Либо друзья, либо любовники. Третьего не дано.

Довольно стандартный номер в очередном городе, который, к счастью, последний в списке гастролей. Кровать, кресло, торшер, стол и два стула. Казалось бы, что такого особенного? Ан нет, это нечто особенное присутствовало всё-таки в комнате: несколько чемоданов, костюмы… в общем стандартный набор КВНовской команды. Любой команды. В данном случае только Станции спортивной. Дима рассеянно перекладывал вещи с одного места на другое. Скоро должен был зайти Ваня, с которым он давно договаривался о личном разговоре. Этот разговор он вынашивал в себе уже несколько месяцев и никак не мог воплотить в жизнь. Дело в том, что уже достаточно долгое время они были парой. Не официальной, но всё же парой. Друзья по команде знали и относились с пониманием, иногда подшучивая над фронтменом команды и его любовником. Но при всём этом, в команде всегда назревали какие-то ссоры между любовниками, отчего страдали все остальные. Ну, не может быть такого, что всё всегда идёт очень гладко. К тому же, Ваня не слишком сильно «хранил верность» любовнику. Девчонок менял, как перчатки, совершенно не задумываясь над тем, какую рану на сердце он наносит любимому человеку. Дима терпел, ничего не говорил, когда друг среди ночи вваливался с очередной девицей на их съёмную квартиру, но любому терпению приходит конец. Надо расставить все точки над «и». - Димас, здорово, чего звал? – в дверь ввалился Иван и тут же плюхнулся в кресло. - Здоровались уже. Закрой дверь, пожалуйста. - Зачем? Мне и так нормально, - Пышненко пожал плечами, но под тяжёлым взглядом друга презрительно скривился и, встав, закрыл дверь. – Так чего хотел? - Поговорить. Садись, – Дима кивнул на кресло и завёл разговор на ту тему, которую раньше никогда не поднимал. В общем-то, смысл был в следующем: либо Иван прекращает свои похождения по девкам, и они всё-таки остаются вместе, либо Пышненко остаётся с многочисленными бабами, и они расстаются. Либо друзья, либо любовники. Третьего не дано. Парень молча слушал монолог, хмурил брови и сжимал кулаки. А потом, когда Кожома замолчал, взорвался. - Я не понимаю, тебе что, мало? Мало того, что мы спим вместе? Ты хочешь меня вообще к себе привязать? Дим, я не комнатная собачка. Мне нужна свобода. И я всё ещё немного гетеросексуален, у меня всё ещё встаёт на девок, как ты выразился. Дима молчал. Он спинным мозгом понимал, что, наверное, зря он поднял эту тему, но с другой стороны… Он встал с кровати и приблизился к парню, который замолчал, когда носом уткнулся в грудь друга. Подняв голову, Ваня вздрогнул – Дима никогда так зло на него смотрел. Правда, злость перемешивалась с недоверчивостью – Кожома всё ещё не верил, что Пышненко это сказал. - Свобода значит? – проговорил он, наконец, чуть отступая от любовника, чтобы моментально схватить его ладонью за шею и наклонить ниже, прошипев на ухо то, что Ваня не готов был услышать. – Ты её получишь после того, как я оставлю на твоём теле несколько симпатичных синяков, сволочь. Я, значит, пекусь о нашем будущем, пытаюсь как-то скрасить его одиночество, когда он не у бабы, сочувствую в каких-то печалях и горестях… и когда хочу разобраться в отношениях, он мне тут о своей гетеросексуальности рассказывает. Да твои бабы сбегут от тебя, когда узнают, что ты ложишься под меня! – Дима чуть надавил пальцами и тут же толкнул любовника на кровать. Ваня тут же перевернулся с горящими от ярости и гневом глазами и выплюнул: - Ты задрал уже! Я видеть тебя не хочу! - А вот я хочу, - Дима подошёл к кровати и занёс руку для удара. Удар получился смазанным, но голова у Пышненко дёрнулась. Он упал обратно, сплёвывая на пол кровь из разбитой губы. Ваня ещё не успел прийти в себя, как получил удар по рёбрам, а затем в живот. Скрючившись от боли на кровати, он ждал следующего удара, но его не последовало. Отдышавшись, он, наконец, разогнулся. Дима стоял у окна, спиной к нему, сложив руки на груди. - И это всё на что ты способен? – он вновь сплюнул кровь. – Я не думал, что ты такой дохляк, Кожома. Ох, не надо было ему вообще это говорить. Дима напрягся, резко развернувшись. - Тебе мало было? Я ведь добавить могу. - А ты думаешь, я дам себя так просто избить? *** В дверь постучали, и она тут же распахнулась, после того, как хозяин номера отозвался. - Дим, слушай, а что с Ваней? Я его в коридоре встретил, у него всё лицо в синяках, он матерится на весь коридор, спросил, что случилось – он меня к тебе отправил… Ох ты ж ё-мое… Названный развернулся к нему, прижимая лёд к глазу. - Вы чего, подрались, что ли? Вы охренели? - Жек, сядь, а… и не ори. Башка раскалывается. Выясняли отношения мы с ним. - Выяснили? -А ты сам как думаешь? Сильно я его отделал? - По сравнению с ним, ты отлично выглядишь. Димас, вы могли не в гостинице, а дома поговорить? Сейчас же разговоры пойдут… - Жень, если трепаться никто не будет, не пойдут. А вообще передай ему, что если он хочет жить, пусть не попадается на глаза – придушу голыми руками. - Всё так серьезно? - Скажем так, моё терпение лопнуло. Ты сам знаешь из-за чего. - Знаю. И понимаю. Если бы я был на твоём месте – давно бы уже с Ваней что-то сделал… А ты его не слишком жёстко? - Потерпит. Да и прибежит скоро. Это же не первый разговор такой. Он просто не выдержит одиночества. С разбитой мордой не покажешься ни одной девушке, а секса хочется. Приползёт сам на коленях через несколько дней. - Простишь? – Женя хмыкнул. - Сначала промариную, а потом трахну. А затем, может быть… - Дима усмехнулся. - Да ты опасный тип! - Конечно. Но именно это качество он во мне и ценит.