Дипломатия

Полумрак кабинета и мерное шуршание бумаг. Командор жмурится и тяжело вздыхает, отодвигая ненавистные отчеты в сторону. Уже седьмой раз за день она пыталась проверить опись арсенала башни; сенешаль намедни велел обратить особое внимание на состояние мечей. "Нельзя посылать солдат с этим в бой, это же все равно, что отправить их драться с порождениями тьмы голышом" -да, кажется, так он сказал. И внутренний голос, и совесть твердили, что нужно откинуть все посторонние мысли, взять себя в руки и сконцентрироваться на главном. И вот в очередной раз женщина сосредотачивается, напрягая каждую клеточку, каждый мускул. "Командору Элеонор Андрас представляю ко вниманию следующий документ..." и вновь чужой голос вклинивается в сознание, переворачивая собственные мысли и унося в совершенно иное русло, вынуждая строить новые догадки, предположения. Женщина устало откидывается на спинку стола, запуская пальцы в длинные смолистые волосы. - Я не могу так больше, нужно передохнуть, - некоторое время оторваться от стула мешало сознание того, что, в сущности, она ничего и не сделала за сегодняшний день, однако далеко не лень была тому преградой, а физическая невозможность что-либо делать в свете последних событий. Что бы ни пыталась делать Элеонор, как бы не заставляла и какие тайные угрозы не применяла к собственному существу, а взгляд не двигался дальше строчки с ее именем. И все что-то странно-знакомое слышалось ей в вежливых обращениях. На самом деле, это был уже не первый случай, когда командор не могла сосредоточиться на чтении официальных документов. С художественной литературой и письмами личного характера подобных трудностей почти не возникало (ключевое слово - почти). В конце концов, женщина поняла, что она не сможет спокойно уснуть, пока не завершит кое-какие дела в Амарантайне. Дел было много, даже больше, чем в военное время, но все они носили сугубо бытовой характер. Посчитай то, переучти это, распишись вот тут, поставь печать на этих документах. В конце концов, эльфийка начала чувствовать себя клерком на попечении у Преподобной Матери, но увы, работа с бумагами была официальной частью прикрытия. Кстати, касательно официального: на сегодня Андрас решила, что с нее официально хватит. Женщина рывком встала из-за стола и сделав несколько беспокойных кругов по комнате, а потом еще несколько, но только в обратном направлении, вышла в коридор. Как ни решительно было намерение направиться на поиски своей давней проблемы (искать себе проблемы - черта, присущая уникальным личностям, поэтому ей обладают всего два типа людей: герои и идиоты), но она всячески откладывала свое отправление, занимая себя всяческими бесполезными делами, встречающимися ей на пути. То вот, вроде бы, точно направилась к воротам, ан-нет, остановится и начнет консультировать лучников по поводу меткости и того, как лучше натягивать тетиву, под каким углом держать лук. Потом мечников проверит, наставит должным образом, приободрит, расскажет несколько хитростей дела, на что взвод только и мог, что отвечать почтительными кивками. И все это делала Элеонор - Элеонор, которая в жизни не брала в руки не то что меч, но даже какой-нибудь проржавевший кинжальчик (кинжальчик был далеко не проржавевший, а сильверитовый, изготовленный лучшими орлесианскими мастерами и еще инкрустированный огромным рубином на рукояти для устранения политических конкурентов). Когда день уже начал клониться к закату, отбрасывая на стены башни рыжие солнечные отблески, женщина твердо решила ,что время пришло. Прямолинейно и неумолимо она направилась в главный зал, отдала соответствующие распоряжения и в гордом одиночестве покинула пределы Башни Бдения. Идя сквозь стремительно опускающиеся сумерки по амарантайнским угодьям, она долго и упорно размышляла о вопросах своего бытия и того, почему неугомонная совесть никак не может простить ей прежних поступков и предательства долга. В сущности, это ведь не было предательством, правда? Подумаешь, ну не сказала кое-что, это даже не считается ложью! Ее и не спрашивали "отпустила?", ее спросили "разобралась?", ну она и ответила - "разобралась". А вот бы спросили прямо - "отпустила", так она бы точно всю правду-матку выложила! От воспоминаний о матках командор еще больше поникла. Когда Андрас добралась до чащобных Холмов,было уже за полночь. Лунный диск призраком маячил над горизонтом, скудно освещая кусочек впереди лежащей дороги. Исчезли крестьянские угодья,гостеприимные домики с уютными освещенными окнами,так и манящими подойти и заглянуть внутрь. Белый дым клубился и уходил в небеса,растворяясь в темно-синих красках и теряя свои очертания. Чем-то,он напоминал эльфийке ее собственные мысли. Столь же беспорядочные и пустые в данный момент, они не могли дать ей ответа или гарантии. Если вы спросите, была ли она уверена в своей правоте, я отвечу - нет. Внутри царило в первозданном хаосе лишь чувство неизвестности, таинственное и притягательное, как эта ночь. Ее тихие шорохи и запахи отдавались странными метаниями в самой душе женщины. Она слышала немой укор всюду. В звоне вереска, шелестящего и нервирующего острый эльфийский слух. В закрывающихся лепестках цветов, словно стыдящихся ее появления, презирающих ее. Смятение и страх постепенно перерождались в нечто сродни холодной ненависти. Элеонор уже не замечала, как дикие травы сменяются бесплодными пустошами. Полностью погруженная в свои мысли, она могла думать лишь о предстоящей встрече и о том, что станет ее логическим завершением. Очнулась эльфийка посередине ветхого моста. Старые доски угрожающе поскрипывали под ногами. Женщина переступила и небольшая струйка щепок осыпалась вниз. Тонкие пальцы скользили по грубой, в некоторых местах прогнившей веревке. После каждого сделанного шага душа замирала, некоторое время находилась в закостенелом состоянии, а потом отмирала обратно. Опасливо ступив на твердую землю, Элеонор облегченно выдохнула и мысленно поклялась, что, даже шпионя за орлесианскими аристократами и сбегая с шумных банкетов, она не кралась так тихо и осторожно. Опасливый взгляд очертил силуэты деревянных, постепенно исчезающих ступенек. Бросив прощальный взгляд луне, она погрузила правую ногу в темноту. Это был уже третий шаг в неизвестность за сегодняшний день. Шаги эхом разносились под широкими сводами подземелий. Тишина была плотной настолько, что, кажется, ее можно было порезать ножом на отдельные пласты. В отсутствии звуков чувствовалось нечто зловещее, словно некто нарочно отрезал ее от внешнего мира, изолируя и подавляя здесь всякое проявление жизни. Кто-то напускал морок. Маленький желтый шарик подрагивал в хрупких ладонях, отбрасывая рыжие блики на лицо женщины. Каждый шаг пробуждал воспоминания. К подошвам орлесианских сапог из дорогой кожи липла не просто пыль и каменная крошка - это была пыль прошлого. - Прошлое никуда не уходит? - непозволительно громко спросил женский голос. Элеонор задала вопрос, но ответ рассчитывала получить ответ на совершенно другой. С тишиной начало что-то происходить. Эльфийка замерла на месте и стала прислушиваться. Ей показалось, что она чувствует волнение, но не столько кого-то конкретного, сколько самого пространства вокруг нее. Наконец, - очевидно, поразмыслив, - тишина тихо, но достаточно четко, ответила. - Как оно может куда-то уйти? - на губах заиграла улыбка, а взгляд устремился в сторону источника звука. - Прошлое - неодушевленный предмет, следовательно, оно не может куда-то уйти. Это несущественно. - авторитетно ответила тишина, и Элеонор показалось, будто она видит, как некто скрещивает руки на груди. - Это называется "метафора", - в голосе заиграли нотки надменного превосходства. - Архитектор. Повисла новая пауза длинною в минуту. Из угла не было слышно ничего, кроме молчания. Руки рефлекторно потянулись к посоху. Каждая секунда ожидания давалась женщине с огромным трудом. Ей хотелось искоренить эту вязкую, противную тишину, нарушить молчание любым шорохом, любым посторонним звуком. Отступив на несколько шагов назад, она уткнулась лопатками в стену. Как только в тишине раздался внезапный щелчок, эльфийка резко вскрикнула и, выбросив навершие посоха вперед, запустила в угол огненный шар. Огненные искры разлетелись по зале, разрывая густую тьму на мелкие лоскутки. Тишина в мгновение ока взорвалась соцветием звуков. Треск мраморных плит, звон железных копий и шелест огня. Эта мелодия, похожая на пение, успокаивала и ложилась печатью облегчения на усталые веки. Ей хотелось, чтобы в звоне плавящегося металла сливались звуки ломающихся позолоченных ребер. В центре бушующей стихии продолжал маячить странный кусочек темноты. Он ломался и кривился под призмой жара, волнуясь в такт движению пламени. Затем он начал расти. Женщина, плотнее вжимаясь в стену, закрыла рот рукой, силясь справиться с духотой. Черное нечто продолжало расширяться, жадно вгрызаясь в рыжие языки. Оно вбирало их в себя и, словно подпитываясь ими, разрасталось, поглощая остатки пламени. Горячий пот сменился холодным. Губы непроизвольно дрожали. Чародейка чувствовала, что чужеродная магия не просто борется с ее заклятьем, она проникает в саму его суть, разрушая и пожирая его изнутри. Вместе с горячим пламенем уходил и жар. Тьма, сконцентрировавшаяся, взращенная, как вредоносная плесень, замерла и стала постепенно рассеиваться, оседая на пол. Живые и дрожащие щупальца, готовые секунду назад растерзать, сейчас безвольно обмякли. Эта странная субстанция по консистенции напоминала дым, но вела себя совершенно иначе... по крайней мере, несколько секунд назад. Естественная темнота продержалась не долго. Из угла донеслось шуршание и в мгновение ока тусклый свет заполнил все пространство одного из секторов Глубинных Троп. Нельзя было назвать это освещение достаточным, но Элеонор вынуждена была признать, что оно гораздо интенсивнее ее наскоро слепленного огненного сгустка. Женщина сощурила глаза, стирая налипшую на лицо пыль. В когтистых руках сверкал синий сияющий камень. Отчетливо увидев фигуру противника, Андрас хищно осклабилась и сделала новый выпад. Попытка застать порождение тьмы врасплох успехом не увенчалась. "Каменный кулак" разбился о стену,разлетевшись на части. Элеонор, тяжело дыша, изумленно смотрела на усеянный каменными обломками пол, среди которых продолжал загадочно мерцать странный осветительный прибор. Фигура эмиссара материализовалась в противоположном углу. - Что тебе от меня нужно? - резко огрызнулась эльфийка. Архитектор не двинулся, но губы его вяло зашевелились. - Я хотел задать Вам тот же вопрос, командор. Элеонор нервно рассмеялась, периодически прерываясь, чтобы откашляться. - ...только в более вежливой форме, - поправил себя эмиссар. - Ну конечно, ты же у нас само воплощение вежливости! - каждое слово концентрировало в себе все больше и больше яда. Внутри же Элеонор ощущала явственный, как никогда прежде, страх. Она шла сюда с прямым намерением стереть с лица Тэдаса плоды своей ошибки. Нет, она отнюдь не желала Архитектору смерти, просто было бы намного безопаснее, если бы она знала, что может в любой момент прикончить его. Осознание беспомощности противника давало некое преимущество и приносило успокоение. Увы, скромным надеждам магессы не суждено было оправдаться. Враг не только не был беспомощен (Элеонор вынуждена была признать, что сейчас допустила крупную ошибку, как и при их первой встрече, не выяснив пределов его силы), но и, кажется, выучил какие-то новые заклинания. "Эта... чертова магия!" сокрушалась эльфийка, чуть закусив губу. Она не знала и не могла знать этих приемов, да и вполне вероятно, что Архитектор сам их создал - вполне в его духе. Колдует без посоха, царапается... даром, что самоучка! Жить под землей, она, конечно же, не хотела, но видела в его существовании довольно много существенных плюсов и перспектив - например, ту же свободу относительно изучения магии, как предмета и как науки. Храмовники, по крайней мере, к нему точно не заглядывали. Очнувшись от собственных мыслей, Элеонор с удивлением заметила, что эмиссар молчит. Тонкие, человеческие губы порождения тьмы были плотно сомкнуты вместе и выглядели чуть бледнее, чем обычно. Изучающий взгляд, невидимый, но ощутимый, скользил по ее лицу, фиксируя каждое мимическое сокращение. Наконец, определив эмоцию, как замешательство, эмиссар, не теряя спокойствия в голосе, спросил. - Это была насмешка? Глаза Элеонор расширились. Она внимательно оглядела Архитектора. - Так ты знаешь, что такое "насмешка" ? В ответ прозвучало тихое "знаю", еще более холодное, чем обычно. Женщина мотнула головой, разгоняя сумбурные мысли. - Неважно. Ты собирался задать какой-то вопрос? Задавай. - Что Вам нужно от меня? Элеонор раздраженно вздохнула, в очередной раз протирая пыльный лоб рукавом мантии. - Ты мог не задавать его повторно, умник, - она оправилась,загадочно сверкнув глазами. - Впрочем, неважно. Магесса сделала несколько шагов в сторону,обходя залу. Внешне она пыталась казаться невозмутимой, используя все наработанные с годами жизни в Орлее,навыки актерского мастерства. Но внутри у нее бушевал фонтан самых всевозможных чувств и переживаний. В ее рыжем, сверкающем подобно кристаллам циркония, взгляде, читалась тихая затравленность. Тогда как архитектор продолжал наблюдать за ней с присущим ему научным интересом, не испытывая не то что страха, но даже и отголосков волнения. Но это не значило, что он столь же равнодушно воспринимал и слова. Эльфийка резко остановилась, сверля взглядом металлические вставки золотой маски, находящиеся на месте прорезей для глаз. - Я хотела поговорить с тобой о... сотрудничестве. - Элеонор повторно прогнала свой голос в голове. Ей показалось, что звучал он достаточно уверенно. Увидев, как вытянулось иссиня-бледное лицо порождения тьмы, женщина мысленно усмехнулась. - Вы только что пытались убить меня... - начал рассуждать Архитектор, посередине фразы прервавшись и задумчиво приставив черный коготь к подбородку, - Впрочем, может, для людей это нормально. Нездоровый блеск в глазах магички разбудил в эмиссаре подозрительность, нажитую горьким жизненным опытом. - Но я не понимаю... почему сейчас? Что именно Вы хотите знать о моих исследованиях? - эльфийка прислушалась. В равнодушном, гипнотическом тембре гарлока звучало нечто, похожее на беспокойство. Беспокойство ученого за свои труды. "А ты, оказывается, очень скрытный... тварь" - Думаю, нам стоит поговорить об этом подробнее, компаньон.