Вино

«Гостевая комната», как выразилась Мицуру, больше напоминала европейский бальный зал девятнадцатого века. Тут все, как и на картинках в учебниках: высокие потолки с огромными хрустальными люстрами, большие окна, мягкие, обитые красным бархатом кресла, светлые стены с картинами, выполненными маслом, несколько круглых, накрытых белоснежной скатертью столиков, сдвинутых к этим стенам и уставленных бесчисленным количеством лакомств, и золотистый, выложенный «ёлочкой» паркет пола, сверкающий в свете ламп. Может быть, для Мицуру это и была всего лишь гостевая комната, но для Юкари она казалась залой дворца, и чувствовала она себя здесь, мягко сказать, не совсем уютно. Ей, в отличие от Мицуру, подобная роскошь была в новинку; Юкари уверена, останься она в этой огромной комнате, потолок которой теряется где-то в небе, в одиночестве - ей было бы даже лучше. Вот только она оказалась в списке приглашенных, а в нем помимо неё было ещё человек сто, если не двести – но это так, навскидочку. Юкари вытащила из шкафа свои самые красивые вещи и даже надела туфли, которые посоветовала ей в торговом центре Мицуру - она взяла их только по её твёрдому настоянию, в дальнейшем вообще не собираясь к ним прикасаться. Юкари оделась так, словно шла на королевский приём или вечеринку, организованную мальчиком, который ей нравится, но, едва взглянув на других приглашённых, поняла, что просто блекнет по сравнению с ними. Особенно смущали вычурные платья женщин: Юкари казалось, что она попала в какой-то фильм, где костюмы актёрам специально подобрали подороже. В принципе, уже по одному приглашению стало понятно, что праздник выйдет недешёвым. Стоит хотя бы вспомнить впечатляющий капитал Мицуру. Треугольный кусочек картона, вокруг которого витал едва ощутимый аромат знакомых духов, Юкари сразу захотелось выбросить куда подальше. Эти золотистые буквы, складывающиеся в неизвестные иностранные слова, не предвещали ничего хорошо. Юкари неаккуратно раскрыла сложенный треугольник, пробежалась глазами по каллиграфическому тексту и презрительно фыркнула. Она даже не подозревала, на каком языке послани. На немецком? Датском? Юкари могла поспорить, что Мицуру только в её приглашении использовала иностранный - чтобы подразнить её. Или позлить. Или о чём там Мицуру думает, когда ей очень весело и она начинает вспоминать Юкари? «Даже если это её свадьба, и я должна быть подружкой невесты, – подумала Юкари, снова и снова перечитывая текст и пытаясь хотя бы примерно понять смысл написанного, – я всё равно не приеду. Восемь вечера – это слишком поздно. И её дом слишком далеко. И вообще, она письма специально опрыскивала, что ли?..» «20.02» - было написано на нижних строчках. То ли Мицуру совсем развеселилась, то ли это очередной её подкол. Но даже если так, то все равно ей было весело, раз так подшучивает? Нет, она и правда не собиралась никуда ехать. Просто очень хотелось узнать, что написано в приглашении, где подозрительно много слов. Мицуру могла бы и вовсе написать что-то вроде: «Привет, я тут устраиваю гулянку, приходи, у меня есть шампанское», - чтобы к её особняку начали стекаться представители богатых и не очень семей с картонным треугольником в руках. А здесь так... расписалась. Нет, она правда хотела провести этот вечер в компании телевизора и диетической колы с картофельными чипсами. Просто она немного, совсем немного соскучилась по Мицуру, её блестящим глазам и улыбке, по которой не поймёшь, шальная она или обыкновенная, искренняя, появляющаяся всегда, когда Юкари попадает в поле зрения. И вот сейчас, глядя на все эти воздушные юбки, отглаженные рубашки и сверкающие украшения, Юкари поняла, что лучше бы наплевала на диету и осталась вечером дома, сидеть перед телевизором, скорбя о своей талии и здоровом образе жизни. Она успела подумать, что сделала правильно, надев присоветованные Мицуру туфли. Но и они не спасали ее от одиночества: взгляды остальных гостей без особого интереса скользили мимо, почти никто с ней не разговаривал, и Юкари оставалось лишь перевести дыхание и спокойно дождаться, когда Мицуру освободится и найдёт её. Впрочем, всё-таки нашлись те, кто всё-таки заинтересовался Юкари. И, право слово, лучше бы её и дальше принимали за бедную родственницу. – А вы, надо полагать, подруга Мицуру? Юкари выдавила из себя улыбку. – Точно так, – ответила она и, отнимая бокал с шампанским от губ, подумала, что хочет провалиться сквозь землю. Только бы к ней не приставали с расспросами. Мужчина в возрасте, на голову ниже самой Юкари, рассмеялся, хлопнув себя по круглому животу. Блеснули на свету золотые часы и тонкая оправа круглых очков, почти незаметных на пухлом лице с водянистыми бесцветными глазками. Обвисшиеи щеки, делали мужчину похожим на бульдога, который очень, очень сильно старается посмеяться над несмешной шуткой своего лучшего друга. И то только потому, что боится обидеть ненароком. – А вы красивая девушка, – проговорил он, осматривая Юкари с ног до головы. – Ваша семья сотрудничает с корпорацией Кириджо? – добавил он, явно собираясь хотя бы попытаться прилипнуть к Юкари со своей собственной мелкой фирмой или фабрикой – или что там у него? – если её семья действительно окажется более-менее влиятельной. Юкари передёрнуло, когда его оценивающий взгляд чуть задержался на её груди и бёдрах. – Ну, я бы так не сказала, – уклончиво ответила она, попытавшись выглядеть смущённой. Вышло не очень. – А как бы вы сказали? – продолжал допытываться мужчина, делая в её сторону крошечный шажок. Юкари сделала вид, что не заметила этого. – Наши семьи сотрудничали... в прошлом, – сказала она, почти не соврав. Они же действительно сотрудничали, пусть почти четверть века назад и пусть ради не самой мирской цели. Влажные глазки остановились на её расшитых бисером туфельках с открытым носом и быстро перебежали обратно. – В прошлом? – с удивлением переспросил мужчина. – И вы всё равно друзья с Мицуру? Юкари усмехнулась, поведя плечиком, и едва сдержалась от того, чтобы не запустить в него бокалом с шампанским. – Как разница, какие отношения у наших семей? – как можно беспечнее отозвалась она. – Главное, что нам нравится общаться друг с другом. Мужчина снова засмеялся. Обвислые щёки мелко затряслись, словно желе. – А вы хорошая девушка, – заметил он. – Как вас зовут? «Ой, – подумала Юкари, закусывая нижнюю губу. – Вот этого мне пока не надо». Она поспешила поднести шампанское ко рту, задерживая ответ, взгляд заметался по залу в поисках кого-нибудь, кто мог бы вызволить её из этой неловкой ситуации. Множество, великое множество людей. Все громко переговариваются, спорят друг с другом, смеются, взмахивают широкими ладонями и тонкими ручками, увешанными алмазными браслетами. Ступни вдруг заныли от каблуков, вино обожгло горло, на глазах выступили слёзы, заставив Юкари быстро-быстро заморгать. Если потечёт тушь, она всё-таки выплеснет вино на этого пожилого мужчину и быстро убежит. Плюс отличная возможность устроить маленький переполох на вечеринке Мицуру. Потом им будет, что вспоминать в ванной, в клубах пара, где она в шутку обидится на Мицуру за какое-нибудь неосторожное слово и попытается бросить в неё флаконом от шампуня, а тот наверняка выскользнет из пальцев на кафельный пол, да так и останется там лежать. Множество, великое множество людей. Сто, если не двести, ароматов духов и одеколонов парили где-то вверху, кружили голову, и Юкари мысленно попросила у выбеленного потолка хоть какого-нибудь спасения от этого неприятного собеседника, всё продолжающего ощупывать её глазами. Мицуру в обтягивающем чёрном платье, выскользнувшая из-за спин гостей и решительно направившаяся к Юкари и пожилому мужчине, сейчас показалась спустившимся по лестнице из чистого золота ангелом. – Bonsoir, monsieur Murato! – громко сказала она как раз в тот момент, когда Юкари уже решилась отставить бокал, чтоб хоть как-то соблюсти приличия. Взгляд «месье Мурато» отлип от Юкари и приклеился к ногам Мицуру, благо платье вполне позволяло. Мицуру внимательно осмотрела их обоих из-под чёлки и, скрестив руки на груди, отставила одну ногу назад. Юкари живо себе представила перестук каблуков, когда она будет спускаться по небесной лестнице. – Добрый вечер, мадемуазель Кириджо, – ответил мужчина. Юкари мысленно отметила, как он быстро сменил своё ласковое «Мицуру» на официальное «Кириджо». – Для меня честь оказаться приглашённым вами на этот вечер. Мы тут пытаемся подружиться с вашей приятельницей, но, судя по всему, она желает сохранить анонимность. Мужчина вновь булькающе засмеялся и сделал какое-то неопределённое движение в сторону Мицуру, словно хотел наклониться и поцеловать её руку, но поняв, что согнуться не сможет, быстренько передумал. Мицуру тоже коротко рассмеялась, показывая, что оценила его шутку, и Юкари вновь пришлось вымученно улыбнуться, чтобы не отставать от них и не портить атмосферу. – О, да, – проговорила Мицуру. – Моя Юка-тян немного стесняется общаться с незнакомцами. Она озорно взглянула на Юкари, как бы прося не обижаться и наоборот, подыграть ей. Месье Мурато с блеском в глазах оторвался от созерцания коленей Мицуру и посмотрел ей в лицо. – Юка-тян?.. – задумчиво протянул он, словно пытаясь распробовать слово, как конфету. Юкари вдруг стало противно от того, что подобный кадр тянет и смакует её собственное имя. Мицуру кивнула. – Да, Юка-тян, – проговорила она. – Моя Юка-тян. И она, вновь стукнув внушительными каблуками по паркету, оказалась рядом с Юкари, подхватив её под локоть. Юкари чуть более искренне улыбнулась Мурато. – Юка-тян, – повторила она. – Приятно познакомиться. Она едва ощутимо пихнула Мицуру в бок, пытаясь хоть как-то подать ей знак заканчивать беседу и уходить куда подальше. Мурато тем временем откашлялся в ладонь и вновь уставился на девушек. – Юка-тян рассказала мне, что ваши семьи в прошлом сотрудничали, – сказал он, делая новый шажок в сторону Юкари – именно Юкари, с Мицуру он решался только на сальные взгляды, без попыток сближения. – Ну да, – небрежно обронила Мицуру, – сотрудничали. Она оглянулась по сторонам, взглянула на наручные часы – «Guess, – мысленно отметила Юкари, – такие красивые», – и закачала головой, прерывая очередной вопрос Мурато: – Очень жаль, месье, но скоро приедет персона, которую я очень жду. Вы простите моё отсутствие? Месье грустно посмотрел на её ноги. – Безусловно, – ответил он, поправил узел галстука и перевел нежный взгляд на Юкари. – Ну, тогда мы с Юкой-тян... – Нет, – оборвала его Мицуру. – Юка-тян идёт со мной, правда? Правда. – Она улыбнулась на прощание Мурато, не дав ни ему, ни Юкари, больше и слова сказать, и потащила Юкари куда-то в сторону, втираясь в толпу сверкающих юбок и чёрных пиджаков. Юкари едва поспевала за ней, рискуя споткнуться о собственную ногу и расплескать оставшееся в бокале шампанское. Мицуру как-то удавалось удачно обходить всяких сомнительных личностей, которые наверняка, завидев её издали, поспешили бы подойти и завязать какой-нибудь разговор от полу- до полутора часа. А ещё удачнее у нее получалось даже с Юкари под руку проскальзывать в скоплении шумно переговаривающихся людей, столпившихся у одного из столиков, и её совершенно не замечали, пока она особенно громко не стукнет по паркету каблуками или не окликнет кого-нибудь по-французски. Кажется, Юкари начинала понимать, почему Мицуру, которая, вообще-то, как раз всё это празднество организовала и чуть ли не каждому лично написала приглашение, выбрала такое неброское платье - пусть и короткое, подчёркивающее ноги, грудь и плечи. Они вылетели из гостевой комнаты – бального зала – в холл, где народу было поменьше, и Юкари наконец смогла перевести дыхание. Здесь, где были только пожилые пары, ненадолго ушедшие передохнуть от шумихи, руководители каких-то неизвестных Юкари компаний и предприятий, вполголоса быстро обсуждающих между собой личные вопросы, и прислуга, шныряющая туда-сюда из зала в холл, она смогла наконец вздохнуть свободно. Мицуру отпустила её руку, смахнула с лица волосы и перевела дыхание, замедляя ход. Юкари одёрнула подол платья и подняла бокал с шампанским на уровень глаз. По его стенке и хрустальной ножке протянулась сверкающая тонкая дорожка, исчезающая в ладони Юкари и вновь появляющаяся на запястье. «Всё-таки разлила», – грустно подумала она – правда, особого уменьшения количества в бокале заметно не было, – и закрутила головой по сторонам в поисках ближайшего официанта или хотя бы салфетницы. – Господин Угаки! – весело окликнула Мицуру одного из мужчин, стоявшего в углу холла и о чём-то горячо спорившего с приземистым сухоньким старичком. – Если вы там с господином Табата вынашиваете свои планы по захвату Японии, то учтите, я требую, чтобы в суде не указывался мой дом в качестве адреса проведения переговоров! Помните, я в этом не участвую! Господин Урагаки нервно обернулся на её голос, но, увидев улыбку Мицуру, расслабился. – Не беспокойся, Мицуру, – проскрипел старичок, подмигнув ей. – Мы уже нашли адрес, который будем выдавать за штаб-квартиру. Они рассмеялись. – Тебе что-то нужно? – вдруг спросила Мицуру, обернувшись к робко плетущейся сзади Юкари через плечо. Та вздрогнула и неловко подняла бокал. – Я немного... обрызгалась тут, – смущённо проговорила она. Мицуру скользнула взглядом вверх по её предплечью и отвернулась, ловя за руку выпрыгнувшую из ниоткуда девчушку в белом переднике. – Салли, принеси салфетки, – обратилась она к ней по-английски, заставив ту залиться краской, пробормотать по-японски «хорошо» и вновь раствориться в воздухе. Юкари изумлённо приподняла брови. Мицуру специально подбирает себе людей в прислугу с очень быстрыми ногами и способностью исчезать на месте? Мицуру снова посмотрела на Юкари с тенью смущения на лице. – Салли, – проговорила она, – приехала из Британии, но поразительно хорошо владеет японским. Она как-то сказала мне, что скучает по родному языку, но когда я говорю ей что-то на английском, краснеет и просит больше к ней так не обращаться. – Мицуру вздохнула. Салли вновь появилась сзади, как чертик из табакерки, и протянула Мицуру несколько сложенных оранжевых салфеток. Мицуру взяла их и передала Юкари, а Юкари, в свою очередь, отдала ей шампанское. Мицуру задумчиво взглянула на бокал и беззастенчиво отхлебнула немного, оставив на стеклянном крае отпечаток тёмной помады. Юкари обиженно взглянула на неё, энергично вытирая запястье, и вернула Салли, скромно стоящей рядышком и с восторженном выражением в глазах рассматривающей пол, скомканные неиспользованные салфетки. Горничная опять скрылась с глаз, будто ее и не было. – Это было моё шампанское, – сердито сказала Юкари, грустно отмечая, что его количество в бокале уменьшилось почти наполовину. Мицуру развела руками. – Ну прости, Такеба, – без тени раскаяния ответила она. – Хочешь, я тебе всю бутылку потом пришлю? – Не хочу, – проворчала Юкари. Мицуру обречённо выдохнула и погладила её по плечу. – Да брось, – промурлыкала она. – Шампанское шампанским, ты ещё не пробовала вина, которые я привезла из Испании. Она интригующе улыбнулась и неспешно отправилась дальше по холлу. Юкари всё ещё с неприкрытой скорбью любовалась на отпечаток помады на гладком стекле. Мицуру ступала медленно. Между каждым ударом её каблука по сверкающим натертым доскам паркета была пауза длиною в пять ступенек райской лестницы. – Ты всё-таки надела те туфли, которые я тебе посоветовала, – сказала Мицуру. Юкари подняла на неё глаза. – Они тебе совсем не идут. Я соврала, когда сказала, что они красивые, а ты всё-таки согласилась, хоть они тебе с первого взгляда не понравились. Я подумала, что ты забросишь их в шкаф куда подальше и забудешь до лучших времён. «Я и собиралась», – с досадой подумала Юкари. – Но, должна признать, они подходят к этому платью. – Мицуру взглянула на неё с улыбкой. – И не обижайся на Мурато, хорошо? Он не в состоянии поддержать собственную фирму, вечный банкрот, но извращенец редкостный. Он каждую женщину младше пятидесяти пяти лет глазами раздевает, так что ты не первая. – Пятидесяти пяти? – с ужасом переспросила Юкари. – Говорю же, – прыснула со смеху Мицуру, – извращенец он редкостный. Из гостевой комнаты послышался взрыв хохота. Мицуру прикрыла глаза и завела руки за спину, начав что-то напевать себе под нос. Юкари сразу увидела на её платье разрез у бедра, который до этого не, и тонкую серебряную цепочку на шее, от которой не хотелось отрывать взгляд - волосы Мицуру собрала наверх в пучок, чтобы конец хвоста не метался на плечам. Кожа у неё белая, гладкая, ухоженная, словно она каждый день устраивает подобные празднества – Юкари, к слову, так и не запомнила, по какому поводу она вообще здесь. Не бегает шесть дней в неделю в восемь утра на учёбу, оставаясь после занятий помогать первогодкам, успевая потренироваться, чтобы не убить раньше времени свой потенциал, и прогуляться с Юкари и Акихико. Хоть у Мицуру и несколько мажорский взгляд на жизнь, из-за чего сначала у них с Юкари отношения были натянутые, но она всё же была на удивление хорошим человеком, и самое главное – хорошим именно в том смысле, о котором месье Мурато решил особо не размышлять. Мимо них прошмыгнула Салли вдвоем с каким-то юношей. Подносы у них в руках опасно позвякивали маленькими тарелочками с закусками и большими винными бутылками. Юкари на такой скорости давно бы уронила все наземь и перебила посуду. Может, Мицуру организовывает какие-нибудь специальные курсы для прислуги, где их испытывают бегом с препятствиями, с занятыми руками? Юкари как-то не завидует всем этим аккуратным парням и девушкам в строгих чёрных и белых костюмах - пусть они и не так плохо живут. Юкари как-то раз не удержалась от вскрика «да мне про такие дома мама в детстве в сказках рассказывала!», когда Мицуру на её вопрос, что это за здание, небрежно махнула рукой, пояснив, что это всего лишь пристройка для прислуги. В гостевой комнате раздался звук разбивающейся керамики и тихий вскрик. Пожилая пара, тихо бормотавшая себе под нос что-то о прелестях молодой жизни, завершила свой круг по холлу и вошла обратно в гостевую комнату. Мицуру обернулась к ним и удостоверилась, что они уже заняты новой беседой. Юкари поднесла бокал к губам, слизывая с края вишнёвую помаду, и как раз в тот момент, когда она залпом допила оставшееся шампанское, Мицуру схватила её за локоть, увлекая за собой вверх по лестнице. Бокал выскользнул из пальцев и с печальным звоном приземлился на ступени, растворяясь в стуке каблуков Мицуру. «Наверное, – подумала Юкари, – Мицуру может себе позволить перестроить эту деревянную лестницу в золотую». Внизу, растирая по лицу слёзы, пронеслась Салли. За ней бежал парень, помогавший ей с закусками, и кричал что-то вроде: «Не ты виновата в том, что разбила тарелки с ветчиной!». В коридорах второго этажа не горел свет. Двери были плотно закрыты, в комнатах ни души. Из гостевой комнаты продолжали доноситься смутные обрывки разговора, в холл изредка высовывались гости, спотыкаясь о прислугу. Лопатки Мицуру упёрлись в тёмные обои стен. Юкари запрокинула голову назад, уставившись на не менее роскошную, чем в гостевой комнате, люстру холла. – Я разбила твой бокал, – поделилась она, чувствуя, как пальцы Мицуру пробегают по её спине и стаскивают с одного плеча лямку платья. – А Салли, видимо, уронила пару тарелок. – Чего они стоят, эти бокалы с тарелками? – фыркнула Мицуру. – Я могу пойти и купить упаковок десять таких на одни лишь карманные деньги. – А сколько они стоят? Сзади тихонько засмеялись. – Не важно. Тёплые ладони скользили по плечам и талии, пальцы задирали подол платья. Юкари перехватила запястья Мицуру, то ли затем, чтобы направить её, то ли затем, чтобы остановить, но так ничего и не сделала. Мицуру, свободно опуская руки всё ниже, приняла это за положительный ответ. – А ведь у меня одной было такое приглашение, да? – спросила Юкари, ощущая, как Мицуру медленно поглаживает её бёдра. – В смысле, «такое приглашение»? – изумлённо спросила в шею Мицуру. Кажется, в её голосе послышалось искреннее недопонимание. – Ну, в смысле, такое, – пробормотала Юкари, понижая голос до срывающегося шёпота. – Там был немецкий... что ли... На мгновение руки застыли на коленях, горячее дыхание замерло в шелковистых волосах. Юкари, оставшись недовольной резким прекращением представления, хотела возмутиться и наступить Мицуру на ногу каблуком, как вдруг та снова тихо, едва слышно засмеялась, и Юкари дернуло, как от удара током. – А, ну да, только у тебя, – ответила Мицуру. – Только там был не немецкий, а английский. Теперь уже замерла Юкари, и только пробежавшие по спине мурашки возбуждения от дыхания на шее вернули её обратно из своих мыслей. – Только не говори, что не поняла текст, – с толикой недовольства пробурчала Мицуру. Как-никак, всё-таки именно она полтора года назад решила «поднатаскать» Юкари если не во французском, так в английском. Та всегда немного завидовала её знаниям, этим десяткам пособий по иностранным языкам, умещающимся в одной рыжей голове и долго давившим грузом знаний на плечи Юкари, из-за чего ей было немного неуютно на их занятиях. Даже когда Мицуру, бормоча под нос модальные глаголы, ловким движением пальцев расстёгивала крючки бюстгалтера на спине Юкари. – Да там был такой шрифт, что один чёрт разберёт, – виновато прошептала она и закусила щёку изнутри, стоило только Мицуру впиться накрашенными ногтями в её колено. – Между прочим, я очень старалась, выписывая каждое слово особенно красиво, – с тихой, шаловливой угрозой в голосе проговорили сзади. – Ты единственная, на приглашение которой ушло три листа, потому что я слишком увлекалась оформлением и писала слова неправильно. – Это, конечно, очень мило с твоей... – Со следующей недели возобновим наши уроки. – Мицуру помолчала, рассеянно чертя кончиками пальцев круги на коже Юкари. – В компании двух бутылок вина. На каждую. Юкари откинула голову назад, стараясь прижаться к ней ещё теснее. То, что теперь Мицуру снова будет сидеть с ней за одним столом и бесстыдно играть тонкими кольцами на пальцах, вкрадчиво нашептывая предложения и правила их построения, уже заставляли её мелко дрожать. Ничего, ей всё равно нужно было купить новое нижнее бельё. У Мицуру приятные духи, которые она, видимо, не собирается сменять. Юкари они очень нравятся. Она как-то сказала это Мицуру, и теперь, наверное, именно из-за этого она пользуется именно ими. Юкари не запомнила их названия - точно так же, как не запомнила повода для торжества, - но она всё равно обожает их мягкий, лёгкий аромат, который ласкает обоняние, забирается под платье вместе с ладонями Мицуру, поглаживая Юкари по груди, животу, касается бедер с едва ощутимым пушком. Юкари довольно зажмурилась, кусая губы и прижимаясь к Мицуру. У Мицуру по-прежнему были приятные духи, до безобразия тёплые ладони и еще ужасные часы Guess на запястье, портящие Юкари весь момент. Она немного ошиблась, назвав их красивыми – они были просто отвратительными, резко контрастирующими с горячими руками своим металлическим холодом. Юкари хотела растаять, а леденящие прикосновения наручных часов заставляли твердеть соски, кожу – покрываться мурашками. Прижимать к себе ладони. Но, как только Мицуру черным, выкрашенный мерцающим лаком ногтём подцепила резинку её трусиков, у Юкари перехватило дыхание и она почти тут же забыла про часы. Мицуру вдруг отпустила её, разворачивая к себе лицом, и впилась своими губами в её. Юкари вновь ощутила на языке не самый приятный вкус вишнёвой помады. Руки непроизвольно схватили Мицуру за волосы, пальцы вцепились в тёмно-рыжие пряди, разрушая аккуратный пучок и взлохмачивая чёлку. Мицуру пришлось упереться локтём ей в грудь, чтобы отодвинуть от себя. – А шампанское-то, – заметила Мицуру, проведя кончиком языка по верхней губе, – однако, не хуже, чем вино. Юкари пробормотала в ответ что-то неразборчивое, оплетая одной рукой её шею, а ногу закидывая на бедро, касаясь мелькавшей в разрезе платья голой кожи. Мицуру поспешила запечатлеть на плече Юкари поцелуй и обречённо вздохнула, позволяя ей сдвинуть свои руки вниз. Часики Guess золотой змейкой скользнули на пол с тихим стуком, быстро утонувшем в мягком ворсе ковра. В волосах Мицуру пробивался слабый запах шампуня, портящий чудесный аромат духов. Юкари он не нравился, но она даже не успела возмутиться, потому что узкие теплые ладони Мицуру вновь проникли под резинку трусов, пальцы осторожно, почти боязно коснулись половых губ. Юкари нетерпеливо, легко провела по ключицам Мицуру, остановившись в ямочке между грудями, и вдруг разглядела кулон на серебряной цепочке. – Это же... сердце, как на моём колье, – сбивчиво пробормотала она, почти тут же с тихим стоном вцепившись в белые плечи Мицуру ногтями. – Эй, поосторожней, – прошипела Мицуру. Юкари не ответила, только сжала между коленей её ногу, подаваясь вперёд. Мицуру выдохнула ей в волосы, стоило Юкари проникнуть в разрез чёрного платья. От чёрных ногтей Мицуру, наверное, останутся почти незаметные отпечатки на коже. А может быть, и не совсем незаметные. – А как же та важная персона, приезда которой ты очень ждёшь? – на одном выдохе спросила Юкари, ощущая, как влажнеет в ладони. Мицуру фыркнула. – Я соврала, – ответила она. – Неужели ты не догадалась, Юкари? Юкари больше нравится, когда она называет её по имени. Но Мицуру, даже с тех пор, как они стали достаточно близки, чтоб предпочитать зубрёжке вещи поинтереснее, всё равно называет её по фамилии, и сбивается на тихое «Юкари» исключительно во время секса, но и то – Юкари, по крайней мере, сама так думает – не осознавая. Просто потому что не может удержать имя на своих ярко накрашенных губах. «Юка-тян» из уст Мицуру несколько её раздражает. «Юкари» звучит куда красивее. Юкари поднесла ладонь ко рту, медленно провела языком по линии жизни, слизывая сок Мицуру с пальцев. Мицуру вздрогнула, словно от удара, с тихим стоном прильнула к Юкари, отталкивая руку от лица, и снова поцеловала. Из гостевой комнаты опять раздался громкий смех, и только сейчас Юкари, сжавшись внутри от страха, испугалась, что их двоих могут заметить. Она слегка оттолкнула от себя Мицуру, сделала шаг назад, запуталась в ногах и едва не упала. Мицуру, изогнув губы усмешкой, снова собрала волосы в хвост и одёрнула помявшийся край платья, быстро приходя в себя. Юкари прислонилась к перилам, надеясь, что внизу никто не взглянул наверх. Вряд ли кто-то не заметит раскрасневшуюся девушку на лестнице - тяжело дышащую, со взъерошенными волосами и свалившейся с ноги туфлёй. – Только не говори мне, – пропыхтела Юкари, стирая ладонью с плеча отпечаток помады, – что позвала меня на этот праздник... – Я соскучилась, – с наигранной обидой в голосе прервала её Мицуру. Юкари посмотрела на неё исподлобья взглядом, полным самого настоящего разочарования. – Я думала, мы сначала уйдём из этой залы, – кивок в холл, – в какое-нибудь уединённое место с мягкой постелью и тремя бутылками вина... – Испанского, – вставила Мицуру. – Да хоть французского... – Французское не такое вкусное, как испанское. Юкари раздражённо развела руками. – Я в этом мало разбираюсь, – едко произнесла она. – Хочешь, научу? – усмехнулась Мицуру. – Да не в этом дело, – пробурчала Юкари. – Ты же сама сказала, что соскучилась, а этот коридор пыльный... Мицуру оценивающе вгляделась в темноту. – Надо будет Салли сказать, чтобы не заморачивалась на кухне и вымыла полы, – сказала она и повернулась обратно к Юкари, собираясь что-то добавить конкретно для неё, но Юкари успела раньше неё: – В следующий раз, – твёрдо сказала она, – зови меня в ресторан. Мицуру рассмеялась и подтолкнула её вниз по лестнице. Юкари поспешила спуститься, пару раз оступилась и пробормотала сквозь зубы проклятия, пытаясь на ходу поправить причёску. Под туфлями хрустнули осколки бокала. Господин Табата, беседующий уже с другим мужчиной в той же самой нише, несколько подозрительно стрельнул в них глазами. «Скверный дядечка, – отметила про себя Юкари. – Ну точно, Японию захватить планирует. Надо будет купить билеты во Францию и уехать туда на временное проживание, а то мало ли». Каблук одной ноги едва не зацепился за носок другой. Юкари взмахнула руками, едва удержав равновесие. – Куда мы? – спросила Юкари, ощутив, как пальцы Мицуру переплелись с её собственными, и она вновь уводит её куда-то в сторону. – Припудрить носик, конечно же, – кокетливо отозвалась Мицуру. Следующим вечером Юкари получила от улыбчивого паренька в синей почтальонской кепке бутылку испанского вина, на упаковке которого красиво вывели от руки: «Милой Юке-тян, не разбирающейся в винах». Сама по себе обертка была красивой, как и та милая картонка с английским текстом, написанным с тысячью и одной завитушкой, почти неразборчивым, но прелестным. От неё пахло тонким ароматом вина, вчерашними духами, которым мешал запах шампуня, но Юкари, озлившись, все равно вышвырнула ее из окна, увидев отпечаток губ прямо под подписью. И поспешила откупорить пробку первой бутылки.