою фигуру в белой рубашке и светлых брюках на чёрном одеяле – мне совершенно не до того, чтобы возвращаться в прихожую к вешалке. Даже не хочется идти к гардеробу – ведь для этого нужно встать с кровати. – Сегодня… зови меня по имени. – Ка… – сглатываю слюну. Я вижу твоё имя последние полчаса, но ещё не произносил его. – Лайт… Зачем тебе это? Твоя торжествующая улыбка в моём офисе, когда мои губы коснулись твоей плоти – тебе нравится, когда тебя считают богом. Почему сейчас не так? Понимание. Кого ты представляешь на моём месте? Кто называл тебя по имени так, что тебе это нравилось? Не задавать вопросов. Это неважно – если ты хочешь представлять кого-то рядом с собой, я сыграю для тебя эту роль. Твои ресницы опускаются, чуть прикрывая влажные глаза. Как будто ты смущён, я ещё не видел тебя таким… Я слышу, как учащается твоё дыхание. Вижу, как чуть краснеют щёки, как ты облизываешь губы. – Продолжай. Больше ты не говоришь ни слова. Не сразу осмелившись коснуться расстёгнутого воротника твоей рубашки, всё же расстёгиваю следующую пуговицу и снимаю твой галстук, не дожидаясь повторного приказа… просьбы? Сейчас это не звучало как приказ… Ты наклоняешься ко мне. Твоя близость играет свою роль – мой пах сводит возбуждением. Касаюсь губами твоих губ. И забываю обо всём. Я уже не играю, когда одновременно с долгим поцелуем расстёгиваю на тебе рубашку и с трепетом касаюсь твоего обнажённого тела. Ты останавливаешь меня движением руки. Я почти готов поверить, что ты больше не хочешь продолжения, но нет – ты растрёпываешь мне волосы и откидываешься на кровать, словно отдавая мне активную роль. Невозможно… Отражение в ночном стекле балкона, которое я ловлю случайным быстрым взглядом, совершенно не похоже на меня – слишком небрежно разлохмачены волосы, у меня такого никогда не было, даже сразу после пробуждения. Неважно. Перевожу на тебя взгляд. Без куртки, оставшись в одних лишь брюках и расстёгнутой рубашке, ты выглядишь удивительно стройным на чёрном одеяле. Нет, ты действительно стройный, но игра цвета, сочетание твоей светлой кожи и чёрной ткани усиливает это впечатление. Ослабляю узел своего галстука и сбрасываю рубашку. Ты не выражаешь ни протеста, ни одобрения – просто молча ждёшь, глядя на меня. Наклоняюсь над тобой. Снова касаюсь губами твоих губ. Твои руки обвивают мои плечи. В офисе твоя рука казалась горячей даже сквозь одежду. Теперь твои ладони холодны, как стекло после дождя поздней осенью, когда приложишь к нему руку. Почему это, что заставило твою кровь отхлынуть от кожи? Неважно. Если мне удастся согреть тебя… Целую твою шею. Смотрю на твоё лицо с надеждой, что ты снова смотришь с торжеством, но твои глаза зажмурены, как от боли, брови приподняты, как будто ты… на грани слёз? – Лайт? – тихо окликаю тебя, проглотив «Ками», едва не сорвавшееся с языка. – Я сделал что-то не так? Ты молчишь. Молчишь так долго, что я почти верю, что ты не слышал вопроса, но ты отвечаешь. – Не ты. Я. – Что… – Не может быть. Ты не мог ошибиться ни в чём. – Просто не останавливайся. Снова никаких повелительных ноток в голосе. В тебе как будто два разных человека. Что с тобой сейчас? Продолжаю целовать тебя, ниже и ниже, пока не добираюсь до застёгнутых брюк. Твоя плоть так же тверда, как и моя, и я тороплюсь, расстёгивая ремень, пуговицу, молнию, спуская с тебя брюки и бельё. Обхватываю твой член ладонью. Выражение страдания не исчезает с твоего лица, но губы всё же приоткрываются, выпуская слабый вздох. Касаюсь твоей плоти губами. Несколько поцелуев, и я забираю её в рот. Ты начинаешь двигаться навстречу моим ласкам. Ками… Лайт… Ками… Ты, конечно, не прикоснёшься ко мне, как я сейчас касаюсь тебя. Когда ты уйдёшь, справляться с возбуждением мне придётся самостоятельно. Я делал это всего несколько раз в жизни. Видимо, сегодня будет ещё один раз. Увлёчённо лаская твою плоть под твои стоны, неожиданно чувствую то, о чём мечтал, едва прикоснулся к тебе, но даже не надеялся, что это сбудется. Твои пальцы расстёгивают мне брюки и проникают за резинку нижнего белья. Несмотря на то, что твои руки по-прежнему холодны, это неожиданное прикосновение обжигает, это похоже на горячий взрыв. Не будь у меня заняты губы, я бы вскрикнул. Сосредоточься, Тэру. Ты должен ласкать его. Ками. Лайта. Не останавливайся, что бы ни чувствовал. Жаркое движение холодных пальцев по моему члену лишает самообладания, но я продолжаю ласкать тебя, пока ты не прогибаешься в спине, закрыв глаза свободной ладонью. Теперь ты не стонешь – ты шепчешь что-то, слишком тихо, чтобы я мог разобрать. Имя? Имя того, кого я заменяю для тебя этим вечером? Автоматически вытерев губы, понимаю, что и я на грани оргазма. Отвожу твою руку от моего паха, не желая запачкать тебя, сжимаю свой член и вздрагиваю, кончая почти сразу после тебя. – Лайт… – выдыхаю, когда моё семя брызгает мне в ладонь. Ты, до этого лежавший на спине, садишься на кровати. Твоя ладонь по-прежнему прикрывает глаза, губы беззвучно двигаются, и я впервые жалею, что не умею читать по губам. Твоя холодная рука зачем-то касается моей обнажённой ступни. Легко поглаживает. Для тебя это эротично? Переведя взгляд с твоей руки на лицо, не верю своим глазам. Ты не убираешь руку от глаз, но из-под твоей ладони катится по побледневшей щеке прозрачная слезинка, за ней ещё одна. Заметив сквозь пальцы мой взгляд, ты прячешь лицо в моё плечо, и горячие слёзы обжигают мне кожу. Ками, мой Ками действительно плачет… Невообразимо… Просто не верится… Но это реально, это происходит здесь и сейчас. – Прости меня… Лоулиэт… прости… – это первое, что я разбираю из твоего шёпота. Машинально вытираю слезинку с твоей разгорячённой слезами щеки. Кажется, ты пришёл в себя от прикосновения моих пальцев к твоему лицу. Медленно, словно очнувшись от печальных снов, поднимаешь голову. И отстраняешься от моего плеча, быстрым движением вытирая рукавом рубашки мокрые щёки. Кажется, ты вот-вот уснёшь. У тебя слипаются глаза. – Лайт? Ты в порядке? – спрашиваю тебя. – Кира. Кажется, момент твоей слабости прошёл. Твои глаза ещё припухшие от слёз, но в голос вернулась холодная жёсткость. Значит, игра этого вечера закончена. – Ками… Теперь к благоговению примешивается что-то другое. Всё же ты человек, просто в твоих руках бОльшая власть, чем у всех прочих. Ты поворачиваешься ко мне спиной. Тот же холодный голос. – Я свяжусь с тобой через Такаду. Можешь не провожать. Молча одеваешься и уходишь, не говоря больше ни слова. Теперь ты застегнул рубашку на все пуговицы и затянул галстук как положено – в твоей одежде нет ни следа небрежности, которая была, когда ты появился в офисе. Что бы ни произошло перед этим, теперь ты смог собраться. Не утруждая себя одеванием, набрасываю на себя одеяло, ещё хранящее тепло и запах твоего тела. Выхожу на балкон и долго смотрю, как ты уходишь. Что произошло с человеком, которого я сегодня изображал в постели с тобой? Ты не похож на того, кто умеет просить прощения. Ты назвал имя, которого я никогда не слышал. И не видел, обретя глаза синигами. Что он значил для тебя? О какой ошибке ты говорил? Что ты сделал не так, что из сделанного тобой так мучает тебя? Вспоминаю печальный взгляд, и появляется ощущение, что я смотрел в глаза не моего Ками, а испуганного подростка, которым ты стал на несколько минут. Подростка, слишком рано ставшего взрослым, когда к нему в руки попала возможность очистить мир. Каково же тебе с такой властью? Тебе не удержать её навсегда. Чем сильнее ты сжимаешь кулак, тем больше мир старается вырваться, и об этом не сообщат в новостях. Ты не узнаешь об этом, пока тебе не покажут, когда мир будет готов к этому. Ты просто слишком молод для этого. Слишком молод и самоуверен. Я не знаю, сколько тебе лет, но это так. И я уже не уверен, что наша цель выполнима. Моя вера пошатнулась. Сердце вздрагивает от нехорошего предчувствия. Пока тебе удаётся держать мир под своей властью, но меня не оставляет ощущение, что это ненадолго. Где-то уже затевается бунт, я уверен. Что я могу сделать, чтобы защитить тебя, если что-то пойдёт не так? Ты сказал бы, что тебе не нужна защита. И был бы неправ. Когда-нибудь она тебе понадобится. Главное, чтобы в этот миг я оказался рядом. Тогда я пойду на всё. Ты не поверишь в мои предчувствия. Моя приёмная мать тоже не поверила, когда я просил её не выходить из дома в вечер аварии. И я опять могу только ждать неизбежности. Отбросив одеяло на кровать, по привычке вешаю одежду по своим местам и впервые в сознательном возрасте засыпаю обнажённым. Сон приходит не сразу – предчувствие не отпускает меня. И мне снится, что ты просишь о помощи. Я не знаю, где мы находимся, но мы не одни там. Я никого не вижу, но знаю, что те, кто вокруг нас, опасны. Что-то не так. Тебе больно. Ты должен уйти из этого места, но не сможешь, что-то или кто-то не отпустит тебя. Пугающий сон прерывается сигналом будильника. Ночь прошла слишком быстро. *** Шум мотора автобуса, несущего меня на работу. И сигнал телефона, едва слышный сквозь него. Такада. Поднимаю трубку. – Да? – Прошлым вечером я виделась с Кирой. – И? – стараюсь, чтобы в голосе не было слышно улыбки. Не ты одна, Киёми. – Ничего не изменилось. Только одно – передай мне ещё пять страниц. – Да. Короткие гудки. Прошлым вечером? Значит, он пришёл ко мне после тебя? Видимо, ты была не на высоте, Киёми. Судя по всему, ты не нужна ему в личном смысле слова. Усмехаюсь своим мыслям. … – Миками-сан? – вместо приветствия слышу от моей секретарши, снимая пальто. – Простите, но… что с вашим пиджаком? Кажется, вы испачкали чем-то рукав… Чёрт. Если кто-то поймёт, чем, день сплетен мне гарантирован. Я надел тот же пиджак, в котором был вчера…