Невыносимо, но есть силы

«Все чувства могут привести к любви, к страсти, все: Ненависть, сожаление, равнодушие, благоговение, дружба, страх, - даже презрение…» И.С. Тургенев Но лишь всё самое светлое останется в душе... Автор

Ну, сколько раз уже можно оступаться? Ну, сколько раз?! Это немыслимо, это, в конце концов, просто до ужаса, это до ужаса невыносимо! Она ушла. Ушла. Возможно, навсегда. Возможно, просто на неопределённое количество времени. Может, она скоро вернётся? Заснёшь, ночь пройдёт. Ты откроешь глазки и раз! – она уже на своём привычном месте. Но в этом и была главная заминка. Основное место Даф было в сердце. В его сердце. А оттуда она и не ушла, вроде бы… Мефодию это всегда казалось странным: человек, вроде уходит, а в сердце на века остаётся. Да какие там века?! Навсегда! Да, он её сам отпустил. Но не так же быстро? Меф всегда знал, что страдает эгоизмом, причём в довольно высокой степени. Да эта степень просто зашкаливала! Но даже эта степень сейчас меркла в сравнении с Дафной. Где она? Да что за странные вопросы?! В Эдеме, конечно. А вдруг, что-то случилось по дороге, и она туда не добралась? Ну, вот, опять включился режим озабоченной мамочки. Не это должно было волновать Буслаева. А она ведь что-то сказать хотела. Не успела. Обида была сильнее слов, наверно. А она так сейчас ему нужна. С кем ещё можно поговорить по душам? Нет, ну ты круто придумал, поговорить по душам с Дафной о Дафне же! Да что это за бред? Эх, можно было бы отмотать время назад, сказать, что она очень нужна ему, что нельзя ей улетать, попросить остаться с собой… Рядом… Нет, опять этот чёртов эгоизм! К чёрту! Раздолбать бы всю эту квартиру к чертям собачьим! Мимолётно проскользнула мысль о том, есть ли вообще у собак черти и как они выглядят, но мгновение быстро прошло, а на его место, отпихнув и распихав всё и вся, пришла она. Ненависть. Неудержимая ненависть на самого себя. В стену полетели стулья, книги, шкаф Меф смог только приподнять, а кровать была прикручена к полу. Ненависть сменилась отчаянием. Молчаливым таким, но отчаянием. А ведь всё могло быть иначе… Ну же, будь собой, выбирайся из этой пучины, из этой вязкой, мутной воды, которая тебя не выпускает, выбирайся! И тут уже сработал чисто Буслаевский инстинкт: он выбрался, прояснил голову. Да, это невыносимо, да, там что-то под рёбрами бьётся, но есть силы. Есть силы довести до конца то, что начал. Есть силы простить и отпустить. Есть силы, чтобы дождаться прихода той, которая всегда поддержит, даже если надо будет пройти сквозь огонь, сквозь ураган. Он её найдёт, вернёт. А она, совсем по-своему, примет, улыбнётся, и прошепчет успокаивающие душу слова. И тогда можно будет отдохнуть. Но не сейчас, не время. Да, невыносимо, но… есть силы.