Прости меня

Пленник с трудом открывает глаза. Солнце нещадно палит и кажется что от этого жара кожа оплавляется и сползает с тела. Сколько они уже здесь? Неделю? Две? Только в этом лагере, наверное, около двух недель. А с того момента как они попали в плен к пиратам прошло уже несколько месяцев. Он давно потерял счет дням. С того момента как тот ублюдок с ирокезом забрал ее. А она пошла к нему – сама. Он устало закрывает глаза. После того как она вышла из клетки он видел ее всего пару раз. Однажды она прошла мимо клеток в компании вооруженных мужчин и он даже решил что ее ведут обратно, но в этот момент она заливисто захохотала закинув голову и обняла одного из своих спутников. Она тогда даже не посмотрела в сторону бывших товарищей. Второй раз он увидел ее, когда их – его с товарищем – вели к машинам, что бы увезти. Главарь пиратов – его называли Ваас – сидел на стуле под высоким навесом, а она сидела верхом у него на коленях. Они целовались. Жадно и страстно. Он тогда опустил голову не в силах смотреть на это и тут же получил толчок в спину прикладом. - Пошел! Однажды, задолго до поездки он как то в шутку спросил ее, что бы она делала, если бы они попали в заложники. Она ответила, не задумываясь ни на секунду: «соблазнила бы главаря». Его больно резануло по сердцу это признание, но он решил дать ей шанс. - А потом вытащила бы меня? Она рассмеялась в ответ – коротко и насмешливо. - На хрен ты мне нужен?! Нет, я просто жила бы дальше в свое удовольствие. Тогда, глядя в ее холодные глаза он понял, что она не шутит. Попади они в переделку – она тут же отвернулась бы от него и перешла на сторону сильнейшего. Он никогда не был для нее сильнейшим. Он всегда осознавал, что слабее ее. И теперь она просто сделала то, что и обещала. Когда они только познакомились, она была совсем другой. Милой и доброй. А потом что то произошло. И вместо ласковой, отзывчивой и нежной девушки, перед ним оказалась холодная, расчетливая и беспринципная женщина. В ней больше не осталось ни доброты, ни тепла. Снежная королева по сравнению с ней была эталоном доброты и душевности. Он так и не узнал в чем была причина такой перемены, хотя догадывался, что ответ кроется где то в ее прошлом. Но вся ее жизнь, до их знакомства оставалась для него terra incognito. При любой попытке заговорить о ее жизни до их знакомства, она тут же ощетинивалась как разозленная кошка. В глазах вспыхивали недобрые огоньки и она шипела ответы сквозь зубы. Такие вечера заканчивались тем, что она уходила спать в другую комнату и он не мог даже близко к ней подойти, не то что прикоснуться. А утром прогоняла его, придумывая сотни причин, и в ближайшие несколько дней избегала любых контактов. После нескольких неудачных попыток он оставил ее в покое, решив, что со временем она сама откроется перед ним и прекрасно понимая в душе, что этого не произойдет никогда. Она никогда не подпустит его к себе настолько близко. После того как ее увел Ваас, их с другом продали. Привезли в какое-то поместье и они работали как рабы, среди таких же пленников. Но через пару месяцев они совершили ошибку. Попытались поднять бунт. Разумеется, про это узнал хозяин и их вернули. Он старался не вспоминать о том, как их избивали. Сломанные ребра и нос, отбитые почки и легкие были самыми легкими последствиями. Теперь они уже много дней сидели в клетке в этом лагере, в полном неведении, относительно своей дальнейшей судьбы. Он не мог отделаться от мыслей о ней. Часто, забываясь коротким сном, он видел ее. Вспоминал как раньше, еще будучи веселой смешливой девушкой, она засыпала рядом с ним, прижимаясь к нему всем телом. И просыпался с щемящей болью в груди, осознавая что теперь она засыпает в объятиях главаря пиратов. Мускулистого маньяка с ирокезом и шрамом от брови до затылка. А самое ужасное было в том, что он видел, как она смотрела на него. Немного насмешливо, иронично. Но в ее глазах не было и намека на льдинки, которые так больно резали его. Он слишком хорошо знал ее, что бы сомневаться в искренности этого взгляда. Заставить ее так смотреть не возможно. Когда то очень давно она смотрела так на него. Еще до того как ее карие глаза подернулись льдом. Вдалеке раздается шум моторов и он вскидывает голову. Отсюда не видно дорогу, но кто то явно приближается. Неужели за ними? К клетке направляются несколько пиратов: один отпирает дверь, остальные держат их под прицелом автоматов. - На выход! Скоро поедете кататься! Их привязывают под клеткой, установленной на сваях. Пока его руки приматывают к перекладине, он набирается смелости. - Куда нас повезут? - В лагерь к Ваасу. - Это он за нами приедет? Пират оборачивается к товарищам и что то говорит им. Пленник понимает только «Ваас» . Он так и не смог выучить местный язык… Фраза встречена взрывом хохота. Пират снова поворачивается к нему. - Нет. Не Ваас. Пират вроде собирается еще что-то добавить, но его окликают и он отходит. Пленник возвращается к воспоминаниям. Первое время товарищ успокаивал его. Говорил, что она непременно придет за ними. Что она делает это специально, просто что бы втереться в доверие к пиратам. И обязательно вытащит их, как только представится возможность. Он соглашался, но в ушах похоронным колоколом звучал ее насмешливый хрипловатый голос: «на хрен ты мне нужен?!» Он ни на секунду не сомневался в том, что она не придет. Она никогда не любила его. Ему вспоминается как они улетали. Зимний вечер, искрящийся снег и крупные влажные хлопья, тяжелым занавесом падающие на землю. Она была такая счастливая. Так радовалась поездке. В тот день она почти стала собой прежней – смеялась, шутила. Хохотала над его шутками и даже позволила поцеловать себя. Ему казалось, что часы переведены назад и все возвращается. В самолете в ее глазах снова проглянуло отчуждение. Она проигнорировала его предложение откинуть голову ему на плечо и заснула, отвернувшись к иллюминатору и свернувшись в клубок. Так и проспала весь долгий перелет - уткнувшись носом в тонкую самолетную подушку и забившись в самый угол кресла. Он подозревал, что она не спит на самом деле, но она так плотно замоталась в плед, что выяснить истину было не возможно. Он почему-то не решился будить ее сам, предоставив это стюардессе. Его пугала сама мысль о том, что от его прикосновения она шарахнется в сторону, как испуганный зверек. Когда она обернулась, в глазах плескалось арктическое море. За ночь от нее прежней не осталось и следа. С какой то ноющей, тягучей тоской он понял, что веселым отпуск не будет. Когда они заселялись в отель, она заявила что хочет отдельный номер. В итоге в двухместном он оказался с приятелем, а она заняла одноместный номер, предназначенный другу. Он попытался возмутиться, но в ответ она только рассмеялась – обидно и зло. И сказала, что если его что-то не устраивает, она вполне может найти себе другое жилье. И он оставил споры. Потому что понимал, что она не шутит. Ее английский был гораздо лучше чем их и для нее не составляло ни малейшего труда уйти и снять где-нибудь комнатушку. И тогда он уже точно не нашел бы ее до конца поездки. А может она и вообще не вернулась бы. Она всегда прекрасно чувствовала себя в одиночестве. Первые дни она держалась. На третий день была первая ссора. Они с приятелем тогда ушли вдвоем и напились до зеленых чертей. Где она была он так и не узнал. Она вернулась в отель только утром – сонная, но довольная и успокоившаяся. А вскоре они оказались в плену. Ворота распахиваются и в лагерь въезжает мотоцикл, а следом джип с открытым кузовом. На землю спрыгивают люди, их приветствуют криками и смехом. За рулем мотоцикла девушка. Короткая черная майка и черные, явно мужские брюки, которые удерживаются на бедрах грубым кожаным ремнем. На ногах – высокие ботинки. На поясе пистолет в кобуре, через плечо перекинут ремень автомата. Вся эта сугубо мужская атрибутика, так несвойственная женщинам, только подчеркивает ее хрупкость. Длинные черные волосы собраны в хвост. Лица не видно под ярко- красной банданой и темными очками. Она очень загорелая. На спине – большая татуировка. Из под майки виден какой то сложный узор на боку. Она болтает с пиратами, окружившими ее, но слов не разобрать. Откуда то доносится музыка – плавная и тягучая. Вальс. Обычно играет разрывающий барабанные перепонки тектоник, а тут – вальс… Она замирает, слушая, и только чуть покачивается в такт мелодии. А потом вдруг хватает одного из мужчин за руки и тянет в сторону широкой площадки. - Бенни, Бенни, потанцуй со мной! Высокий мужчина смеется и они начинают кружиться. Движения отточены и плавны. Видно, что умеют танцевать. Это странное зрелище. Вместо паркета пыльная утоптанная земля, вместо веера – пистолет на поясе, вместо бального платья – армейские штаны. А вместо юного юнкера – наемник с автоматом через плечо. Двое людей с автоматами кружатся в классическом вальсе посреди лагеря бандитов. Жуткий гротеск, карикатура. Она чуть откидывает голову и пленник видит ее профиль. Они все кружатся и кружатся, все быстрее и быстрее. И с последними аккордами замирают и склоняются в поклонах. И весело смеются. Им аплодируют, а она поворачивается к зрителям и ныряет в глубоком реверансе. - Тебя уже ждут. Она оборачивается и пленник понимает что она смотрит прямо на него. А потом рывком стягивает бандану и снимает очки. Сердце пропускает удар. Она очень изменилась. Больше всего глаза. Если раньше в них был просто вечный холод, то теперь во взгляде проявилась неприкрытая жестокость. Губы растягиваются в широкой улыбке. Странная улыбка. Она не затрагивает глаза и они остаются холодными и равнодушными. Жесткий, цепкий взгляд как липучка – царапает сотней крохотных крючочков, оставляя мелкие ранки. - Вау! Кого я вижу! Что же вы меня не предупредили – я бы не заставляла наших гостей так долго ждать! Ее слова встречены хохотом. Девушка медленно приближается и замирает прямо перед ним. их разделяет всего несколько сантиметров. Так близко и так далеко. Поднимает его голову за подбородок, чуть прикасаясь кончиками холодных пальцев. У нее всегда холодные пальцы – нарушено кровообращение к тому же она очень много курит. - Привет. Как ты? Он собирается ответить, сказать, как тяжело им пришлось, как много он думал о ней. Но в ее глазах искрится смех и он понимает что на самом деле ей глубоко плевать. Она развлекается, это всего лишь игра. И конечно же она знала кто ее ждет. Она всего лишь глумится, демонстрируя разницу в положении. - Не хочешь говорить со мной? Злишься? Дело твое. Ты конечно имеешь право злиться на меня… но знаешь в чем прикол… мне плевать. – Она снова улыбается. А потом резко отворачивается, и направляется к пиратам. - Грузите их. Бенни, ты поедешь в машине. Ты ведь поедешь? - Да, Ваас говорил, что бы я приехал. - Вот и отлично. Пойдем, посидим пока, я так соскучилась по тебе! Она обнимает своего партнера по танцу, и они уходят, куда-то в сторону. Они лежат в кузове машины, сваленные как бревна. Двое пиратов с автоматами не сводят с них глаз, так что о побеге можно и не мечтать. Она несется впереди на своем мотоцикле, то исчезая из вида, та возвращаясь. Перекрикивается с пассажирами машины, смеется и снова уносится куда-то в сторону. Пленник лежит на спине и следит глазами за облаками, быстро несущимися по бескрайнему небу. Когда то он очень любил приезжать к реке на своем велосипеде. Часами лежал на берегу, поросшем мягкой густой травой и смотрел как плывут облака. Они казались мягкими и уютными… Здесь они совсем другие. Рваные и тонкие. Чужие. Они пришли в бар вместе - втроем. Она не хотела сидеть с ними за столом, говорила, что ей противен запах алкоголя от них. Ушла к стойке и болтала с барменом. Этот бармен… с него все началось. Это он завел разговор про этот остров, когда они подошли к ней. Расхваливал, какие прекрасные тут пляжи. Говорил, что здесь есть тир, с настоящим боевым оружием и наркотики, которых на материке не достать. Они повелись и поехали. Арендовали катер и поплыли. Даже не предупредили никого. Интересно, искали ли их? Наверное нет. Туристы часто пропадают. Особенно в этой стране. Просто не возвращаются и все. А может она позаботилась обо всем. Мысль о том, что она причастна к их плену, первым высказал его товарищ. Он не слушал, отмахивался от доводов, но каждый раз по позвоночнику проползали ледяные пальцы озноба. Она бродила где-то всю ночь. Потом еще пару раз пропадала на много часов и до нее не могли дозвониться. В какой-то момент она вдруг изменилась. Пропали нервозность и раздражительность, казалось, она ждет чего-то. Она указала на неприметный бар, который оказался их пропуском сюда. Она оказалась знакома с барменом, но в тот момент этому никто не придал значения. Она привела их к катеру, хозяин которого, немного поторговавшись, согласился отвезти компанию на остров, который не отмечен ни на одной карте. Она договаривалась с ним. Когда их связанных, везли в лагерь, она была абсолютно спокойна и не выказывала никаких признаков страха. Он тогда решил, что она просто скрывает чувства, из гордости не желая демонстрировать свою слабость перед преступниками. А потом пришел Ваас и она ушла с ним. Ее не вытащили, как до этого выволокли девушку из соседней клетки. Просто он подошел и долго смотрел, как она спит, прислонившись спиной к решетке. А когда она открыла глаза, почувствовав взгляд, просто приоткрыл дверцу и она выскользнула наружу. Подождала пока он снова запрет клетку и они пошли прочь. Рядом. Машины въезжают в лагерь. Тут все началось. И видимо тут и закончится. Она приехала раньше – мотоцикл стоит у ограды, а откуда то из под навеса доносится ее голос. На этот раз их не ведут в клетки, а привязывают на широком помосте. И оставляют одних. - Что это значит? Голос товарища осипший от жажды и пыли, которой они наглотались за время дороги. У него все лицо в синяках. Совсем недавно его избили. - Думаю нам хана. - Может, отпустят?... - Нет. Ты же понимаешь… Зачем им свидетели. - Ну продадут снова… - наверняка он сам понимает всю бессмысленность доводов, но так хочется уцепиться хоть за какую то надежду. Пусть даже самую слабую. - Уже продали. Похоже это не то место, где дается второй шанс. Какое то время они молчат. Наверное, так чувствуют себя приговоренные к смерти. Они знают, что смерть неизбежна и что наступит она уже вот-вот. Теперь это вопрос не лет, а всего пары часов. Каждая минута может оказаться последней. - Я боюсь. - Я тоже. Не хочется умирать. - Мне тоже не хочется. Но выбора то нет… - Мне послышалось или?... - Нет, не послышалось. Она. - Сука… - Она сделала то, что и обещала. - Она привела нас сюда. - Я знаю. - Ты все еще оправдываешь ее. - Да нет. Ты прав – она сука. Просто я все еще люблю ее. На помост поднимается Ваас. Заходящее солнце окрашивает все в какой то воспаленно – красный цвет и кажется что мужчина заляпан кровью. В руке – пистолет. - Ну что ж, овцы! Пора прощаться… раз уж за вас никто не желает платить… Не особо высокий, но очень широкоплечий. Виски обриты, а оставшиеся черные волосы собраны в ирокез. Уродливый шрам тянется от брови, через висок к затылку и кажется что это не просто след от ранения, а линия разлома. Пленник не скрываясь рассматривает его лицо – все равно умирать. Какая разница сейчас или парой минут позже. У мужчины зеленые глаза, какого то необычного, болотного цвета. Зрачка почти не видно. По виду – латинос. У него странное лицо. Не красивое, в общепринятом смысле слова, но что-то в нем останавливает взгляд и заставляет рассматривать его снова и снова. Короткая бородка обрамляет подбородок. Что-то неправильное, нездоровое есть во взгляде. Словно он заглянул когда-то за грань и так и не смог до конца вернуться обратно. У мужчины совершенно безумные глаза. - Ваас. Он оборачивается на женский голос и она поднимается на помост. Подходит к нему и обхватывает за пояс. Он обнимает ее свободной рукой за талию и усмехается. Пустота исчезает из взгляда – в глазах пляшут веселые чертики. Она смотрит снизу вверх – такая крохотная рядом с ним. Но главное не это. Ее глаза. Взгляд. Веселый, немного ироничный. Теплый. А еще в ней нет напряженности, которая появлялось, стоило ему самому прикоснуться к ней. Она расслаблена. Ей, такой брезгливой, морщившейся даже от вида крохотного заусенца, хорошо в этих руках, перемотанных окровавленными тряпками. - Пришла помочь мне? - Нет. за тобой. Там приехали ребята Хойта. Хотят поговорить с тобой о чем то. - Фак! Мне надо закончить с этим сейчас… - Я сделаю. Иди. - Окей. – шлепает ее по заднице и уходит куда то в сгущающийся сумрак. Пленники остаются наедине с девушкой. Она пробегается глазами по ряду связанных людей. А потом выдергивает пистолет из кобуры и передергивает затвор. Движения как то странно обыденны – ни намека на переживания или нервозность. Видно, что ей не впервой это делать. - Нет! – вопль первого мужчины бьет по ушам и резко обрывается грохотом выстрела. Она убила человека. Просто взяла и убила. Не моргнув глазом. Лужа крови вокруг его головы расползается, становится все шире и приближается к ее ботинку. Она даже не замечает этого и делает шаг в сторону следующего. Выстрел. В ней вообще осталось хоть что то человеческое? Она убивает спокойно и методично, переходя от одного к другому. Сколько еще их осталось? Четверо? Трое? Что чувствует человек, в тот момент, когда пуля пробивает черепную коробку и врывается в мозг, превращая его в кашу, обрывая все ниточки связывающие тело с жизнью? Боль? Холод? Ужас? А может пожалеет? Нет. Эта не пожалеет. Как хочется еще немного пожить… Еще хотя бы несколько минут… Они стоят на станции метро. Он смотрит на нее сверху вниз, изо всех сил стараясь скрыть нежность. Делая равнодушное лицо. Ему казалось, что мужчине не к лицу показывать эмоции. А в ее глазах плещется тепло. Жар, обжигающий его и согревающий в холодный вечер. Он так долго скрывал свои чувства. А она всегда смотрела на него с такой нежностью… А потом она изменилась. Он увидел это сначала в глазах. Нежность сменилась иронией, улыбка – ухмылкой. Ласка – насмешками. Она стала отстраняться от него, отдаляться. Он испугался, инстинктивно почувствовав, что она выпархивает из его рук и выпустил наружу свое чувство. Он признавался ей в любви, писал стихи и клялся, что навсегда принадлежит только ей. Но было поздно. Она перегорела… Вот оно. Вот в чем дело. Причина крылась не в ее прошлом, а в нем самом! Он сам подтолкнул ее к краю. Сам столкнул ее в пропасть. Когда она готова была отдать ему всю себя – он надел маску и не позволял даже намеку на чувства промелькнуть во взгляде. А этот псих… Он смотрел на нее так, как она ждала когда-то от него, как было нужно ее горящей душе. Он давал ей то, что не смог дать он сам. Он не скрывал свои чувства и эмоции. Страсть, желание. Страшные, дикие глаза загорались огнем, при взгляде на нее. Металл прикасается ко лбу. Пленник поднимает взгляд от бурых досок. Он остался один. Все мертвы. Друг висит на опутывающих его веревках и, кажется, пристально всматривается в лужу крови, расползающуюся перед ним. Провожает мертвым взглядом каждую каплю, падающую из простреленной головы. Подожди! я сейчас тебя догоню… Губы девушки искривляются в легкой улыбке. - Ты понял, да? - Да… - Поздно. Слишком поздно… - Я думал… Думал что еще успею… - Никогда не откладывай на потом. Ты не знаешь, когда твое время закончится. - Дай мне шанс… Еще один шанс… Прошу! Я больше не допущу ошибку… - Нет. Ты еще не понял? Здесь не бывает второго шанса. Если ты оказался в этом месте – значит все шансы уже израсходованы. Это тупик. Он всматривается в глаза убийцы. Такие знакомые, такие родные, такие любимые. Такие чужие… - Прости меня. - Я не злопамятна. Гремит выстрел. И совсем не больно. Только холодно. И темно. Но и это проходит. И больше ничего.