«Тот, кто ищет правду и справедливость, сеет смерть так же часто, как тот, кто разжигает свою ненависть и удовлетворяет месть». © А. Пехов «Золотые костры»
I. Холодно. В Виндхельме всегда холодно, недаром город называют северной столицей Скайрима. Но на виндхельмском кладбище холод особенный. Мертвый. Тихий. Пугающий. Пробирающий до самых костей. Может даже показаться, что он живой. Что его ледяные руки забираются внутрь и сжимают сердце до тех пор, пока в студеной земле кладбища не появится новый обитатель. Жители Виндхельма не любят свое кладбище и стараются не задерживаться там надолго. Особенно в последнее время, когда на могильных плитах стали находить мертвых женщин, чьи трупы были жестоко обезображены... Серые камни могильных плит сливались в вечерних сумерках с грязно-серым снегом. Стояла гнетущая тишина, только ветер пел свою суровую зимнюю песню. Городская суета и шум, казалось, разбивались о невидимую стену вокруг кладбища. Никого живого не было на этом проклятом кусочке земли, кроме нескольких ворон, сидевших на покорёженных, лишенных одеяния деревьях... и одинокого мальчика у свежей могилы, горько оплакивающего свою умершую мать... Все немногочисленные участники погребальной церемонии давно разошлись по домам. Даже старая Хелгрид, жрица Аркея, удалилась в Зал мертвых, хотя обычно она всегда оставалась с родственниками усопших, стараясь хоть немного утешить несчастных. Но их можно понять — никому не хотелось стать новой жертвой неизвестного убийцы. Однако не это было основной причиной. Семья мальчика Авентуса Аретино из-за последних противоимперских настроений стала изгоем в городе. Среди жителей бытовало негласное правило: «Все, кто связан с Империей, — враги». К ним относились не с таким презрением, как к данмерам, но и не лучше. Их просто не замечали. Да и, если быть честными, у Аретино и до этого бойкота не имелось особо близких друзей. Приехавшие из Сиродила поколение назад, они так и не прижились в этом суровом нордском краю, предпочитая жить обособленно, занимаясь своим ремеслом. Отец мальчика, потомственный торговец, практически не бывал дома, путешествуя по всему Скайриму. Авентус же, напротив, проводил время с матерью-алхимиком, помогая ей готовить всевозможные снадобья. Когда Авентусу было девять, он потерял отца. Он просто не вернулся в назначенный срок домой с ярмарки в Вайтране. Где-то через месяц им с матерью пришло письмо от ярла Ульфрика с соболезнованиями — отца нашли подвешенным на дереве в трех милях от Виндхельма. Его даже не обокрали. Просто прикололи на грудь пергамент с корявой надписью: «Имперский прихлебатель». Естественно, последний факт Аретино узнали позже, из слухов. А теперь он потерял ещё и мать. Два дня назад, вечером, она отправилась в «Белый флакон» к своему учителю и другу альтмеру Нурелиону и не вернулась домой. Её тело нашли на следующее утро на могильной плите, как и других женщин до неё. Авентус видел мать, её искалеченное, окровавленное тело, когда стражники вызвали его на опознание. Он даже не заплакал. Просто стоял и смотрел. В голове пчелами роились мысли, его последний разговор с отцом, до того, как он уехал в то злополучное путешествие. — Ты надолго уезжаешь? — На несколько месяцев, малыш. Но ты ведь позаботишься о матери, пока меня не будет, правда? — Конечно!.. «Если бы только я не заснул раньше обычного, а пошел вместе с ней… Может быть, получилось хотя бы задержать убийцу! Или бы он не напал. Говорили, что Мясник нападает только на одиноких прохожих!» Погребальную церемонию оплатил сам ярл. И прислал письмо с соболезнованиями. Авентус сжег письмо, не читая. Он и так знал, что там написано – то же, что и в предыдущем, об отце. О том, что виновный будет найден и наказан по закону. Ха! Мать говорила ему, что Ульфрик Буревестник сам собрал Братьев Бури. Что он виновен в том, что его отец мертв. А теперь это. Авентус сомневался, что убийцу найдут. Все слишком заняты войной с Империей. Что им какой-то убийца, лишивший жизни четырех женщин?.. — Не стой тут долго, можешь простудиться. Да и небезопасно это, темнеет. Мальчик оторвался от своих мыслей и созерцания могильного камня, обернулся. Чуть поодаль от него стоял старый альтмер, кутавшийся в плащ, отороченный лисьим мехом. — Ну и что? — Авентус снова вернулся к созерцанию камня. — Даже если я умру, то все равно никто не будет плакать. — Я буду, — сказал альтмер, подходя к Авентусу. Он положил старческую, с шишковатыми пальцами руку ему на плечо и чуть сжал. — Не будете. Иначе не дали бы стражнику, стоящему сейчас у дверей моего дома, увести меня в приют. Я никому не нужен. — Авентус! — Нурелион развернул мальчика лицом к себе и заставил поднять взгляд, — Ты прекрасно знаешь, что ярл, этот чертов расист, отказал мне, хотя я подавал прошение. Наалия была мне как дочь! Лучшая моя ученица. Этот оболтус Квинт не стоит даже её мизинца!.. — альтмер сокрушенно покачал головой. — Простите, — прошептал Авентус, уставившись себе под ноги. — Я знаю, просто... Просто я не хочу в приют! И мама... Сначала отец, теперь она. Почему мои родители гниют в земле, а их убийцы живы и здравствуют?! Почему, Нурелион, почему?! Авентус всхлипнул и, прижавшись к альтмеру, беззвучно заплакал. Все, что он держал в себе последнее время, стараясь быть сильным, выплеснулось с этими слезами. В конце концов, он всего лишь ребенок… Старик обнял Авентуса в ответ и погладил по голове. — Не плачь, Авентус. Многие из живущих заслуживают смерти, а многие из умерших — жизни... — Это несправедливо! — выкрикнул Авентус, отстраняясь и гневно топая ногой. — Почему Боги допустили это?! — Увы... Жизнь вообще до ужаса несправедливая штука... Прости, мой мальчик. Я не умею утешать. «Несправедливо… Так не должно быть! И не будет», — пообещал себе Авентус. Он отомстит. Не сейчас, нет. Но его время придет. Обязательно. — Ничего, — мальчик натянуто улыбнулся и вытер рукавом распухший нос. — Я понимаю. Спасибо вам за все. — Было бы за что. Пойдем, я провожу тебя до дома. Авентус согласно кивнул. Он подошёл поочередно к могилам родителей, наклонился и провел пальцами по шершавым камням с эпитафией, прощаясь, — не скоро он сможет навестить их. Очень нескоро. II. Итак, ты хочешь призвать Тёмное Братство? Хочешь чьей-то смерти? Молись, дитя. Молись, и да услышит Матерь Ночи твои молитвы. Тебе предстоит выполнить нечестивейший из ритуалов — Чёрное таинство. Сотвори чучело намеченной жертвы — для того используй сердце, череп, кости и плоть. Поставь свечи кольцом вокруг этого чучела. Тогда следует приступить к самому ритуалу. Несколько раз ударь чучело кинжалом, смазанным соком лепестков паслёна, и шепотом молись при этом: «Милосердная Матушка, пошли мне своё дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе». Затем жди, чадо, ибо Отец Ужаса Ситис награждает терпеливых. Тебя посетит представитель Тёмного Братства. Сие есть начало сделки, скреплённой кровью.Поцелуй, милосердная матушка
— Милосердная Матушка, пошли мне свое дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе! Милосердная Матушка, пошли мне свое дитя, ибо грехи недостойных... «Это бесполезно. Просто бесполезно. Никто не придет. Никто не откликнется на мою молитву. Недаром говорили, что Темное братство мертво», — с тоской подумал Авентус и отбросил ненужный теперь кинжал куда-то вглубь комнаты. В горле першило, язык заплетался, а глаза слипались. Он проводил Нечестивый ритуал уже практически трое суток, не отрываясь на еду и сон, а ассасин все не приходил. Авентус тоскливо вздохнул и поднялся на ноги. Колени страшно болели от многочасовой молитвы. Он подошел к укрытому белой тканью креслу и со стоном опустился в него, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Что ему теперь делать?.. Авентус много слышал о Грелод Доброй и её способах воспитания детей ещё во младенчестве. Родители пугали непослушных детей именем старухи чуть ли не чаще, чем Даэдра и Пожирателем Миров Алдуином. Мол, вот не съешь кашу, придет Грелод Добрая и заберет тебя в приют. Его мать не была исключением. Но Авентус знал, что большинство страшилок лишь сказки, и не особо боялся предстоящей жизни в Благородном приюте. Как же он ошибался! Сначала ему казалось, что все будет если не хорошо, то нормально. Встретившая его в сопровождении стражника на пороге приюта миловидная улыбающаяся старушка совсем не походила на страшного монстра из сказок. А молоденькая девушка, представившаяся Констанцией Мишель, помощницей Грелод, вряд ли могла сойти за её ручного даэдра. Дети все были чистыми, расчесанными и неплохо одетыми. Странную бледность и заплаканные глаза Авентус отнес к недавним зимним праздникам — вряд ли сиротским детям надарили много подарков, вот они и расстроены. Он был рад такому обилию сверстников. В Виндхельме у него было немного друзей из-за расовой принадлежности, но тут он надеялся это поправить... И вскоре у него появилась Руна Крепкий Щит, светловолосая девочка-норд на пару лет старше него. Сначала Авентус недоверчиво относился к Руне из-за того, что она была нордом, да ещё, судя по фамилии, родом из Виндхельма. Но её дружелюбие и жизнерадостность постепенно перебороли его недоверие. Благодаря Руне его душевные раны после потери родителей болели не так сильно. Они с девочкой стали не разлей вода, и ни возраст, ни сам приют не были помехой для их крепкой дружбы. Мальчишки, вопреки ожиданиям Авентуса, держались его стороной, хотя двое из них были имперцами. Авентус не понимал причины, но и не хотел навязываться. В конце концов, он был не один. Но помимо Руны у Авентуса появились и другие «друзья», не оставляющие его практически никогда в приюте — холод, голод и боль. Старушка Грелод оказалась совсем не Доброй. Конечно, его наказывали не так часто, как других детей. Он был по натуре послушным мальчиком и выполнял все поручения Грелод в точности так, как было велено. Но еды все равно было мало, а осенью и зимой «в профилактических целях» в детской спаленке не топили очаг. Но Авентус терпел. Ради Руны, ради своей мечты об отмщении. Так бы все и шло, если бы однажды Руна случайно не испортила любимое платье Грелод во время стирки. Он не знал точно, что она сделала с платьем, но результат был налицо — старуха избила Руну палкой так, что она потеряла сознание. А на следующее утро Авентус увидел, что койка Руны пуста, а её немногочисленные вещи пропали. На осторожный вопрос Констанции, где его подруга, девушка лишь обняла его и заплакала. Так он узнал, что Руна умерла. В тот момент в Авентусе что-то сломалось. Он больше не хотел жить так. Не без Руны. Эта смерть ударила по нему намного больнее смерти родителей. И он решил, что пора. Хватит ждать. Он сам станет этой Справедливостью в жизни. Он отомстит. Сначала Грелод Доброй, а потом и людям, что были повинны в смерти родителей. Он восстановит Справедливость. У него возникла идея, как это сделать — вызвать убийц из Темного братства. И вот теперь, когда он был так близко к Отмщению, оно исчезло, точно дым от костра в ночном небе. Темное Братство не ответило на призыв. Может, он недостаточно молился?.. Но скоро стража прознает о том, что он вернулся в город, и отконвоирует обратно в приют. Обратно... Авентус поежился. Ему совсем не хотелось испытать на себе гнев настоятельницы. За такой проступок, как побег, несколькими ударами розги он не отделается... И никто ему не поможет. СТУК! СТУК! СТУК! Неужели так скоро?!.. — Именем ярла Ульфрика Буревестника, откройте двери! СТУК! — Авентус Аретино, я знаю, что ты находишься в доме. Открой немедля, или мне придется высадить дверь. Тяжело вздохнув, Авентус крикнул в ответ, не особо надеясь на то, что его просьбу выполнят: — Дайте мне пару минут! Из-за двери послышался тяжелый вздох, и звяканье тяжелой брони подсказало, что стражник уселся на крыльцо дома. Обрадованный отсрочкой, Авентус стал скоро избавляться от следов Темного таинства. Он прекрасно понимал, что страж порядка не погладит его по головке, если обнаружит в доме полусгнившее человеческое тело в окружении свечей. Взяв заранее приготовленный старый плащ отца, он замотал в грязно-коричневую ткань человеческие останки и, пыхтя от натуги, потащил его к двери в подвал. По приезду в дом он слышал, как снизу доносились подозрительно громкое шуршание и писк. Скорее всего, за время его отсутствия в подвале завелись злокрысы. В любое другое время Авентус бы испугался, но сейчас он был несказанно рад такому повороту событий. Мерзкие твари наверняка оголодали и избавятся от трупа в мгновение ока. Авентус постарался как можно тише отпереть засов, и немного приоткрыв дверь, столкнул пинком тело вниз по лестнице и тут же закрыл. Авентус удовлетворенно улыбнулся. Что ж, дело осталось за малым. Паслен и книгу с описанием ритуала он положил в очаг и подпалил от одной из зажжённых для ритуала свечей. Теперь, когда стража все равно знает, что Авентус в доме, волноваться из-за трубного дыма не стоило. Свечи он сложил в шкаф. Критически осмотрев «место преступления», мальчик тяжело вздохнул. Задумался. Как ему теперь быть? Снова жить впроголодь, гнуть спину задаром и сносить побои от Грелод в приюте ему совсем не улыбалось. Тем более, старуха могла запросто убить его… Что делать? Снова сбежать? Он с несвойственным ребенку скепсисом посмотрел на высокое окно, выходящее прямо к дворцу ярла. Не вариант. А может... Может, подкупить стражника и дать стрекача из города через главные ворота? У него в тайнике оставались ещё кое-какие украшения матери и серебряные тарелки, доставшиеся в наследство от бабушки. Но куда он пойдет?.. Он снова тоскливо вздохнул и опустился на грязный деревянный пол. Доски противно заскрипели под его весом, и мальчик с содроганием подумал, что сейчас запросто может провалиться в подвал. А там злокрысы. И решение всех его проблем, хмыкнул он про себя. Взгляд Авентуса блуждал по полупустой комнате, пока не наткнулся на сиротливо выглядывающую из-под кресла рукоять кинжала. Авентус поднялся на ноги и не торопясь подошел к нему, поднял и, вертя в руках, начал искать ножны. Они ему пригодятся. III. Приют за время его отсутствия совсем не изменился. Обветшалое деревянное здание, обнесенное высоким каменным забором и надписью над входом «Благородный сиротский приют». Как и старая ведьма, встречавшая его на входе. Её улыбка была очень многообещающей. Авентус вздохнул. Определенно, одной поркой он не отделается. — Спасибо, что вернули мальчика домой! — вежливо поблагодарила Грелод стражника, сопровождавшего Авентуса. Тот кивнул ей и, потрепав напоследок Авентуса по волосам, удалился в сторону казарм. Видимо, он собирался отдохнуть перед обратной дорогой в Виндхельм. «Самое время для представления», — решил Авентус, когда Грелод повернулась к нему. Личина приветливой старушки, встречавшей заплутавшего внучка, слетела, будто её и не было. — Негодный оборвыш, ты... — грозно начала она, схватив его за ухо и потащив к дверям приюта. — Госпожа Грелод, подождите! Дайте объяснить! — завыл Авентус как можно громче, чтобы случайные прохожие обратили на них внимание. Старая женщина зло зыркнула на него водянистыми рыбьими глазами, но отпустила: — Ну, я тебя слушаю, — она сложила руки на груди и выжидательно уставилась на мальчика. — Я не просто так сбежал, — проникновенно начал Авентус. — Я ездил домой, чтобы забрать подарок для вас! Вы так хорошо заботились обо мне и других детях весь прошлый год, вот я и решил отблагодарить... — он вытащил из-за пояса небольшой мешочек и протянул его оторопевшей Грелод. Грелод вытряхнула содержимое мешочка на ладонь. Она недоверчиво рассматривала серебряный амулет на цепочке, видимо, ожидая какого-нибудь подвоха. Например, что он превратится в паука и укусит её. Что было бы намного лучше, подумал про себя Авентус. — Амулет принадлежал моей матери. Я бы хотел, чтобы теперь, когда её нет на свете, он был у такого замечательного человека, как вы! — сказал Авентус и потупил взгляд, уставившись на свои ботинки. На самом деле же он до крови закусил губу. Ложь давалась Авентусу очень тяжело, он был противен сам себе. Мама воспитывала в нем открытость и честность, говорила, что лесть и подхалимство — оружие трусов. А Авентус себя таковым не считал. Но он прекрасно понимал, что тут ложь необходима. Хотя все равно отдавать амулет матери в грязные руки этой женщины было ужасно. — Очень... мило с твоей стороны, — хрипло сказала Грелод и сжала украшение в руке. — Но не надейся, что подарок избавит тебя от наказания! Ты месяц будешь мыть посуду за всеми в приюте. А теперь быстро иди в дом! Авентус спрятал довольную улыбку и направился в здание. Ещё рано радоваться. Самое сложное было впереди. Он выждал неделю. Достаточно долго, чтобы Грелод перестала постоянно пенять ему на побег, а другие дети — перешептываться за спиной, думая, что он не слышит. И вот, ночью, дождавшись, когда все уснут и из коридора донесется знакомый старческий храп, Авентус выскользнул из спальни и направился к комнате Грелод, стараясь ступать как можно тише. Хотя он знал, что старуху и дракон не разбудит ночью, оставалась Констанция, чья спаленка находилась напротив. Ему повезло. Дверь была не заперта. Авентус зашел в комнату, аккуратно затворив за собой дверь, но не до конца: так, чтобы свет из коридора позволял видеть, куда идти. На цыпочках он подкрался к кровати, где спала Грелод. Вытащил из-за пазухи кинжал. Руки, сжимающие оружие, тряслись. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. В конце концов, это не так уж и отличается от трупа, используемого в ритуале, убеждал себя он. Так же просто. Раз — и все. — Да простят меня боги... — прошептал Авентус одними губами и с силой полоснул по горлу Грелод лезвием кинжала. Позади кто-то приглушенно вскрикнул. Раздался негромкий стук об пол. — Авентус! Что ты наделал, Авентус?! Мальчик медленно обернулся. В дверях, вцепившись в дверной косяк, стояла бледная, точно смерть, Констанция. На полу у её ног лежала потухшая свеча. Авентус так и застыл с окровавленным кинжалом в руках, не в силах ничего сказать или сделать. Констанция не входила в его чудесный план. Она не должна была видеть. Знать. Поэтому он просто смотрел. И ждал. Конечно, он мог бы убить её тоже… Но чем бы он тогда отличался от убийц отца и матери? Нет, Констанция не заслужила такой участи. А Констанция застыла на месте от страха, доселе ей не испытываемого. От кошмарной нелепости, представшей пред ней. Маленький мальчик с глазами обиженного щенка. Маленький мальчик с окровавленным кинжалом в руках. Труп старухи на кровати. И кровь. Много-много крови. Мара, богиня, спаси! — Уходи, — прошептала спустя долгое мгновение молчания она. — Уходи, беги отсюда. Я не буду сдавать тебя страже, но и позволить остаться в приюте после твоего поступка не могу. — Но куда мне идти? — спросил Авентус, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Не плакать, не плакать, не плакать! Но все должно было быть не так! — Не хочу ничего слышать. Уходи! — почти выкрикнула Констанция. Авентус ничего не сказал. Не стал оправдываться. Он молча подошел к телу Грелод и снял с окровавленной шеи амулет матери. Вложил клинок в ножны и выбежал из комнаты. Он понимал, что нужно покинуть Рифтен как можно скорее. IV. Успокоившись и немного поразмыслив, Авентус решил поехать в Вайтран. Он собирался это сделать сразу после того, как «выйдет» из приюта, но мерзкая настоятельница убила Руну и спутала все карты. Так что он отправится к Соратникам и научится драться, чтобы отомстить убийцам родителей. С ними, справившимися с далеко не слабым отцом Авентуса, легко, как с Грелод, вряд ли получится. А потом ему нужно будет пойти к магам. Они наверняка смогут с помощью заклинаний отыскать тех, кто ему нужен… Авентус сжал рукоять кинжала, висевшего на поясе, и вынул его, подставив лунному свету. На лезвии запеклась кровь. Авентус зачарованно глядел на нее, потом пробежал пальцами по лезвию, собирая красную корку. Он бездумно растер её в пальцах... Обтерев руку об штаны, Авентус счастливо улыбнулся. И все-таки он отомстил. Его дорогая подруга может спать спокойно. Извозчик со скрипом согласился подвезти его взамен на амулет матери, не расспрашивая, куда и зачем ребенку понадобилось ехать среди ночи. Мальчику жаль было расставаться с украшением, но у него при себе кроме него и кинжала ничего ценного не было, а отдавать кинжал, по его мнению, было бы верхом глупости. Как Авентус ни упрашивал старика, тот категорически отказался ехать в Вайтран. Сказал, только до Ривервуда и точка. Что, мол, в том районе видели дракона, и что он сжег Хелген. Так что пусть пацан не выпендривается и радуется, что извозчик вообще согласился его везти. Авентус расстроился, но делать было нечего. В конце концов, от Рифтена до Вайтрана всего полдня пути, да и задерживаться в Рифте не стоило. Хотя Констанция и обещала не звать стражу, он решил, что лучше перестраховаться. Мама всегда ему говорила, что береженого боги берегут. Прибыв на место и расплатившись с извозчиком, мальчик тоскливо вздохнул. Он очень хотел есть. Хлеб, прихваченный им из приюта, кончился еще вчера, хотя он очень экономил, стараясь растянуть буханку на все несколько дней пути. Подумав, он решил попросить еды в таверне и заодно спросить, не едет ли кто в Вайтран, и напроситься в попутчики. Как бы скептически он ни относился к слухам о драконе, никто не отменял других дорожных опасностей вроде разбойников, изгоев и диких животных. Однажды, когда он был ещё совсем маленьким, отец брал его с собой в путешествие до Солитьюда. Так, за, казалось бы, недолгую поездку длиной всего в неделю на них напали трижды. Сначала разбойники, потом горный тролль и, наконец, живой скелет!.. Хозяйка таверны со странным названием «Спящий великан», никак не вязавшимся с маленьким деревянным зданием с соломенной крышей, симпатичная женщина средних лет по имени Дельфина, на удивление добро обошлась с ним, дав целую миску горячего супа, кусок хлеба и свежее яблоко, причитая себе под нос: «Бедный ребенок. Даэдровы драконы...» Сначала Авентус удивился, а потом припомнил, что говорил старик-извозчик насчет Хелгена. Видимо, Дельфина приняла его за беженца из сожженного города. Закончив есть, он поблагодарил женщину и спросил, не знает ли она, кто из ее постояльцев направляется в сторону Вайтрана. Она сказала, что нет, но посоветовала поспрашивать самому. Он решил так и поступить. Постояльцев было на удивление немного, хотя время привалило как раз ко второму завтраку. В «Очаге и свече», в Виндхельме, как он помнил, в это время было совсем не протолкнуться. Впрочем, это же маленький городок. Скорее всего, большинство жителей трудятся в поле или на лесопилке. В зале таверны стояло всего шесть столов, два из которых были заняты, и барная стойка, у которой сидел сам Аретино и ещё два молодых норда-воина с огромными мечами за спиной. Старый альтмер в балахоне не то жреца, не то мага, занимал боковой крайний столик слева от стойки. Редгардка в легких кожаных доспехах и луком за спиной подпирала стену около сонно бренчащего на лютне белокурого барда-норда в конце зала. Ещё был какой-то чудаковатый рыжий имперец в шутовском наряде за столом прямо около выхода. Он то и дело выглядывал за дверь, видимо, проверяя свою лошадь или повозку. «Везет что-то ценное, небось», — подумал Авентус. Авентус собрался с духом и взялся за свой обход. Старик сказал, что задержится тут еще на пару дней, а потом идет прямиком в Рифтен. Норды, оказавшиеся наемниками, сказали, что им не нужен в компании ребенок, да и вообще идут они в Солитьюд. Редгардка посоветовала не лезть к ней, а то мерзкий мальчишка лишится ушей. Оставался имперец. Только Авентусу было как-то боязно подходить к нему. Странный он какой-то, ей-богу. Но вариантов больше не было, и мальчик подошел к бормочущему что-то себе под нос мужчине и сказал: — Доброе утро, господин. Позвольте узнать, случаем, вы не в Вайтран направляетесь? Имперец оторвался от своей кружки с медом и с неприкрытым любопытством смерил Авентуса взглядом и широко улыбнулся. — Мальчику нужно в Вайтран? Ооо, Цицерону в ту же сторону, но он едет совсем не в Вайтран! — пропел мужчина и гаденько захихикал. Авентус подавил желание вздрогнуть. Было в этом Цицероне нечто такое, что хотелось плюнуть на все свои планы, только бы оказаться от него подальше. Но вместо этого он улыбнулся, как мог дружелюбно, и сказал: — Раз вы едете в сторону Вайтрана, то не могли бы взять меня с собой? На дорогах нынче опасно, да и драконы... — Мальчик хороший актер, — доверительно прошептал Цицерон, щуря свои невообразимо желтые глаза. Как у дикого кота. — Мальчик боится бедного Цицерона, но не показывает этого. Молодец... А еще от мальчика пахнет свежей кровью. Человеческой. Чужой, не его кровью. Мне нравится! Хе-хе-хе!!! Авентус попятился от хохочущего мужчины. Как он узнал?! Нужно бежать! Он уже собирался кинуться прочь из таверны, как Цицерон цепко поймал и сжал его плечо. — Мальчик может не бояться за свою маленькую милую тайну. Цицерон сохранит ее в секрете. Цицерон хорошо умеет хранить секреты. Мальчик все еще хочет ехать в Вайтран? Цицерон сейчас уезжает и может взять мальчика с собой. Если он согласен, конечно... V. Вопреки ожиданиям Авентуса, ехать вместе с Цицероном оказалось… даже забавно. Рыжеволосый мужчина, казавшийся таким пугающе жутким в полумраке таверны, постоянно смеялся, пел и рассказывал истории — немного жутковатые, но не лишенные юмора. А когда он встал в полный рост, то оказался всего на полторы головы выше самого Авентуса, что совершенно успокоило мальчика. Конечно, чувство опасности никуда не делось, но Авентус думал, что дело в том, что шут был воином. Ну, или разбойником, потому как он лихо разобрался с двумя бандитами, решившими ограбить их в пути. Выяснилось, что Цицерон везет тело своей усопшей матушки в новый склеп, так как старый пострадал от мародеров. Опасаясь повторения надругательства над могилой, он решил перевести останки на фолкритское кладбище, где, по его словам, у него был ещё один дом. Конечно, ехать в повозке рядом с трупом было то еще удовольствие, но Авентусу было не привыкать. В конце концов, он провел рядом с трупом для ритуала целых пять дней. Что ему полдня? Да воняло от матушки Цицерона много меньше, скажем прямо. Тему же запаха крови Цицерон больше не поднимал, и Авентуса это полностью устраивало. Они были в пути уже четыре часа. Цицерон мурлыкал под нос песенку про котят, которых нужно накормить ядом, а Авентус, утроившись прямо на ящике с почившей, наблюдал за лениво ползущими по небу облаками и тихонечко подпевал. — Мы недалеко от фермы Лорея, — довольно сообщил Цицерон, обернувшись к мальчику. — Сейчас остановимся ненадолго, нужно напоить ло... — договорить он не успел, телегу неожиданно тряхнуло, и он едва сумел удержаться на облучке*, чтобы не упасть. Авентусу повезло меньше — он свалился со своей импровизированной лежанки прямиком на дорогу. Лошадь взбрыкнула и встала на дыбы. Телега резко затормозила, дерево треснуло, и она завалилась на бок. Заднее колесо отвалилось и покатилось по дороге, скрывшись в близлежащих кустах. — Ситис! — рыкнул шут, спрыгивая с телеги и кидаясь к... нет, не Авентусу, который ударившись головой о камень, лежал на земле, не двигаясь, а к ящику с трупом. — Матушка, милая матушка в порядке? — запричитал Цицерон, проверяя, не повредился ли ящик. — Плохой Цицерон не уследил за дорогой! Прости меня... Только убедившись, что с его матушкой все в порядке, шут подошел к мальчику. Поцокал языком, сокрушаясь, что ему приходится возиться с детишками и, подхватив Авентуса на руки, пошел к домику фермера, виднеющегося чуть поодаль от дороги. Авентус, наблюдавший за происходящим через красную пелену боли, потерял сознание. Авентус пришел в себя от приглушенных, но, тем не менее, очень и очень возмущенных криков Цицерона. Голова страшно болела, но он, не обращая внимания на это, приподнялся на локтях и осмотрелся. Он лежал на полу на овечьих шкурах в маленькой комнатке с низким потолком. "Видимо, я на ферме Лорея", — решил Авентус. — Ааа, ты не можешь отказать в помощи бедному Цицерону! Почини колесо! Мне нужно отвести матушку в новый дом!!! Я заплачу! Золотом! — Я сказал — нет. Хватит с тебя того, что я согласился позаботиться о мальчишке. Проваливай, скоморох! — доносилось из-за двери. Морщась от боли, Авентус встал на ноги и, шатаясь, выглянул в другую комнату. Это было светлое небольшое помещение. В углу стоял стол с двумя стульями, у дальней стены — большая кровать, устланная теми же выделанными овечьими шкурами как и те, на которых до недавнего времени почивал он сам. В центре был каменный очаг, на огне которого что-то аппетитно булькало в котелке. Рядом на стуле сидела уже немолодая, но еще достаточно миловидная женщина-альтмер, чистившая картошку и совершенно не обращавшая внимания на споривших у входа мужчин. Мальчик неуверенно кашлянул, чем немедля обратил на себя внимание взрослых. — О, ты пришел в себя! Как ты себя чувствуешь, малыш? — всплеснув руками, защебетала женщина и, подскочив со своего места, подбежала к Авентусу. Она осмотрела его голову, и, удовлетворенно кивнув себе, сказала, отодвигая стул и жестом приглашая мальчика сесть за стол: — Ты, верно, голоден? Будешь картофельный суп?.. — Госпожа! — засмущался Авентус от радушия и такого внимания к своей персоне. — Я с удовольствием, только... — Он набрал в грудь побольше воздуха, и выпалил: — Спасибо, что помогли мне, я вам очень благодарен! Но, господин Лорей, — обратился он к пожилому мужчине, — пожалуйста, помогите Цицерону! Он хороший, хоть и немного странный... Склеп его матушки разорили мародеры, и он везет ее останки в другой. Пожалуйста! — выдохнул он и потупился. Ему было стыдно злоупотреблять добротой этих людей, но Цицерон... Он чувствовал себя обязанным помочь этому человеку хотя бы за то, что он не выдал его тайну и не бросил там, у дороги. Нет, не так. Ему хотелось помочь. Хотя и не понимал, почему. Просто... так надо? Он чувствовал это. То же он испытывал, когда узнал о смерти Руны. Он знал, что теперь ему нужно сделать. Тоже самое и тут. Лорей долго и внимательно вглядывался в глаза Авентуса. Наконец, что-то решив для себя, пожилой мужчина вздохнул и сказал: — Хорошо, я помогу. Но, мальчик, не доведет до добра тебя дружба со скоморохом, ох, не доведет... Кюрви, — обратился он к женщине, — покорми гостей, а я пока починю повозку. Чем быстрее они покинут нашу землю, тем лучше. VI. — Хей, мальчик, — обратился к Авентусу Цицерон, когда они распрощались с хозяевами фермы и, не торопясь, шли к повозке. — Авентус, — поправил его Аретино. — Что? — не понял шут. — Меня зовут Авентус. — Хорошо... Авентус, — ухмыльнулся Цицерон. — Спасибо тебе за помощь с Лореем, — и, не глядя на удивленного мальчика, зашагал вперед, насвистывая какой-то веселый мотивчик. Губы Авентуса против воли растянулись в довольной улыбке. Впервые после происшествия в приюте у него было приподнятое настроение. Авентус помог Цицерону привязать ящик к телеге одолженной у Лорея веревкой. Теперь они ехали не спеша, опасаясь повторения истории с колесом. Авентус, как и в прошлый раз, устроился на деревянном ящике, намереваясь проваляться так до самого приезда в Вайтран. Там ему в ближайшее время вряд ли дадут насладиться желанным бездельем. Голова уже почти не болела. Лечебное зелье, данное ему женой Лорея, прекрасно исполнило свое предназначение. Послеобеденное солнце приятно припекало голову, повозка мерно покачивалась, Цицирон пел очередную песенку... Авентус прикрыл глаза и задремал. — Какие большие амбиции у такого маленького мальчика! А ненависть... Сколько ненависти! Умершая любовь?.. Как интересно. Да... Стремление к справедливости, желание обагрить свой клинок кровью виновных!.. И, несмотря на это, оставаться чистым и незапятнанным душой. Невозможно прекрасно. Ты подходишь. Ты, кто помог уберечь мое бренное тело от долгого прозябания на землях Вайтрана. Ты достоин слышать мой голос, стать моим Слышащим, Авентус Аретино! Авентус спросонья приоткрыл глаза. Какой странный сон... Что это за голос? Такой тихий, успокаивающий... Мама говорила с ним так, когда он был совсем малышом. Но что за Слышащий?.. Кого он должен слышать?.. — Меня, мальчик. Теперь я твоя Матушка, запомни это. Я та, кто поможет тебе отыскать убийц твоих родителей. Я и твоя новая Семья. Взамен же ты будешь верно служить Отцу Ужаса и Пустоте! Отец Ужаса?.. Это же... Ситис?! Сон как рукой сняло. Авентус резко сел и заозирался, пытаясь понять, откуда слышен голос. Он помнил это имя. Оно было книге про Темное Таинство! А чье тело он помог уберечь, это... — Догадался? Молодец. Теперь скажи моему дорогому Хранителю Цицерону, что время пришло. Скажи ему те слова, что он ждал долгие годы — «Тьма наступает со смертью тишины». Говори, мое Темное дитя, не медли! Вам с Хранителем многое предстоит сделать... Авентус чуть не упал с телеги от ужаса, охватившего его. Он резво соскочил с ящика и переместился на облучок к Цицерону. — Цицерон! — хотел закричать он, хватая мужчину за яркую рубашку, но из горла вырвался лишь придушенный хрип. — Твоя матушка, она... — Что? — не понял его шут. — Не мямли, Авентус, говори, в чем дело, — он отцепил руку ребенка от своей одежды и выжидательно посмотрел на него. — Матушка говорит!!! Она живая!!! — смог справиться со своим голосом Авентус, но его все ещё трясло. Он то и дело оборачивался ящику, будто ожидая, что труп встанет и нападет. — Аха-ха... Что?! — воскликнул Цицерон, а его глаза зажглись неприкрытым безумием. Он резко остановил лошадь и повернулся к чуть живому от страха мальчику: — ЧТО. ОНА. СКАЗАЛА?! — Время пришло. Тьма наступает со смертью тишины, — выдохнул Авентус и попытался вывернуться из цепкой хватки мужчины. Он намеревался спрыгнуть с телеги и побежать к ферме Лорея. К черту предчувствия! Прав был старик, не надо было ему связываться с этим безумцем! Но Цицерон уже не держал его за плечи. Он смеялся. Громко и оглушительно. Неожиданно смех перешел в плач, а потом и вовсе в вой. Протяжный, жалкий. Мужчина сидел на облучке, закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Авентус неуверенно подвинулся к Цицерону и тронул его за плечо, тут же отдернув руку, словно ожидая, что шут его укусит. — Цицерон?.. — Я в порядке. Цицеро, твой верный слуга в порядке, о... Слышащий! — прохрипел шут и засмеялся снова. — Ты… правда из Темного Братства? — тихо спросил Авентус. — Да, Авентус, — сказал Цицерон, все еще нервно хихикая. — И ты теперь тоже. В Фолкрит они прибыли уже за полночь, и проехали небольшой городок, не останавливаясь. Они свернули на лесную дорогу, практически не заметную в ночной мгле. Еще через полчаса ухабистой дороги, Цицерон остановил телегу и зажег в руке магический шар, отправил его в воздух, осветив тем самым небольшую поляну с озерцом и отвесной скалой. Спешившись, Цицерон жестом подозвал Аретино следовать за ним. Вместе они подошли к скале, в которой, к огромному удивлению Авентуса, оказалась тяжелая черная дверь. — Что есть музыка жизни? — спросила их... дверь?! Авентус поежился. Может, послушать Мать Ночи и поехать с Цицероном была не самая удачная идея?.. — Ну же, отвечай, Слышащий! Цицеро замерз и хочет спать, — поторопил его Хранитель. Авентус кивнул. За время их поездки Мать снова говорила с ним. Она вообще оказалась до ужаса болтлива. Видимо, в Пустоте, где она обитала, было катастрофически мало собеседников... В общем, помимо всего прочего, она сказала Авентусу пароль от входа в Убежище и дала первое задание — навести порядок в Братстве, которое за долгое отсутствие Слышащего отринуло Пять Догматов. Как он будет это делать, Авентус не представлял. Но надеялся, что у него получится. В конце концов, он теперь Слышащий... — Тишина, брат мой! — прошептал Авентус. — Добро пожаловать домой! — возвестила дверь, отворяясь. Авентус увидел длинную каменную лестницу, ведущую в темноту. — Добро пожаловать в новый дом, Слышащий. Нас ждут великие свершения! — эхом отозвался Цицерон, приобнимая Авентуса за плечи и ступая в убежище Темного Братства. Дверь бесшумно вернулась на свое место... Are we alone? Are we in control? Одни ли мы? Мы сами всем управляем? Can we choose to play a different role? Можем ли мы выбрать другую роль? Can we change the grave that was dug for us, Можем ли мы изменить то, что нам уготовано? or is this the only path to take? Или это единственный путь? Can we change the grave, Можем ли мы изменить the grave that was dug for us? То, что нам уготовано? Or is there another path to take?.. Есть ли какой-нибудь другой путь?**The End?