Тот, кто смеется громче всех

Сидя за столом, я перебирал документы. У меня была такая, если позволите, дурная привычка, брать работу на дом. Нескольких отчетов не хватало. И, угадайте, чьих? Правильно, угадали. Устало потерев виски, я взял телефон и набрал Грелля. – Сатклифф, Вы опять не сдали отчеты? – Да. Извините. Я немного опешил. Обычно он так быстро не признавал свою вину. – Чтобы завтра к вечеру они лежали у меня на столе. Вам ясно? – как можно уверенней сказал я. – Хорошо. Я понял, – голос парня был на удивление спокойным. – А я, случаем, Вас не разбудил? – Нет, не разбудили. – Грелль, что-то случилось? У тебя всё хорошо? – иногда я забывался и начинал «тыкать» ему. А иногда делал это осознанно. И сейчас это был именно второй случай. – Все нормально. До свидания. Парень положил трубку. Я удивленно посмотрел на телефон. Первым Грелль никогда не клал трубку. С ним явно было что-то не так. Обычно он разговаривал совершенно по-другому. Обычно прощался со мной фразой, вроде «чмоки, до завтра» или «спокойной ночи, Уилли!», сейчас же этого не было. Я решил набрать его ещё раз. После того, как он поднял трубку, я начал расспрашивать, что случилось. Он сначала говорил, что всё нормально, но потом сказал, что был бы очень рад, если бы я приехал. После он добавил, что я все равно не приеду, ведь уже поздно. Мы попрощались. Сердце у меня было не на месте, больно странно он себя вел. На часах было полдвенадцатого, но сейчас это меня как-то не сильно волновало. Недолго думая, я на скорую руку надел рубашку с брюками и телепортировался к квартире своего подчиненного. И вот я уже стою перед дверью диспетчера. Хотел было позвонить в звонок, но заметил, что дверь не закрыта. Дернув ручку, я в этом убедился и медленно зашел в квартиру. Света не было. Сняв ботинки, прошел дальше. Разматывая шарф на шее, я пытался что-нибудь разглядеть в темноте. Тут я заметил неяркий свет, и пошел на него. Свет шел из комнаты, дверь в которую была приоткрыта. Помявшись на месте, я подошел и заглянул. Свет был от телевизора, но звука, что странно, не было. Открыв дверь, все же зашел в комнату. На кровати, которая стояла возле окна, лежал тот, к кому я приехал. Его красные волосы были собраны в какой-то непонятный то ли пучок, то ли хвост. Почти в полной темноте этого было не разобрать. Сам же парень был одет в огромную майку и штаны чуть ниже колена. – Грелль? – позвал я. Молодой человек не отреагировал. Я позвал ещё раз. Только на второй раз он обратил внимание и повернул ко мне голову. – Здравствуй, – поприветствовал его я. – Угу. Заметив у него в руке бутылку, немного подумав, я подошел и взял из его руки эту самую бутылку. Он никак не отреагировал. В бутылке уже почти ничего не было. – Ты это всё один выпил? – спросил я. Глупый вопрос, конечно же, один. Грелль опять никак не отреагировал. Я, вздохнув, поставил бутылку на подоконник, а после снял пальто и сел на диван возле юноши. – Ты хотел, чтобы я приехал? Ответа не последовало. На секунду мне показалось, что он вообще заснул. – Грелль? – Полежи со мной, – прошептал он. У меня по телу пошли мурашки. То ли от того, что он наконец-то ответил, то ли от такой неожиданной просьбы. Немного подумав, я лег рядом. Грелль положил голову мне на плечо. – Мне так плохо. – Почему? – поинтересовался я. – Ты не поймешь… – он всхлипнул. На мое плечо упала слеза. Что? Он плачет? Грелль Сатклифф, самый веселый из всех, кого я знаю, плачет? – Пожалей меня… Я, признаться честно, не знал, как нужно жалеть. Протянув руку, я аккуратно погладил его по растрепанным волосам. Парень опять всхлипнул и прижался ко мне всем телом. – Обними меня… Пожалуйста… Я выполнил просьбу и обнял его за плечи. Тут же он заплакал в голос. – Эй, Грелль? Да ты чего? – я попытался посмотреть ему в глаза, но тот лишь сильнее уткнулся мне в руку. Мне ничего не оставалось, кроме того, как продолжать лежать, обнимая его. Минут через пять, немного успокоившись, парень сел на кровати. Я тоже сел. – Уилл… Мне так это все надоело… Мне надоело, что надо мной постоянно все смеются… Будто я шут какой-то… – заплетающимся языком пробормотал Грелль. Я сжал челюсть. Молодой жнец снова всхлипнул. – Они не принимают меня, как такого же, как они, как равного себе… – продолжил тот. – Они думают, что я их веселить прихожу… Поржать захотелось? Пожалуйста… Найди Сатклиффа… Жнец опять заплакал в голос, закрыв лицо ладонями. – Ну, ладно тебе… Хватит реветь, – я пытался хоть как-то его успокоить. Только вот не знал, как. В такой ситуации я, признаться, оказался в первый раз. – Они думают, что я ничего не чувствую… Я… – он вытер рукой слезы. – Эта маска прилипла ко мне и от неё уже не отделаться. Маска вечно веселящегося и глупенького жнеца… – Никто так не думает. – Не ври мне, Уилл. Все так думают. И ты тоже. Я молчал. Он был прав. Но он сам создал себе такой образ. Вот именно. Всего лишь образ. – Весь Департамент ржет надо мной. Это так… – всхлипнул он и на глазах опять появились слезы. – Это так обидно и даже больно. Меня никто не понимает. Никто не знает меня настоящего. Но я буду продолжать улыбаться. Я буду вести себя как и прежде. Как они меня называют? Мужеподобная истеричка? «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь?» Недобаба? Так же меня называют? А, Уилл? Думаешь, я не слышал? Грелль посмотрел на меня заплаканными глазами. Сейчас эти глаза смотрели на меня совершенно по-другому, не как обычно. Не весело. Не задорно. Никак. Я не смог выдержать этого взгляда и опустил голову. – Можешь не отвечать. Я и так знаю. Я всё знаю. И мне очень обидно. Только вида не подаю. Уилл, мне так одиноко… У меня нет друзей. У меня нет родных. У меня нет человека, который меня любит. У меня никого нет… Его слова резали мне сердце. Неожиданно для самого себя я обнял его и прижал к себе. Мне показалось, что он на пару секунд даже перестал дышать. – Грелль… У тебя есть я, – после этих слов жнец всхлипнул и снова заплакал. Он обнял меня руками за шею и уперся лбом в плечо. – Перестань, Грелль. Все хорошо. Успокойся, – под таким натиском мне казалось, что ещё чуть-чуть и я сам пущу слезу. Я стал поглаживать парня по спине. Рыдания постепенно начали затихать. – Уилл… – прошептал он мне на ухо. – Что? – Ты же остаешься со мной до утра? Уилл?.. Ты же… будешь со мной?.. – Конечно, – я прижал его к себе сильнее. – Я буду с тобой столько, сколько ты захочешь.

«Громче всех смеется тот, кому больше всего хочется плакать».