человек-агонь для бенбекхена!

Болеть – это точно не самая приятная вещь в мире. Может кому-то и нравится болеть, но не Бекхену точно, потому что Бекхен болеет строго раз в месяц. Может показаться, что это мало. Полежать выходные с температурой не так уж и сложно. Но бывает Бекхена подкашивает на несколько недель и он лежит в постели безвылазно, иногда совершая короткие перебежки на кухню за горячим чаем или к окну. Да. Бекхен вместо того, чтобы вечерами, когда болезнь немного отступает, сидеть смотреть телевизор или общаться с одногруппниками в Интернете, сидит у окна, словно он старушка за 80, и разве что не обсуждает нынешнюю молодежь с несуществующим собеседником. Бекхен наблюдает за Пак Чанелем. Он учится в параллельной группе, а по вечерам всегда приходит во двор Бекхена, чтобы поиграть в мяч, закидывая его в кольцо с такой ловкостью, словно он ведущий игрок НБА. Пак Чанель высокий, безумно красивый (именно безумно) и вечно улыбчивый. У него странная красота, кривые ноги и улыбка перепившего клоуна. Но тем не менее Бекхен им околдован. Отчасти из-за того, что Чанель занимается на морозе. Да! В то время как Бекхен, кутается в бесконечный ворох одеял и не сует носа из дома, Пак Чанель играет на баскетбольной площадке в одной водолазке с высоким горлом, которая даже не заправлена в штаны, из-за чего при каждом броске в кольцо задирается и являет на обозрение Бека пресс. Бекхен видит каждый изгиб идеальной трапеции Чанеля, потому что зрение у него на такие вещи, как у орла, а баскетбольная площадка (хвала архитекторам и строителям) находится практически возле его окон. Бекхен свято уверен, что после каждой такой прогулки Пака, тот свалится с простудой как минимум, но на следующий день он приходит таким же здоровым, как раньше, еще умудряется о чем-то громко поспорить с дворовыми мальчишками, сыграть с ними в снежки и быть закопанным в снегу по самую макушку. И хоть бы хны! Он исправно посещает университет, тренировки и приходит каждый вечер в бекхенновский двор! У него, наверное, вместо иммунитета стальная броня под кожей, иначе такое здоровье Бекхен никак объяснить не может. Это Бен Бекхен, везунчик на уровне «бог»: стоит не надеть шапку в любое время года, кроме лета, как он свалится с температурой в ту же секунду и будет страдать от лихорадки. В общем, Бекхен не то, чтобы восхищен, он по-черному завидует. И он готов поклясться, что он Чанеля исходит пар во время его «прогулок». Последний месяц зимы знаменуется началом конца. Началом подготовки к экзаменам, если быть точным. Бекхен начинает заниматься самостоятельно дома, а затем, немного оправившись, возвращается в университет. Здесь все так же шумно, хотя должны исходить стоны мучеников, как в аду, - экзамены все-таки, но кто-то надеется на помощь хрустящих купюр, кто-то на то, что все знает и сдаст, а кто-то, как Пак Чанель, на свое безграничное везение. Иногда Бекхену кажется, что все болезни, которые должен подхватить Пак за его прогулки, не могут ослабить его иммунитет и ищут жертву послабее, вроде Бекхена. Но Бек даже рад. Он рад, что Чанель не болеет, все так же счастлив жизни, окружен друзьями, смехом и весельем. А свои невзгоды и болезни он как-нибудь сам переживет. Сам. Если заболеет Чанель – это все равно, что померкнет солнце. Маленькое личное солнце всех студентов, которые любят его, уважают и гордятся тем, что можно сказать: «Да, вот этот веселый чувак, Пак Чанель, учится в моем универе, я с ним дружу!» Тепла Чанеля может хватить на всю планету, на все шесть миллиардов. Но тут поправочка: на всех, кроме Бекхена, который стоит позади восхваляющей Пака толпы, в тени, там, куда не достают лучи. Бекхен кутается в свой свитер с высоким горлом и даже не злится, что Чанель – солнце для всех, а не для него. Мечтать ведь не вредно. На обеде их столы находятся практически рядом. Стол баскетбольной команды и стол, где сидит Бекхен с одногруппниками. Слышно только Чанеля, его смех, очередные глупые истории про то, как они ночью сбегали с Крисом из общежития, про новую песню, про их следующее выступление в клубе и предыдущие, где барабанщика стошнило за стойку. Его жизнь – это круговерть из сотни событий, ярких и запоминающийся, каких никогда не будет у Бекхена, потому что Бекхен – это самая серая часть чанелевой жизни. Всего два часа вечером по будням перед закрытием общежития, когда он гоняет мяч по площадке, забитой снегом, и даже не думает, что в эти минуты Бекхен греется его присутствием. Он выпускает столько жизненной энергии, что можно ослепнуть. - Эй, Ель, откуда в тебе столько энергии, - выстанывает Крис, явно замученный словесным поносом друга. Бекхен хихикает, наблюдая за его страданиями: как тот кладет голову на холодную поверхность стола и удрученно вздыхает. Ночка прошла бурно, судя по всему, а болтливый Пак не способствует выздоровлению опухшей головушки баскетболиста. Это Бекхен может бесконечно слушать болтовню Пака, потому что ему всегда мало. - Пока ты смотришь на меня, я заряжаюсь! – очень громко смеется в ответ Чанель. И в этот чертов момент… Бекхен готов поклясться! Он готов отрубить себе руку, споря, что это обращено к нему! Чертов Пак Чанель поворачивается и подмигивает! Ему, Бен Бекхену! Бекхену не кажется! Но это длится жалкую долю секунды, потому что Бекхен в следующий момент делает вид, что слушает Чондэ. Ему могло и показаться… Ведь доля секунды – слишком мало. Кажется, Бекхен свихнулся. Чанель продолжает смеяться и теперь уже издеваться над состоянием капитана баскетбольной команды, зная, что останется безнаказанным. А Бекхен глубоко в своей душе хочет удавиться. Почему его так нестерпимо глючит? Почему чертово тело и разум требуют внимания Пака? Во время последней пары выпадает снег. Бекхен хмурится и даже немного злится. Утром погода даже не намекала на изменения, поэтому куртку он надел легкую. Миллион процентов из ста, что он опять заболеет. Хоть вообще не выходи на улицу, а поселись в комнате деканата или на диване в кабинете ректора. Звенит звонок и Бек тащится к раздевалкам медленно, будто надеется, что за эти ничего не значащие десять минут температура подскочит на пять градусов. Но снег валит еще с большей силой. Ух, как же Бен Бекхен ненавидит зиму. Он уже чувствует отдачу мерзкой боли в ушах – тонкий намек на то, что будут болеть именно они. Он стоит под козырьком и неуверенно переминается с ноги на ногу. Конечно, снег – это красиво, падающие хлопья, переливающиеся в свете фонарей. Романтика, да и только. Парочки уходящих под ручку домой студентов. Все это нагоняет определенную тоску. А в голове мысли о том, что стоит сделать шаг, и можно напрямик идти в аптеку – у него как раз закончились лекарства. Только он собирается смириться со своей судьбой, как на плечи ему падает большая, пропитанная теплом своего хозяина парка с широким капюшоном, обрамленным натуральным мехом, что закрывает Беку обзор на падающие снежинки дальше университетского порожка. - Ты итак часто болеешь, а сейчас начнутся экзамены – пропускать нельзя. Бекхен узнает голос из миллиона, а улыбку – из миллиарда. Пак Чанель с немного влажными, растрепанными волосами, капелькой усталости в глазах и заботливой широкой улыбкой смотрит на него. И улыбается. Улыбается именно ему, Бен Бекхену. После физ-ры, неожиданно вспоминает расписание Бекхен. - Спасибо, не надо. Ты можешь заболеть, - Бекхен пальцами впивается в грубую ткань верхней одежды, но чанелевкая рука, накрывшая его, останавливает: - У тебя больше шансов заболеть, будучи в шубе, чем у меня, будь я в трусах. Так что не переживай. Бекхен совсем упускает те мысли, откуда Чанелю знать такие тонкости его «везения». - Идем, - улыбается Чанель, хватая бекхенову ладонь. – Я провожу тебя. Бекхен действует на автомате. Наверное, ему стоит быть чуть более разговорчивым, пока они виляют по пустым переулкам, подходя ближе к дому Бена. Но у него в голове никак не желает укладываться тот факт, что его за ручку тащит сам Пак Чанель, что-то болтает и ведет, даже не спрашивая дороги. Будто сам знает. - Я здесь иногда играю по вечерам, - говорит Чанель, заходя во двор. - Я знаю, - невольно вырывается у Бекхена, на что он прикусывает губу со стыда и отводит взгляд. - Тогда почему ты никогда не зовешь меня на чай? – с нотками обиды говорит Пак, а Бекхен ошалело смотрит на него: он сейчас серьезно? Шутит, оказывается, потому что тут же заливается смехом. Они подходят к подъезду в тот самый момент, когда Бекхен начинает серьезно подумывать о приглашении на чай. Но Чанель успевает первым решить исход их встречи. - Пожалуйста, смотри на меня чаще, - шепчет он, наклоняясь, а затем легко касается губ. Бекхен тупит и тормозит, мозг переворачивается в черепной коробке, а тараканы под серым веществом, начинают что-то адски отплясывать. В животе заводят тусовку единороги, которая нехило отдается внизу живота. Бекхен не осознает реальность и хватается за неё побелевшими пальцами, за толстовку Пака с мозговыносящим рисунком, если быть точным. Чанель улыбается в поцелуй и углубляет его, прижимая к себе самое болезненное существо за талию. За девичью, осиную талию. - Эй, не забудь, что с тебя чай. Снова эта улыбка. У Бекхен подкашиваются ноги. Он чувствует паковское тепло, которое, словно еще один слой иммунитета, окутывает его. Чанель ловким движением стягивает с парня свою парку, подталкивая его, все еще не соображающего к двери, напоследок целует в висок и исчезает в темноте двора. Только Бекхен уверен, что он видел, как исходит от тела Чанеля пар. Когда на паре по географии спрашивают про самое теплое место на Земле, Бекхен без раздумий отвечает про себя – в парке Чанеля и просто рядом с Чанелем. В общем, он может назвать сотню мест, где имя Чанеля фигурирует с завидной частотой. Бекхену тепло от одной мысли о Чанеле. Он тайно подглядывает его тренировки и хочет подтвердить свою абсурдную, смешащую своей нелепостью теорию. Теперь мысли о том, что под кожей у Пака действительно стальная броня, выглядит не так уж и глупо. Чанель удивительно жаркий в буквальном смысле этого слова. Мало того, что от него пар идет, так еще и кожа поразительно обжигающая. Бекхен, касаясь её ледяными пальцами, получает разряд тока и энергии, которые заменяют кровь на долгое время. Бекхен болеет реже. Все чаще он смотрит на Чанеля, отвечает на его улыбки своими, неловкими и смущенными, и вздрагивает каждый раз, когда Пак переплетает их пальцы по дороге домой. - Ч-чанель, ты слишком горячий, - шепчет Бекхен однажды, когда Пак прижимает его к себе слишком неожиданно. Его тело пышет жаром. - Ой, правда? – неловко смеется Чанель, отпуская Бека. – Прости. Мне просто неожиданно захотелось тебя обнять. Я думал, ты замерз. - С тобой мне тепло. Всегда, - признается смущенный Бен. Неловкий смех Чанель и его отмазки прекращаются так же внезапно, как начались. Он только с нежной улыбкой смотрит на Бекхена и целует его в макушку, снова переплетая их пальцы. В его ладони ладошка Бена выглядит совсем маленькой и женственной. - Ты знаешь, что безграничный источник тепла может быть только один? – задумчиво произносит Пак, не спеша прогуливаясь. Бекхенни снова завернут в его парку, так что шанс заболеть сведен к минимуму, и можно насладится романтикой в виде падающих и переливающийся снежинок в свете фонарей. – Древние люди верили в существование бессмертной птицы Феникса, которая умирала и возрождалась в собственном пепле. - Ты веришь в Феникса? - А сам как думаешь? - Думаю, это будет очень самоуверенно, - улыбается Бекхен. Его идиотская абсурдная теория находит ответ в этот самый момент: из-под пальцев Чанеля вылетают искры по щелчку, а затем в руке греется маленький огонек. - Ты же ведь сразу заметил? – Чанель смущен. – Я слишком… эм… Горячий? - Но ведь главное, что твоего тепла хватает, чтобы согреть меня, - Бекхен тянется за поцелуем, вставая на носочки, и получает его. На улице снова валит снег, хотя через неделю март. Бекхен не жалуется на холод. На его маленькой кухне шумит Чанель, готовя и посыпая непрерывным градом слов Бека, смеется и целует своего болезненного человека в сухие губы, даря тепло. Он слишком горячий этот человек-феникс, но Бекхену с его «везением» на болезни в самый раз.