На бобах

Трава пахла вчерашним дождем, юной весенней свежестью и, совсем немного, солнцем, землей и ветром. Лежать на ней было одно удовольствие, даже без подстилки, которую они оба и не подумали взять с собой. Трава щекотала голую кожу, там, где одежда задралась вверх, а ловкие пальцы не успели вернуть ее на место. Потому что другие пальцы, тонкие и изящные, но чуть более загорелые, и, кажется, уже покрывшиеся веснушками, настойчиво тянули хлопковую рубашку, пытались снять ее через голову, не задеть длинный нос и не растрепать собранные в хвост рыжие волосы. – Если бы ты хоть немного помог мне, то вышло бы гораздо быстрее, – обиженно прошептал Геллерт и плюхнулся на траву рядом прямо как был – голый и прекрасный. – Или ты хочешь немного поиграть? Альбус прищурился. Солнце жгло глаза, трава щекотала спину, а пальцы Геллерта все еще сжимали его бедро. – Не хочу торопиться. Хочу запомнить этот день, каждое его мгновение, каждое твое движение и каждый твой вздох. Геллерт хихикнул. Совсем как девчонка. Вообще-то он обычно фору даст любому парню: смазливая физиономия, изящная, но атлетическая фигура, соломенного цвета волосы и ослепительная улыбка – кто сможет устоять? Тогда как сам Альбус выглядел так, будто всю жизнь провел в темном подвале на скудном пайке из хлеба и воды, а, может, тыквенного сока, судя по цвету его волос. – Хватит патетики, Альбус, – возмутился Геллерт и одним движением дернул штаны Альбуса вниз. – Я хочу трахаться. Хотя… могу делать все медленно-медленно, чтобы ты запомнил и оценил. Альбус лежал, заложив руки за голову, и не шевелился. – Ты когда-нибудь задумывался, что находится там, на уровне облаков, чуть ниже неба? Есть легенда, что там особая страна, где ничего не может быть несправедливо… Но однажды к ним пришел мальчик, обычный, младше нас с тобой, и ужаснулся их порядкам. Он попытался что-то сделать, но вынужден был бежать со всех ног. Правда, прихватив с собой горшочек золота и арфу, которую потом выгодно использовал. Знаешь, я подумал, что, в конце концов, мы можем править горсткой волшебников на земле, призывать их к терпимости и справедливости, доказывать, что так будет лучше для них самих. И мы будем по-своему правы. Но мы никогда не узнаем, было ли это действительно справедливо и правильно, пока не найдутся те, кто сможет оценить наши труды. Геллерт нетерпеливо пожал плечами. Не хотел отвечать, наверно… Конечно! Ему бы что поконкретней, вроде пергамента и пера, пары стоящих идей и пунктов, действий, позиций списка, которые можно осуществить вот хоть сейчас. Которые дают реальные ощутимые результаты. Поэтому Геллерт не стал отвечать. Он справился со штанами Альбуса, стащил с него трусы и провел языком по головке уже наполовину возбужденного члена. – Какая бы муха философская тебя сегодня не укусила, но твое тело лучше знает, что ему нужно, – удовлетворенно пробормотал Геллерт. Альбус лишь лег поудобнее и закрыл глаза. Чтобы солнце не светило так ярко и чтобы чувства накрывали с головой, чтобы им ничего не мешало. – Немного боюсь, – признался Альбус, – что, в конце концов, неправыми окажемся мы. Оценка вариантов и последствий… – он судорожно вздохнул и подался бедрами вперед, – так ли тщательно мы ее провели? Мы часто… отвлекались. – Плевать, – ответил Геллерт, заглатывая член во всю длину. Он сжал сильными пальцами ягодицы Альбуса, заставляя того забыть обо всем, кроме их очередного небольшого приключения. На свежем воздухе было особенно приятно. И последней связной мыслью Альбуса было то, что не важно, насколько проработан их план, важно лишь, что сейчас они вместе. Да-да, те самые вдохи, глаза и движения, что он хотел запомнить. Планы тысячу раз переписываются, а минуты близости и доверия – никогда. А потом Геллерт, удовлетворенно урча, словно своенравный кот, утянувший, наконец, желанную сметану со стола хозяев, дорожкой поцелуев поднимался выше, пока не начал дразнить губы Альбуса, чуть покусывая, облизывая кончиком языка, а то и жадно целуя, придавливая его голову к влажной еще траве. Геллерт развел руки Альбуса в стороны, лишая возможности сопротивляться, раскрывая перед собой полностью и телом и душой и с ухмылкой глядя в широко распахнутые голубые глаза. И медленно входил в податливое тело, нежно теребя сосок или легко касаясь языком шеи, чтобы не причинить боль – ненужную, чуждую, почти неизбежную. Геллерт двигался осторожно, постепенно наращивая темп, пока тот не стал беспорядочным и рваным, придерживая ноги Альбуса и все время глядя ему в глаза. Пока в расширенных зрачках не отразилось что-то куда более личное, чем недавние вопросы и споры, планы и обсуждения, то, на что может потребоваться целая жизнь, чтобы понять… * * * – Вообще-то, это не твоего ума дело, – так любила говорить старая соседка Геллерта. А теперь сказал и сам Геллерт и болезненно поморщился. Само вылетело, непроизвольно. А не будет тетка заходить в самый разгар их с Альбусом обсуждений. Действительно обсуждений, не дураки же они заниматься чем-нибудь еще под носом у любопытной Батильды. – Извините, – искренне пробормотал Альбус и виновато улыбнулся. Тетка покачала головой. С одной стороны она одобряла их увлечение книгами, мальчики росли на удивление толковыми и с головой на плечах. С другой же их постоянное уединение вдвоем, их тайны и секреты не могли не тревожить. Она еще сама не определилась в своих подозрениях, но так ни разу и не застала их ни за чем криминальным. – Мне нужна твоя помощь, Геллерт, – игнорируя грубость, сказала она. В конце концов, не ругаться же при посторонних. – За продуктами сходить? – примирительно поинтересовался Геллерт. Признал, что вспылил – уже здорово. – Нет. Но на этот раз, думаю, тебе придется по душе, – Батильда улыбнулась и взяла в руки одну из лежавших на столе книг. – Ты же любишь книги. Мне нужна помощь в библиотеке. Нужно разобрать верхние полки, до которых я не дотянусь сама. Там хранятся толстые старые тома, пара маггловских книг. Все пыльное и тяжелое. Не хочу воздействовать на них магией, не каждая книга такое потерпит. – Предлагаешь работать руками? – уточнил Геллерт. – Да. Геллерт на миг задумался, приложив палец ко лбу – рисовался. А сам сжал под столом руку Альбуса в знак – не вмешивайся. Ладонь у него почему-то оказалась потная и непроизвольно подрагивала. – Помогу. Но при одном условии. Альбус пойдет со мной. Батильда пожала плечами – бери, если он не против. Библиотека – это громко сказано – представляла собой маленькую комнатушку с единственным окошком у потолка и клочьями пыли по углам. Как истинный историк, Батильда считала, что там, где нет пыли, не может существовать ни одно стоящее событие прошлого – записанное на бумаге или погруженное в Омут памяти. – Тетка сделала мне подарок, – возбужденно прошептал Геллерт. Он не был уверен, что их сейчас никто не подслушивает. – Я давно мечтал побывать здесь. Столько уникальных книг! А она как паучиха сидит на них и не дает никому даже одним глазком взглянуть. – Уникальных? – усомнился Альбус. Не вязался у него образ Батильды и жадной до своего богатства паучихи. – Насколько? – Намного! О, ты же не знаешь. Она работала некоторое время в Министерстве, в отделе конфиската редких магических штуковин, в том числе и книг. А однажды просто поссорилась со своим начальником и сделала от них ноги, в отместку прихватив с собой достаточно редких артефактов. Они все равно их никогда не поймут, заявила она тогда. Но у них там бардак, никто и не заметил пропажи и не кинулся ее арестовывать. Хотя она до сих пор боится их праведного гнева. – А ты откуда знаешь? Обычно такие вещи не… – Рассказывают? Верно. Мне тетка даже под пытками бы не призналась. А вот матери моей проболталась, а та, в свою очередь, мне. – Ну и семейка у тебя… – Полезная она у меня, а большего и не требую. Пыльные тома не желали покидать своих обжитых полок. Кажется, библиотеку начали собирать задолго до рождения самой Батильды, и с тех пор некоторые книги так и стояли нетронутые. И давно обидевшиеся на весь мир. Они сопротивлялись и орали, осыпали обидчиков порванными в клочья страницами и категорически не желали, чтобы их читали или просто снимали с полок. Парочка даже попыталась приклеиться друг к другу, и Альбус с трудом убедил их этого не делать. – Она убрала самые нормальные, а для меня приберегла вакханалию! – со смехом ворчал Геллерт, вытаскивая рваную бумагу из волос Альбуса. – Ты похож на седовласого старца – весь в пыли и с перхотью. У моего дедули Вилфреда перхоть была примерно такая же, размером с лепешку. – Шутишь! – Не-а. На него бабуля проклятье наслала, когда он в молодости по бабам шастал. И снимала только тогда, когда он с ней в постель ложился. Он так и не разгадал, в чем секрет, до сих пор. Альбус засмеялся и поспешил стряхнуть с себя всю бумагу. Рано ему еще в старца превращаться, успеет. – Глянь сюда, – позвал Геллерт, плюхнулся на пол и раскрыл на коленях большую потрепанную на вид книгу. – Я слышал о ней, но никогда не думал, что у Батильды... Это же настоящее сокровище! Альбус с интересом взглянул на корешок, но золотые буквы облетели, и название прочитать оказалось совершенно невозможно. Книга была огромной, с темной обложкой (раньше она была светлее, но кожа сильно потемнела от времени) и будто дышала изнутри. Завораживало… но стоило моргнуть, и это ощущение проходило, если снова внимательно не присматриваться. – Что это? – выдохнул Альбус и, не удержавшись, провел ладонью по древним страницам. – Не похоже даже на книги из Запретной секции библиотеки Хогвартса. Я читал о таких, но… Геллерт покачал головой. – Не школьный формат, однозначно. Эта книга материализует замыслы. Например, может сделать реальностью истории из других книг. Почему-то не работает с устными рассказами, да и не со всеми записанными на бумаге тоже. – Звучит не страшно, – улыбнулся Альбус. Ему очень хотелось верить, что Геллерт сейчас не сделает ничего непоправимого и не начнет творить темную магию. Не нужно им дополнительных проблем. – Но откуда ты это знаешь? – От матери. Она вообще-то недолюбливает тетку Батильду, о чем та даже не догадывается, и очень любит поговорить. А еще любит меня. Очень полезное сочетание. Геллерт вдруг проворно огляделся кругом и вытащил из-под груды порванной в клочья бумаги маленькую неприметную книжицу в синей обложке. Альбусу она показалась очень знакомой и такой… совершенно не опасной, что-то из детства, когда мамин голос – это самые сладкие и надежные звуки в целом мире... – Сказки? – Альбус даже рассмеялся от удивления. – Ты их в детстве не начитался? Геллерт удовлетворенно хрюкнул и хитро посмотрел снизу вверх. Ну, точно мальчишка, который только и хочет, что стать таким же умным и умелым, как его любимый герой. – Не просто сказки, а сказки Барда Биддля. У него на самом деле множество имен и тысячи заслуг. Да, что-то нам читают на ночь в детстве, но это лишь отголоски... это подсказки, что следует искать, чтобы достичь определенного величия. Я думаю, что он зашифровал в них гораздо больше, чем кажется на первый, а то и на тысячный взгляд. – Определенного величия? – Ага, к любому делу, кроме удачи и магических вещиц, следует приложить еще и собственные мозги. А у нас с тобой они есть, я проверял. Геллерт раскрыл книгу середине и провел пальцем по странице. Слова едва можно было прочитать, таким причудливым и сложным почерком они были написаны. Альбусу казалось, что сама история говорит с ними через эту книгу, а Геллерт думал, что не иначе – сама судьба. – Это целое искусство – уметь читать книги, – благоговейно сказал он. – Ты думаешь, что это лишь выдумки, фантазии старого барда, а на самом деле это отражение его времени, его сущности, его самых заветных устремлений. Некоторые учат, другие информируют, третьи предостерегают... – А эта? – не выдержал Альбус. Геллерт неопределенно пожал плечами. – Не знаю. Но... мы можем попробовать узнать, – возбужденно воскликнул он и добавил, смакуя каждый звук: – Мы. Вдвоем. Геллерт схватил Сказки и открыл их на первой попавшейся странице. А потом отыскал в старинном томе заклинание, обрамленное рамкой из сплетенных вьющихся плетей растений. – Узнаем на примере сказки… Альбус всмотрелся в название. Оно ему ничего не говорило. Правда, в детстве он быстро предпочел детским историям настоящие книги о магии и науке. – На примере сказки о... каком-то Джеке и бобовом стебле? – переспросил Альбус. – Не самый удачный выбор, но... почему бы и нет? Даже у магглов есть подобная, кстати. Почти такая же, только они не понимают истинного ее смысла. Геллерт углубился в чтение, хмурясь и улыбаясь одновременно. Он так умел – на памяти Альбуса только он один. А потом выдавал очередную гениальную идею, которую уже сам Альбус доводил до ума. Им нравилось экспериментировать. Двум блестящим амбициозным студентам чем же еще заняться, если не искать способ изменить такой захватывающий и, по их мнению, такой несовершенный мир к лучшему? – Мы можем попробовать. Здесь инструкция, как можно быстро и непыльно разбогатеть. Не ахти какая идея, но на первый раз, думаю, сойдет. – Сказочно разбогатеть? – задумчиво протянул Альбус. Он вообще-то никогда не стремился к легким деньгам. Он даже в собственной системе ценностей деньги ставил на невысокое пятое место. Сначала ум, любовь, дружба, преданность, а уж потом деньги. – Зачем тебе это? – А почему бы и нет? Чтобы опробовать книгу. Какая разница, на чем ее испытывать, а так… проведем время с двойной пользой. Альбус смотрел на Геллерта, на его возбужденно сияющие глаза, на его мечту, начинающуюся здесь, в пыльном подвале над раскрытой старой книгой. Как он мог отказать ему? Как мог убедить, что, скорее всего, заклинание из древней книги до добра не доведет? Не зря же ее спрятали подальше. Но тогда бы взгляд Геллерта наполнился яростью, обращенной на него, Альбуса, тогда бы вся радость улетучилась, оставляя место только раздражению и взаимным обидам. Им обоим было бы больно, а Альбус не хотел, просто не мог причинить боль человеку, которого любил. – Хорошо, – сказал он, теребя кончик длинного носа. – Хорошо, давай попробуем. Геллерт задорно улыбнулся и достал палочку. Уже глупо было напоминать ему, что колдовать на каникулах не стоит. Да, они слишком разумные и сильные маги, чтобы опасаться нежелательных последствий, и они находятся в доме волшебницы, и немного колдовства в библиотеке не вызовет ни у кого подозрения. – Наша система работает на болванов, – говорил Геллерт. – Поймают только того, кто совсем туп, чтобы скрыться. И будут правы, вряд ли таким место в волшебном сообществе. Геллерт внимательно несколько раз прочел заклинание – в этом он всегда был педантичен. Настоящая магия не терпит спешки и необдуманных действий, считал он. Чуть-чуть шевеля губами, он повторял слово за словом, иногда кидая быстрый взгляд на Альбуса. Тот смотрел на книгу, на палочку, на свои пальцы, но чаще всего – на губы Геллерта. Именно этот факт подстегивал и придавал уверенности. Лучше всегда все делать для кого-то, кто сумеет оценить. Не для себя, в бесконечном эгоизме может потеряться даже самый гениальный разум. Потом Геллерт поднял палочку, сделал сложные изящные пассы в воздухе и ровным голосом произнес заклинание… и замер в ожидании, напряженно вглядываясь в книгу и прислушиваясь к малейшему шороху. Ничего не происходило. Альбус начал озираться по сторонам и потихоньку радоваться, что затея не сработала. Геллерт разочарованно вздохнул. И тут наверху закричала тетушка Батильда… – Это не смешно! – выговаривала она, меряя шагами кухню – маленькую и неудобную, правда, но довольно чистую и уютную. – Вы там затихли внизу. Подозрительно. А потом на меня сваливаются бобы. Пять огромных черных блестящих бобов, каких в природе-то и не существует. Как объясните? Батильда, видно, перепугалась сильно, у нее даже волосы, обычно аккуратно собранные в буклю, теперь торчали в разные стороны, а руки чуть подрагивали. И это из-за обычных бобов? – Домашние задание, – сказал Альбус и незаметно положил руку на задницу Геллерту. Это был единственный способ утихомирить его и убедить молчать. – Мое домашнее задание по трансфигурации. Если вы вспомните, то вместо бобов на потолке сидели мухи, как раз пять штук. Вы их утром еще полотенцем сгоняли, повторяли, что магию тратить на них – не уважать саму идею волшебства. Батильда с сомнением прищурилась. Она, конечно, умна, но Альбус искреннее считал себя умнее. – Так вот, я решил попробовать невербальное заклинание, они мне всегда отлично удавались. Но чихнул от пыли как раз в этот момент. Вот оно и сработало так… странно. Батильда плотно сжала губы и испытующе уставилась Альбусу в глаза, затем перевела взгляд на Геллерта, который пытался сохранять серьезный вид. Альбус сжал пальцы на ягодице Геллерта, тот едва заметно подался ему навстречу и, самыми честными глазами глядя на тетку, энергично закивал. Ему нравилась опасность и тонкая грань между безрассудством и точным расчетом. – Идите, – коротко сказала Батильда и добавила себе под нос: – Я еще пожалею, что предоставляю этих двоих глупой судьбе. Альбус подобрал бобы, одобрительно улыбнулся и утянул Геллерта за собой. На этот раз они вышли на улицу. Никаких пока темных подвалов и пыльных библиотек – только солнце, свежий ветер и ни о чем не подозревающие магглы кругом. – Едва не попались, – хохотнул Геллерт. – А ты молодец. Домашнее задание, ха! Хотел бы я обучаться по этой книжке. – Не стоит, – мягко возразил Альбус. Геллерт потянулся к руке Альбуса, в которой были крепко зажаты пять гладких блестящих бобов. – Дай взглянуть. – Нет, – отрезал Альбус. – Я подумаю, что с ними сделать, а потом… – Да брось… – протянул Геллерт и воровато оглянулся по сторонам. А потом быстро толкнул Альбуса в распахнутую дверь соседского сарая и прижал его к дощатой стене. – Не бойся, – дыхание Геллерта обжигало ухо. – Сейчас я больше всего хочу задрать тебе мантию, повернуть к себе спиной и оттрахать грубо и сильно. Ты перестарался, когда оправдывался перед тетушкой. Но твоя мантия слишком длинная… м-м-м… может, начнешь носить короткие? – Чтобы ты разгуливал с вечным стояком? – усмехнулся Альбус, стараясь сдерживать себя, не отвечать на ласки и не поддаваться убедительности сладкого голоса. – О да, не дело… Геллерт лизнул ухо Альбуса. Провел кончиками пальцев по его руке и неожиданно ловко выхватил бобы из расслабившейся ладони, Альбус и охнуть не успел. И ведь не впервой его так вокруг пальца обводят… один единственный человек и обводит – изобретательно и вообще-то очень приятно. Геллерт тщательно изучил бобы, понюхал их, прикусил, потыкал палочкой и раздраженно фыркнул. – Обычные. Симпатичные, но самые обычные бобы. Не наш формат. Он замахнулся, чтобы выкинуть их, но под осуждающим взглядом Альбуса передумал. Выскочил из сарая и сунул их в корзину бредущего на базар мальчишки-маггла. Тот в страхе попятился и попытался сбежать. – В суп добавишь, – буркнул он вдогонку мальчишке. – Или можешь считать, что они волшебные. Посадишь дома, и из одного боба вырастет целый куст. Волшебство, правда же? Геллерта снедало разочарование. Наверное, так же сильно, как недавно он радовался волшебной книге и потенциальным возможностям. Перспективы. Они всегда заставляли сердце биться в бешеном темпе, а дыхание замирать в предвкушении. Наверное, именно они и были тем самым прекрасным, что есть во многих планах – стимулом и ярким маяком где-то впереди, надеждой и верой. Но Геллерт умел проигрывать – одна из черт, которая восхищала Альбуса и которой, как он думал, не доставало ему самому. * * * Больше о книге Геллерт не вспоминал. Безразлично убрал ее в сторону, только напоследок, пока никто не видел, кинул на нее обиженный взгляд. И о сказках просил не говорить, даже не вспоминать ни о барде Биддле, ни о Джеке и бобах, ни о каких-нибудь трех братьях, история которых следовала сразу за Джеком и бобами. Альбус и не спорил, тем более, что так или иначе добился своего. Геллерт получил урок, больно ушибся и разочаровался, но теперь не будет верить всему подряд и, наверное, использовать сомнительные заклинания из сомнительных книг. Альбус верил в это, верил всей своей юношеской душой, которая не имела еще достаточного опыта, чтобы осознать: время – враг, который сглаживает эмоции и стирает память, подстегивает попробовать снова, надеясь на магическое «вдруг». А через два дня в Годрикову впадину прибыли авроры – ликвидаторы последствий случайно наложенных заклинаний и ущерба от неосторожного использования магических артефактов. Альбус и Геллерт не узнали бы о них, занятые своими делами, планами и друг другом. Но Батильда в тот день пришла хмурая, словно рыхлая вековая пыль из подвала. Она смерила тяжелым взглядом мальчишек перед собой и покачала головой. Осуждающе и разочарованно. Со страхом. – Погиб маггл, – сказала она, жестом велев сесть, и рубленными короткими фразами, полными горечи продолжила: – Упал с большой высоты. Его нашли переломанного, ушибленного и уже мертвого. Мальчик лет десяти, жил с матерью, помогал ей в хозяйстве. А рядом с его телом рос бобовый стебель. Огромный, уходящий в облака. Вымахал за пару часов. Мальчишка полез по нему и, видимо, сорвался. Словно сказочные великаны все-таки жили на облаках и скинули его вниз. За два дня до этого он принес с базара пять крупных необычных бобов и заявил, что они волшебные, особенно, если посадить. Он и посадил. Стебель оказался не простым. Скинул авроров одного за другим, специально, орудуя листьями и стволом. Но им-то что, они привычные. И теперь, вот, носом роют землю, как могли попасть к магглу пять крупных блестящих бобов. Как из сказки. Батильда замолчала, глядя куда-то в темный угол, где летали пять крупных надоедливых мух. Альбус молчал, не зная, что тут вообще можно сказать, если и так все очевидно. Геллерт упрямо сопел. Если он и чувствовал себя виноватым, то не хотел признавать так сразу. – Мать мальчика осталась одна, – Батильда вздохнула. – Следы магии бобов очень слабые, скорее всего, тех, кто подсунул их невинному магглу, не поймают. А теперь скажите мне, мальчики, как мне поступить, если я точно знаю, кто виноват во всем этом? Сдать две глупые головы аврорату или промолчать и оставить на своей собственной совести? Альбус снова не ответил. Ему было противно от самого себя и стыдно за Геллерта, за их затею и неосторожность. Глупо, глупо, глупо! Они не хотели, они не знали… это случайность, просто фарс какой-то! Испуганный мальчишка в изношенной, явно отцовской, клетчатой рубашке и большой корзиной вспомнился очень ярко, будто стоял здесь, руку протяни – дотронешься. Альбус виновато посмотрел на Батильду и отвел взгляд. Не о чем им говорить, это должно быть полностью ее решение. Геллерта Альбус крепко держал под столом за руку: если я тебе хоть немного дорог – молчи. Батильда долго смотрела ему прямо в глаза, только ему, Геллерта она старательно избегала, а затем кивнула и вышла из кухни. Она сохранит их постыдную тайну (очередную в жизни Альбуса), но не ради племянника, которому почти все равно, а ради молодого Дамблдора, сумевшего действительно усвоить урок… Или она просто отчаянно хотела на это надеяться, как в оправдание собственному поступку. Чуть позже, уступив ласкам Геллерта и помогая ему снять стресс вполне определенным и привычным способом, Альбус не переставал думать о погибшем мальчике. Для Геллерта он мог быть лишь непредвиденными издержками, для него же самого он был человеком, жизнь которого в любом случае – ценнейший дар. И никто не вправе его отнимать. И теперь фактически… Глаза Геллерта блеснули сталью, он, наверное, прочел мысли Альбуса – без магии, без труда, Альбус никогда не скрывался от него, доверяясь полностью. Он не одобрял и не понимал, только быстро вошел в Альбуса во всю длину, намеренно стараясь причинить боль своей грубостью и бесцеремонность. Но не смог долго притворяться и виновато уткнулся в шею. Осознавал, что что-то сделал неправильно, но не был согласен сам с собой… Воздух пах ночью, дневной жарой, смертью и магией. Альбус смотрел на большой бобовый стебель над собой и старался запомнить каждый миг, прочувствовать смерть мальчишки. Наверное, так и следует учиться жизни, пусть наутро это и покажется глупым. Возможно, одной такой ошибки окажется мало. А пока же он снова обнимал Геллерта, зарывался губами в его волосы и отдавал ему самого себя. И получал столько же в ответ…