Порок

Пальцы Нормана судорожно сжимались на простынях до побеления костяшек, пока Шон мучительно-медленно двигался внутри него. — Чёрт... Быстрее! — сквозь зубы прошипел Ридус, но, разумеется, Флэнери и не подумал слушаться. Хрипло хохотнув из-за сбитого дыхания и резко двинув бёдрами, заставив Нормана закатить глаза, Шон сгорбился над распластавшимся любовником и горячо выдохнул в его шею. — Заткнулся бы уже, торопыга. Недовольно замычав, Ридус попытался повернуть голову, за что тут же получил острый укус. — Мать твою, Шон... — заскулил Норман, неосознанно перейдя на жалобно-умоляющий тон. Что, собственно, не осталось незамеченным Флэнери. Вознаградив Нормана очередным сильным толчком и выбив из него протяжный, низкий стон, Флэнери поднял голову, уставившись прямо перед собой. Из зеркала на него смотрели блестящие от возбуждения голубые глаза. Сказать по правде, выбранная поза не была намеренной. Но, видимо, неосторожная шутка Нормана по поводу извращённых работников отеля, повесивших зеркало напротив кровати, плотно отложилась в подсознании Шона, дав знать о себе во время накрывшего мужчин порыва страсти. — Блядь, куда ты там пыришься? — полузадушено проворчал Ридус, повернув голову набок и искоса наблюдая за отражением в зеркале. — Не отвлекайся! Картинно закатив глаза, Шон и вовсе перестал двигаться, спровоцировав раздражённый вздох своего партнёра. Надавив рукой промеж лопаток Нормана, Флэнери заговорщически прижался губами к его уху. — Смотри. Норман непонимающе замычал, явно давая понять, что его порядком заебали странные закидоны Шона. Облизнувшись, Флэнери мягко схватил Нормана за тёмную прядь волос и потянул на себя, заставив Нормана приподнять голову и куда пристальнее всмотреться в зеркальное отражение. —Видишь? Норман прищурился и насмешливо фыркнул. — И на что я должен смотреть? Уничижительно цокнув и разжав пальцы на волосах Ридуса, чтобы дать ему подзатыльник, Шон нетерпеливо пояснил: — Смотри на отражения, дурак. Норман картинно закатил глаза, но заметно напрягся, когда Шон склонился и обхватил губами мочку его уха. Нервно вдохнув, Ридус поймал зеркальный взгляд Флэнери. Дьявольский, самодовольный и вызывающий взгляд Флэнери. Тем временем Шон продолжал свою импровизированную игру, медленно очертив языком ухо Нормана и скользнув внутрь. Норман поёжился и дёрнул головой в сторону от влажного, щекотливого ощущения, но при этом не оторвал взгляда от зеркала, смотря в него словно завороженный. Издав мягкий, удовлетворённый смешок, Флэнери медленно двинул бёдрами, обхватив Нормана поперёк груди и уперевшись второй рукой в пружинистый матрац. Ридус облизнул внезапно пересохшие губы, подавшись назад всем телом. До жути довольный, Шон зарылся носом в волосы на затылке Нормана, со взбудораженным трепетом вдохнув запах свежего пота и чего-то исключительно Нормановского. Как там назывался его излюбленный парфюм? Кажется, Kiehl. В сознании тут же всплыло видео, в котором Норман стоял в своих дебильных кроличьих тапках и рассказывал о десяти вещах, без которых не мог представить своей жизни. И только Шон знал, что задай репортёр вопрос чуть иначе, не ограничившись вещами, Норман бы... Флэнери удивлённо заворчал, когда Ридус завёл левую руку назад и крепко обхватил его за шею, притягивая ближе к себе. — Двигайся, — шипение Ридуса было окрашено злобой и нетерпением, но мимо Шона не проскользнуло изменение в тембре его голоса. То, что голос Нормана стал низким и приобрёл хриплые нотки, стопроцентно указывало на его сильное возбуждение. Чувствуя ответную вспышку желания, Флэнери решил завязать с раззадориванием любовника. Следующий толчок был ощутимее сильнее для обоих, а к пятому Флэнери начал наращивать темп, за что был вознаграждён несдержанным стоном. Прильнув губами к татуировке на лопатке Нормана, Шон снова посмотрел в зеркало, издав ничем не уступающий Норману звук удовольствия. То, что он увидел, заставило гуляющую по телу кровь прилить к и так напряжённому члену. Струящийся из окна тусклый свет падал на две переплетённых в жарких объятиях фигуры. Выцепляя отдельные фрагменты обнажённой кожи, он позволял увидеть блестящую от пота шею Ридуса, секундно запрокинувшего, словно по заказу, голову. Флэнери возбуждённо фыркнул, моментально возжелав слизнуть капельки влаги языком. Взъерошенные, топорщащиеся во все стороны волосы, широкая линия плеч, припухшие от многочисленных поцелуев тонкие губы — всё это заставило Шона не без труда сглотнуть. Но, и он никогда не признался бы в этом Ридусу, больше всего его возбуждало другое. Видеть то, как его ладонь собственнически лежит на груди Нормана, прямо поверх сердца. Видеть, а не только ощущать, как Норман прогибает спину и сам охотно подаётся навстречу Шону, насаживаясь на его член. Наблюдать за тем, как Ридус в экстазе прикрывает глаза. Как приоткрывает влажные губы. А все потому, что делал Шон. И как напрягались руки самого Шона с каждым новым толчком. Как искажалось лицо Ридуса при болезненном укусе в плечо и как темно сверкали глаза Флэнери. Да, Шон был грёбанным нарциссом и его взвинчивало от того, что он видел в зеркале. Его взвинчивало собственное отражение, ритмично вдалбливающееся в податливое тело любовника. Но Норману совершенно не нужно было об этом знать. Нет. И то, что Флэнери кончил именно от выкрика собственного имени, перевалив за грань вслед за Норманом, ему тоже было лучше не знать. Нет, разумеется, Ридус знал, насколько Шон любил себя самого... Но лучше, всё же, не стоило. Тяжело дыша в спину Нормана и крепко его обнимая, Флэнери оставлял лёгкие поцелуи на мокрой коже, невнятно бормоча какую-то тарабарщину, таким образом мысленно извиняясь за свой небольшой порок.