Дыхание

Рик прикасается к подрагивающим ресницам кончиками пальцев, боясь вспугнуть спящего мужчину, но не в силах сдержаться. Кажется, ему снится что-то тяжёлое и малоприятное, судя по нахмуренным бровям. Рик прислушивается к его дыханию, чувствуя как медленно подымается и опадает узкая грудная клетка. В мыслях копошится древний, хищный страх, что эта ночь – последняя, и вместе с утром придёт очередная вероятность смерти. Граймс не может уснуть и поэтому вслушивается в темноту, не отрывая взгляда от светлой запыленной кожи широких плеч и грязных спутанных волос Дэрила. Внутри натягиваются прозрачные струны, и Рику кажется, что он на грани слёз, но всё ещё сдерживает себя. Лори. Шейн. Андреа. Мерл. Слишком много потерь и в то же время удивительно мало для этой чумы. Ходячие мертвецы, пули прямо в мозг, последние вздохи и лихорадящий жар. Дэрил закрыл наглухо двери в свою душу, едва обмолвившись словом с группой. Его взгляд стал пристальнее, прицел чётче, ночные патрули дольше. Практически каждую ночь он проводит в пустой вышке, сидя в оконном проёме и всматриваясь в темноту, не желая смыкать глаз. Рик понимает. Ему по-прежнему снится Лори, в белом воздушном платье и с мягкой улыбкой на нежных губах. Карл ничего не знает. Рик не уверен, что он хочет, чтобы его сын узнал о том, где проводит ночь его отец. Тихий летний ветер, залетающий сквозь окно, приносит долгожданную прохладу, и Дэрил сонно ворчит, переворачиваясь на бок и скрывая от Рика своё лицо. Граймс практически не помнит, как так получилось. Дэрил не умеет утешать, по крайней мере, не сильных, самодостаточных, по мнению Диксона, мужчин. Кэрол – совсем другое дело. На память Рику приходят горячие слёзы и мускусный запах, размазавшаяся по лицу пыль, удушье и осторожные, неуверенные руки на пояснице. Вспоминается, как он впивался пальцами в сильные плечи, до побеления, до вздрагивания со стороны младшего Диксона. Тогда Дэрил молчал, стоически перенося причиняемую Граймсом боль и позволяя утыкаться сопливым носом себе в ключицы. Диксон был неподвижен, словно камень, шокированный столь бурным проявлением эмоций со стороны Рика, незнающий, что делать, как поступить в сложившейся ситуации. В тот вечер Рик заснул, прислонившись к подставленному плечу. Никто не потревожил мужчин на вышке, за исключением Гленна, сунувшего нос в дверной проём и поинтересовавшегося, не сменить ли ему их, на что Дэрил зло шикнул и послал его восвояси. Медленно, чтобы не потревожить сон Диксона, Рик прильнул к его спине и перекинул руку через бок. Дэрил секундно напрягся, но потом вернулся к своим сновидениям. Между ними ничего не было, лишь крепкая дружба со скользким намеком на нечто больше. Рик увидел неуверенность в глазах Диксона, когда взял его за плечо и замер в пяти сантиметрах от лица. В первый день, когда Рик забрался на вышку и спросил, не против ли Дэрил его компании, тот лишь пожал плечами. Они провели всю ночь в тишине, сидя бок о бок и вглядываясь в липкую ночную тьму. Это стало некой традицией – Рик, залезающий поздно ночью на вышку, чтобы присоединиться к неспящему Дэрилу, окутывающая спокойствием тишина и мерное дыхание двух живых. Если Диксон что-то и думал по поводу тесно прижавшегося к его спине шерифа ранним утром, то знака не подавал. Они никогда не говорили об этом вслух, игнорируя едва видимую перемену и участившийся телесный контакт. Но Рик чувствовал страх и зуд – желание поднять эту тему с глубин, вытащить её под палящее солнце Джорджии и заставить Диксона признать, что они живы. Что Граймс не единственный, кто чувствует манящее тепло и безопасность, даже когда они лишь отстреливались вместе от ходячих. Что это не очередной бред и что ночи, проведённые вплотную, покрытые тонким слоем душного пота, и отчаянно сжимающиеся вокруг другого руки – не игра его воображения. Ему нужен был кто-то, за кого можно зацепиться разумом, чтобы не сойти с ума. Но Дэрил молчал, и время тикало замедленной бомбой.