Четыре дня в Сараево

Джон Уотсон бывал в Сараево девятнадцать раз, но если бы кто-либо решил расспросить его об этом городе, он не нашел бы, что ответить. Джон приезжал в Сараево по три-четыре раза в год в течение шести лет, но не имел ни малейшего представления ни о достопримечательностях столицы Боснии и Герцеговины, ни о климате, ни о людях, ее населяющих. Джону не до этого. Он не собирается ходить по сараевским узким улочкам, восхищаясь готическими постройками, крупными камнями мостовой и неповторимым балканским колоритом. Джон хочет лишь скорее добраться до служебной квартиры Шерлока и остаться с ним наедине. В Лондоне Джон скучает. Ежедневно, ежеминутно, ежесекундно. Каждое мгновение вдали от детектива дается Джону с невероятным трудом. А меж тем таких мгновений в его жизни уйма. Они проводят долгие месяцы вдали друг от друга, чтобы встречаться лишь несколько раз в год и проводить вдвоем не больше недели. Джон берет отпуск один раз в квартал - так времени в разлуке получается все же меньше. Его отпуск длится неделю, но… Мэри нужно съездить к подруге в Хэмпшир, у дочери в субботу утренник, да и няня взяла внеочередной выходной. Уотсон нужен дома. У него обязанности, у него семья. Это и пятичасовая пересадка в Берлине съедают половину драгоценного отпуска, и на долгожданную встречу с Холмсом у Джона остается лишь четыре дня. Четыре дня, чтобы насмотреться на Шерлока, четыре дня, чтобы им надышаться. Четыре дня, чтобы в него погрузиться, прикоснуться, побыть рядом. До рези в глазах, до дрожи в руках, до боли в мышцах. *** Служебная квартира Холмса находится в скучном спальном районе. Многоквартирный дом, построенный в семидесятых, сер, безлик и потерян в череде таких же серых и безликих соседей. В квартире нет ни черепов на каминной полке, ни пулевых отверстий в стене, ни странного химического оборудования. Впрочем, Джона ничего из этого, по большому счету, не интересует. Тут есть двуспальная кровать, и этого более, чем достаточно. Все четыре дня они не выходят из квартиры и почти не говорят друг с другом. Им нечего обсуждать: дела Шерлока – государственная тайна, а повседневные заботы Джона слишком скучны. Они не признаются друг другу в любви и не шепчут в полузабытье банальные нежности. Их взаимное чувство – тяжелое, болезненное, жестокое и невозможное – не нуждается в словах. Порой Джон не понимает, что именно оно ему приносит, – болезненную эйфорию наслаждения или все же страдания. Эти дни в Сараево Джон практически не спит. Тратить долгие часы на сон Джон считает расточительством. Ночами он безмолвно лежит в постели и наблюдает за уснувшим Шерлоком, отмечая каждую родинку, морщинку и черточку. Вдыхая его запах, слушая мерный звук тихого дыхания, ощущая кожей тепло его тела. Эти воспоминания, драгоценные и редкие, Джон будет вынимать из памяти во время долгих дней разлуки. Все это – маленькие джоновы сокровища. Скромные тайные радости. Джон с грустью отмечает, что к каждой новой встрече Шерлок меняется все больше. Жизнь агента МИ-6, внедренного в Восточную Европу, дается Холмсу намного сложнее, нежели ремесло лондонского детектива. Он будто бы стирается изнутри, теряет себя прежнего. Его приметные черные кудри сострижены, вычурное эффектное пальто заменено на скромную серую куртку, элегантные костюмы оставлены в прошлом в угоду простым и удобным джинсам и рубашкам. Шерлок больше не актерствует, не красуется и не бросается громкими фразами. Он стал обычнее, тише, незаметнее. Близость Джона каждый раз, в конце концов, пробуждает в Шерлоке прежнего Холмса. Он начинает двигаться стремительнее, говорит громче и даже порой вспоминает про свою легендарную дедукцию. В такие моменты Уотсон чувствует себя почти счастливым, но, как все действительно прекрасное, эти мгновения преступно быстро заканчиваются. *** Шерлок отвозит друга обратно в аэропорт на отвратительно скучной серой "шкоде". Джон, безмолвно сидящий на пассажирском кресле, неотрывно следит за руками Холмса на черном руле и мечтает о пробках на их пути, нелетных погодах и отменах всех пассажирских рейсов. Словом, хоть о чем-нибудь, что позволит ему остаться в Сараево чуть дольше и провести с Шерлоком лишние мгновения. Его чаянья, конечно же, не сбываются. Самолет поднимается в воздух точно в срок. *** Они прощаются в зале отправлений как в тот самый первый раз – сдержанно, скованно, чуть отстраненно. Они не целуются и даже не обнимаются, хотя всего полчаса назад не могли оторваться друг от друга. Что-то неясное и тяжелое стоит между ними. У их сегодняшнего прощания, в отличие от того, первого, нет свидетелей. Но все же свидетели, пусть и не присутствуют физически, остаются рядом. Джон женат, Шерлок объявлен вне закона. У каждого свои грехи. У каждого свои ошибки. Шерлок был сослан в Сараево шесть лет назад. Сначала говорилось, что он уезжает на полгода, потом на год, на два, на семь, на десять… Джон подозревает, что все называемые сроки фикция и Холмс, обвиняемый в убийстве, изгнан из Британии навсегда. Самое страшное, что Джон не уверен, хочет ли он, чтобы Шерлок вернулся. Если детектив появится на Бейкер-стрит, перед Уотсоном впервые за эти годы вновь встанет невыносимо сложный выбор, где на одной чаше весов окажется его невероятное, сложное и такое сильное чувство, а на другой простая, светлая, но не менее необыкновенная семья. Джон все еще не понимает, какой в этом случае сделает выбор, и от этого все яснее ощущает себя полным мерзавцем.