Пять из пяти

Пять из пяти. Несложная задача, если уверен в себе и знаешь, что справишься. По крайней мере, на сегодня. Стоя на старте. В данную минуту, перед заходом на стрельбище. Именно пять из пяти гарантированно даст победу. При прочих равных у соперника не будет шанса обогнать тебя на лыжне. Подарков на олимпиаде не будет. Но я облажался. Три этапа прошли с блеском. Тарьей светился, когда закончил свой первый этап, но мы не могли отдаться радости, пока не закончена гонка. Он действительно справился превосходно, хотя полностью провалил все предыдущие гонки олимпиады. Йоханнес и Уле не подкачали. Бьорндален чуть подпустил соперников, но они оба могли себе это позволить, потому что знали, что впереди побегу я. Я. Минимум доппатронов на всю команду - важный, очень важный задел для последнего этапа. Сборная отвела блестящую гонку, дело сталось за мной. Я прохожу первый огневой рубеж. Я спокоен, уверен, собран, отлично себя чувствую, ничуть не проигрываю самому себе ходом. Позволяю сбавить темп. Пусть трое парней догоняют - разве это проблема? Я разделаюсь с каждым из них еще до финишного створа. Среди них нет Фуркада, и это, конечно, сразу расслабляет. Добавляет оптимизма. Давай, Шипулин, полидируй, ощути себя "золотым" и промахнись потом на рубеже - я знаю тебя, так и будет. Ты приятель мне, но не на трассе. Не тогда, как я борюсь за победу. Передо мной пять черных кружочков - порази все, и увидишь белый цвет победы. Гляжу в прицел, собираюсь на стрельбу. Гул на стадионе, дыхание соперников, совсем близко, такое тяжелое после догонялок, прерывистое - но это не отвлекает. Когда нет Фуркада - нет никого. Золото наше. Делаю первый выстрел - промах! Соберись, Свенсен! Дальше попадаю, но слышу, как убегают немец и русский. Шипулин справился, он не отдаст победу. Но я должен золото Тарьею, должен! Бац - первым запасным патроном промах. Уле меня сам застрелит... Опять промах. Голова отказывается думать, ноги и руки трясутся - пространство заполоняет туман, который виден только мне. Штрафной круг уже не удивляет. Гонка потеряла свой смысл. Я бегу не круг штрафа, а круг Ада. Меня медленно одолевает паника, страх. Сто пятьдесят метров аукнутся мне, уверен. Не могу собраться. Не верю, что я проиграл! Позорно упустил медаль! Ландертингера догнать нереально, я попробую. Но какой смысл бороться за бронзу?.. Господи боже мой, ну почему я? Осознание никчемности и невозможности все исправить заполоняет мой рассудок. Докатываю к финишу четвертым. Была мысль вообще сойти или дождаться Фуркада, чтобы красиво финишировать седьмым-восьмым. Французы не заслужили быть так далеко. Но надо сохранить лицо и дойти до конца. Команда ждет, а я задолжал им объяснения. Какие тут объяснения?.. Со мной никогда такого не случалось. Никогда. И норвежцы не проигрывали олимпийскую медаль столь нелепо, из-за ошибки того, кого считали самым надежным в команде. Как смотреть в глаза ребятам и тренеру? Как лететь домой? Паршиво. Паршиво проходить мимо победителей, призеров, позорно убегать ото всех, склонив голову и пряча глаза, словно побитый зверь или подлый вор. Нет сил улыбнуться. Никаких, ни физических, ни моральных. Не имею я права притворяться, что все хорошо. Даже не помню, как доехал, снял лыжи - тенью проскочил мимо всех и почти убрался из виду хотя бы телекамер и зрителей. Вот и они, команда. Не смотрю на них, узнаю только по ботинкам и тыкаюсь первому попавшемуся лицом в грудь. Черт. Я не могу это выдержать. Не могу. - Ты не железный, - это шепчет Йоханнес Бё, обнимая меня. - Эмиль, ну что ты, мы понимаем, ты старался. - Мы все равно тебя поддержим, - с другой стороны от него обнимает меня Тарьей. - Никто не хотел бы оказаться на твоем месте. Они меня поддерживают. Я подвел, лишил их медалей, для Тарьея - крайне важной медали, а они стоят и обнимают меня. Без слова о моей вине. Как будто я бежал только за себя, а не за страну. Боже... Плачу, как девчонка. Рыдаю на плече у кого-то из Бё. Я - не тот, кому позволено ошибаться. Мне нельзя! Что же за команда биатлонистов, если лидер не может выстрелить даже из восьми! К чему нам звание чемпионов мира, когда финишер напрочь опозорил титулованную сборную?! Жалеть меня долго - не вариант. Бё отходят, я протираю глаза. Не хватало еще ходить всюду с красными глазами, чтобы все вокруг сочувственно качали головами. Но я не знаю мнения еще одного важного члена команды. Его я лишил не просто медали. А рекорда. Уле Айнар, оказывается, стоит тут и подходит сразу же, как только расступаются братья. Чью мечту я разрушил. - Я зайду вечером, поговорим, - он обнимает меня и тихо сообщает это. - Держись, Эмиль. Никто тебя не обвинит. - Я лишил их золота. Тебя - рекорда, - все еще голос дрожит. Как я зол на себя! - Пустяки всё, Эмиль. Дороже всего - твоя жизнь и здоровье. Мы все тебя простили, и ты себя отпусти. Вечером договорим. Он хлопает по плечу и отходит. Уле идет поздравлять русских. Он им, кажется, искренне рад. Ну что ж, да, Россия - это не какая-нибудь Япония, они тоже были фаворитами. Всё, не могу оставаться тут. Выше моих сил. Скоро заиграет чужой гимн, пройдет награждение других лиц. Всплывает в памяти, как мы бесились на награждении в Ванкувере - мы были без ума от победы, в которую не особо верили. Что же, выходит, сейчас я один так переволновался, ждал, иначе говоря, заранее всех подвел своей абсолютной верой в успех? Бред, которому нет предела. Не придя в себя, устремляюсь к номеру. Если парни готовы принять и простить - поймут и мое бегство. *** Не знаю, как быстро пролетело время. Я просто лежал в кровати, лицом вниз. Кажется, что-то говорил Тарьей, он меня и покормил. Я пребывал в каком-то бессознательном состоянии, поэтому не помню деталей. Вообще, наверное, глупо. Действительно пустяковая ситуация, как сказал Уле. Но я не уверен, что имею право так рассуждать, ведь это олимпиада! Последняя гонка! Норвежцы вот-вот разбежались, а я провалил все их старания! Будто Йоханнес не мечтал о золотой медали, что разделит с братом. Тарьей... Ух блин, вот у него-то олимпиада пошла насмарку. А как мы мечтали, как он рассуждал, что сумел же выиграть два золота на прошлом чемпионате, значит, и в Сочи возьмет, как минимум, одно. Когда он пролетел мимо масс-старта, то ничего оставалось, как успокаивать себя эстафетой. Где не сложилось. Ведь именно я внушал Тарьею, что все изменится. Что я натворил?.. Если бы мог, я бы закричал. Проорался, выплеснул эмоции, негатив. Но мне никуда не деться. Я лежу один в пустом номере, любезно укрытый одеялом. Тарьей не поможет. Он не всесилен. Да и наверняка обижен, как бы ни старался быть мне хорошим другом. Я бы еще и обругал всех, случись такое с кем-то из братьев Бё, например... Не просто мечтаешь, а сдираешь кожу в кровь, готовясь, тренируясь, а уж за команду готов порвать любого. Потому что вместе кушаем, живем, отдыхаем, переживаем, строим тактику на совместную работу, если это личная гонка. Любой готов отстоять честь команды. У нас нет изгоев или, наоборот, яркого лидера. Каждый - часть команды, семьи. Бьорндален - да, отдельная икона мирового биатлона, но и когда он с нами на сборе или соревнованиях, всегда чувствуется его поддержка. С ним мы получаем ценный опыт, как, скажем, у любого племени есть свой вожак или мудрый "старожил". Нельзя представить, что кто-то из нас нарочно завалит этап, подойдет к нему неподготовленным. Я был готов. Но оплошал беспечно, как сопливый юниор. Тяжкие мысли не покидали меня. Я боюсь, что не смирюсь с таким поражением. И что ребята в глубине души злятся, будут вспоминать о моей подставе всю жизнь. Я не заметил, как в номере появился Уле Айнар. Поворачиваюсь на другой бок и вижу, как он уже здесь. Смотрит умиротворенно, уверенно. Молчит. Сколько у него было поражений, ошибок? Должно быть, великое множество. Но не припомню, чтобы на главных стартах в эстафетах. Иначе не стал бы восьмикратным. Бьорндален садится напротив меня, на кровать Тарьея. - Твой друг очень подавлен. Говорит, больно смотреть на тебя такого. - Я его подвел, - мой голос хрипит. - И подводишь сейчас. Он переживает. Обычно после неудач вы забывали об этом, подбадривали друг друга, отвлекали. Но сейчас он совершенно не знает, что делать. Я сглатываю. Знать бы самому, что делать. - Что случилось на "стойке"? - Я не закрыл мишень. - Что случилось, Эмиль? О чем ты подумал? Невозможно сконцентрироваться и вспомнить. - Повесил на себя золотую медаль, я прав? - уточняет Уле. Киваю. - Твоя главная ошибка. Неужели ты забыл о правиле? - Борьба была слишком накалена. Не знаю, как так вышло... - Я страдал тем же самым, - вздыхает, утирая лицо. - Отдавал себе победу, когда она мне еще не принадлежала. И меня обходили, как стоячего. Потому что я потерял тонус, расслабился, а соперник был так жаден, что обскакал меня. Тебе ведь знакомо это. - Знакомо. - Как долго ты боролся с тем, что не можешь стрелять на "ноль". Уперся и видел в этом проблему. Что помогло избавиться от нее? - Я перестал видеть в этом проблему, - рассудок постепенно подключался, но я все еще не понимал того, чего добивался от меня Уле. Тупо смотрел на него и дальше. - Нет никакой проблемы в том, что ты ошибся. Твоя задача: не допустить такого после. Надо продолжать работать. У тебя будет другая олимпиада, и у Бё она будет. - У тебя - нет. - У меня восемь золотых медалей. Ты думаешь, я расстроюсь, не получив девятую? На командную гонку никогда нельзя делать ставку, она непредсказуема, все сборные рассчитывают на максимум. Если хочешь девятое золото, то бери его в личной гонке, - четко говорит он. Даже жестко. - Ты не понимаешь, - мотаю головой. Чувства проклевываются, кажется, я опять хлюпаю носом. Нет, перед Бьорндаленом плакать - последнее дело. - Я никогда не ошибался в такие важные моменты в эстафетах. Бывало всякое, но не должно было случиться сейчас, в Сочи. Тарьей, он... Впрочем, вы все заслуживали большего. - Ты вообще мог упасть или простудиться, совсем не выйти на старт - не надо пенять на обстоятельства и на самого себя. Провалил - ну и что? Проанализировал и выбросил! Ты думаешь, один такой неудачник? С каждым случаются ошибки! Был один шанс из ста, что ты, именно ты промахнешься и упустишь медаль. Твой шанс уже прошел. Не припомню, чтобы Уле так был взбудоражен. Чувствую свою вину, но не за эстафету, а за то, что растревожил его. Заставил подбирать слова. - Ответственность не позволяет мне выбросить. - Понимаю, - он кивает. - Но надо постараться. Промах сделает тебя сильнее и злее. Тебе придется ждать четыре года, но всегда есть чемпионат мира. Докажешь, кто ты такой на самом деле. Фортуна улыбнулась россиянам - Шипулин проделал фантастическую работу. И вовсе незазорно проиграть им, Эмиль. Они тоже волновались на своей земле. Немцы переживали, австрийцы. Фуркад вообще, должно быть, раздавлен. Но думаешь, что завтра Мартен будет смурной? - Да черта с два. Встать не успеем, как он где-нибудь в спортзале или на трассе уже будет пыхтеть, чтобы выиграть первую кубковую гонку после Сочи. Сам не замечаю, как улыбаюсь. Француз - самая действенная тема меня растормошить. Как для Бьорндалена был Пуаре. Уле доволен. Ну что ж, старина, если так надо, то и я завтра займу велотренажер. - У тебя есть принципиальный соперник, Уле? - Я сам себе главный соперник, - усмехается. - Не поверишь, какой требовательный и коварный. - А раньше был? - забавно слышать такое. - Да, конечно. Я зависел от них в некотором роде. Побаивался на стрельбе Фишера, на лыжне - Пуаре. Потом перестал заострять внимание на других. Важно, как себя чувствуешь ты сам, а не твои противники. Хорошо, когда есть, с кем себя сравнить, чтобы понять свое состояние. Но при сравнении ты можешь не учесть, что ты - а.лучше, б. твой соперник не в духе. И тогда вы оба - худшие, - он хитро улыбается. Сколько загадок в Уле Айнаре? Он многим делится, но большая часть секретов все равно при нем. Вот же. - Ну, обещаешь наверстать и не зацикливаться на эстафете? - Обещаю. Бьорндален кивает, пронзая меня внимательным взглядом, и уходит. Что он увидел - непонятно. Но мне становится многим легче. Соперники вырвали у меня победу и медали. Раскисать - значит, отдать им еще и свой настрой, боевой дух. Разве я позволю? Разве позволит Фуркад? Ха! Малец где-то и промолчит на обидные слова, критику, оскорбление... Но уже на следующем старте он уделает всех в пух и прах, широко улыбнется и раскланяется на финише. Черт. Я понял, где уступаю Фуркаду. Выигрываю у него фотофиниши, а уступаю в банальностях. Старею! Было пофигу на все в юности, потом с олимпийским золотом я осознал и его ответственность. Мне не наплевать на друзей. Я обязан исправиться. Так что пойду, найду Тарьея и намылю ему, а то и себе шею - и чистым будет, и надо мной потешится... Пять из пяти. Я приду к вам.